Люди слушают ее, не шелохнувшись. В тишине лишь потрескивают пленки в софитах, да стул под пианистом. А она поёт. Молитвенно сложив руки и прикрыв глаза. Всегда в черном, с большим серебряным крестом поверх платья. При первых же аккордах поляки встают, берутся за руки или прижимаются друг к другу плечом…
В Гданьске, когда закрылся занавес, я пошел за кулисы и предстал перед ней на коленях с букетом красных роз. Она приняла свои любимые цветы, благосклонно улыбнувшись. Но дальше… «Пани, могу ли я надеяться?..» Она, зная, о чем речь, тихо ответила: «Rozumiem. Lecz nie mog;». Знакомые профессора Краковского университета, ее ксёндз-духовник, ее друг Адам Михник, - предупреждали меня: Эва никому и никогда не дает интервью. Ни бесплатно, ни за деньги, ни американцам, ни своим. А тут «Огонек»! Звонки и уговоры не помогли. А мне оставалось написать историю о том, как великая шансонье отказалась от беседы для русского журнала. Что и напечатали.
Она родилась в январе сорок первого.
Говорят, последние годы она проводит недалеко от Кракова, в особняке, обнесенном высокой стеной. Изредка затворницу видят на театральных премьерах. То вдруг она появляется на концерте дирижера и композитора Кшиштофа Пендерецкого. Никакая уже не тайна, что Эва много раз обещала себе и сестре проститься с алкоголем и не курить травку. Все мы грешны. Но Эве Демарчик, удивительному явлению европейской и мировой культуры, можно простить всё. Она проникает своим голосом в потаенные глубины души и остается там навсегда, кем и была - «Черным ангелом польской песни».