Закончены полевые работы. Управившись с заготовкой круп, вычесав лён в куде'лю, матвеевцы ожидали праздник Покрова (1-го октября по старому стилю / 14-го октября по новому стилю), с которого начинались в селе вечеринки для молодёжи, так называемые «засе'дки».
Девушки готовили по очереди избу, которая побольше, и приглашали своих подружек на вечёрку. Собирались в основном подростки. Приходили сюда девчата на один вечер без работы, т.е. без рукоделья, и ребята — с балалайкой, гармошкой. Постарше ребята в эту пору ещё не успевали приехать из городов с отхожего промысла. С этого вечера и начинались «беседы», на которые девушки собирались каждый вечер (кроме предпраздничных), с прялками. Они пряли льняную куде'лю, вели разговоры (беседы), пели песни, танцевали с ребятами «Семизаря'дную» и «Махо'ню».
Так и проходило время ненастных и долгих осенних вечеров за беседами до Михайлова дня (8 ноября по старому стилю / 21 ноября по новому стилю). Подходило и заговенье (15 ноября по старому стилю / 28 ноября по новому стилю). С этого дня в селе начинались «сво'зки». Каждая семья, в которой есть девушки, должна была приготовить большое помещение (избу), а девушки — пригласить как можно больше своих подружек и просто знакомых девчат на два вечера и день.
На такие беседы приходили и те, кто жил недалеко, и на лошадях приезжали гости из дальних деревень. К этому времени уже возвращались с отхожих промыслов из городов отходники — женихи, которые тоже спешили на свозки.
Такие свозки были в каждом селении нашей округи. Завершающая свозка непременно устраивалась в Матвееве в Николин день (6-го декабря по старому стилю / 19 декабря по новому стилю). Снималось самое большое помещение в селе: трактир или столовая; молодёжи на такие гуляния собиралось больше сотни. Причём гуляла не только молодёжь, но и взрослые, пожилые мужчины и женщины. На завершающей свозке парни, решившие жениться и уже подобравшие себе невест, в тот же или ближайший вечер отправлялись свататься. С девушками они могли договориться заранее, но такие «договоры» приводили к свадьбе редко. Обычно решение принимали родители. Поэтому не все женихи сговаривались с первого раза, бывали и отказы. Если парень не сосватается, говорили: «поставлен шест». В нашей местности девушки выходили замуж обычно в 16—17 лет, ребята женились в 19—20 лет.
На сговорах родители договаривались о ссуде, о приданом, когда свадьбу справлять и на чьей стороне. Богатые делали свадьбу и на стороне невесты, и на стороне жениха, а кто победнее, те обходились одним гулянием, чаще — на стороне жениха.
Вскоре после сговоров на стороне невесты бывали пропои. В дом к невесте приходил жених с родителями, крёстной и крёстным, старшим братом и с другими самыми близкими жениху родственниками. Там их уже ждали собравшиеся родные будущей невесты. После пропоев говорили: «Пропили (имя невесты)», — и начинали готовиться к свадьбе. Особенно хлопотливо было на стороне невесты: кроме сговорённого приданого, бывало, одних полотенец нужно штук 40 припасти (на подарки будущим родственникам), а ещё наварить, напарить, нажарить, испечь пироги.
И это всё надо было успеть в короткий мясоед, который длился всего четыре недели; и три дня в каждой неделе не венчали. В мясоед в нашем приходе бывало до сорока свадеб.
После пропоев до свадьбы жених бывал у невесты один или два раза в неделю. Но случалось, что и каждый вечер наведывался. В это время надо было успеть заготовить мяса, пива, вина, холодца и других припасов.
Наступал день свадьбы. Если жених и невеста (либо один из них) жил в селе, то в дом приходил священник с хором певчих, и они и вели молодых с пением до церкви. Но так бывало не у всех, а только у тех, кому позволяло состояние.
