А однажды, когда Катя и Андрей мило беседовали в обеденный перерыв, пили чай, болтая о пустяках и газетных новостях, Андрей вдруг замолчал, смутился, посмотрел на Катю и сказал, будто извиняясь:
- Я, наверное, говорю глупости, чепуху... А мне надо бы сказать вам, что у вас - прекрасная прическа, и что вы … хорошо выглядите..., - опустил голову и чуть покраснел.
- Да нет, зачем? – смутилась и Катя. Кстати, прически у нее никакой не было: волосы прямые, русые, до плеч...
А смутилась потому, что почувствовала нутром, женским чутьем, что тоже начинает привыкать к Нилину, что ей он уже не безразличен, как раньше, и по выходным его как бы уже и не хватает в ее жизни, и что есть уже намек, - на некое неявное, но ощутимое все же притяжение...
Ничего этого не знал Коля. Но ведь и как странно получалось: нисколько не охладела она к Коле, но и к Нилину почему-то тянулась тоже. Как если бы мимоходом посаженные ростки дали всходы. И все это сосуществовало в ее душе, в одно и то же время: близкие отношения с Колей и робкое пока еще притяжение к Нилину. Значит, и так бывает? Андрея она почему-то воспринимала больше по фамилии, а не имени.
Пока они смущались, зазвонил телефон. Это Коля.
- Опять, небось, у тебя этот пижон? – с раздражением спросил он.
- А то как же! – рассмеялась в ответ Катя.
- Выгони его сейчас же! – сказал он воинственно и непреклонно.
- Как это, как это? – растерялась, задохнулась от возмущения Катя. Это ей-то выдавать такие приказные повеления?
- Не выгонишь – сам на такси приеду и выгоню! – сказал он с такой напористостью, что сомнений не оставалось: так и сделает.
- Пожалуйста, без этого! – попросила Катя.
Она не знала, что сказать Андрею. Конечно, он может и догадывался, что у Кати есть личная жизнь, но ведь если сам не спрашивал, не будет же она ему докладывать об этом - ни с того ни с сего. Ну, а как он, деликатный, мог спрашивать? Никак не мог, конечно.
Но тут уже была ситуация особая, можно сказать, – критическая.
- Простите, Андрей! - в замешательстве и смущении, обернулась к нему Катя. - Не хочу, чтобы сообщил вам он, поэтому расскажу лучше сама, - сказала поспешно, с волнением.
Не понимая – о ком и о чем речь, Нилин тревожно, с недоумением смотрел на нее.
- Дело в том, что у меня, у меня... есть близкий человек, - подбирая слова и как бы оправдываясь, скороговоркой выпалила Катя, - сейчас он приедет: он ревнует, думает у нас с вами флирт...
- Мне уйти? – мгновенно встал Андрей.
И Катя поразилась быстроте его реакции.
- Нет-нет, напротив: останьтесь! – Получится, что действительно мы чего-то боимся, скрываем... Да и не жена я ему, чтобы диктовать мне условия, - твердо и уверенно отскандировала Катя.
Но Андрей - было видно – все равно чувствовал себя неловко, не зная, как деликатнее избежать дискомфорта. Было ясно, что он хочет поскорее уйти.
- Нет, прошу вас, останьтесь! – уговаривала Катя.
И, нехотя, он подчинился.
Раздался звонок. Катя пошла открывать: Коля!
- Привет! – сказал он бодро и дружелюбно, словно и не было недавно этого непристойного ультиматума.
- Привет, зачем пожаловали? – не принимая тона дружелюбия, ответила Катя.
- Где мои тапочки? – громко, своей неповторимо четкой дикцией, отчеканил он.
Тапочки были у Андрея.
Возникла заминка.
- Здравствуйте! – сказал Нилин, медленно подходя к двери. Снял тапочки, подвинул их Коле, - Я сейчас ухожу, - как бы извиняясь, сказал он.
- Тогда - всего доброго! – с радостью, доброжелательно ответил Коля.
- Взаимно! – ответил Нилин.
Катя проводила его до лифта.
- Простите, Андрей! – сказала, пытаясь смягчить неловкость ситуации.
- Да все нормально, не переживайте! – и помахал ей рукой, входя в лифт.
Катя молчала. В общем, корабли «разошлись», но разговора с Колей так и не получалось.
