Славное имя Дуня гл. четвертая и пятая

      
Глава четвёртая
НОВЫЕ ПРИВЯЗАННОСТИ

Дунечка, фамилия которой была не Солнышкина, конечно, и даже не мамина девичья - Криничкина, а очень и очень прозаическая – Ложкина,  стала просто неузнаваемой. Она жила, дышала своей далёкой родственницей, пра- в какой-то там степени бабушкой и одновременно своей ровесницей, Дуней-героиней. Она снилась ей по ночам, и сама малышка представляла себя ею, несущейся на домашних дворнягах в тёмный лес, чтобы спасти своих товарищей от голодной смерти.
- Смогла бы я? – подумалось малышке.
Она вздрогнула. Нет, наверное бы, не рискнула.
Одно дело, пробраться ночью в замерший зал и включить компьютер, чтобы «отправить в банк прибыль от продажи фруктов, присланных из апельсиново-бананового государства» или «купить  новые качели-карусели для Двора развлечений». И совсем другое – по высокому снегу в царство волков, кабанов и ночного мрака на удачу – вывезет, не вывезет.
А если бы  умирала мама или папа? Или даже бабушка Дуся?
Внезапно Дуня представила образ бледной, несчастной Андроники и услышала слабое:
- Кусочек хлебушка… Пожалуйста, кусочек хлебушка…
Дуня замотала головой, сбрасывая со своих щёчек капельки солёной  водички.
Нет, она бы, конечно,  сделала всё возможное, чтобы спасти и родителей и остальных. Но… в лес… ночью?
Да! Да! Да!
Ради мамы, папы, бабули и даже этой сестрёнки с красивым, но не знаменитым именем она могла бы пойти в лес даже пешком. Но… взяла бы с собой обязательно сотовый телефон и предупредила бы, как минимум, Службу спасения или спецназ.
Дуняшка, как ни странно, забыла о технике, рекламе новых игр, мультфильмов, познавательных программ. Она не совсем охотно, но познакомилась с соседскими девчонками. Из двадцати русокосых, чернявых, беловолосых, рыжих и медных новых подруг шестеро носили имя Дуня.
И наша горожанка стала даже ревновать их к своему имени.
Но она никак не показывала этого. Неожиданно была благожелательна и активно принимала участие в их играх.
- Дунечка, ты пойдешь сегодня со мной гулять? – спрашивала Андроника.
- Конечно! – отвечала малышка. – Что же мне делать дома? Купаться пойдём?
- Ага! Только пусть бабушка даст мне команду отпускать тебя в воду.
- Вот ещё!
- Дуня!
- Ты старшая, я знаю. Может, мне всё же не идти с вами? Ты же знаешь, что я не люблю подчиняться? Может, мне остаться почитать твоих «Котов  в сапогах»?
Андроника, шутя, щёлкнула в лоб малышку и рассмеялась:
- Лучше про «котов Леопольдов».
Младшая отмахнулась:
- С тобой и пошутить нельзя. Ладно, пойду, возьму свой купальник, - и гордо удалилась.
Андроника только покачала вслед головой:  Ишь ты, пять лет, а уж – купальник. Сама она и её подружки не слишком чинились: сарафанчики и платья, бриджики и шортики долой. Трусы на месте? И ладно. Высохнут на теле.
Дуня не признавалась, но ей даже стало нравиться новое общество: веселье было таким, какого она никогда не видела ни во дворе своего дома, ни в садике. И Дуня начала подозревать, что строить шалаш на берегу Дона гораздо интереснее, чем дворец на мониторе компьютера.
И она принимала в этом самое живое участие.
Носила ветки. Причём не выбирала самые лёгкие.
Рвала траву, чтобы устелить пол шалаша.
Бесстрашно поймала ёжика и поселила его в новом жилище. А чтобы не убежал, налила ему в пустую консервную банку сок, который дала с собой девочкам баба Дуся, накрошила туда пирожок с малиной.
Ёж не убежал! И даже призвал к себе свою супругу ежиху с детками.
«Дом» на берегу ожил.
Старшая из девочек, одиннадцатилетняя Поля Мастеркова, развела костёр. В прошлом году она была в спортивном лагере под Миллерово и там их учили ставить палатки, разводить костры, готовить, стирать, убирать за собой, находить в лесу способы выживания.
Полина отличилась. В конце срока  получила награду за находчивость, смелость и выносливость.
