- 15 глава
Понедельник – день тяжёлый. Ранним утром, промелькнувшая по проходу вагона проводница, с привычной бесцеремонностью разбудила прибывающих домой юных москвичей. Как обычно, неудобство возникло из-за вечных очередей в туалеты. Калашниковы не стали отлёживать бока на жёстких матрасах и начали готовиться к выходу.
Приближаясь к Ленинградскому вокзалу Москвы, уставший поезд замедлил свой бег, и весь шумный класс выстроился в проходе вагона на выход. Неугомонные ребята толкались, отвешивая друг другу «саечки», подтрунивая и смеясь. «Их энергию да в мирных бы целях!» - Подумал дед, с кучей вещей пристраиваясь вместе с внуком в хвост длинной очереди.
На перроне было свежо и солнечно, что весьма способствовало осуществлению планов Бориса Владимировича по ознакомлению с фамильными достопримечательностями столицы. Учитель географии, собравший вокруг себя весь класс, как пастух небольшую отару, на прощание оставил Калашниковым свои координаты и напутствия:
- Самое главное – это передвижение во время экскурсий по большому городу. Старайтесь как можно меньше пользоваться наземным транспортом – в этом случае львиную долю времени вам придётся провести в томительных автомобильных пробках, а это страшно выматывает. Лучше всего наметить пешеходный маршрут, тогда по пути к цели вы всегда сможете дополнительно увидеть что-нибудь интересное. А на дальних расстояниях используйте поездки на метро или по городской железнодорожной сети – она пока практически не используется, а в Кусково и Останкино, которое сейчас может быть на ремонте, лучше всего добираться именно так. Счастливого вам пути, а если заблудитесь, позвоните мне!
Попрощавшись со всей оравой попутчиков, Калашниковы оставили багаж в камере хранения и позавтракали в привокзальном кафе. Планы покорения Москвы были наполеоновские: до вечера им хотелось успеть побывать во всех местах, связанных с предками. К тому же нужно было выполнить поручение Софьи Андревны, которая просила передать записку и ключ от её квартиры соседке. Ведь уезжая, она не предполагала, что застрянет в Питере надолго, а её цветы могут совсем засохнуть до возвращения в Москву вместе со Светланой.
Краеведы начали свой путь пешком, отправившись через всю бурлящую площадь трёх вокзалов в сторону Садового Кольца, минуя сталинскую высотку гостиницы «Ленинградская», сталагмитами возвышающуюся справа. Поднявшись к следующей из семи московских высоток, у Красных Ворот, рядом с которой навеки застыл в бронзе М.Ю.Лермонтов, Калашниковы по подземному переходу перешли на внутреннюю сторону забитого транспортом Кольца и пошли по правой стороне Мясницкой улицы до дома 43.
Этот двухэтажный дом, принадлежавший в ХVIII веке братьям Паниным, после московского пожара 1812 года был перестроен итальянским архитектором Кампорези для семьи Алексея Фёдоровича Малиновского – в то время уже 50-летнего сенатора – с его женой и годовалой дочерью. Мишка недоумевал: для чего семье всего из трёх человек, такой здоровенный домина?...
После окончания лицея Пушкин получил чин камер-юнкера в коллегии иностранных дел, и, в его обязанности входила работа в архиве, директором которого был А.Ф.Малиновский. По старой дружбе их семей, Пушкин часто бывал в доме на Мясницкой, где он и познакомился с юной Наташей Гончаровой, ровесницей и лучшей подругой дочери хозяина, Екатерины. Назвали её так в честь княгини Екатерины Романовны Дашковой. Жена Алексея Фёдоровича, Анна Петровна Исленьева была её племянницей и секретарём единственной женщины–Президента Российской Академии наук, более 10 лет вела всю её деловую переписку, до замужества живя в её огромном дворце на Большой Никитской ( ныне – Консерватория им. П.И.Чайковского). Там она и познакомилась со своим будущим мужем А.Ф.Малиновским, который был дружен с княгиней Дашковой. «Сегодня надо обязательно успеть показать внуку здание Консерватории». - Подумал дед.
Вернувшись немного назад, Калашниковы направились влево по Садовому Кольцу, против часовой стрелки, пока их восхищенному взору не открылась панорама сияющего в утренних лучах полукруглого здания на противоположной стороне. Сирень за чугунной оградой не мешала разглядеть величественную колоннаду с портиком по центру.
Строительством этого «богоугодного заведения», то есть, одной из первых в России больниц для неимущих, Алексей Фёдорович Малиновский, без отрыва от своей основной работы в качестве директора архива, занимался долгих 16 лет, завершив его в 1810 году, уже после безвременной кончины владельца "Странноприимного дома", графа Н.П.Шереметева.