- Прости меня! - сказал он. – С ума схожу от ревности!
Катя вздохнула, кивнула, молча пошла на кухню. Заварила ему чай,
подала бутерброды с сыром. Он тоже молчал: наверное, ему было стыдно. Но, выпив чай и съев бутерброды, сухо попрощавшись, ушел.
Понимал, что Катя недовольна, и простить ей такое трудно.
Однако забавная возникла ситуация: Катя не звонила Коле, а он ей. Невидимая стена выросла между ними. И не верилось даже, что вот совсем недавно все было так просто и ясно: они – близкие люди.
Нилин тоже не звонил, но его-то понять можно. И Катя позвонила ему сама.
- Здрасте, пропащий, куда делись? – эдаким нарочито-бодрым голосом, словно ничего не случилось, произнесла она.
- Да нет, я здесь, на работе..., - с усилием, чтобы не выдать неловкости а, может и обиды, ответил он.
- А как Кит? – спросила Катя о сыне, чтобы как-то разговорить его.
- Да ничего вроде бы, - ответил он натужно и нехотя.
- А знаете, Андрей, почему бы нам, не поехать за город - с детьми, в лес? – предложила она. – Уже появились ландыши - июнь ведь, в футбол поиграем с детьми...
- Да, можно, - как-то вяло, нехотя, согласился он, - Можно...Когда бы вы хотели?
- Мы бы хотели - прям в эту субботу, - нарочито игриво и кокетливо ответила Катя.
- Хорошо, заеду за вами завтра, - ответил он
И заехал. Ребята обрадовались, приветствуя друг друга. И в лесу первыми вывалились из машины с мячом. Швыряли его с визгом, бегали, кувыркались на траве, просили смотреть – кто бросит мяч дальше.
Смотреть на них было приятно. И на душе у Кати стало спокойно, как давно не было.
- Ребят, а давайте поищем ландыши, обожаю их. Кто принесет мне первым – приз! – сказала она.
И они тут же они бросились в кусты, каждый нес добычу, протягивая Кате руки с нежными, чудно пахнущими ландышами. Мороженое Катя раздала всем. В общем, прогулка удалась, ребята обменялись телефонами, Катя с Андреем – улыбкой, хотя скованность того дня еще не растаяла.
На следующие выходные они снова ездили в лес, и все было опять очень мило, почти как прежде! И очень весело.
В этот раз они разжигали костер. Ребята собирали для него лапник, а Катя и Андрей раскладывали его, положив туда журналы и газеты, чтобы скорее и ярче разгорелся. О, сколько у ребят было восторга, когда пламя взметнулось вверх! Они бегали вокруг костра, без конца тащили и подбрасывали в него лапник, чтобы дольше продлить счастье, выкрикивали что-то бессвязное и восторженное.
Катя с трудом останавливала их, просила держаться подальше от костра, чтобы искры не попали в глаза. Да, для них это был настоящий праздник! Катя и Нилин с удовольствием смотрели на их счастливые лица, и настроение у них тоже было приподнятое, праздничное.
Катя налила всем из термоса чай и раздала бутерброды с сыром и ветчиной.
Есть у костра – это, конечно, наслаждение, по высшему разряду. Да и просто смотреть на языки пламени, рвущиеся к небу, было сказочно приятно. Они словно вылизывали и очищали душу - от всего тяжелого и скверного. Грустно было только гасить костер.
- Не надо! Еще-еще пусть погорит! – кричали ребята, но Нилин был неумолим.
- Не ночевать же здесь будем! Палаток нет, - ответил он.
Перед тем как садиться в машину – ехать домой, Кит протянул Кате исписанные листочки.
- Что это? – спросила она.
- А дома узнаете! – загадочно улыбаясь, ответил он.
Дома Катя прочитала: «весна, весна...» - это были его первые стихи. О детской любви, - трогательные, нежные, хотя и с нарушением техники стихосложения. Но, отметила Катя, в них было чувство – живое, трепетное... Вообще, по натуре он был Кате ближе и понятнее, чем Андрей.
А-а-а, влюбился в девочку – понятненько! Знает ли папа? И спросить нельзя: а вдруг - секрет?
