Они безобидны и добры. Порой чрезвычайно добры, до самопожертвования. Их любят дети и собаки, к ним бегут кошки, к их ногам вываливаются из гнезд птенцы, которых они тащат домой и выхаживают. Они часто нелепые, неповоротливые, рассеянные. Они всюду опаздывают, теряют ключи и телефоны, путают даты и имена. Они вечно садятся не в те автобусы и выходят не на тех остановках, им нельзя давать бытовых поручений. Они могут хохотать во все горло и размахивать руками, рассказывая совсем не смешной анекдот или громко и трагично повествовать вам о своей проблеме среди улицы, не стесняясь прохожих. Однако они часто бывают способными, а некоторые – талантливыми в любимом деле или профессии... Наверняка у каждого из нас есть такие знакомые. Вы их тоже называете чудаками?
Гениальный растяпа
…Начало совещания откладывалось – все ждали самого важного его участника. Он опаздывал уже на 15 минут, но никто не роптал: Георгий Эммануилович – инженер, которому нет равных. Им гордится все предприятие. Я работала не так давно и еще не видела легендарного специалиста. Вдруг в коридоре раздался грохот, словно откуда-то сверху уронили цинковое ведро. Присутствующие невозмутимо переглянулись: «Идет». В распахнувшуюся дверь влетел мужчина с потрепанным портфелем, из которого торчали бумаги. На ходу человек снес со стола документы и уронил стул, но это его не остановило. Он помчался дальше. Глаза его горели, кудрявая шевелюра развевалась, на темени блестела лысина. Тополиный пух щедро усеял саму лысину и прилегающую к ней территорию. Был июль, жара за тридцать, но человек был одет в темный костюм и рубашку с галстуком. Человек бросил портфель на стол и помчался дальше. У раскрытого окна он успел затормозить, замер и уставился в даль. Не глядя, нашарил на подоконнике лист бумаги для ксерокса и едва не начал использовать его в качестве носового платка, да вовремя опомнился. «Что это за недоразумение?!» - спросила я у коллеги. Он ответил: «Ты сама недоразумение, а это – наш Георгий Эммануилович!»… Надо ли говорить, что его доклад был блестящим.
Через некоторое время меня перевели в отдел этого инженерного гения. Он не терпел бездарей и лодырей. Впрочем, рядом с ним лениться было просто невозможно: он «заражал» своим бешеным энтузиазмом всех вокруг. Он горел сам и не давал спуску никому. Зато каким трогательным и беспомощным он становился, когда снимал телефонную трубку и произносил: «Зиночка, утром ты дала мне шестьдесят пять рублей. Напомни, пожалуйста, что ты просила купить». Георгий носил в своей лохматой голове сотни формул и тысячи вычислений, а в обыденной жизни был совершеннейшим растяпой. И список покупок из двух пунктов – молоко и хлеб – ему было запомнить не под силу. А еще у него была большая беда – его любимая жена болела, он трепетал перед ней и берег ее, но не имел возможности вылечить.
…Мы потеряли Георгия через два года. После нескольких лет «ухаживаний» его все-таки переманили к себе израильские специалисты. Они назвали такую сумму аванса, с помощью которой Жора мог оплатить дорогостоящую операцию для жены в том же Израиле. «Простите меня, ребята», - сказал он. Мы смотрели, как он уходит от нас – лохматый, рассеянный, неуклюжий, гениальный наш Жорка.
Не по разрешению, а по сердцу!
«Девушки с необычными именами просто обязаны быть необыкновенными!» - считает одна моя подруга. Инесса имеет рост метр восемьдесят четыре. Стрижется «под ноль». Шьет себе какие-то совершенно безумные штаны и сарафаны. Внешность у нее почти модельная – пока она сидит и молчит. Стоит ей подняться и двинуться вперед, весь флер разбивается вдребезги. Инесса передвигается большущими шагами и сильно размахивает руками. Она говорит: «Небо высокое. Просторы широкие. На свете всем места хватит. Человек должен быть большим и свободным. Я не хожу, а летаю». А еще почти всем кажется, что у Инессы ужасные манеры и что она никогда не брала в руки книжку о правилах поведения…
Шли мы однажды с ней по улице. Увидев кучу спиленных тополиных веток, Инесса издала воинственный клич, схватила самый длинный прут и заявила: «Сейчас я буду проверять твое зрение!» В два скачка она подлетела к огромному щиту с рекламой унитазов. «Это какая буква? А это какой мягкий знак?..» Мне было очень смешно – так комично смотрелась эта долговязая девчонка с тополиным прутом. Но мне было и неловко: большинство прохожих поглядывали на нас с опаской.
«Разве я кого-то обозвала или ударила? - недоумевала Инесса. - Я кому-то помешала? Все они живут, как им скажут, как разрешат – дядьки в телевизоре, начальники на работе, соседки по подъезду. Их жизнь в полной зависимости даже от прогноза погоды! А я живу не по разрешению, а по сердцу!» Инесса училась в театральном. Ее курсовая работа сразила наповал одного маститого режиссера. Так мне сказала сама Инесса.
…«Айда со мной, - как-то позвала она. – На дело». Это оказалось онкологическое отделение детской больницы. «Наша Макаронка уже тут, - заулыбались медсестры. – Через полчасика, ладно? Матвейку еще капаем». Инесса нарядилась в какие-то очередные свои шаровары, натянула дурацкую кепку, раскрасила гримом лицо. В кабинет вошла маленькая лысая девчонка, прижалась к Инессе: «Привет, Макаронка. А у нас Ванечка вчера умер…» И малышка выбежала в коридор. Инесса сжала кулаки и закричала шепотом: «Как хочется плакать! Реветь! Орать! Ванечка умер! Ему было всего шесть лет, и я ему обещала, обещала!..» Заглянула медсестра: «Твой выход, Макаронка!»
Ребятишки устроились в коридоре - одни в колясках, другие, кого болезнь пока щадила, - на стульчиках. Приход Инессы-Макаронки каждый раз для них был праздником. Ребятишки сами придумали для нее такое имя. Долговязая смешная девушка-клоун – что может быть веселее? И раковые дети, больше похожие на маленьких бледных старичков, ненадолго забывали о своей боли. Они уже знали цену жизни и поэтому торопились жить: от души хохотали, гримасничали, подыгрывали своей любимой Макаронке. Никто из них не заметил, как по гриму милой клоунессы бегут тоненькие ручейки – от глаз к подбородку. Инесска не имела права разочаровывать этих детей. Она играла свою смешную роль и незаметно плакала…