Лагерь, конечно, был казачий, но девчонкам спуску не давали. Помнили, как в давно минувшие годы войн вся надежда оставалась на крепких и гордых женщин, которые и в доме, и на базу всё успевали. И в случае чего хватались за шашки, пики, зажжённые поленья и яростно бросались на  гнусных разбойников.  А много их было. Тех, кто в отсутствие хозяев куреней, решался напасть на хутора и станицы, чтобы поживиться дармовщинкой.
Обогащались, но далеко не все. Многие оставались лежать подле крыльца дома, который обороняла казачка.
Поля часами пересказывала подружкам повествования лагерного наставника, учителя истории Романа Феоктистовича Болгарина. И показывала, как правильно делать то или иное, чтобы обеспечить себя в поле или лесу жильём и пропитанием.
Дуняшка была самая маленькая. Но почему-то и самая восприимчивая.
Сил мало, но желания, хоть отбавляй.
- Вот вырасту, - говорила она Андронике и Поле, - я вам всем покажу, как надо! Здоровые, а не понимаете…
Чего они не понимают, девочки уразуметь не могли. Но Дуняшку все полюбили. За напускной, совершенно не детской гордостью нетрудно было увидеть любящее, доброе сердечко. Сострадательное ко всему живому.
- Вика!
- Что, Дунечка?
- Зачем ты кошку за ухо дёрнула?!
- Она всё молоко, что я для ёжиков принесла, выхлебала!
- А ты бы взяла, да и отдала ей половину, тогда бы она и остановилась! Всем бы хватило. Посмотри, как Мурка плачет, тебе не жалко?
Вика, устыдясь, начинала гладить приблудную кошку…
Но, бывало, Дуня забывала и о своём городском времяпрепровождении и о делах насущных.
Она, в своём алом с голубыми звёздочками купальнике, заходила в воду  и залезала на плоский камень метрах в трёх от мелкого берега. Садилась и, как всегда, жуя какой-нибудь сладкий пирожок или коржик, глубоко задумывалась.
Её очень и очень не по-детски развитое воображение рисовало та-а-акие картины, что любой взрослый, который бы смог проникнуть в её сознание, схлопотал бы глубокий обморок с неизвестно какими последствиями.
- Дуня! Дунечка! – звала её сестричка. – Мы начинаем готовить обед, иди на помощь!
Девочка не хотела готовить обед и даже помогать в этом совершенно не творческом и не интересном деле, но со скептической улыбкой мыла картошку перед тем, как сунуть её в золу, подносила морковку, фрукты для резки старшей девочке, полоскала в реке одноразовую посуду, которую хранили в шалаше.
Видели бы взрослые эту антисанитарию!
А потом малышка снова углублялась в свои тайные мысли.
Надо признать, что было это далеко не всегда. Чаще Дуняшка забывала о своей начитанности и образованности и становилась сама собой, пятилетней крошкой, готовой к развлечениям по своему возрасту.
Однажды, в минуты её уединения и особой задумчивости на берегу Дона, был нарушен тет-а-тет с рождающимися в сознании мыслями.
Ах, как некстати, в самую ответственную секунду (Дуня забралась на дерево и отстреливалась из рогатки от стаи волков), она услышала призыв:
- Тревога! Тревога! Тревога!
- Война?! – закричала в пространство Дуня. – Что случилось?!
Ей никто не ответил.
Она снова выкрикнула:
- Что за тревога?! Андроника! Полина! Вика! Даша!.. Где вы?
Никто ей не ответил. И Дуня поняла, что слова о тревоге возникли изнутри её самой.
Она вскочила с насиженного места. Бросилась влево по берегу, где подружки готовились к концерту, который должен был  состояться в приближавшуюся субботу.
День был необычным..
Исполнялось 45 лет трудового учительского стажа Евдокии Ивановны Криничкиной и её же 65-летие.
Из разных концов страны должны были приехать ее бывшие ученики.
Сама баба Дуся ни о чём подобном и не подозревала. Готовилась к приёму родных и близких друзей, запасалась на случай, если вспомнит о дате кто-то из выпускников, работающих неподалёку. А вокруг кипели страсти…
Но это будет потом.

Глава пятая
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА

Сейчас маленькая Дуня бежала к кучке девочек, которые окружили с трудом выплывшего на берег человека в изорванной одежде, заросшего, израненного, измождённого.
- Кто вы? Чем вам помочь? – спрашивала старшая Поля.
Мужчина едва смог сесть. Отдышался.
- Милые, скажите, там ли я выпрыгнул? И… укройте меня скорее. Иначе… беда…
Он с трудом повернул голову к реке. Девочки невольно проследили за ним. Там, на середине, словно замер плот с десятком людей на «борту». Они кричали, звали, угрожали…
Девочки почувствовали опасность.
