Она буквально ворвалась в подъезд, который знала более трёх лет, она буквально взлетела на последний этаж, она несла на крыльях счастья превосходную весть, она больше не остерегалась, что может встретить здесь знакомых людей, наткнуться на ехидную улыбку либо презрительный взгляд чужих соседей. Да начхать теперь она хотела на всех болтунов, сплетниц и прочих завистливых элементов.
Впрочем, перед квартирной дверью остановилась отдышаться, привести мысли в порядок, притормозить эйфорию.
-Фу, сколько сюда хожу, столько воняет кошатиной и дешёвым дымом,- вслух возмутилась Ольга.- И последний ремонт здесь делали, наверное, при советской власти. Пригласили бы молодых граффити, чтобы те бесплатно разрисовали стены яркими красками во вдохновляющие, жизнерадостные сцены, или красивые надписи намалевали. Хоть бы какой-нибудь позитив и источник для улыбок нашли! Неужели приятно каждый день ходить в этой тошниловке и зреть на каракули разной шантрапы? Безобразие!
Однако, несмотря на выказанное недовольство, Ольга не утратила чудесный настрой, а всего лишь зауздала радость. Быстро вытащила из дамской сумочки косметичку, оттуда выгребла губную помаду и зеркальце. Вглядевшись, подправила контуры губок и, подмигнув стекляшке, мысленно пожелала себе удачи.
«Права была подруга Юлька, комментируя наши с Виталиком отношения… Есть мужчины, с которыми мы живём, есть мужчины, ради которых живём, а есть мужчины, оказавшись рядом с которыми, мы понимаем, что хотим жить… Вот и я: живу с мужем, живу ради сына, а желание жить возникает, оказавшись только рядом с Виталиком, моим Виталиком, милым моим Виталиком… Но скоро я изменю это правило. Появилось лишнее звено. Четыре звена – это излишество, роскошь…- размышляла Ольга, оправляя и счищая соринки с ярко-зелёного костюма.- Надо же, пятнадцать лет прошло, как окончили школу, а до сих пор сохраняем крепкую дружбу. Юля и посоветует, и поддержит, и выручит… даже прикроет при необходимости».
В заключение женщина скоренько брызнула на шейку струйкой дорогих духов, вытерла бумажной салфеткой пыль с туфелек и надавила на кнопку звонка.
Очень скоро отворилась дверь. Ольгу встретил он… любимый, милый, с которым ощущаешь, что жизнь прекрасна, и хочется радоваться окружающему, и понимаешь, что жить необходимо в любви…
-Ты?- удивился Виталий, уловил, как его окатило знакомым ароматным запахом, бегло бросил взгляд себе за спину, смутился и нерешительно, чуть слышно, добавил:- Привет, Оленька.
Его реакцию она предугадывала, но наивно поиграла:
-Я. А ты не рад, Виталик?- Ольга улыбнулась, но даже виду не подала, что напрашивается в гости.
-Рад, солнышко,- почти шёпотом ответил Виталий.- Но я просил, чтобы без предупреждения…- запнулся он.- У меня Даша дома. Спит после дежурства.
-Извини, родной,- понизила тон Ольга.- Я действительно необдуманно зашла. И почему-то считала, что жене на дежурство сегодня в день.
Виталий ещё раз оглянулся, прислушался и вышел на лестничную площадку, затворив за собой дверь.
-У нас на лестнице, как всегда, задымлено,- пробурчал он.
-И кошарой прёт, что нос впору зажимать,- вновь улыбнулась Ольга, и голос её осмелел.- Пришлось духами окутаться.
-Ощутил, золотце... А что стряслось-то?- озабоченно поинтересовался Виталий: было видно, что встреча влюблённых не входила в его планы.
-О-о! Стряслось, милый!..
-Тише,- испуганно взмолился мужчина.
-О-о,- намного смирнее пропела подруга.- Не то слово. Не стряслось, а с неба счастье упало нам, Виталенька. Я знаю теперь, что наши мечты воплотятся. И уверена, что сегодняшний день будет нашим знаменательным днём…
Виталий сморщился и оборвал:
-Оля, прости, но всё же давай вечером поговорим, я найду повод отлучиться. Вообще-то, мы договорились завтра встретиться,- потеплели глаза мужчины.- Перед моим отъездом на соревнования. А сейчас, пойми, солнышко, неудобно. Даша спит уже добрых три часа, может проснуться.
