В девять пятнадцать на столе в кабинете старшего следователя Марченко зазвонил телефон. Отложив в сторону толстую папку с бумагами, Марченко взял трубку:
- Да, Марченко слушает.
- Здравствуйте. – Раздался из трубки старческий мужской голос. - Моя фамилия Горовский, – голос откашлялся. - Мне сказали, что вы занимаетесь делом пропавшего физика Штимана и дали этот номер телефона.
- Да, я. У вас есть какая-то информация?
- Есть. На первый взгляд, она может показаться несерьезной, даже фантастической, но после того, как я узнал, при каких загадочных обстоятельствах пропал Штиман, мне подумалось, что эта информация может быть для вас полезной. Если не ошибаюсь, во всяком случае, так писали в газетах, дверь, все окна в квартире Штимана на пятом этаже были заперты изнутри и никаких следов взлома. Так?
- Совершенно верно.
- А в кресле – его одежда, очки, ручка с часами, тетрадь. Рядом, на полу, тапочки.
- Да, только в той одежде не было самого Штимана. Так может, мы с вами встретимся, и вы мне все расскажите?
- Только, если можно, не у вас в кабинете. У меня больные ноги. Я практически не выхожу из дома.
- Хорошо. Я могу подъехать сам. Где и когда?
- Я сейчас нахожусь на Цветочном бульваре. Живу здесь недалеко. На бульваре есть маленькая площадь напротив башенки с часами. Знаете?
- Да, знаю.
- Здесь почти никого нет. Сижу на скамейке, в руках у меня трость, на голове белая шляпа. Если сможете, приезжайте сейчас. Я буду ждать. Погода сегодня отличная, здесь с вами и поговорим.
- Хорошо. Минут через пятнадцать буду.
Подъехав на своей чёрной «тойоте» к площади напротив башенки с часами, Марченко вышел из машины и направился к скамейке, на которой в тени деревьев сидел пожилой мужчина в белой шляпе и с тростью в руках.
- Если не ошибаюсь, вы - Горовский? Я Николай Марченко, - подойдя, представился он.
- Илья Матвеевич, - ответил мужчина. - Присаживайтесь.
- Слушаю вас, Илья Матвеевич, - сказал Марченко и сел рядом.
- Так вот, со Штиманом я познакомился года два назад в санатории «Хвойный». Слышали о таком?
- Да, слышал, - ответил Марченко. – Говорят неплохой санаторий.
- Я лечил там свой ревматизм, Штиман – подагру, - продолжил Горовский. - Нас поселили в один номер. Штиман по профессии физик-теоретик, я - психолог, историк. Правда, уже десять лет как на пенсии. Раньше преподавал в университете. Мы с ним быстро сошлись, подружились. Нам было о чем поговорить в свободное время от всяких лечебных процедур. Нашлось много общих интересов – литература, живопись, музыка. Штиман, скажу я вам, довольно-таки всесторонне образованный человек. Но последнее время я с ним общался, в основном, по телефону или через Интернет. Виной тому мои больные ноги – я почти не выхожу из дома.
- Я подвезу вас, Илья Матвеевич.
- Спасибо, не стоит. Я живу здесь рядом. Да и чувствую себя сегодня неплохо. Так вот, Штиман последнее время, как вы, наверно, уже знаете, работал над теорией пространства и времени, и, как бы вам это не показалось странным, но исчезновение Штимана – результат его работы.
- Простите, Илья Матвеевич, - возразил Марченко, - но ведь Штиман – стопроцентный кабинетный теоретик! Чистейшей воды! Тетрадь и ручка – это все, что он имел в своей работе. Он не мог себя случайно взорвать, растворить, распылить. Мы тщательно осмотрели всю квартиру, в которой он жил один, и ничего подозрительно не нашли.
- Ничего удивительного в этом нет. Сейчас я попробую вам всё объяснить. Вы, наверно, знаете: если человек вообразит, например, себя бегущим по тропинке, то у него участится пульс, изменится состояние кожи – она увлажнится.
- Да. В частности, на этом принципе работает детектор лжи.
