Я решил пойти пошёл не в священный храм культуры.
Неподалёку есть место более привлекательное: круглосуточный бар!
Мне, одинокому холостяку в возрасте Христа, имеющему «двушку» в многоэтажке, только такое заведение по карману.
Хорошее пиво там есть всегда, и оно недорогое.
Закуски – только пролетарские: сосиски, котлеты, бифштексы. Омаров не подают, но столы и тарелки всегда чистые.
Стоит этот бар на перекрёстке, где главная дорога делает крутой поворот налево.
Три стенки из четырёх сделаны из сплошного стекла, поэтому аборигены его величают «Стекляшкой» или «Аквариумом».
Рядом есть навес, где в тёплое время года можно спокойно курить.
На автобусной остановке на стенках постоянно развешивают объявления: пропала или найдена собака, ключи или документы.
На прошлой неделе было: «Пропал кот сибирский, в районе кебабной. Нашедшего просим вернуть за вознаграждение!»
Сегодня висело другое: «Найдена вставная челюсть. Потерявшего просят позвонить по телефону….».
* * * * *
Столица бывшей цветущей советской республики, а теперь – нищего, но гордого балтийского государства, руководители которого обожают давать советы своим новым содержателям о том, как побольнее укусить содержателя предыдущего.
Малоэффективных пришлых руководителей сменили ещё менее эффективные, зато коренные кадры.
И каждый новый лидер после инаугурации яростно клеймил позором всех предшественников, справедливо обвиняя тех в коррупции и некомпетентности.
Но через год он делал всё то же самое, только ещё хуже, и продавался всё тем же, только дороже.
Цены на спиртное то увеличивали, то снижали, а водку разрешали продавать то круглосуточно, то всего по нескольку часов в день.
В текущий момент истории пиво продавали с 8 утра до 10 вечера, хотя сохранились и учреждения с лицензией торговать “non-stop”.
«Аквариум» – одно из таких.
На автомобильной площадке посетителей ожидала гостиница «Астория».
Кто-то однажды приехал сюда на задрипанном «Опель-Астра».
Вероятно, хозяин тогда перебрал, и вернулся домой на такси: зачем зря искушать судьбу и спонсировать ментов?
Но или что-то случилось, или он спьяну забыл, где её оставил. Так или иначе, машина стояла на площадке целый месяц.
Её вскоре приметили, и некоторые посетители несколько раз выпивали на капоте «на посошок».
А через неделю открыли с помощью обыкновенного ножа.
Сначала там отоспался один забулдыга, затем второй.
Вскоре обнаружилось, что внутри можно не только ночевать, но и распивать прямо из горла, курить, и даже заниматься сексом. Этот «отель» стал довольно популярным, и его нарекли «Асторией».
* * * * *
Апрельский вечер, пятница.
Снег уже стаял, показав кучи мусора с пустыми бутылками и собачим помётом. Старшеклассницы сменили строгие «макси» на более приятные взору «мини», но туфли на каблучках и сапожки пока что преобладали над босоножками.
Свободным было единственное место: у самого окошка.
Там приятно тупо сидеть с бокалом и глазеть на улицу, словно сидишь у телевизора.
Напротив расположился мужик лет пятидесяти.
Я понял, что он тоже русский: жареная картошка с селёдкой, кулёк сушёной рыбы с этикеткой: «мелочь третьей группы, вяленая», и бутылка водки.
Спросив разрешения, я присоединился, и вскоре мы разговорились.
Бывший моряк теперь гонял машины в Россию и Казахстан, ремонтировал, продавал их там – и по новой!
На столе лежала его газета.
На третьей странице я наткнулся на большую статью, клеймящую позором какого-то чиновника. Из-за его безалаберности целый квартал уже четвёртую неделю сидит без горячей воды. Но, перевернув несколько листов, я нашёл, и всё там же, другую заметку, о том же должностном лице.
Там писалось об отзывчивом, чутком и грамотном руководителе. А тот красочно рассказывал о своих попугайчиках, по поведению которых он своевременно обнаруживал экологические нарушения в атмосфере родного города.
Обе статьи были явно заказными. Они должны были появиться в разных разделах, и в разное время. Но по каким-то непонятным, техническим или наркологическим, причинам, попали в один и тот же выпуск.
Обе заметки были написаны вполне профессионально, с подобающим случаю пафосом.
А автором был один и тот же журналист, который забыл подписаться хотя бы под одним из текстов псевдонимом.
Реклама была тоже замечательной: фармацевтическая фирма рекомендовала «Негр;ам», предупреждая о побочных эффектах: тошнота, зуд, боль, крапивница, иногда смертельные случаи, слабоумие и индурация.