Ольга обмякла. Оцепенела. Сердцем. Душой. Внезапно. Она понимала сложность ситуации, но не могла решиться противостоять ей. Было обидно, но только на себя. К ней вернулось здравомыслие, но не утратилось желание излить радостную весть, наметить прекрасное будущее. Её терзали столь долгожданные слова, но внутреннее табу одержало победу. Ольга отступила. На время.
-Да-да, завтра, Виталенька, было бы лучше, но я не смогу. Гоша мой в деревню собрался к своим, зовёт меня, упрекает, что давно его не сопровождала,- слукавила она и ухмыльнулась, но по-доброму, словно отозвалась на неловкую, неподходящую шутку.- Хорошо, я пойду домой. И тебе надо отдыхать перед соревнованиями. До сих пор не пойму, какой кайф ты получаешь от альпинизма? Опасно же!
-Смерть – очень редкое явление в нашем виде спорта,- возразил Виталий.
-Но бывает же! Бывает!- встряхнуло Ольгу.
-Тише, голубка моя,- вновь предупредил мужчина, однако теперь он не выглядел трусливым и неуверенным.- А за меня не волнуйся.
-Да. Всё будет… хорошо,- простонала возлюбленная.- Я верю. Но беспокоиться за тебя не перестану, даже если запрещу себе. Теперь появилась вторая причина для тревог.
-Ты меня окончательно заинтриговала, радость моя,- наконец улыбнулся Виталий.- Если можешь рассказать в двух словах о цели визита – тогда валяй,- снизошёл он.
-В двух? Нет, Виталик, пары недостаточно. Дело серьёзное, очень-очень важное для нас… для всех нас,- жёстко ударила Ольга последними словами.- Пожалуй, срок позволяет повременить до обстоятельной беседы. Вот, отсоревнуешься, отпрыгаешься…- запнулась она.
-Лихо ты меня, Олюшка,- негромко засмеялся Виталий,- но ты помни всегда, родная моя… даже если отпрыгаюсь…
-Нет-нет, Виталенька, я не так хотела сказать. Вовсе не то. Вырвалось неуклюже. Ты будешь жить, любимый,- сверкнула очами Ольга, зажгла страсть, эмоции, освободила чувство.- Да разве я желаю тебе худого? Нет, солнышко моё, счастье моё…
И отозвались две души, услышали… И нет за дверью спящей жены, и муж отсутствует – на работе, и не ощущаются вонь кошачьей мочи и резь в глазах от копеечных сигарет, и не замечается, как к жертве, недавно попавшейся в сети толстой мухе, по крепкой паутине ловко заспешил большой паук… Вокруг нет никого и ничего. Только они. Ольга, Виталий. Олюшка, Виталенька. Сердца разрываются, стонут. Души переплетаются, воркуют. Волнение, но не страх… И вспышка, видимая только ими. Взаимно любимыми. И жажда, которую утолить способен лишь поцелуй… Внезапный, жадный, неосмысленный, пьяный до одури, глухой и слепой… Только они… Голубили, дарили и принимали, наслаждались… Взаимно…
И был он – Виталенькой, добрым, милым, солнышком, душой, утешением, чудом, восхитительным, неповторимым, талантливым, сердечным, ласковым, смелым, настоящим мужчиной… в мыслях Ольги, озвученных ранее.
И была она – Оленькой, загадочной, непредсказуемой, прекрасной, желанной, очаровательной, сокровищем, счастьем, золотцем, сердечком, радостью, музыкой, сладкой, замечательной женщиной… в мыслях Виталия, озвучанных ранее.
Время милосердно. Исцеляет раны. К счастью.
Время жестоко. Останавливает. Отвратительно.
Цепляясь друг за друга, возлюбленные приходили в себя, в реальность. Глаза тонули в тоске, губы бесшумно, по наитию, шептали нежное, души прощались, ныли, насыщались неплотской болью.
-Всё же тебе пора, Оленька,- опомнившись, предложил Виталий.
-Понимаю. Но больно… особенно сегодня было очень больно. До невозможности,- соглашаясь, пожаловалась она.
