Мой дед понятия не имел что такое «позитивное» и, следовательно, что такое «негативное». Фотографы были редки и загадочны, а все объяснения у местного священника. Правда были еще Ветхий завет и Евангелия.
Бывали и сосланные в Сибирь грамотные люди, но их объяснения были еще чудней и загадочней, чем объяснения священника.
Сама себя конструирующая и поправляющая себя же природа не сочеталась с жизненной практикой сибирского хлебороба. Он знал, что только от доброго семени будет добрый плод и потому очень придирчиво выбирал женихов для своих дочерей, и жен для сыновей. Бывало до «седьмого колена» переберет родословную кандидата в мужья, или кандидатки в жены.
На Бога надеялся, но и сам прилагал усилия к тому, что считал лучшим для себя и рода своего.
- Всё в мире Богом устроено, - говорил он, - но не без человека и всё через человека.
Так вот я о том, что мой дед, рожденный еще в позапрошлом веке, не знал такого понятия как «негативное», потому и «позитивное» не знал.
Когда мне исполнилось четыре года и я стал задавать вопросы на которые и сейчас при старости ответа не знаю, то мой дед отвечал на них без всякого соображения о позитивном или негативном.
Например, на мой вопрос: «Умру ли я?»
Он ответил утвердительно и даже показал на примере, взятом из природы вещей, что всё, решительно всё рожденное умирает.
Несказанным потрясением было для меня и то, что мой отец, мать, а уж дед – это само собой, умрут!
Сейчас бы я выразился так – словно обухом по голове ударил, и всё перед глазами поплыло – жалко и мать, и отца, и деда, а себя еще жальче.
- А боженька? – Спросил я, проглатывая комок горечи, застрявший в горле.
- Ну, боженька само-собой, - ответил дед. – Утешит и примерит того, кто веру в него имеет.
- А кто не имеет?
Но дед сердился и обрывал этот, как он выражался – «никчемный разговор».
Ну, а я обжевывал сказанное. Что такое утешить – понимал – это когда обидят, и матери в подол уткнешься, а она по голове погладит и ласково так на ушко прошепчет:
- Всё, всё пройдет, до свадьбы заживет.
Правда опять-таки непонятно, как свадьба все заглаживает, и бывшие обиды делает не бывшими вовсе.
Вот и подумаешь на старости лет, господа мои, где здесь позитив, а где негатив?
Дедов ли «никчемный разговор» - позитив, или материнское – «до свадьбы заживет», или все наоборот, все как-то иначе, шиворот навыворот, и задом наперед?
Особенно сейчас, когда с телека не сходят призывы - «Больше позитива!» Да оно бы и ничего, если бы не одно соображение на этот счет, как же может быть много-много «позитива» без того чтобы было столько же негатива?
С чего бы взяться позитиву? Не надо быть философом, чтобы понять, есть «верх», значит, есть и «низ». Есть «правое», значит, есть и «левое». Есть «лож» к примеру, значит, есть и «правда». Не бывает палки с одним концом и дня без ночи.
Прискакивают и притопывают легковесные люди, и лозунги выкрикивают совершенно несуразные:
- Завтра будет лучше, чем вчера!
Да с какой стати лучше?
Если не радует жизнь в 20 лет, то разве она обрадует в сорок? Если жизнь не удалась в сорок лет, то с какого бодуна она станет лучше в 60 лет?
Разве не очевидно, что «завтра» ни когда не бывает лучше ни для народа, ни для человека? Приходит «завтра» и приносит свои проблемы, или старые поднимает на немыслимую высоту! Голова кружится, поджилки дрожат, не знаешь, за что ухватится с чего начать.
Чуму с холерой кажись, победили, на повестку дня встал СПИД, а там экзотические лихорадки, грипп разнообразный. И кажись в доме полная чаша и весь мир ополкал, а счастья нет. Тревожно на душе, словно украл что-то и ждешь, придет «человек в мундире» и всё твое материальное счастье заберет.
А почему? Потому что в душе нет ничего – одна звенящая пустота и вот, этот звон пустоты и отравляет все, на что не бросишь взгляд.
А Вы мне - позитив!
Позитивного мой дед не знал, а потому и прожил жизнь долгую, трудную, сейчас мы проживаем жизнь легкую, короткую, мотыльковую. И там где раньше была беда, нынче катастрофа. Если раньше слезинка была, то теперь рев и самоубийство. Где раньше кровь и смерть – сейчас сладострастное мучительство.