В конце ХVIII века Н.П.Шереметеву в наследство достались громадные владения, к том числе Кусково и Останкино, где, будучи поклонником изящных искусств, граф организовал лучший в России крепостной театр, пьесы для которого писал и переводил с иностранных языков на русский его преданный друг А.Ф. Малиновский. Их дружба была столь доверительной, что Малиновский был свидетелем на тайной свадьбе Шереметева с его крепостной актрисой Прасковьей Ковалёвой-Жемчуговой, о которой не знали даже близкие родственники графа.
И эта больница для бедных была учреждена и построена именно по её настоянию, став уникальным памятником их удивительной любви. Ведь Параша Ковалёва была дочерью крепостного кузнеца-горбуна. Но с детства была так талантлива, что обратила на себя внимание графа, впоследствии став не только его законной женой перед Богом, но и матерью его единственного сына Дмитрия.
Борис Владимирович, созвонившись с соседкой Софьи Андревны, договорился с ней о встрече для передачи ключей от квартиры. Но, будучи в двух шагах от бывшей Самотёки, сначала решил наведаться с внуком туда, где родились несколько поколений рода Малиновских, появившегося в Москве в 1655 году, в царствование Алексея Михайловича Романова.
У Бориса Владимировича ещё во время экскурсии в Царском Селе возник вопрос: что могло заставить мелкопоместных дворян, получивших в 1167 году фамильный герб от польских королей, стало быть, наверняка католиков, покинуть обжитое имение Малый и Большой Малинов на Подоле, и, бросив всё, направиться в далёкую Москву с челобитной «на Государево имя», чтобы посвятить всю свою жизнь духовному служению в православии?...
Было в этом что-то абсолютно непостижимое для человека, воспитанного в советское время в совершенно атеистическом духе. Но подспудно это не давало Калашникову покоя. Он чувствовал, что в этом что-то есть, но что, понять не мог. Если вопросы крови, по утверждению М.А.Булгакова, одни из самых сложных, то вопросы религии, пожалуй, не проще.
По сравнению с основными мировыми религиями иудаизмом, буддизмом, исламом, христианство имеет множество направлений. Возникнув в 1 веке н.э. в Палестине как религия угнетённых, постепенно оно стало использоваться господствующими классами. И православие и католицизм на протяжении своего развития получили ряд ответвлений. В 16 веке в период Реформации от католицизма откололся протестантизм, допускавший всевозможные толкования христианства: лютеранство, кальвинизм, баптизм и другие, более упрощённые по сравнению с католицизмом религии. На протяжении всей новейшей истории велись религиозные войны с миллионами жертв. О чём, как не о кризисе католицизма говорит то, что в 16 веке во Франции за одну ночь были умерщвлены тысячи протестантов-гугенотов?
«Надо бы почитать соответствующую литературу, когда будет время». – Думал Борис Владимирович.
Тем временем, спустившись уже по правой стороне кольца к Самотёчной площади, Калашниковы свернули направо и на возвышенности увидели старинную церковь Живоначальной Троицы. Поднявшись в гору, они зашли в ещё пустой этим ранним утром, просторный храм. Мишаня почему-то сразу потянул деда за рукав к образу Николая Мирликийского. Молча стоя перед Любашиным знакомым угодником, Борис Владимирович невольно вспомнил грязную кухню ленинградского старика Григория, густо уставленную пустыми бутылками и увешанную многочисленными цветными репродукциями икон разных форматов, в том числе и Николая, перед которым ветеран без зазрения совести смачно грешил и каялся. И эта навязчивая аллюзия мешала его благим устремлениям разобраться во всём этом.
Зевая, Мишка начал явно скучать, не понимая, зачем его сюда притащили. Дед понял, что пора уходить, чтобы у пацана не возникло полного отторжения всего того, что его здесь окружало. Но и помочь ребёнку разобраться во всём этом, дед пока не мог, ему бы самому это не помешало. Выйдя из храма, Калашниковы присели на простую дощатую лавку посреди церковного двора. Дед чувствовал, что просто встать и уйти отсюда никак нельзя.
- Ты, Миша, многого ещё не понимаешь. Да, если честно, и я тоже. Но ты всё-таки постарайся запомнить это место. Это важно и для тебя, и для тех, кто благодаря тебе, будет жить после тебя. Именно здесь родился тот, благодаря кому живёшь ты. - Борис Владимирович замолчал. У него не было никакой уверенности в том, что Михаил осознал то, что было сказано, но пора было двигаться дальше.