-Поверь, любое наше расставание – это мучение для меня,- согласился мужчина.- В те минуты, часы, которые имею счастье видеть тебя, я жажду не только повторения ночей, дарованных нам Богом, но и обычного общения. У нас совпадают мнения в темах быта, искусства, религии, пересекаются взгляды в главном вопросе наших отношений… Вопрос любви. Я, Оленька, как и ты, придерживаюсь того, что в настоящее время мы обязаны сохранять семьи, чтобы своей любовью не причинили страданий другим, близким и родным нам людям. Не исключено, что мы создали бы новую семью, где отыскали бы море счастья… Взаимопонимание, доверие, поддержка, любовь… однако всё это теория вероятности. Ведь параллельно всему этому последуют разводы, делёж хлама, упрёки, скандалы. Опять же, возможно, этих минусов удалось бы избежать.
-Подожди, Виталенька, не торопись, я всегда придерживалась того же мнения, что рушить семьи нельзя, однако на заре нашей любви – помнишь, любимый?- ты говорил, что имеется вариант, когда мы обязаны были бы соединить наши судьбы.
-Ты об общем ребёнке?- слегка нахмурился Виталий.- Давай не будем поднимать эту тему. Когда мы желали дитя любви – Бог не позволил, не даровал… А теперь, после пережитой эйфории счастья, в сравнительно размеренной спокойной обстановке, мы обязаны вспомнить о возрасте… Роды могут пройти с осложнениями. В итоге можем остаться без ребёнка, но под неодобрительные взгляды родных, под истерики близких, на руинах нынешних семей построим для себя красный замок любви.
-Но если не так, то как дальше?- обречённо молвила Ольга.- Как жить? Продолжать встречи в подъездах, в невзрачных кафе, в суточных квартирах, таиться и обманывать, сооружать грандиозные планы, чтобы назавтра в очередной раз благополучно забыть о них?
-Ты изменила мнение?- грустно улыбнулся Виталий.- Ты хочешь рвать и созидать?
-Да… Нет… Но я хочу жить, а не влачить убогое существование,- нерешительно металась женщина, понимая: сегодня не день для ответственного разговора.
-Я тоже не знаю, что предпринять, сокровище моё. Впрочем – прости – у меня соревнования,- вновь напомнил он.
-Помню, милый. Я не вовремя.
-Не обижайся, Оленька, но будут очень серьёзные подъёмы, тяжёлые условия, трассы мною малоизученные. Надо сосредоточиться, набраться сил.
-Да понимаю я!- неожиданно вспылила Ольга.- У тебя, как у всех мужиков, в первую очередь работа, увлечения, а любовь потом, как довесок, бремя! Только пустые слова!
-Тише, голубка моя,- взмолился Виталий.- Что с тобой сегодня произошло?
-А чего боишься, стыдишься, до-ро-гой?- язвила женщина, расстреливая любимого испепеляющим, гневным взглядом.- Ты говорил, что любишь, что безумно любишь, безгранично любишь! Обожаешь!!! Доказывай! Борись! Не прячься за входной дверью от жены! Не колотись, словно трусливый заяц! Дерзай! Откройся Дарье, скажи, что не можешь жить без другой женщины. Повтори, что шептал мне на ушко во время близких встреч!.. А вдруг оценит, поймёт, отпустит!..
-Ты с ума сошла. Оленька, любимая, у меня соревнования…- растерянно мямлил мужчина.
-Да слышала я,- резко отстранилась Ольга и презрительно бросила:- Одинаковые вы, мужики. Соревнования у него, видите ли! Пожалейте его, несчастного. Хватит! Забудь меня!
-Подожди, солнышко. Вернусь, поговорим начистоту. Я правду говорю: очень сложные ответственные соревнования.
Ольга сникла внезапно. Потухла. Разрядилась. Вновь, приблизившись, обняла любимого человека. Противоречия, переживания, тревога и любовь прижимали её к Виталию.
-Прости, душа моя. Нагородила чепухи. Взрыв какой-то. Конечно, возвратишься, тогда и обсудим,- вполголоса журчала она.- Я желаю тебе победы. Ты сильный, ты лучший во всём. Я буду ждать тебя, родной.
-Спасибо за напутствия, за пожелания,- успокаивал Виталий, ласково поглаживая плечи возлюбленной.- А если горы предадут, если что…- неожиданно усмехнулся он.- А если случится… тогда придёшь ко мне с двумя белыми и двумя красными розами. Согласна?