Из деревень же, что случалось чаще всего, приезжал свадебный полог: молодых везли на хороших лошадях, запряжённых в лёгкие сани (кошовки). Лошади в белой сбруе, в гривы их вплетены ленты; на дуге цветы, ленты разноцветные, колокольчики; на сбруе вокруг шеи лошадей — шергунцы. Такой свадебный полог насчитывал экипажей восемь—десять. Полог подъезжал к церковной сторожке. В сторожке невесту наряжали: надевали подвенечное платье, обычно светлых тонов: белое, голубое, розовое, фисташковое; на голову — фату. У невест, что побогаче, наряд — из шёлка или атласа, у бедных — из простых тонких тканей. Наряженную невесту переводили из сторожки в церковь. Начиналось венчание — торжественный и очень красивый церковный обряд. Над головами молодых шаферы держали венцы, зажигались свечи, церковные лампады и паникадила. Народу наблюдающего собиралось много, особенно на знатных свадьбах.
После венчания подъезжал полог, все рассаживались, и свадебный кортеж уезжал. Если же невеста из села, то до её дома молодых провожал церковный хор. А перед окончанием венчания дружка ехал предупредить хозяев о скором прибытии новобрачных и гостей. Родители встречали новобрачных с образом, благословляли, поздравляли, давали наставления. Приезжие гости оставляли лошадей нераспряжёнными на пове'ти. Столы в доме невесты к этому времени были уже расставлены в нужном порядке: в один ряд вдоль избы. За столы садились сначала не раздеваясь. Выпивали, поздравляли новобрачных и уже потом гостей приглашали в горенку раздеться. Раздевшись, гости рассаживались за столы: мужчины — за первый стол, женщины — за второй.
За третий и четвёртый столы садились остальные гости. Молодых тоже рассаживали: жениха — за мужской стол, а невесту — за женский. На поли'цу клали хлеб, завёрнутый в скатерть, ставили солонку с солью, устанавливали образ. Рядом с женихом садился отец, крёстный или старший брат. С невестой — мать, крёстная или старшая сестра. Столы накрыты. Начинался свадебный обед. Особым угощением считалась искусно приготовленная и украшенная свиная голова. Кусок этого яства обязательно должен был отведать каждый присутствующий за столом.
К первому тосту гостям подавали квас и студень для закуски. Потом шли щи, уха, каша, лапша и прочее. Лапшу обычно ставили к концу обеда, когда начиналось веселье. Со стороны печи раздавался крик поварушек: «У нас лапша заперлася!» А за столом сватья кричат в ответ: «Отопрём лапшу, отопрём! Дайте нам канат!» Тащат большие и толстые вожжи и один конец молодым подают, те держат. А сидящие за столом поют поварушкам:
У нас печка заперлася,
Ой да, поварушка убралася.
Ой, дубинушка, ухнем!
Да ой, зелёная, сама пойдёт…
Все держатся за канат и кричат: «Ой, Ура! Ура!..»
А поварухи у печки держат другой конец вожжей и поют гостям:
«У нас свахи очень мелки,
Да за столом сидят, как белки.
Ой, дубинушка, ухнем
Ой, зелёная, сама пойдёт…
Идёт! Идёт! Идёт!..
Тянут-потянут гости, вытягивают — подают блюдо с лапшой, и все едят лапшу. Бывало, что «лапшу тянули» и под частушки с неприличным содержанием.
Но и на свадьбы ни молодёжь, ни, тем более, ребятишки не приглашались. Была лишь подружка невесты или сестра.
За столом все переговоры гостей с хозяевами велись через дружку. Во время обеда хозяева с невестиной стороны одаривали гостей подарками. Дарили обычно полотенца. А в начале обеда девушки пели приветственные песни молодым:
Уж ты здравствуй, здравствуй, князь молодой
(имя и отчество жениха),
Со своею княгиней молодой,
Со (имя и отчество невесты)!
Ты Со'кол ли Соко'лович,
Удалой добрый молодец.
Поймал Сокол Соко'лишну,
Душу — красну де'вицу,
Поймавши, выспрашивал:
«Ты скажи, бе'ла лебедь,
Ни в саду ли ты выросла,
Ни в отцве'тении ли выцвела?»
Отвечает лебедь белая:
«Уж я росла, росла у тя'теньки,
Уж я выцвела у маменьки».
Пели и всем гостям, сидящим за столом, разные песни: «Уж ты здравствуй-ка, сват молодой…», «Что ни ко'нюшко по бережку идёт…», «Ро'зан мой алый…» и другие. Пели приветствие свахам:
Уж вы здравствуйте, свахоньки,
Вы залётные птахоньки,
Вы откудова приехали,
Из Москвы или из Питера?
А не из села ли вы Матвеева?