Их отношения явно потеплели и потихоньку возвращались к прежней точке дружбы и некоторого даже , забытого уже притяжения. В Нилине была какая-то загадка, - так казалось Кате, и она пыталась ее разгадать, при всей его закрытости и сдержанности. И это как раз и нравилось Кате в Нилине. Мужчины примитивные и похожие на открытую книгу, ей были не интересны. А вот есть в этом Нилине что-то такое, - таинственное и привлекательное. Но от какой-то там влюбленности в него она считала себя вполне защищенной. Хотя, кто знает – что там может у них получиться дальше, при таком тесном общении? И об этом тоже невольно порой думала Катя, но не особо увлекаясь этой мыслью и предположениями.
* * *
А потом вдруг случилось непредвиденное: Нилин исчез вдруг, без всяких объяснений и больше не звонил Кате. И она почувствовала даже какую-то пустоту в рационах своих библиотечных дней: все же он успел занять определенное, и можно даже сказать - важное, весомое место в ее жизни. Поразмыслив, позвонила ему сама.
- Спасибо, - как-то уклончиво и сухо ответил он на приглашение Кати прийти в гости, - занят сейчас по горло! – сказал он более твердо, для большей убедительности.
- Хорошо, - может, поедем с ребятами за город на выходные? – предложила Катя, понимая, что он не из тех, кто может занимать не первое место в жизни человека, с которым тесно общается, кому доверил многие свои секреты.
- Да...можно, - вяло согласился он, потому что Катя напирала как танк, делая вид, что ничего в их отношениях не изменилось: не было же у них явного романа и случайной близости тоже не было, - так чего обижаться?
- Когда? – спросила Катя.
- Я позвоню, - ответил он. И оба повесили трубки.
Поездка состоялась, но была какой-то натужной, без той непринужденности, легкости, беззаботности и веселья, как это бывало прежде.
Ребята носились наперегонки, как всегда. О чем-то хихикали в сторонке.
Катя сидела на бревне, вытаскивая из сумки бутерброды, а Нилин лег на траву, ничего не подстелив, вытянулся, положив руки под голову.
- Хорошо! – сказал, ни к кому не обращаясь, глядя на голубое небо и хоровод белых лебедей-облаков.
Катя понимала, что он весь в себе, не стоит трогать его, дергать, о чем-то расспрашивать. Какая-то странная и непонятная неловкость возникла между ними. И – глухая стена.
Назад ехали молча. Только дети болтали сзади. У подъезда Катиного дома попрощались, Нилин не захотел даже зайти с Китом в гости, хотя тот теребил его руку и отчаянно просил об этом: ему нравился белоснежный кот Мити. Андрей был вежлив, но непреклонен.
- Нет! – сказал он, покачав головой. Как отрезал.
Что ж, переживу! – подумала Катя. Стоит ли ломать голову над причиной, мало ли что у него там приключилось в жизни!? Да может так оно и лучше – расставание, пока не привыкли до склеивания, до боли и сложностей? И отключилась делами.
* * * * *
А потом вдруг позвонил Коля. Пауза длилась две недели.
- Катя, я... не могу без тебя! – выдохнул он
- Приходи!
Они бросились друг другу в объятия как в тот забытый давнишний день.
- Я зациклился на тебе, - сказал он, обнимая Катю. - перестали существовать друзья. У меня их даже и не осталось, только работа...
Жаркая волна обняла их, и они опять утонули в глубоких водах невыразимой словами нежности.
Он достал две путевки в подмосковный пансионат, и они уехали туда на пару недель, предварительно позаботившись о близких: Катя оставила сына на попечение мамы, Коля попросил побыть с матерью родственников.
Эта поездка имела для них и глубокий, хотя и тайный смысл: проверка на ежеминутную жизнь на одном кусочке пространства. Уживутся ли, смогут ли?
Филологи «гребаные»: набрали в пансионатской библиотеке кучу книг классиков – перечитывать. Он сложил свою стопку на прикроватной тумбочке, Катя свою – на столе. Но - не прочитали и страницы.
Жили они в одной комнате, с двумя диванами и столом. В смежной комнате проживали соседи, тоже отдыхающие. И познакомиться с ними не было желания: везде вдвоем, только вдвоем.
Оба радовались – как здорово жить на природе, дышать чистым воздухом, - в окружении берез, кленов, осин, ходить босиком по траве! С утра они уходили в лес собирать грибы. Коле везло: он без конца находил белые, а Кате попадались только опята, хотя очки носил Коля, а не она.