-Ты дурак неисправимый. И за что люблю такого?- игриво молвила Ольга.- Кстати, ты просил подыскать губную помаду для жены. Подарок со мной.
-Спасибо, золотце моё. У неё день рождения через две недели, милая,- окутывая нежным взором, благодарил Виталий.- Я заберу помаду позже, во время следующей нашей встречи. Вот и нарисовался лишний повод поболтать наедине,- лукаво подмигнул он.- Ты не против?
-Я никогда не против,- обнадёжила Ольга.
-Тогда иди домой,- ненавязчиво, тепло сказал мужчина.
-Ещё минуту,- молвила, просила она.
-Мы непростительно долго стоим.
-Пожалуйста, любимый,- умоляла она.
-За соседской дверью слышны движения. Опасно.
-Наплевать на соседей,- вглядывалась она в глаза дорого ей мужчины, словно пытаясь запечатлеть их на память… на всю жизнь.
-Прости, Оленька. Нам пора,- он негрубо сделал усилие отойти от женщины.
-Я тебя люблю, Виталенька,- обронила она, тщетно стараясь задушить в себе слёзы.
-Я тебя обожаю,- чувственно произнёс признание он, однако настойчиво отстранил от себя Ольгу.
-Ты меня любишь, но гонишь?- удивилась она.
-Тебе необходимо уйти,- в этот раз твёрдо указал он.
-Я не способна,- простонала она.
-Ступай!- жёстко оборвал он и несильно оттолкнул Ольгу.
-Это ты?- опешила она.
-Прочь!- не предоставлял он ни малейшего шанса и отшвырнул руки женщины от себя.
-Виталик. Так нельзя. Неправильно так…- с влажными от слёз глазами, с видимой обидой, с горечью упрекнула она.
-Прости, любимая. Жди звонка.
Дверь захлопнулась, разделяя его и её.
* * *
Необычный на события выдался день для Ольги. Обильный. Эмоциональный. И не всегда понятно, с какой целью Бог дарит встречу, обстоятельство, обретение, потерю… за ничтожно малый промежуток времени. Что есть сутки?! Мизер.
Не пожелала Ольга ждать трамвая. Ведь потом ещё две пересадки. Да после стресса. После двух стрессов!
С такси повезло. Первым же поднятием руки Ольге удалось остановить машину. Однако когда открыла переднюю дверцу для пассажира, женщина оторопела: сиденье возле водителя было занято коробом детской коляски, в котором лежал младенец.
-Если устраивает, садитесь за мной,- смущённо предложила отнюдь не моложавая, полноватая таксистка.
Скорее по инерции, чем обдуманно, Ольга вскоре расположилась на заднем сиденье.
-Извините, у меня просьба. Если вы не против, если не торопитесь, я покормлю малыша. Ещё не хнычет, но час подошёл. Можно?- вновь стесняясь, спросила женщина-водитель.
-Время позволяет,- утвердительно качнула головой Ольга.- Кормите. Подожду.
Спешно освободив правую грудь, таксистка вынула ребёнка из короба и приложила к крупному соску. Кроха, искоса, но не пугливо разглядывая незнакомку, тихо зачмокала…
Спустя несколько минут, тянущихся для Ольги очень долго, женщина отняла малютку от груди, уложила обратно в цветастый короб, звякнула погремушкой, подвешенной над дитя, и мило улыбнулась своему чаду… Машина мягко тронулась с места.
-Девочка?- поинтересовалась Ольга, не ради любопытства, а чтобы не молчать, оказавшись в необычной ситуации.
-Дочка,- послышался ответ мамаши.
-А сколько ей?
-Шесть.
-С таким маленьким ребёнком и за рулём,- посочувствовала Ольга.
-Так вышло.- Оказалось, что водителем была весьма словоохотливая женщина.- Поздно обнаружили беременность… Вам по адресу к какому подъезду?
-К первому.
