Когда Тонечке было лет тринадцать, она влюбилась. По-детски, наивно и просто. Да и как можно было не влюбиться в красавца брюнета с черными волосами, смуглокожего, с волной ниспадающих на плечи волос, который, к тому же, был солистом вокально-инструментального ансамбля?
Летняя танцевальная площадка находилась напротив дома, где жила Тонечка, и каждую субботу она залезала по шаткой лесенке на чердак и наблюдала за предметом обожания сквозь листву акаций.
Песни Юрия Антонова в его исполнении казались верхом совершенства, и если бы не окрики мамы, зовущей в дом, девочка сидела бы до полуночи и слушала заветный голос.
В школе на лето как раз задали учить письмо Татьяны к Онегину, и любовные страдания героини Пушкина невольно наложились на робкие, еще пока не совсем осознанные чувства маленькой души. Но, в отличие от героини Пушкина, Тоня прекрасно понимала, что взрослый (двадцать два года - солидный возраст) мужчина и не взглянет на пигалицу с веснушками на кругленьком личике, и что отношений между ними просто не может быть.
И все-таки она страдала.
Поселок Тарасово, где проживала Тонечка, был небольшой, и встретиться с кумиром было не то, чтобы легко, а порой просто неизбежно.
Каждый раз, завидев его издалека идущим навстречу в компании друзей, она поспешно переходила на другую сторону улицы и шла, вся залившись румянцем, и выдыхая лишь тогда, когда опасность, а он и был опасность, миновала.
Главное, чтоб никто не видел и не догадывался о ее чувствах, иначе засмеют злые деревенские языки. Впрочем, вряд ли кто-то мог бы заподозрить в неуклюжей курносой девочке с рыжими кудряшками такие нешуточные эмоции. Да и Павел, так звали героя девичьего романа, не испытывал недостатка внимания. Девушек в его окружении всегда было много и такие «малолетки», как Тонечка, просто не попадали в поле его зрения.
Как-то сентябрьским вечером ребята, среди которых был и Павел, заглянули в школьный спортзал.
Физрук, его приятель, проводил занятия волейбольной секции, которую с большим удовольствием посещала и Тонечка. Волейбол был чуть ли не единственным развлечением для сельской школьной ребятни, и спортзал был всегда занят.
Перед входом в спортзал висел канат, и мальчишки частенько заходили внутрь, запрыгнув на него и перемахнув ступеньки лестницы, ведущей вниз. Занятия, или как это называлось тогда, секция, как раз закончились, и запыхавшиеся и раскрасневшиеся девчонки выбегали в раздевалку.
В это время Павел, вспомнив детское озорство, как раз спрыгивал с каната прямо перед дверью. Несколько самых шустрых девчат успели проскочить, а вот Тонечке пришлось принять весь удар на себя, и вместе с Павлом они отлетели к стене. Каким-то чудом ему удалось подставить под ее голову руку и развернуть корпус так, чтобы девочка не ударилась головой о стену.
Все произошло в считанные секунды, и Павел едва успел произнести:
- Ну как ты, веснушка? Испугалась?
«Веснушка» молчала, распахнув широко свои зеленые глаза и уставивишись на него, не мигая. Что-то в ее взгляде насторожило Павла.
- Эй, ты в порядке?
- Сумасшедший! тихо сказала Тонечка и стрелой пустилась в раздевалку.
Парень вскинул недоуменно брови и подумал, что девочка немного странная, но глаза-изумруды уж больно красивые, манящие.
* * *
Жизнь шла своим неспешным ходом. Тонечка училась прилежно, отдавая молодые силы учебе и комсомолу: общественное было по наказу партии гораздо выше личного.
Родители не обременяли дочку домашними делами, ими она занималась в свободное от активной школьной жизни время, а это выдавалось редко. В такие дни Тонечка любила вместе с мамой покопаться в огороде: мама всегда напевала какую-нибудь песню, а дочь слушала и «подмурлыкивала», думая о чем-то своем. По осени с большого огорода сгребалась вся высохшая ботва и сжигалась, а в конце дня вся семья пекла в золе большого костра вкусную картошку. Вечера были прохладными, на чистом небе ярко светили звезды, и было здорово, задрав голову вверх, мечтать о чем-нибудь красивом.
