Худощавый мужчина с густой проседью на висках остановился около табачного киоска, усиленно делая вид, что разглядывает витрину.
- Нет, вы посмотрите на него, - взвизгнув, закричала, шедшая рядом с ним, женщина. – Юрка, ты что курить вздумал? Всю жизнь не курил, а тут, старый ты дурень, надумал.
Юрий тяжело вздохнул, поняв свою промашку. «Надо было около Союзпечати остановиться», - подумал он, а вслух сказал:
- Не собирался я курить. Меня Федорыч попросил.
- Федорыч его просил, - передразнила его жена. – Я у тебя шубу норковую прошу, так ты что-то в шубный магазин не побежал.
- Зина, мы же тебе шубу купили.
- Разве это шуба? У Оксанки со второго подъезда такая же точь-в-точь.
Чтобы не слышать привычные вопли жены, мужчина перекинул в руках тяжелые сумки и прибавил шаг.
- Куда это ты разлетелся? – кинулась догонять его Зина. – Надо Витю с Колькой подождать.
- Папка, - зазвенел мальчишечий голосок, - папка, я тебе мороженку взял.
Русоголовый пацаненок бежал от магазина, держа в руках по брикетику мороженого.
- У меня, сынок руки заняты, так что кушай сам, - улыбнулся Юрий.
- Не-е-е! Ты наклоняйся, а я тебе буду давать кусать.
- Неловко с сумками наклоняться-то.
- Папка, ты одну сумку Витьке отдай. Он вон какой здоровый, весь из себя спортсмен.
- Еще чего, - вскинулась мать, - Витенька на борьбе так наломался, а теперь вы ему сумки…
- А папка на даче не наломался? – огрызнулся мальчик, вставая между матерью и отцом. – Витька нигде и ничего не делает.
- Это кто тут ничего не делает? – пробаси рослый парень, спускаясь со ступенек магазина. – Ты, шантрапа, вместе со своим родичем идите и оглядывайтесь, пока по шее не накостылял.
Захотелось бросить постылую ношу и шагнуть в бешено ревущий поток машин…
- Пап, давай я тебе помогу, - взялся за сумку Коля, - не слушай его дурака. Его мамка подучивает.
Сердце захлестнули слезы. Куда от такого шагнешь? Задолбят ведь, замордуют. Эх, Зина, Зина, что же ты за человек? Дети то ведь родные, а как различаешь…
Душа плакала навзрыд. Вспомнилось как грудничком болел старшенький, как приходилось не спать ночами… А теперь поди ж ты вымахал Витя выше отца, уже студент, только уважению не научился.
- Стой, придурок, - рявкнула за спиной жена, - я еще помидоров возьму.
- Куда класть-то, сумки и так неподъемные, - воспротивился Юрий.
- Надо было машину делать, - загоготал старший сын, - не работал бы ишаком.
- Разбил машину ты, - огрызнулся отец, - а мне делать?
- Ребенок чуть не погиб, - бросилась от прилавка на него жена, - а ты счеты сводишь…
Но Юрий уже не мог ее слышать, в нем рождалось солнце. Теплое, нежное светило поднималось из колодца чистой души, грело и заливало сердце радостью. Крики жены и сына заглохли где-то в далеком настоящем. Сумки потеряли вес и казались парашютиками одуванчиков, летящих по воле летнего ветерка.
В волне добра и ласки навстречу шла стройная шатенка. Она разглядывала товар на уличных прилавках.
- Здравствуй, Танюша! – негромко окликнул, будто выдохнул Юрий.
Женщина вздрогнула от неожиданности, стряхнула с себя ворох мыслей.
- Юра? – улыбнулась она. – Привет! Сто лет тебя не видела.
- Как живешь?
- Нормально. А ты?
- Да тоже нормально.
Малозначительные слова входили в тело, устраивались в сладко ноющем сердце, тихо прикасались к душе. Весь мир состоял сейчас из ее слов и синих глаз, которые смотрели на Юрия, как и прежде, мягко и ласково.
Коля чуть-чуть выступил из-за спины отца и стал разглядывать незнакомку.
- Твой? – спросила Татьяна. – Какой мужик! Давай знакомиться, меня зовут тетя Таня.
- Николай Юрьевич, - важно произнес паренек, протягивая руку. – А ты кто?
- Давняя знакомая твоего папы.
- У меня папа хороший, - выпалил Коля.
- Я знаю, - засмеялась Татьяна. – На тебя похож.
- А был бы похож на тебя, - печально улыбнулся мужчина.
- Прошлого не вернешь, - загрустили глаза Татьяны.
Она прикоснулась к его вискам, непонятно - потрогала, или погладила.
- Седеешь…
- Вот стою и наблюдаю, - вторгся в их мир визгливый женский голос, - старый пень так расслюнявился, что и взять у меня помидоры не хочет. Жрать то все горазды.
Татьяна повернула голову на крик.
- Сколько лет прошло, Зинаида, а ты так и не научилась тихо говорить.
- Где уж нам научиться? Я в училках не хожу. Это ж ты у нас грамотная. Витенька, ты глянь, как отец слюни то распускает.
Наклонив голову и раздувая ноздри, Витенька черной тучей надвигался на Татьяну.
- Не сметь! - вдруг рявкнул на него всегда спокойный Юрий. – Помидоры у матери взял… У меня сумки…
Старший сын торопливо перехватил взметнувшиеся авоськи, присев от их тяжести.
- Оба на остановку и там нас ждать… - говорил, словно молотом по наковальне бил, Юрий.
- Папка, какой ты!.. – восхищенно протянул младший, провожая взглядом заторопившихся мать и брата.
- Я тебя не узнаю, Юра, - чуть слышно проговорила Татьяна.
- Я сам себя не узнал, - досадливо мотнул головой мужчина. - На шею садиться начали. Не захочешь – взорвешься.
- Ладно, заговорились мы с тобой, - Татьяна легонько подтолкнула Юрия в сторону остановки. - Иди, семья ждет. Я рада была тебя видеть.
- Ты не изменилась. Всё для людей… А им это надо?
- Прости меня, Юра!
…Уже сидя в автобусе, Коля шептал отцу: «Папка, женись на тете Тане, я буду на одни пятерки учиться!»