-Понятно, тогда со стороны рынка… А мне ведь предлагали избавиться от ребёнка… И сын настаивал… Негоже, мол, бабушке детей заводить. Но не смогла я. Теперь внук старше дочки… Забавно, но судьба… Сволочь, на красный прёт,- незлобиво огрызнулась таксистка на манёвр соседнего лихача.- Мужики водить не умеют. Только ездить… в том числе и по ушам,- щёлкнула она недоброй шуткой.- Даже когда разрешилась, в роддоме посоветовали отдать дочку в дом малютки. Но к тому моменту я уже не сомневалась. Оставила. Девочка здоровая. И спокойная, словно родилась специально для моей ситуации… Вот, козёл, сунется вперёд. Ещё бы, тачка крутая, можно ездить без правил… Вообще, я работаю в швейной мастерской. И продолжаю. Но неделя как идёт ремонт. Приходится таксовать понемногу. Всё ж копейка. Хорошо, что молока хватает. Но памперсы очень дорогие. Очень…
-И сколько вы отдыхали после родов?- не удержалась Ольга, поражённая услышанным.
-После роддома на третий день вышла. Катюшку сразу к бутылочке приучила. Работала поначалу только в ночную смену, чтобы сыну и снохе особо не докучать. Они молодцы, первые два месяца присматривали за моей дочкой. Вообще-то, у них своя квартира, но вошли в моё положение, пожили у меня, пока появилась возможность брать Катюшку на работу. Она тихая, не хлопотная девчушка. Даже в дневную я смогла выходить. В дневную-то лучше… И денег больше, потому что работаю на заказ. И клиенты иногда приносят что-нибудь для Катюшки… Если бы не ремонт, мы с дочкой не занимались бы таким экстримом,- засмеялась таксистка.- В помещении тепло, стабильная температура, покормить, переодеть нет проблем. А иногда мои сотрудницы или клиенты тешутся с ребёнком. Им для забавы, девочке в радость, а мне в помощь – не отвлекаюсь лишний раз.
-Общительная, значит, дочка.
-Да. Бог миловал. Катюшка словно понимает, что иного выхода у нас нет. Только молчать и жить. Вот и молчим, не ропщем. И живём. Вес, рост в норме. Ванночки, памперсы – всё вовремя, исправно,- вновь пошутила водитель.
Ольге страстно хотелось спросить об отце ребёнка, но с трудом вопрос всё же удалось загасить.
-Тяжело-то без помощи,- в обходную зашла она, и таксистка клюнула на зашторенное любопытство.
-Безусловно, но мне не привыкать. Сына тоже одна поднимала. Только тогда всё по любви, как думалось, шло. Молодость!.. Ещё с тех пор поняла, что нельзя говорить: «Я тебя люблю». Тем более, если имеются хоть малейшие сомнения. Ни женщинам, ни мужчинам нельзя. Ко многому эти слова обязывают,- вынесла вердикт водитель и тут же притормозила.- Вот, козёл! Срезать задумал! Козлы всё-таки мужики! И в любви, и за рулём.
-Но ведь хотим верить им, и верим,- вздохнула Ольга.
-Вот и я… по молодости обманула. И была обманута. Это теперь… Катюша. Она без вранья. У меня возраст, одиночество, интимный друг – мужчина крайне архивного содержания и вида… В общем, сама виновата. С него какой спрос? Не тянуть же его к себе из насиженного гнезда. Так замужем ни разу и не была… Вот у вас есть близкий друг?
Столь откровенный вопрос явился весьма неожиданным ходом таксистки. Ольга вздрогнула. Вновь вспомнилась подруга Юля. На последней встрече выпускников лишь она открыто и безбоязненно, уверенно представилась бывшим одноклассникам: «Лысенко Юля, ращу двух детей, работаю хранительницей семейного очага, имею мужа и любовника. Ношу фамилию Хрустова».
-Молчите?- продолжила болтовню водитель.- Да не бойтесь. Я вижу вас, возможно, в первый и последний раз. Конечно, вы не школьница-старшекласница, не студентка, не юная леди, однако на правах старшей по возрасту замечу: в подавляющем числе случаев мужчины не уходят от жён… или бросятся в блуд и возвращаются. И никакой ребёнок не сможет изменить это правило: ни ребёнок любви, ни зачатый впопыхах…
-Извините,- строго оборвала Ольга.- Я передумала. Поверните на Чехова.
-Хорошо,- степенно, профессионально отозвалась таксистка.- Но там будет пробка на пересечении с Ворошилова, надо было раньше поворачивать. И ещё надо доплатить.
-Конечно. Сколько скажете.
