Имя Блока я узнал в раннем детстве, быть может, раньше, чем Пушкина. Через три-четыре дома от нас жила его Кармен – Андреева-Дельмас. В черном платье, как мне помнится, кринолине, она регулярно выходила с двумя-тремя болонками на поводке. Обычно ее почтительно окружали знакомые пожилые женщины.
Поздними зимними вечерами мы с отцом ходили в баню – по Пряжке, мимо больницы для душевнобольных и улицы Блока. Правда, жил он на другой стороне реки, но поблизости. «У морских ворот Невы» - эти слова я понимал: служебный открытый катерок, размером с микролитражку, иногда доставлял нас с отцом прямо к гранитному спуску на Мойке у Новой Голландии.
В Университете каждый день проходил мимо домика, где родился Блок, а позже я и учился в нем… И все больше других нитей связывало меня в городе с этим именем, и освободиться не удавалось долго.
С течением времени, однако, появилось имя Достоевского. Сначала они как-то уживались вместе, а затем мир Достоевского, и его город стали ближе мне. Хотя и прежний не ушел, и изредка проявляется ярче второго.
И давно хотелось мне понять: где же соприкоснулись эти два мира, передавая меня от одного к другому. Конечно, Достоевский был знаком с дедом Блока, ректором Университета, а с его братьями даже одно время жил коммуной. Но меня-то это не затрагивало…
И только вчера я увидел такую возможность…
Вскоре по переезду на Пряжку, в октябре 1912 года, Блок пишет в цикле «Пляски смерти» свое знаменитое «Ночь, улица, фонарь, аптека…». И с тех пор несколько поколений литературоведов и любителей отыскивают эту аптеку.
Часто называют аптеку на углу Большой Зелениной и Малой Невки, где проходила и Незнакомка (из пьесы). Здесь, в угловом доме, в угловой комнате, я не один раз бывал в гостях у Ануш, снимавший угол у хозяйки*. Иногда мне казалось , что эта «угловатость» и сама наша история и есть связь с миром Достоевского…
Вторая аптека – на Офицерской (Декабристов), рядом с мостом через Крюков канал, напротив Мариинки, на втором этаже. Здесь-то я, конечно, бывал много раз, пока жил в тех краях. Но запомнился последний визит, в глухие года. В тот раз я добирался с самого севера города, почти от любимых Блоком озер. Жене, находящейся в больнице, срочно потребовалось лекарство; там его не оказалось. Оно нашлось только в этой аптеке; конечно, на передачу рецепта времени не хватило, и мне пришлось еще выдержать у фармацевта небольшой экзамен о роли и видах гормонов, чтобы решилась продать мне… Вот уж поистине пляски смерти – среди погибших в тот год из-за отсутствия срочно необходимых лекарств и мой брат - врач, и митрополит Иоанн Петербургский…
Да, место дорогое мне, но с Достоевским связанное разве лишь по тональности воспоминаний…
Но вот я вдруг узнал: думают еще об одной аптеке, на Гороховой у Каменного моста через Екатерининский (Грибоедова) канал, тоже на втором этаже. В ее пользу - городская стесненность домами, которую находят и в стихах… В других случаях свобода – река или площадь.
Десять лет я работал на Мойке у Невского, и нередко возвращался мимо этой аптеки, да и подымался в нее – чаще всего на пути к другу и коллеге, жившему неподалеку. Давно это было…
Кто знает? быть может, столетием раньше в эту аптеку заходил и Достоевский – он тоже прожил неподалеку, на Малой Мещанской, немало лет. Или пусть не он сам, а герои Преступления и наказания, написанного здесь. Ведь они жили почти рядом с автором…
Я же был в ней последний раз, заказывая лекарство отцу. В аптеке оно так и осталось невостребованным.
Дочка приятеля в школьные годы нарисовала по воображаению образ блоковской аптеки. Интересно, что по тесноте пространства она походит скорее именно на эту, третью. Было ли это случайностью? Бог весть. Но о сказанном здесь она безусловно не знала.
* - Да, мне пора покинуть сад… http://www.proza.ru/2011/01/31/604