Тонечка по-прежнему проводила много времени на чердаке, откуда смотрела на опустевшую танцплощадку и писала в школьной тетрадке робкие стихи.
Я смотрю на звездочку,
Блестку одинокую,
Словно бы на точечку,
Точечку далекую.
Маленькая звездочка
Чуть вдали мерцает
И в кого-то из людей
Зов мечты вселяет...
Романтических отношений с юношами, как у других, более скороспелых одноклассниц, у нее не было, она мечтала о необыкновенных чувствах, и яркие книжные страсти занимали ее куда больше реальной жизни.
* * *
Вскоре Павел уехал вместе с несколькими односельчанами в поисках счастья на север. Не хотелось сидеть за партой института, а далекий Север манил особенной романтикой и «длинным рублем».
Вернулся он оттуда через несколько лет на машине, купленной на кровно заработанные. Парень был хорош собой и раньше, а теперь стал еще более привлекательным: черные волосы до плеч сменила короткая модная стрижка, под рубашкой поигрывали тугие мускулы, внимательные серые глаза притягивали взгляд своей глубиной.
К завидному жениху влекло женщин и девушек всех возрастов, молодые искали встречи, предлагая себя и напрямую, и с намеком, женщины постарше сватали дочек на выданье, расхваливая и преумножая их достоинства.
Устоять под таким натиском было сложно, да Павел и не особенно сопротивлялся, ему льстило повышенное внимание со стороны женского пола, однако жениться не торопился.
Спустя несколько месяцев после возвращения он нашел работу и перебрался в город, чтобы начать там новую жизнь.
* * *
Тонечка тем временем выросла и успела поступить в столичный институт. Из угловатого подростка она превратилась в миловидную девушку, от прежнего гадкого утенка не осталось и следа.
Коварное сочетание рыжих волос и зеленых глаз, описанное в сотнях дамских романов, на деле давало свои плоды. Кавалеры появились сами собой, и даже можно было выбирать. Первый поцелуй случился на какой-то студенческой вечеринке, когда вся шумная компания играла в забытую теперь игру с веселым названием «Бутылочка».
Как это часто бывает, он не был каким-то особенным, он был просто первым.
Все остальное успеется, решила девушка, гораздо важнее хорошо учиться и получить образование.
Людям свойственно любить больше тех, кто на расстоянии, зачастую слишком идеализируя и доводя представленный образ до совершенства. Иногда Тоня вспоминала Павла, доставая его невидимый портрет откуда-то из тайного уголка своей романтической души, оттуда, где хранился маленький случайный эпизодик из спортзала. Даже по прошествии многих лет ей было приятно думать о единственном объятии крепких рук молодого мужчины.
Предмет наивных девичьих грез и чердачных созерцаний, Павел появился на Тонином горизонте абсолютно неожиданным образом.
Поздним вечером девушка возвращалась домой и, выходя из троллейбуса, неловко оступилась и сильно подвернула ногу, ступать было невыносимо больно. Кое-как девушка доковыляла до скамейки и плюхнулась на нее, растерянно оглядываясь в поисках чьей-либо помощи.
Но помощи в столь поздний час ждать не приходилось. Прохожих не было видно, и Тоне не оставалось ничего, кроме как встать, и, превозмогая боль, со скоростью черепахи двигаться по направлению к дому, где родители сняли для нее скромную комнатку.
Каждый шаг давался с трудом, сумка оттягивала руку, хотелось упасть в траву и разреветься горькими слезами. Когда боль стала невыносимой, Тоня в изнеможении опустилась прямо на сумку, дальше двигаться она не могла. Шли минуты, казавшиеся часами, но по тропинке через парк, ведущей к спасительному жилью и людям, никто не шел. Отчаявшись, Тоня расплакалась.
Вдруг сквозь всхлипывание она услышала чьи-то шаги. Надежда резко сменилась страхом: разные люди могут встретиться в такое время. Однако прятаться было поздно, с распухшей ногой далеко не убежишь. «Будь что будет», - решила девушка.
Кто-то приближался, насвистывая модный мотивчик, и в свете тусклого фонаря, уныло освещавшего остатки уцелевшей от налетов детворы скамейки, Тоня увидела мужчину со спортивной сумкой на плече.
Не дойдя до скамейки пары шагов, он заметил Тоню.