Ольга была потрясена. Эта женщина-водитель, и несчастная и счастливая по-своему, возможно, была не права, она высказала свою точку зрения, а не правило, не аксиому, однако слова зацепили, опустошили ту оставшуюся горсть вдохновения, которая питала надеждой после неуклюжей встречи с Виталием. У Ольги возникло желание обдумать возможные тропинки будущего, заручиться поддержкой, найти подходящий совет. Возвращаться домой сейчас было опрометчиво: муж Гоша, тихий увалень, наверное, пришёл с работы, и нет гарантии, что сейчас он праздно эксплуатирует телевизор. Опять же дома самой никак не удастся посидеть, обмозговать: ежедневная стряпня, уроки с сыном, стирка, уборка… Выход один: внепланово навестить тётку. Она старая женщина, бережно, с любовью относится к племяннице, всегда наградит мудрым словом. Конечно, в советчицы можно привлечь Юлю, но её рекомендация заранее известна: резать семьи, создавать новые. С мамой и вовсе лучше речь не заводить, это равносильно наступать на охи, ахи, вздохи, плач… и всё!
А совет? Кто даст путный совет? Три года встреч с Виталиком, где её сердце разрывалось на две половины, но хоть как-то гармонировали обязанности жены и любовь на стороне. Пару раз Гоша подозрительно наблюдал за приготовлениями к свиданиям, язвил: «На работе к тебе принц, что ли, на белом коне должен прискакать?»- но дальше реплик дело не заводил. А с Виталием не единожды пытались разлучиться, однако через день-два взаимные смс или телефонные звонки утюжили благие намерения, вновь вынуждали продолжать обман, заставляли тонуть в любви. И если бы кто-то рискнул подвергнуть сомнениям, посмеялся бы или почесал бы языком в их сторону, что между ними увлечение, а не высокое истинное чувство, Ольга готова была бы вцепиться в глотку осквернителю…
Добравшись до требуемого адреса, водитель остановила автомобиль. Жизненный опыт подсказал бывалой маме, что она затронула не только щекотливую, но весьма острую тему для пассажирки, поэтому оставшийся промежуток пути не проронила ни слова. Лишь Катюше иногда удавалось стукнуть кулачком по уклоняющимся в такт движениям машины разноцветным зайчикам, и те игриво звенели от восторга.
-Вот,- протянула Ольга три купюры.- Две за проезд, сдачи не надо. А одну для дочки… Спасибо вам. Растите здоровыми.
-Это вам спасибо,- виновато и смущённо ответила таксистка.- И простите меня, Бога ради.
-Всё правильно. Всё в норме.- Ольга вышла из такси и аккуратно хлопнула дверцей.
* * *
Тётки дома не оказалось. Благо, что ключи от её квартиры имелись при себе.
«Наверное, из церкви ещё не вернулась или с подругами судачит»,- предположила Ольга.
Находясь в смятении от услышанного и увиденного за день, она не находила себе места. Вначале поставила греться чайник, затем навела порядок в ванной, потом прошлась с пылесосом в зале. Не помогало. Мысли прыгали, переплетались, путались, но неизменно, время от времени, сходились на одном вопросе: что делать дальше?
В спальне тётка не позволяла убираться, делала всё сама, разве что шторы повесить просила, однако сегодня невидимая сила потянула Ольгу войти туда. Осторожно переступив порог спальни, женщина сразу посмотрела в дальний угол. Там, на столике, находилась икона… Образ Спасителя. Икона, к которой Ольга привыкла и никогда не обращала особого внимания, как не придавала значения небольшому, находящемуся рядом, керамическому подсвечнику. Прежде не приходилось племяннице наблюдать, как тётка использует эту белую, в голубой цветочек вещь.
«А я ни разу не ставила свечку за здравие Виталика. Соревнования, говорил, сложные. Надо бы хоть сегодня просить Бога»,- мысленно подстегнула себя женщина.
Ольга еженедельно помогала тётке с уборкой квартиры, поэтому найти свечу не составило труда. Так и есть! В серванте зала. Прихватив из кухни коробок спичек, она вернулась в спальню.
На улице изрядно потемнело. Поздняя, но тёплая осень. Свет фонаря, одиноко караулившего весь двор, вкрадчиво пробрался в комнату и остановился на лике Иисуса. Даже при скудном освещении Ольга явно различила, с какой бесконечной любовью взирал на неё Спаситель. Женщина чиркнула спичкой и зажгла свечу. Ольга не чувствовала, как на пальцы скатываются тёплые восковые капли, она не смотрела на вздрагивающую маковку огонька, но ей сделалось очень неловко среди этой загадочной, почти сказочной обстановки… А Господь влёк, дарил всё самое светлое и лучшее, умиротворял и придавал силы, прощал и просил веры…
И Ольга успокоилась.