Ваши-то брови чёрные
Применить к соболю чёрному.
Ваши-то глазки чёрные
Применить к чёрной смородине.
Ваши щёчки алые
Применить к цвету алому.
Ваше лицо белое
К снегу белому применить.
Подарите нам, пожалуйста,
За весёлые песенки.
За песни одаривали. Затем гости делали перехватку, хозяева отдыхали. Потом сдвигали в одно место все столы и ставили вплотную друг к другу — получался так называемый «красный стол»: туда несли все лучшие кушанья и сладости. За этот стол гости уже садились парами: мужья с жёнами. Зрители-посетители оценивали стол по количеству ваз, и поэтому их старались поставить как можно больше — штук до двадцати.
К красному столу подружка невесты выносила наряженную лентами и свечами ёлочку. Ёлочку могла выносить только девушка, но не женщина.
Раздайся, народ, растолкайся, народ,
Де'вья кра'сота идёт.
Не сама она идёт, —
Красна де'вица несёт.
«Посмотри, наша подруженька,
На свою-то де'вью кра'соту,
На свою-то красови'тую;
Что ведь этому-то деревцу
Не бывать два раза в зелени.
Красота', девья кра'сота!
Нам куда будет красу' девать?
Унесём мы де'вью кра'соту
Во поле, во чистое,
Поставим де'вью кра'соту
На зелёну траву.
Подкосил эту траву косой
Добрый молодец (имя жениха).
Подсушил он де'вью кра'соту.
Что вот этому-то де'ревцу
Не бывать больше зелёному,
Так тебе, наша подруженька,
Не бывать больше в девицах.
Невеста продолжает:
Ты, родимая мамонька,
Ты возьми де'вью кра'соту,
Передай ты родной сестре (или подруженьке).
Пусть она ею красу'ется,
Пусть она ею любуется.
Ёлочку уносили. Прибивали её вверху у двери крыльца, с улицы.
После красного стола, на рассвете, гости уезжали вместе с молодыми в дом жениха. Невеста, плача, прощалась со всеми родными и близкими. Некоторые невесты плакали с причитаниями.
Родители жениха встречали молодых на своей стороне также с образом, благословлением и пожеланием хорошей жизни.
В том же порядке проходила свадьба и на стороне жениха. С наступлением вечера молодых вели отдыхать на подкле'ть. «Спальня» молодожёнов не отапливалась, поэтому с рассветом молодые бежали в избу, на печь отогреваться. Утром, встав и одевшись, невеста должна была прибрать в избе, где специально били горшки, разбрасывали солому. Она подметала пол. Мела старательно и не зря, ибо в мусор кидались деньги. Кто мелочь бросит, а кто и бумажкой. Это называлось «дряни'ть молодых».
Пока молодые подметали мусор и собирали деньги, привозили сундук или два с приданым молодой. Подкрепившись вином и закусив, чтоб прибыли силы, свадебщики тащили сундук на верёвке с «Дубинушкой», и под пение:
Ой, дубинушка, ухнем!
Да ой, зелёная, сама пойдёт…
Идёт! Идёт! Идёт!..
Ура!.. —
втаскивался сундук на поветь. Тут же качали молодых с песнями и шутками, не всегда приличными, порою вводя молодую в сильное смущение. Качающим, пришедшим посмотреть на свадьбу, давали денег или устраивали угощение.
На третий день после свадьбы, по обычаю, к сватьям в гости приезжали родители невесты на смотрины: ходили и смотрели, где и как будет жить их дочь. Осматривали всё: избу, двор, гумённую постройку, огород, сарай. Погостивши и познакомившись со всеми, гости уезжали. Вместе с ними или чуть позже уезжали и молодые в дом невесты, где ночевали и гостили некоторое время. Затем возвращались в дом мужа, где и начиналась для молодой жены жизнь в новой семье. Но молодым не так долго удавалось пожить вместе: муж вскоре уезжал на заработки. Лишь обеспеченные мужья жили дома. А обычно в конце декабря молодой муж уезжал на отхожий промысел в Нижний Новгород или в Питер.
* * *
Материал подготовлен по воспоминаниям старожилов с. Матвеева:
Шаминой Марфы Николаевны (1891—1966)
Шаминой Марии Николаевны (1915—2004)
Целиковой Анны Фёдоровны (1915—2008).