- Куда вы собирались? – спросила Поля.
- Мне нужно попасть в станицу… Миленькие, обязательно попасть…
Пловец и беглец с плота терял силы.
- В шалаш! – скомандовала Поля.
Девочки помогли, впрочем, просто поволокли не слишком тяжёлого дяденьку сквозь камыши в своё укрытие.
А оно было построено на совесть, так, чтобы никто не догадался, где оно, тайное убежище «Невидимок», как окрестила себя команда Полины.      
Потом состоялся совет.
- А, может, это преступник?
- Не исключено. А вдруг беднягу взяли в плен, и он смог вырваться после нескольких лет заключения?
- В полицию?
- Нет. Надо разобраться.
- Самим?
- Почему же нет?
- Мы ещё маленькие!
- Маленькие в колыбельках сопят.
- Ага, а ты взрослая?!
- Соображаю, хоть что-то, а потому советую отправить гонца в станицу. Пусть сюда придут те, кому мы доверяем больше всех…
- Да, правильно… А дядю жалко.
Прибежала оставшаяся в наблюдении  за плотом десятилетняя Лора Болгарина, внучка Романа Феоктистовича. Запыхалась. Сообщила:
- Подошёл патрульный катер. Всех с плота сняли, деревяшку поставили на прицеп.
Это означало, что впереди – относительно спокойное время, чтобы во всём разобраться.
Дуня держалась позади всех. Она внимательно вглядывалась в лицо приходящего в себя  дяденьки.
Старый совсем. Наверное, лет сорок пять, как соседу в городе дяде Яше. Тот тоже такой… Не бреется, ходит весь в дырках. Плохо разговаривает и сильно ругается.
Называется это – алкоголик.
Дуне дядю Яшу жалко. Он иногда плачет.
Вот и у этого полились слёзы по грязным щетинистым щекам.
Он снова спросил едва слышным голосом:
- Ведь это Багаевская, да?
- Да, дяденька. Как вам лучше?
- Мне хорошо… Детки, нет ли у вас чего поесть? Двое суток без пищи. Ослаб. А те, кто сильнее, всё себе брали…
- Как же так, дядя? – спросила вдруг Дуня. – Разве можно – всё себе?
- Можно, дитя, - всхлипнул мужичонка.
А в это время станичные девчонки уже решили, что делать.
Лора помчалась за дедом, собиравшимся вечером ехать в свой лагерь..
Полина доставала бутерброды с маслом и маринованными раковыми шейками.
Вика наливала из термоса ромашковый чай.
Дуня ушла тихонько, её исчезновение никто и не заметил.
Мысли в её маленькой головке крутились вихрем.
Она заметила на  внешней части кисти правой руки вынырнувшего из Дона «утопленника» татуировку – «Маня + Дуня = девочки любимые».
Уже несколько дней, как городская гостья была обласкана соседской тётей Машей. Та всегда спешила к малышке с абрикосами, которые только в ее саду и росли. Огромные, яркие, сочные и сладчайшие, не переводившиеся вопреки законам природы до конца августа.
Итак, тётя Маша! Такая же старая, как и «утопленник». Наверняка, почти сорок  страшных лет.
Дочка – Дуня.
А у Дуни – такие же синие-синие глаза и нос, как у того дядьки.
Краем  любопытного ушка Дуняшка слыхала разговор двух кумушек из домов напротив по той же улице, что соседский хозяин  как-то раз ушёл из дома, лет этак десять назад. Оставил записку: «Прости меня, Марья! Хочу найти себя и поэтому отправляюсь за счастьем. Вернусь, когда… вернусь».
Дуня по собственному опыту знала, что «молодёжи» вроде неё самой и её тёзки, которая перешла нынче в выпускной класс, Дуни Курниковой, легче переносить испытания. Она проникла в соседский двор через дыру в заборе и увидела девушку, которая кормила птицу.
- Дунь, а, Дунь…
Она позвала её тихо. Так, чтобы не услыхала тётя Маша, которая в это время всегда отдыхала на веранде после утренних трудов по хозяйству.
- Тихо,.. – прижала палец к губам девица-красавица. – Мама сегодня много плакала почему-то, только задремала. Пойдём в сад.
Она схватила сопротивляющуюся кроху на руки и понесла туда,   
 - Пусти меня, пусти, я большая!
- Конечно, большая, Дунечка-заечка. Просто мне хочется немножко потискать тебя, как куклу. Ты ж такая хорошенькая.
Дунечка рассмеялась и погрозила пальчиком:
- Когда я вырасту, а ты станешь старенькой, я сама тебя буду на ручках носить.