Медленными короткими шагами она приближалась к иконе и подсвечнику. Волнительная радость постепенно окутывала и лелеяла душу… И вдруг, когда до столика оставалось пройти всего метр, пламя свечи дёрнулось, заплясало, а уличный фонарь, словно по сговору, потух, и возле подсвечника Ольга очевидно заметила мелкое, в ладонь, рогатенькое, хвостатенькое, омерзительное существо, которое льстиво улыбнулось и проскакало по столику. По пути, затронув оклад иконы блестящей чёрной шубкой, тварь, точно обжёгшись, припрыгнула, пискнула и улизнула прочь…
Ольга побледнела и остановилась в оцепенении. Сердце, минуту назад наполнявшееся любовью, надеждой и воодушевлением, мгновенно забилось в трусливом ожидании. И тут, неведомо чьей мощью, были навлечены воспоминания многолетней давности, когда родственник Оли, крепко осерчавший на соседа, пригрозил…
-Возможно, это и есть выход,- прошептала измученная думами женщина, хватаясь за ту соломинку, которую некогда с иронией приняла за нелепую шутку.
Пошатываясь, отводя взгляд, чтобы не видеть упрёк Спасителя, с трудом удерживая свечу в вытянутой вперёд, трясущейся от волнения руке, Ольга вплотную приблизилась к столику.
«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, прости и помилуй мя грешную»,- молилась она так, как учила тётка, и решалась.
Минута бывает длиною в час… Ольга заплакала, тихо, оправдываясь и жалуясь. Душа ополовинилась, любовь боролась со смыслом реальности. Жгучая, чудовищная, моральная боль!
«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, прости и помилуй мя грешную»,- молилась, но не могла решиться…
Ольга вздрогнула, услышав щелчки замка входной двери. Глаза женщины мрачно запылали… Время истекло.
По-прежнему боясь наткнуться на взгляд Спасителя, Ольга протянула руки к иконе, прошептала: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, прости и помилуй мя грешную. Забери Виталия. Он теперь лишний»,- большим пальцем надавила на верхнюю часть свечи, а затем затушенную сломанную вещь утаила в кармане, погрузив комнату в тягучую, чернильную ночь.
* * *
-Батюшка, я исповедовалась, и вы мне ответили как священник. Но вы молодой человек,- преодолевая робость, молвила Ольга.- Ответьте мне как мирянин: вы осуждаете меня?
Тридцатилетний пастырь внимательно поглядел на неё. С подобным вопросом к нему обратились впервые. Во время утренней службы он постоянно улавливал на себе пытливые взоры женщины, которая на исповеди раскрыла свою необычную историю четырёхлетней давности. Иерей ощущал, что прихожанка весьма остро, болезненно переживает прошлое, что она не удовлетворена покаянием и тяготится недосказанностью. А вот теперь дождалась, подошла вновь.
-Ступай с Богом, сестра,- неловко увернулся батюшка. Ответа он не знал.
-Но хотя бы скажите: это я своим поступком навлекла трагедию?- тихо вопрошала Ольга, голодной псиной глядя в глаза пастырю.
-Тайна сия велика,- отрезал священник и повторил:- Ступай с Богом, сестра. Воспитывай детей, живи по заповедям… Бог милостив, простит.
Несмотря на относительно строгие и в чём-то витиеватые для Ольги слова, стены храма она покидала с лёгкой душой. Не было больше той подавленности, которую женщина испытывала всякий раз, когда видела церковь, священнослужителей, иконы и даже крестики. Не гнобили голову мутные, нездоровые и беспорядочные мысли. Рассыпался тот камень, прочно и больно пристроившийся на сердце. Отворились те створки души, казалось бы, наглухо забитые для любви, веры, надежды…
-Гоша! Гоша!- выйдя, перекрестившись на храм, всплеснула руками Ольга, заприметив, как трёхлетний мальчик ковыряется в первом снежке.- Почему не следишь за Виталиком? Разве так можно, Гоша? Сын играет в церковной ограде, месит грязь, а ты пристроился на лавочке. Смотри, у Виталика ручки уже красные от холода.