Против изжоги предлагались пилюли «Durak ®, торговая марка запатентована».
А это тоже интересно: «Славянский творческий союз «Израиль».
И двумя строчками ниже: «Юридический центр «На родину!». Разводы за два часа. Бракосочетание за час. Обрезание. Дешевле, чем в синагоге!»
Я заинтересовался:
– А много ли у вас синагог осталось?
– Теперь ни одной, а раньше были, целых две!
– А самих евреев много?
– Мало: все Кацманы и Вассерманы или уехали, или стали Ивановыми и Смирновыми. А те, что остались, после развала Союза тоже прослышали, что в Израиле не так уж и плохо. А взрывать у нас стали даже чаще, чем у них. И эти Смирновы и Ивановы опять стали Шмеерсонами и Рабиновичами, и начали паковать чемоданы. А еврейские вдовушки и старые девы пользоваться повышенным спросом у славянских холостяков.
Морячок выдохнул громко, и хряпнул стаканчик:
– Бывал я в Хайфе, наш кораблик частенько туда заходил! Красивый город, и наших бывших там навалом. Как раз, после Хайфы, когда мы в Клайпеду вернулись, дружка моего прямо у трапа и арестовали!
– А за что? Как обычно, за контрабанду валюты?
– За валюту тогда уже не сажали. «За убийство по неосторожности и нанесение тяжких телесных повреждений». Правда, отсидел Вадим недолго.
– Убил кого-то в Израиле? Или дома?
– Да нет! Мы-то все женатики, дома всегда кто-то оставался, и квартиры никогда не пустовали. А Вадим был тогда холостой. Пришёл как-то из рейса. В кармане куча денег, а квартира была без охраны,.И квартирантов он категорически не хотел поселять. Смотрит –хата пустая: все вещи вынесли! Опять всё закупил, обставил – и назад, в рейс! Возвращается – опять обчистили! Ему это уже надоело. Взял со списанного судна корабельный «ревун», сирена такая, чтобы в тумане сигнал подавать. Громкость-то всего сто децибел!
– Если я правильно помню, болевой порог – сто двадцать.
– Правильно помнишь. До рёва реактивного самолёта чуть-чуть не дотягивает. Так он сделал так, чтобы сирена срабатывала через пять минут, если откроют двери. Настроил систему – и в море! Возвращается – а менты уже ждут с «браслетами». Короче, пока был в рейсе, опять «домушники» посетили. И через пять минут «ревун» заработал. В доме напротив все стёкла повылетали! Один сразу с перепугу концы отдал, другого на лестничной клетке подобрали, у него барабанные перепонки лопнули. Ну а третьего – сначала в психушку, затем в «кутузку»!
Он закусил «мелочью третьей группы»:
– Ну, я говорил уже, отсидел недолго, потом женился. Недавно капитаном стал, рыболовного траулера. Пару лет назад сомалийцы их в заложники взяли. Но он ревуном не стал их глушить. Думаю: зря! Выкупили их потом по дипломатическим каналам.
У него закончилась водка, и он взял второй пузырь.
Я поинтересовался:
– А не боитесь переборщить?
– Не дрейфь, пацан, всё под контролем!
Он уселся на своё место и продолжил:
– Как-то было в Марселе. Я в увольнении на берег, а «русскими тройками» уже не ходили. Зашёл в кабак. А там эти французики коньяк напёрстками глотают. Взял их «конины», хряпнул стакан и рукавом занюхал. У них глаза навыкат: «Руссо! Руссо, браво, бис!» И начали пари между собой ставить: одолею я второй стакан или свалюсь. А я им: «Половина бабок – моя!» Согласились, лягушатники гадские! Короче, пять стаканов выдул. Смотрю на часы: «батюшки, через два часа мой кораблик отчаливает!». Говорю: «Всё, концерт окончен, гоните деньги!» Нехотя, но отдали. Я тут же в порт отваливаю. Шатаюсь, но иду! Так они, сволочи, вышли вместе – и до самого трапа меня сопровождали, новое пари устроили: дойду я или нет! Дошёл, а на пирсе опять деньгу с них сорвал. А дома на их бабки новый шкаф купил!
«Мелочь третьей группы» и картошка у него закончились, а через какое-то время опустела и вторая бутылка.
Он поднялся:
– Ну, мне пора, завтра машину выбирать! – и нетвёрдой походкой направился к выходу.
– Удачи! – сказал я ему напоследок.
– И тебе не хворать!