Спустившись с холма и выйдя на бульвар, они пошли не к грохочущему Садовому Кольцу, а направились в тишину бульварной аллеи и скоро увидели театр зверей имени Дурова. Тут Мишка заметно оживился и стал уговаривать деда зайти и хотя бы краем глаза посмотреть на дрессированных зверюшек. Было ясно, что это гораздо ближе его пониманию, чем религиозная теория и практика. И, поскольку это пожелание никак не вписывалось в намеченный план, деду ничего не оставалось, как начать рассуждения вслух:
- Отрок, как думаешь, что отличает людей от животных?
- Ну, мне легче сказать, чем животные отличаются от людей. Они не умеют говорить, сочинять стихи, играть в шахматы и на скрипке, хотя поют иногда лучше людей и рисуют не хуже абстракционистов.
- Главное, у животных нет религий. Когда человеку плохо и его сердце сжимается от страха и боли, причинённой жестокой действительностью, он ищет защиты у того, кто сильнее его, а, когда в реальности такого помощника, как правило, не находит, то придумывает себе идеальный образ, который поможет ему укрепить его ослабевший дух. А, когда человеку хорошо и душа его поёт от вдохновения, он проявляет себя в самых разных видах «душевной» деятельности: сочиняет стихи и музыку, проявляет себя в литературе, изобразительном искусстве, увековечивая эти состояния.
- Да, дед, животные обходятся без всего этого и просто выживают. Вот, наверно поэтому, люди, которые вынуждены выживать, постепенно становятся как животные, которым не до искусства.
За этой непростой беседой деду удалось увести внука от уголка Дурова и поравняться с главной московской мечетью, за которой виднелась громада Олимпийского комплекса.
- Когда мы с тобой приедем во Владивосток, надо будет подумать, каким видом спорта тебе заняться. Те люди, которые рассчитывают только на свои собственные силы, должны эти силы поддерживать и развивать с помощью физкультуры. Смотри-ка, а вот музей пожарного дела! А кем ты хотел бы стать в будущем?
- Я пока не решил, но ведь время у меня ещё есть.
Метрах в ста уже видно было, как по Проспекту Мира туда-сюда снуют автомобили, напоминая челноки ткацкого станка. Кожевниковы поравнялись с многоэтажным Домом моды ивановского кутюрье, а напротив они увидели домик в стиле модерн, ныне музей Серебряного века – особняк поэта Валерия Брюсова, с которым дружил дед Софьи Андревны. Так, не пройдя и километра, экскурсанты могли посетить множество исторических памятников, в том числе музей вооружённых сил, ботанический сад, церковь 18 века, где венчался А.В.Суворов рядом с метро Проспект Мира. Но надо было выполнить поручение бабушки.
Очутившись в её квартире, Борис Владимирович сразу почувствовал, что никакая она не «мисс Марпл». Стены всех трёх комнат украшала русская пейзажная живопись. Мишка, оказавшийся в доме московской бабушки впервые, оторопел и почувствовал себя, как в Третьяковской галерее. Но любопытство оказалось сильнее и он, сняв со стены небольшой осенний пейзаж Левитана, с изумлением прочитал на задней стороне имя и девичью фамилию своей матери. Сын знал, что в юности мама занималась живописью, но не знал, что в 13 лет она сделала столько отличных копий великих русских художников.
Все подоконники квартиры занимали орхидеи редкой красоты и разнообразия. Увидев всю эту роскошь, Борис Владимирович понял беспокойство Софьи Андревны. Он поручил Мишке срочно принести из ванной тёплой воды, чтобы напоить заждавшихся хозяйку питомцев. Тоже напившись в кухне душистого чая эрл-грей и передохнув, Калашниковы перед уходом заглянули к соседке, и, отдав ей ключи от домашней «Третьяковки» и филиала ботанического сада, отправились опять покорять столицу.
К сожалению, посмотреть уникальную коллекцию мраморной скульптуры в Останкинском дворце графа Николая Шереметева им так и не довелось из-за ремонта в музее, и, Калашниковы на метро поехали в центр города. Выйдя у Манежа, они направились к Кутафьей башне и, взяв билеты, очутились на территории Кремля. На познавательной экскурсии они узнали, что в Чудовом монастыре Кремля был похоронен митрополит Платон, в миру Малиновский, живший в той же Троицкой слободе, что и братья, и умерший в пылающей Москве во время наполеоновского нашествия.
Оказавшись около собора Василия Блаженного, Мишка обратил внимание на огороженную территорию вдоль набережной. На рекламных плакатах было написано о создании парка России.
- Вот было бы здорово сделать парк в форме карты России с точным ландшафтом, с полями, лесами, горами!...- Мечтательно произнёс отрок.