- Да, пожалуйста, не стану на инвалидную коляску тратиться.
- Ты вот шутишь, а у меня важное дело.
Старшая Дуня посадила малышку на доску самодельных качелей.
- Выкладывай!
- У тебя есть папа?
- Что?.. – девушка сделала шаг назад и опустила вдруг отяжелевшие руки.
- Не пугайся,  - попросила быстро малышка. – Я не хотела…
- Почему ты спросила? – напряжённо и очень тихо произнесла Дуня-старшая. – Не просто же так, да?
- Мы сейчас поймали старичка…
- Господи, Дунька! Да говори же ты вразумительно! Порой так врежешь про компы, флешки, диски, что и я тебя не пойму. А сейчас – мямля-мямлей! У меня внутри что-то начало трепыхаться. Какого старичка вы поймали? Где? Кто – вы?
- Мы – девочки… На берегу…
Всхлипнула:
- Ты не перебивай меня. Я же одна прибежала…
- Одна?! С берега?!
- Да, да… Слушай…
- Слушаю, говори!
- На реке был плот с разными дядьками. Они махали руками, кричали в нашу сторону, когда на берег выполз страшный человек.
- Страшилище? Сказки рассказываешь?
Дуня заплакала и так отчаянно, что девушке потребовалось долго её утешать.
- У него на руке написаны имена – твоей мамы и твоё. И у него синие глаза и такой же… длинный нос, как у тебя…
Соседка чуть не подпрыгнула:
- Длинный?.. У меня?!
Вдруг опомнилась и закричала:
- Дунька!!! Где мой папка?!
Малышка не успела ответить. Позади раздался звук падающего тела.
Проснувшаяся Мария Дмитриевна Курникова услышала голоса девочек и пошла узнать, кто у них в гостях.
Вовремя остановилась и услышала конец разговора. Сердце женщины, муж которой ни с того, ни с сего покинул её через девять вполне нормально прожитых лет после свадьбы, не выдержало. Сознание покинуло её, и Мария плюхнулась в обморок…
«Скорой» не понадобилось.
Роман Феоктистович прибыл в девчоночий шалаш весьма скоро, доставил на подворье Курниковых «беглого хозяина».
Вадим Миронович Курников был творческой личностью, а работал автослесарем. Надоело.
Он мечтал о жене, похожей на актрису Ольгу Кабо, а женился на девчонке-поварихе, совсем не подстать ему, первому красавцу на селе.
Приснился ему сон.
Позвал его за собой какой-то ангел в края неизвестные. Сулил горы златые да полны сундуки серебра. Но более приманивало, что ангел обещал сделать его известным артистом и дать в новые жёны Кейт Уинслет, сыгравшую главную роль в самом грандиозном из всех фильмов про гибель «Титаника».
Кейт ему не слишком нравилась. Даже жена Маша была красивее. Но слава! Деньги! Роскошь!
Причём ангел был очень убедителен. И Вадька-слесарь клюнул.
В чём был летним утром, в том и отправился в дальний путь. Только вот денежки, заработанные за два месяца (немалые, должность-то доходная) и документы взял с собой.
Побывал Вадим Миронович, с двадцати шести до тридцати пяти лет и в Москве, и в Прибалтике, и даже в Казахстане. Последний год провёл на Кавказе.
Только нигде не нашлось для него счастливого места. И ни Ольги Кабо он не встретил, ни даже Кейт Уинслет. Кем только ни работал он, с чем только не сталкивался. Захотелось ему домой. А в ту пору – ни денег, ни документов при нём уже не было. Прямой путь холодному и голодному в тюрьму.
Нашлась сомнительная компания, которая взяла его с собой «на заработки». Из Азова поплыли в Волгоград на плоту. Вадима поили, кормили, как овна на заклание. Хотели сделать из него «козла отпущения» «на деле», а там нужны были сила и выносливость.
Не оправдал надежд.
Во-первых, почувствовал, что тянут его за собой на беду.
Во-вторых, позвали к себе родные места, семья.
Взял и сиганул в воду, проплывая мимо берегов станицы. А несостоявшиеся подельники плавать-то не умели. Да ещё устроили бучу посреди реки.
Они не были такими уж матёрыми преступниками, скорее, авантюристами, мелким ворьем, но поклялись отомстить «предателю», когда их задержали местные рыбаки. 
Единственная дочь Вадима и Марьи не отходила от отца.
Как ей не хватало его всё это время. Девушка не могла выразить этого ни словами, ни лаской. 
