Меня часто упрекают, что я всё о русском народе, да о русском народе. А ведь я умею с национального вопроса без труда переходить на половой и не выходить за его рамки с легкостью. Вот, к примеру:
…По происхождению она была дочерью шпалоукладчицы и бульдозериста, но в роду этой моей сокурсницы и половой партнерши, где-то на уровне бабушки-прабабушки, несомненно была лошадь. От этой лошади ей и передались характерные для этого благородного животного черты лица и длинные красивые ноги. Я вместе с ней готовился к экзаменам. Подготовка эта протекала следующим образом:
Я приходил к ней вечером перед экзаменом. Мы совершали половой акт, после чего я мелким убористым почерком писал на ее бедрах весь материал, необходимый для сдачи экзамена.
Во время экзамена она поднимала юбку и безбоязненно списывала со своего бедра ответы на экзаменационные вопросы. Если кто-то из преподавателей обращал на это внимание — она просто одергивала юбку. Возмущенно при этом фыркая, чисто по лошадиному. И преподы предпочитали не связываться с ней во избежание обвинений в грязных посягательствах. Тем более что ее лошадиное лицо обладало способностью густо краснеть от смущения, а потому репутация у нее была девушки чрезвычайно целомудренной.
Помню, мы сдавали научный коммунизм. Ответ на вопрос в ее билете я нанес ей на левое бедро возле самой промежности. Где, напомню, расположены пусть не самые зримые, но зато очень важные, с точки зрения мужчины, части женского тела. Как сейчас помню, я там написал: «Строительство советских национальных культур никогда не отдавалось в руки самим их носителям и прочим классовым врагам». Экзаменатор, теолог-философ во втором поколении, сидел в метре от нее. Списала!
Да-а-а. Есть, что вспомнить, но уже некому рассказать. Из окна слышно, как Обаму кто-то зверушкой назвал, хе-хе... Этого умнейшего человека, лауреата нобелевской премии. Но это я потерял нить повествования и отвлекся…
…Я такую подготовку к экзамену любил вовсе не за предэкзаменационный половой акт. Она это делала без души, формально как-то. В ходе акта любви могла мне вдруг сообщить, что как раз сейчас ей пора кормить ее волнистого попугая. Или вспомнит вдруг, что жена писателя, Вера Набокова, подписывалась «Миссис Владимир Набоков». Такая вот была мандовошка. Не знаю, как на кого, а меня это с ритма сбивало страшно.
Но, превращая ее бедра в шпаргалку, я как-то сам все выучивал. Читаю бывало билет, мое воображение как-то сразу освобождается от контроля разума — и вот уже я ясно вижу то место на ее бедре, где эта тема раскрыта. Так что мы оба хорошо учились.
Кстати. Никаких отношений между нами не было. В этом смысле мы были просто гимназисты старых времен. Ибо сношались мы сугубо в рамках предэкзаменационной подготовки. А так у каждого была своя жизнь.
PS. Года за полтора до окончания института она вышла замуж и перед выпускными экзаменами была на шестом месяце беременности. С ее слов, мужу своему она никогда не изменяла. У нее даже в мыслях такого не было. Но, на наш процесс подготовки к экзаменам это никак не влияло. И перед выпускными экзаменами томными вечерами все происходило строго по еще заведенному на первом курсе ритуалу.