- Кажется, здесь кто-то есть, - сказал он и, заметив блестящие от слез дорожки на щеках девушки, спросил: - Что с Вами случилось?
Тоня показала на свою пострадавшуую ногу и на всхлипе произнесла:
- Поскользнулась, упала, очнулась гипс.
- Надо же, ей больно, а она шутит.
Он поставил сумку рядом с сидевшей Тоней и осторожно дотронулся до ее щиколотки.
Тоня охнула. Незнакомец осмотрел ногу, насколько позволяло скудное освещение, и констатировал:
- Ставим диагноз: самостоятельное перемещение затруднительно, но пациент скорее жив, чем мертв.
Девушка усмехнулась, отметив про себя его ответ фразой из фильма. «1:1»,- подумала она.
Она попыталась украдкой разглядеть мужчину, склонившегося над ее ногой, однако же смогла рассмотреть только общие черты.
- Возможно, у вас просто сильный вывих, нужно наложить тугую повязку и просто отлежаться. Если станет хуже, тогда в больницу, но это уже завтра.
Он помог ей встать, подхватил обе сумки, словно пушинки, и спросил:
- Далеко живете? Идти сможете?
. Смогу, пожалуй, да и идти уже недалеко, через парк.
Павел приобнял Тоню за талию, и две тени пошагали по тропинке.
Идти на самом деле оказалось всего ничего, и вскоре они уже стояли перед входом в небольшой домик усадебного типа.
В окошках не было света, казалось, он был погружен в глубокий сон. Павел спросил:
- В доме есть телефон, чтобы в случае чего позвонить в скорую?
- К сожалению, нет. Но я думаю, все обойдется. Спасибо огромное, Вы здорово меня выручили!
- Не стоит благодарности, тем более... - он на мгновение задумался, чтобы не сказать в ответ какой-нибудь штамп вроде «на моем месте так поступил бы каждый», - тем более, я не мог не помочь такой симпатичной девушке!
- Да уж, при таком «шикарном» уличном освещении нетрудно было разглядеть мою неземную красоту, - ухмыльнулась она. Павел уловил иронию в ее словах и нарочито бодрым от смущения голосом произнес:
- А вот мы сейчас включим свет, надо же хоть посмотреть в глаза друг другу!
Быстрым и оттого неловким движением он достал из бокового кармана коробок, вытащил сразу несколько спичек.
Павел вдруг испугался. Он понял, что сморозил глупость и мог обидеть девушку, и что если с ее «неземной красотой» что-то не так - шрам на лице, какая-нибудь уродливая бородавка - он будет выглядеть полным идиотом.
Спички горели пару секунд, однако Тоне вполне хватило для того, чтобы узнать Павла.
Да, он изменился, но не настолько, чтобы она могла ошибиться. Сердце девушки застучало сильней, ведь перед ней стоял тот, кому были посвящены ее робкие стихи, о ком она втайне мечтала. Прошло столько лет, и надо же, что судьба свела их при таких странных обстоятельствах.
«Уж лучше бы не видеть и не узнавать его», - подумала она про себя, понимая, что чувства, до поры запрятанные в самые укромные уголки, теперь могут разгореться с новой силой. Да и случай вполне подходящий: благородный рыцарь спасает прекрасную даму.
Павел успел заметить лишь глаза, кажется, зеленые, и обрадовался отсутствию каких-либо изъянов, словно это оправдывало его опрометчивость.
- Давайте я провожу Вас до крыльца, ведь стоять тяжело, - сказал он, - и простите за мое любопытство, ведь можем сейчас разбежаться, так и не познакомившись.
Когда они уже стояли на пороге, Тоня присела на скамеечку, стоящую у двери, и произнесла:
- Меня зовут Тоня, можно Антонина.
- Очень приятно, а я Павел. Может, перейдем на ты, неудобно, когда такая молоденькая девушка зовет меня на Вы, я сразу себя дедушкой чувствую.
Тоня улыбнулась:
- Хорошо, я не против.
- Вот и чудесно. Жаль, но я уже должен убегать. Ты дальше сама справишься или нужна помощь?
Тоня кивнула, хотя совсем не представляла, что она будет делать в случае, если станет хуже.