Покаялся, повинился Вадим перед Марьей и дочкой. Долго рассказывал о своих злоключениях. Плакали все трое, слезами весь сад полили. А потом взялись за дело: купили хорошую одежду, оформили новые документы, устроили Вадима на работу в гараж.
Маленькая Дуня пригляделась и решила, что он не такой уж и старичок. А когда оказалось, что дядя Вадик ещё и большой любитель по воскресеньям посидеть за компьютером в игровом зале, куда с разрешения бабушки изредка приходила и она, то начала налаживаться настоящая дружба.
Сосед стал всё больше и больше уделять внимания чересчур грамотной кнопке и душевно привязался к ней. Иногда Дунечка даже провожала старшего друга на работы, а то и встречала вечерами.
- Папка, я уже ревную, - шутила дочь, но сама всегда звала малышку с собой, когда они всей семьёй ходили на Дон купаться или собирать малину, которая в этом году плодоносила, как никогда.
Часто с ними отправлялись и сестра Андроника, и полюбившиеся подружки Лора, Вика, Поля.
Дуня  забыла и думать о шумном и пыльном летнем городе. Надо сказать, что и за родителями ей скучать особенно некогда было.
Однажды большой компанией, возглавляемой Евдокией Ивановной они отправились в путешествие.
Накануне баба Дуся сказала внучкам:
- Отличный праздник вы устроили мне на день рождения. Какой был замечательный концерт, какие подарки мне преподнесли все гости, а особенно мне дороги ваши, сделанные своими руками. Не могу отплатить за добро таким же хорошим праздником всем, кто меня пришёл и приехал поздравить, но уж вам и соседям дорогим устрою пикник.         
Оказалось, один из бывших учеников Криничкиной стал очень состоятельным человеком и обзавёлся небольшой яхточкой, и предложил Евдокии Ивановне пользоваться ею во время его пребывания в гостях у родителей.
В этот день учительница воспользовалась приглашением и с разрешения хозяина привела на борт внучек, Курниковых, Лору с бабушкой, Вику с мамой и Полину с отцом.
Она таинственно умалчивала о причине  праздника до того момента, как яхта отправилась в путь под командованием самого владельца.
На столе, привинченном к палубе, появились жареные утки, сочные котлеты из свинины и баранины, отварной картофель, политый домашней сметаной и посыпанный укропчиком, свежие овощи и корзинки с черешней и вишней.
Валерия Степановна, бабушка Лоры не пожелала остаться безучастной к подготовке пикника и испекла пышный пирог с капустой и щучьей икрой.
Интересно, что самой нетерпеливой в ожидании сюрприза была Дуня Курникова.  Наконец, она не выдержала:
- Евдокия Ивановна, не томите. Я чувствую, что нас ожидает не  просто пикник, а какое-то событие!
- Дочка, сядь и помолчи, - шутливо сказал Вадим. – Твоё слово десятое, имей уважение к старшим.
Жена поддержала его, но сама полюбопытствовала:
- Тётя Дуся, а на самом деле, чем вызвано такое угощение, да ещё на яхте? Мы  в восторге и так заинтригованы!
- Ладно, не буду испытывать ваше терпение. Не рассказывали ли вам, дорогие друзья, наши юные Дунечки и Андроника историю маленькой хуторянки Дуни Солнышкиной?
- Да, Андроника говорила о ней, - вспомнила Поля. – Это такая сказка, да?
- Нет, не сказка. Быль.
- Дочь нам тоже рассказывала эту повесть, - кивнула Мария. – Вы её так вовремя преподнесли…
- Почему вовремя?
- Когда она была маленькой, то её не волновало собственное имя. А стала выравниваться в девицу, так сразу на нас обижаться стала за то, что назвали Евдокией. А у нас с Вадимом выбора не было. Дом-то наш принадлежал тётке моей, другой крыши над головой не было, оба остались без родителей, росли у родственников. А она возьми и упрись: не назовёте дочь в честь моей матери, идите другое жильё ищите и на наследство не рассчитывайте.  После вашего рассказа всё изменилось. Был между нами маленький ледок, но он растаял.
Мария обняла девушку и прижала к себе. Дуня улыбнулась и выжидательно посмотрела на хозяйку пикника.
А та торжественно произнесла:
- Согласно дневниковым записям сегодня – день рождения Дуни Солнышкиной.
- Ура! – закричали внучки, а юная  соседка то ли спросила, то ли утвердила: - Это значит, что мы сегодня услышим продолжение?!
- А хотите?
Все дружно закивали головой.
- Я перескажу вам повесть, написанную Георгием, внуком брата Дуни Петра.