Раньше миром дом строили, миром брагу пили и песни пели, то теперь вытащат на балкон колонки и давай шпарить, давай окультуривать население и неважно, что напротив того балкона младенец в жару мечется, или старик помирает.
Вот тут меня по-всякому обозвали и ретроградам и поповцем и еще более скверными определениями. Сердятся, хотя я колонки не вытаскиваю на балкон и никого насильно свои опусы читать не заставляю. От чего бы? Опять загадка.
Но может и загадки нет никакой, а природа этой нелюбви кроется как раз в том, что я больше и чаще говорю о негативном, потому как уверен в том, что позитивно, если оно хорошо и душеполезно, само о себе говорит.
Ну, смешно же хвастаться тем, что я регулярно в баню хожу, или зубы по утрам чищу.
Что ЖЭК двор убирает и отопление вовремя в дом подают? Нелепо писать о том, что градоначальник не берет взяток. Что пчела жалит, а муха где ест там и гадит. Природа! А человек кто? Он царь природы! Вот так и не меньше, значит с него и спрос особый – царский спрос.
Как же меня любить, если я все время твержу не с правительства нужно начинать Отечество обустраивать, а с себя и даже не с Жэка и чиновника, а опять-таки с себя. Кому это понравится? Не позитивно!
Мне одна дама жаловалась, что на приёме к врачу её довольно грубо и бесцеремонно оттеснил недавно бежавший из Донецка мужчина.
И что? Опять же жаловалась она на власть, что не одернет, не поставит на места беженца!
- А ты-то что? - Спросил её я, - могла бы и за рукав ухватить, или в морду влепить, или словом смотря по ситуации…
- Да как же! – Воскликнула женщина, - разве ж можно беженца?! Статью пришлют!
Вот так! Соседку за волосы таскать можно за то, что её сын дочурку на детской площадке обидел, а пришлого человека – нельзя!
Вот так. Мой отец о таких предусмотрительных людях говорил: «Горы еще не видал, а уже всю шлею обосрал!»
Еще ни кого не привлекли, не посадили, не уволили с работы за отказ беженцам перечислять однодневный заработок, а уже трепещут.
Но это я так к слову сказал. О злободневном подсюсюкнул, а то ведь опять скажут, что в эмпиреях витаю, а земли под ногами не чую.
И так, господа мои, нынче позитивно – это сразу Господа Бога за бороду ухватить.
И – отвечай, шалай-малай, от чего, да почему в мире столько не справедливого? Я то, вон как хорош, а сосед у меня, шалай-малай с говнецом малость, да и соседка – дура, а уж про начальство всякое разное и слов нет – одно мычание!
Чего ты, шалай-малай не наведешь порядок и не устроишь так, чтобы я всегда прав был, а все виноваты!
Вот так, а не иначе!
А когда заговоришь о душевной гигиене, то сразу же и вызверятся. Позитивного захотят, хотя...
Но молчу, молчу!
Я о другом скажу. Вот тычут в прошлое, мол, цензоры Пушкина гнобили, Лермонтову кислород перекрывали, словом душили всякое вольное слово. Про времена советские вообще молчу, тут всякому интеллигентному человеку положено ощерятся и скалить зубы потому как, по мнению интеллигента, особенно постоянного завсегдатая толстых журналов или ресторана в ЦДЛ, положено говорить о неимоверной цензуре партийной номенклатуры!
Вместе с тем зашел я в библиотеку и вижу там тома книг Тендрякова, Васильева, Быкова, Абрамова, Астафьева, Распутина и тираж по сегодняшним понятиям какой-то неимоверный 100 тысяч экземпляр, мало где 50 тысяч!
Ну да, тогда блюли идеологическую чистоту, а нынче? Прочитайте законы о СМИ, о «разжигании ненависти…» и прочего, прочего, что и вымолвить неудобно и что?
Разве не заложены в эти законы, в эту судейскую практику идеологемы? Посмотрите как густо и плотно, плотней, чем зерна в кукурузном початке натыканы везде цензоры - медиаторы?
Хороший густой позитив идет, только вот искусство и особенно литература хиреет. Форма осталось, а из содержания всё исчезло. Все чем и прославила себя в мире человеческом русская литература, говорящая о боли. Боли от негатива…
Общественный организм обезболен позитивом и не чувствует, как его пожирает раковая опухоль сладострастия, или эвдемонической культуры Запада, а литература молчит потому как и писателя обезболили и обезволили!
Есть люди, на которых этот запах тления действует как наркотик.
Такой вот позитив. Оболденно!
Прокопьевск 2014 август.