Молнию палатки вверх. Полог в сторону. Не вылезая из спальника, не выгружая в мир тело из тепла. Не хочется пока. Рано. Лишь голову. Одним глазком. Напрячься. Сфокусировать зрение… Э-эх! Хорошо-то как! Тихо.
Шишки палые, иголки рыжие, веточки сухие выцветшие по белому в клочья ягелю. Муравейник в стороне, в зоне видимости. Помятый, расторбаный вдрызг, до самого до основания. Это – хозяин. Недавно совсем. Может, вчера заглянул. До нас.
Штиль, вяло полощутся паруса: штаны, куртки, полосатый тельник, подвешенные на натянутый меж высоченных мачт канат. Ловят ветер. Валяется брошенный кем-то спасжилет-светофор, ждёт прислонённый надёжно спиннинг.
Тлеющий с намёком на реанимацию костерок: с бревном-посиделкой, кроссовками сохнущими тут же на колышках, с подвешенным на таган копчёным котелком, тоненькой струйкой призрачного дыма бередит заторможенных, не разбежавшихся за ночь комаров.
А внизу, под высоким берегом она. Река. Плывёт, растаскивая по омуту поволоку тумана. Гудит настойчиво и низко, напоминая о будущем отчётливо слышным близким порогом. Небо бирюзой в разрывах перистых облаков сквозь распахнутые ветви. Солнце по верхушкам пишет в золото зелень. Вдохнул поглубже… Жизнь. Ж и з н ь!