- Существует, например, так называемый, синдром студента 3 курса мединститута. Когда студенты начинают изучать симптомы различных заболеваний, почти каждый третий из них начинает испытывать симптомы этих заболеваний.
- Да, я читал об этом, - кивнул головой Марченко.
- И таких примеров сколь угодно. Человек силой своего воображения, мысли может изменить температуру своего тела, даже вызвать ожог, кровоточащую рану, болезнь или же, наоборот, исцелиться. Да все, что угодно – смотря что представить, о чем думать, чувствовать, переживать. При этом случаются совершенно загадочные явления, которые современная наука еще не в состоянии объяснить. Вы слышали об эксперименте доктора Глаубера?
- Нет, не слышал.
- Одного преступника суд приговорил к смертной казне на электрическом стуле. Доктор Глаубер, в целях проведения своего эксперимента, предложил заменить электрический стул на другой, более безболезненный способ лишения жизни, – вскрыть преступнику на руке вены. Незначительная боль от пореза, потеря крови, сознания, затем смерть. Получив согласие от приговоренного и суда, Глаубер в момент совершения казни попросил завязать преступнику глаза, затем слегка поцарапал скальпелем ему кожу на руке и стал на это место лить из чайника тонкой струей обыкновенную теплую воду. Через несколько минут преступник умер. Удивительного в этом ничего нет. Подобных случаев остановки сердца и дыхания, прекращения работы мозга под действием внушения можно привести множество. Необъяснимо в том эксперименте другое, чего Глаубер не ожидал: вскрытие тела казненного преступника показало, что в его кровеносных сосудах нет ни капли крови! Это же показало и сравнение веса преступника до казни и после нее. Разница составила шесть килограмм – столько в среднем весит кровь в организме человека.
- Я, кажется, вас понял, Илья Матвеевич. Тогда скажите мне: что же такое мог вообразить, представить себе Штиман, чтобы исчезнуть?
- Месяца три назад Штиман, когда мы переписывались по электронной почте, предложил мне увлекательное занятие, которое меня, как специалиста в области психологии, очень заинтересовало: попробовать представить себе НИЧТО.
- Что может быть проще? – улыбнулся Марченко. - Пустота!
- Не спешите, молодой человек. Не спешите. Пустота – это всего лишь отсутствие материи. Остается пространство. И время. Кстати, часы на башне сейчас показывают десять часов двадцать минут. Сколько на ваших?
- Столько же, - ответил Марченко, взгляну на свои наручные часы.
- Так, давайте, попробуем, все-таки, представить себе НИЧТО. И не бойтесь, нам до Штимана далеко.
- Давайте, попробуем. Я не боюсь. Вы меня заинтриговали, Илья Матвеевич.
- Хорошо. Для начала представьте себе пустоту. И лучше закрыть глаза.
- Представил.
- Теперь попробуйте представить отсутствие и самого пространства.
- Скажу честно, Илья Матвеевич, это действительно трудно представить, - сказал он через полминуты. – Кажется, получается, но на какое-то мгновение. При этом возникает странное, непонятное ощущение.
- Да, вначале, если и получается, то только на мгновенье. Но это уже неплохо. У вас хорошее воображение. А теперь давайте попробуем убрать еще и время. Начинаем сначала. Пустота.
- Пустота…
- Исчезает пространство.
- Пространство…
- Исчезает время: ничего не было, нет и не будет.
- Не было, нет и не будет…
- Ну, и как? – обождав, спросил Илья Матвеевич.
- В какое-то мгновенье… И это странное, непонятное ощущение чего-то – тоже на мгновенье.
- А Штиман, скажу я вам, мог удерживать это в своем воображении почти минуту. Видимо, ему удалось гораздо больше. У меня получается секунд на пять – не более. Но даже пары секунд уже хватит на то, чтобы кое-что изменилось, исчезло. Сейчас часы на башне, как видите, показывают десять часов и тридцать пять минут. Сколько на ваших?
- Десять часов и двадцать семь минут. Но они идут! – воскликнул Марченко. - Вы хотите сказать…
- Больше этот эксперимент не повторяйте: у вас очень хорошее воображение. Может остановиться и исчезнуть не только время.