-Олюня, сын был под присмотром,- мило улыбаясь, оправдывался муж.- Буквально пять минут назад я предоставил ему свободу.
-Ладно, ладно, шутник. Верю, дорогие мои мужчины,- хохотнула Ольга.- А ещё хочу сказать, что я вас безумно люблю.
-Но детей особенно,- щёлкнул мужчина, по-доброму, играючи зацепил.
-Гоша! Гоша! Милый мой Егор! Любимый!.. Любимый мой Егорушка! Я тебя тоже очень люблю! Безумно люблю!! Обожаю!!!- выйдя из ограды и направившись к машине, вдохновенно призналась женщина, держа за руку сына.
-Неужели так сильно?- улыбнулся Егор.
-Докажу,- кокетливо, соблазнительно стрельнула очами жена.- Вот день пройдёт… и докажу.
-Ох, Ольгуша, заинтриговала. Не дождусь,- в настроение супруги ответил муж.
-Кстати, просьбу выполнил?- более приземлено спросила Ольга.
-Конечно. За то время, которое ты провела в церкви, мы с Виталиком обошли все нужные и ненужные магазины и киоски. Я не помню, когда ты ходила на службу в последний раз, а сегодня, как говорится, по полной программе… Но главное: живая, здоровая, весёлая.
-И любящая,- добавила женщина остаток озорства.
-А вот заказ,- сказал Егор, открыл дверцу машины и извлёк оттуда букетик цветов.- Как ты просила. А к какой подруге ты с ними собралась?
-Спасибо, Гоша,- унимая улыбку, поблагодарила Ольга.- А подруга? Как тебе сказать, Гоша? Одноклассница моя. Недавно сообщили, что умерла. Кладбище рядом. Я схожу с Виталиком, а ты сгоняй и заплати за Интернет.
-А сына зачем тянешь за собой? Не в театр же идёте,- удивился Егор.
-Пусть прогуляется. Через минут десять вернёмся.
-Хорошо. Встречаемся на этом же месте,- не настаивал муж.
Обогнув церковь, Ольга с Виталиком вошли в обитель немых свидетелей. Сразу возле входа на кладбище стоял низкий, но согбённый, чахлый мужичок бомжеватого вида. Клянчил копеечку. Женщина сунула руку в карман, выудила мелкую бумажку, предусмотрительно заготовленную для подобных типов, и вложила бродяжке в ладонь.
-Возьми десяточку. На хлеб.
Мужичок скоренько, привычно осенил себя крестным знамением и пожелал заученной фразой:
-Дай Бог вам здоровья.
До нужной могилки шли не долго, минуты три. Ольга прекрасно знала эту тропинку. За четыре года выучила.
Было тихо. Сытые вороны улетели на другой конец погоста, чтобы там устроить своё заседание. Ветер не баловал, поэтому артрические кладбищенские деревья охраняли вверенный им объект молча, не стонали, не выли, не шептались…
-Вот, Виталик. Мы пришли,- вздохнула женщина.
Ольга остановилась возле погребальной плиты, где была прилажена фотография, с которой на неё взирали вечно молодые глаза того… Кого любила. Любит. И будет любить.
Минуту постояв в молчании, Ольга посмотрела на часы и тихо заговорила:
-Как обещала, я привела сына. Раньше, пользуясь различными уловками, приходила одна, Виталик маленький был… Но в будущем тоже буду навещать только сама. Сын подрастёт, начнёт разговаривать, может понять, а… моей семье необходимо, чтобы тайна осталась не раскрытой. Прости, любимый. Но и мне, и сыну, и Егору надо продолжать жить. Я окончательно решила не вскрывать нарыв и не делать больно родным и близким людям. Обещаю только одно: каждый год непременно продолжу приходить к тебе, делиться успехами Виталика, и приносить цветы…
Внезапно её посетили слова из библейской истории.
«Осанна! Осанна!- словно наяву, услышала она ликующие голоса. И тут же эти же голоса дико требовали:- Распни его!»
Ольга выпустила руку сына, не сдержалась, выглянула из своей тоски, виноватая и грешная, и заплакала. Опустившись на колено, женщина ладонью сгребла с плиты остатки не растаявшего первого снега и аккуратно положила на неё цветы. Две белые розы – подвенечные. И две красные – кровавые.