Однажды у меня то ли кисть отказалась писать, то ли краски поблёкли, разом обесцветив замысел полотен, а может холст пошёл волнами, кто знает, но нетленный этюд так и не смог родиться, хоть образы толпились в голове, или ещё где там.
Я попробовал писать стихи, и то ли перо сломалось, то ли бумага стала рыхлой, но бессмертные строки не пожелали являться моему взору, хоть и копошились в голове почти с обеда.
Я закричал железным голосом невозмутимого рабовладельца:
- Вы что тут все с ума сошли и сговорились в такой прекрасный день?
- День так себе, - буркнули кисти.
- Ты будешь бедным, если мы вдруг сговоримся, - подмигнули краски.
- Ты бездарь, - молвило перо, - и мелочен в фантазиях ваять поэмы.
Холст не промолчал истрёпанной салфеткой: - Ты груб, безбожен и ленив. А кисти для тебя, что щепы для камина!
Бумага быстро-быстро прошелестела: - Все они сошли с ума, - и спряталась в блокноте.
Онемевший от стихийного бунта вещей, я сломал кисти, разбросал краски, разорвал холст, сжёг блокнот с бумагой и растоптал перо, но упрямцы-образы всё равно не выходили, укрывшись за строчками шедевров и затаив обиду.
Сейчас я знаю, что гибкие и свежие строки умеют и хотят ложиться куда угодно и принимать любые позы, а ослепительные образы умеют и желают играть в любых одеяниях, и даже без оных, на любых подмостках и в любое время.
Просто каждую милую строку или восхитительный образ следует щедро омывать нектаром своего сердца, а лучше всего влюбиться в них отчаянно и безнадёжно.
И тогда они твои навеки.
И всё.
13.08.2014г.