Уставая до изнеможения, брели «домой» три километра, через кукурузное поле, где Катя набирала кукурузных рылец со свежих початков.
- Зачем тебе? – удивлялся Коля, потому что надо было ждать, пока завершится действо.
- Народная медицина, - игриво отвечала Катя
А потом они проходили свою любимую поляну, где под кронами деревьев было маленькое, чистое озеро.
- Посмотри, какая красота: все в нем отражается, словно художник рисовал..., - плавился в восторге Коля.
Катя стояла, кивая, дивясь и наслаждаясь покоем и блаженством. А на любимой опушке она набирала мяты, чтобы подсушить для чая.
- Не жадничай, хватит тебе! – отдирал ее от поляны Коля.
Возвратившись в пансионат, несли свою корзинку с грибами на кухню и отдавали поварам: негде было готовить их. Но собирать грибы - зато как интересно: процесс, поиск, азарт!
Потом они забирались под одеяло и болтали без умолку, пересказывая друг другу все недосказанное, что случалось в их жизни до встречи. А потом опять тонули в нежности...
- Если ты разлюбишь меня, - я, наверное, сдохну! - сказал вдруг Коля.
Они лежали рядом, блаженно обессиленные и невесомые будто, - Может, конечно, и выживу, но едва ли... едва ли. А вот ты, ты будешь жить дальше и забудешь меня, да еще и счастлива будешь! – закончил он, отрешенно глядя в потолок, как-то печально вещая о неведомом никому будущем.
Какое-то тяжелое, давящее, суеверное чувство на минуту коснулось Катиного сердца – она была суеверна и впечатлительна: когда такое говорят, скорее, бывает наоборот, подумала она. Но тут же прогнала эту нелепую мысль: быть такого не может, ее никогда и никто не «бросал» - была ли это только дружба с платоникой или более близкие отношения –
хоть с мужем, хоть с другими мужчинами. Уходила всегда только сама Катя.
И все же какая-то странная тень, маленьким комочком упала в бездну памяти и затерялась там – до поры до времени...
Они опаздывали на завтрак, обед и ужин, приходили разгоряченные, с румянцем, блестящими глазами, наскоро ели, потому что уже ходили по столам официантки, собирая посуду.
- А знаете, - вдруг сказала как-то Кира, их соседка с мужем по столу, - не похожи вы на мужа и жену...
Да и как это было им не понять, хотя они представились как муж и жена, с четырехлетним, - что было правдой, - стажем!
Оба смутились и промолчали: отпираться было нечестно и даже вероломно.
-Какая тебе разница? – укорил ее муж за излишнее любопытство и ненужные комментарии. - Без тебя разберутся.
Он был толковый инженер, и в Коле ценил интересного собеседника. На прощанье обменялись с ним телефонами – так, на всякий пожарный.
Из пансионата в город возвращались в «Икарусе» - как и положено. В автобусе Коля протянул Кате маленькую новую записную книжку:
- Напиши что-нибудь! – попросил он
- Что, и зачем это? – не поняла Катя
- Что хочешь. Ну, на память - о пансионате...
Катя посмотрела в окно, где мелькали густой высокой стеной ели и сосны. Спокойное блаженство и защищенность ощутила она, глядя на них. Подумала и написала: «Хочу быть с тобой всегда!»
Коля захлопнул книжечку, не глядя, и спрятал в джинсовую куртку.
- Как, тебе не интересно, что я написала? – удивилась Катя
- Конечно, интересно, но пусть это будет сюрпризом. Тайной!
- Ой, я бы не выдержала! С моим цыганским характером..., - удивилась, усмехнулась Катя.
- Ты – удивительная! - сказал Коля. – Чем больше с тобой, тем страшнее оторваться. И любишь тебя все больше и больше, хотя больше вроде и некуда, а вот так получается. Хотя в жизни всегда наоборот!
И, не сводя с Кати влюбленных глаз, вдруг сказал, подводя «итог»:
- Испытание мы выдержали!
Катя кивнула и улыбнулась в ответ.
Так прожили они – в постоянных походах-переездах, но в мире и любви – почти пять лет. Были, правда, мелкие ссоры и недоразумения, трехдневные молчанки, обмен письмами, – но потом все возвращалось на круги своя. Расклеиться они не могли.
(продолжение следует)