Странно было и то, как быстро Павел сменил тему, но сдругой стороны, удивляться было нечему, она со своей распухшей ногой, видимо, отвлекла его от каких-то важных дел, сейчас самое время было поблагодарить и распрощаться.
- Что ж, приятно было познакомиться, может, когда-нибудь увидимся. Он протянул руку для пожатия, и Тоня ощутила тепло крепкой шероховатой ладони.
Через несколько секунд Павел исчез в темноте переулка.
* * *
Прошла неделя. Тонина нога благополучно пришла в норму, и девушка смогла пойти на занятия в свой любимый институт.
Был погожий октябрьский день, и после занятий Тоня не спеша шла по знакомой тропинке через парк, собирая букет яркой осенней красоты. Солнце, зацепившись за горизонт, пушистым шариком повисло среди деревьев. Легкий ветерок играл в рыжих кудрях девушки, удивительно гармонирующих с цветом ковра из опавших листьев: казалось, сама осень, словно юная королевишна, гуляет по этому заброшенному парку.
Тоня вдыхала горьковатые ароматы осени, улыбаясь солнцу и хорошему дню и вспоминала о встрече с Павлом. Было грустно, что после стольких лет он нашелся и вдруг сразу исчез, как если бы его никогда не было.
А Павел сидел и ждал Тоню на скамейке, где они встретились неделю тому назад. Он уже давно заметил ее, задумчиво бродившую по парку с букетиком кленовых листьев, и невольно залюбовался. Ему захотелось на миг отдалить встречу, но девушка уже поравнялась со скамейкой и увидела его. Улыбнувшись слегка смущенно, он встал и протянул Тоне руку, чтоб пожать:
- Привет, а я тебя жду. Захотелось узнать, как твоя нога, а то всю неделю думал, какой я кретин, что бросил человека без помощи.
Тоня вспыхнула при упоминании Павла о том, что он целую неделю думал о ней, уже слегка повзрослевшей, но, по сути, все той же наивной девчушке из поселка Тарасово. Ей почему-то захотелось обнять этого человека, крепко прижаться к его сильному и мужественному плечу и сказать, как все эти годы она мечтала, ждала и надеялась, но резкая и безжалостная мысль, что у него семья, жена, дети погасила внезапно возникший порыв, и она опустила глаза.
Павел внимательно смотрел на Тоню и заметил эту внутреннюю борьбу на ее лице, щедро усыпанном веснушками. Вдруг его как током ударило: да ведь я уже видел этот блеск изумрудов в испуганных девичьих глазах, давно, кажется, в прошлой жизни! и он спросил:
- Постой... тогда давно, в спортзале школы, это была ты? Тоня удивленно кивнула.
А я думал-гадал, откуда я знаю этот взгляд. Так значит...
- Да, - с какой-то бехысходностью в голосе сказала Тоня, - ты прав, это и есть я, та наивная тринадцатилетняя девочка из Тарасово. Если хочешь знать, я думала о тебе все эти годы, ни на что не надеясь. Но мне от тебя ничего не нужно, я не хочу вмешиваться в твою семью, в личную жизнь и что-то в ней ломать.
- А сейчас? - тихо спросил Павел.
- Что сейчас? - не понимая, спросила Тоня.
- Ты сказала, что думала обо мне, а сейчас? - Тоне показалось, что в его голосе прозвучала просьба, и она осеклась на полуслове.
Павел обнял лицо девушки обеими руками и заглянул в глаза.
- Милая моя девочка! Так случилось, что семьи у меня нет, вернее, есть ребенок, но нет жены, она погибла в аварии год тому назад, и я усыновил ее сына от первого брака, ему семь лет. Теперь мы живем вдвоем, холостякуем. Вот такой вот я, герой твоего романа, уж прости за вольное выражение, с багажом. Хожу и мучаюсь неделю, понять не могу, что со мной происходит с тех пор, как я позорно убежал от тебя. Понимаю, что не должен ломать твою еще юную жизнь, но я не смог не прийти, хотелось увидеть твои зеленые глаза еще раз, но уже не при лунном свете.
- Это был не лунный свет, а свет спичек. Наверно, волшебных, облегченно вздохнула Тоня, все еще не верящая услышанному. Пойдем, попьем чайку со смородиновым вареньем, я сама его варила.
И, взявшись за руки, они не спеша пошагали по аллее, усыпанной золотыми листьями.