Поэты любят, когда их странствия плавно переходят в негу. И Максимилиан Волошин далеко не первый сибарит, пославший подальше столичную тусу. Так поступал и Александр наш свет Сергеевич, когда его доставали.
И вот под склонами Кара-Дага все замерли в ожидании чуда.
Снова подорожали каморки парковой зоны с гальюнами во дворе. Продлили отпуск пожилые дядья с юным топлес- эскортом. Раздумали снижать цены продавцы брынзы и персиков. Снова распалили угли шашлычники. Сидя задницей на гальке с бутылкой местного вина, хотелось спросить себя: отчего пример Макса Волошина оказался столь заразителен - да не убоимся этой цифры! - для тысяч поэтов и писателей? И почему бы им не угнездиться со своими тетрадками и девушками где-нибудь на Тикси или Шпицбергене.
Хотя... как сказал один знакомый поэт, там не растет виноградо.
В этом Коктебеле, который раньше напоминал малахитовую шкатулку, а теперь похож на сплошной киоск пиво-воды, поэты вручали друг другу премии. До этого они делали вид, что понятия не имеют, кто премию получит, и ужасно волновались, ибо премия Международная. Это вам не хухры-мухры. Но вот из шорт-листа, к моему вящему удовольствию, озвучили имена друзей. Гриша Кружков, который переводами сделал для мировой культуры уже более чем достаточно, был оценен за книжку своих стихов "Двойная флейта" (еще не подарил, но я его в Москве поймаю за лацканы!). Аня Гедымин заслуженно разделила с воронежцем Валентином Нервиным спецпремию "За сохранение традиций русской поэзии". Хрен разберешь, что это за таинственные "традиции"? Оба не столько уж хранят "традиции", сколько написали в своей манере по хорошей книжке - Аня "Осенние праздники", а Валя - "По обе стороны любви".
Леонид Бахнов ничем своих соседей по гостинице не удивил, когда и на этот раз, проведя мастер классы по прозе, оказался невесел: трудно с открытиями. Если так дальше дело пойдет, то кого же печатать в "Дружбе народов"?
Геннадий Калашников прочел со сцены новые глубокие стихи, а мне приватно - еще не напечатанный цикл в духе хокку. Заразительная фигня. Мы едва не сочинили одно такое хокку на ходу: "Думал, кота заведу, женщину выбрал себе..."
А личные сюрпризы? Вот Ирина Александровна Евса на вечере памяти Юрия Каплана и своей подруги, писательницы Этери Басария, встает и читает строфы, точные, честные, а потому пронзительные...
Катя Перченкова с книжкой "Сестра Монгольфье" заслужила Студенческую Волошинскую премию, что вашим покорным слугой могло быть воспринято деликатно и с пониманием. Но тут однажды вечерком Катя взяла гитару и стала петь. Голос у нее мягкий от природы, а уменье трогать пальчиками нужные струны - от профессионализма, она преподает гитару.
И вообще, пели на этот господа делегаты много. И не только днем, перед микрофоном, как Сергей Бирюков или Вадим Месяц свои катрены. Ночью неутомимый Дмитрий Коломенский, собрав стайку певчих девушек, забирался с гитарой на крышу отеля. Оттуда все желающие коктебельские таксисты, бродячие собаки и коты, лотошники и бармены могли послушать небесный хор. Пела народное, казачье, чистым глубоким голосом Юля Белохвостова, специалист по графическим стихам. Ее все время просили спеть, хотя ей иногда не очень-то хотелось, но зато другие пели, хотя их не просили.
В разгар поэтической вакханалии едоков и виночерпиев настигла странная и загадочная хвороба - "коктебелька". Секрет ее лечения, в котором затруднялись даже поэты-врачи, вроде американца Грицмана, оказался известен Андрею Коровину. Не смотря на домогательства, которым мучило поэта крымское ТВ, он успевал давать консультации. А в оставшееся время лирик пропел половину своей книжки под фагот Саши Александрова и бурные аплодисменты.
Однако ни бессонные ночи, ни вирусные напасти, ни похмелье, ни ревность, ни слезные ссоры на тему у кого стихи лучше, не сломили паломников. Они заплывали наперегонки с дельфинами, заводили романы со взаимностью и без, играли в футбол, и числом до взвода восходили на гору к могиле отца-основателя черноморско-винного безделья.
Когда-нибудь копию серебряного Волошина из его же подворья притащат на вершину. При этом Макс мог бы уже не опираться на посох, а указывать им на Вечный Коктебель, над которым летают по ночам китайские фонарики желаний. Желал ли он, чтобы его гуманитарная инициатива получила подобный размах на этой ярмарке тщеславия? Ну, не знаю. Аминь.
2013 год.