О пророке не скажешь – был, хотя уже совсем скоро, в феврале, будет ровно 10 лет без Сергея Сергеевича.
Что ему время? Что пространство? Аверинцев стоял и тихо бубнил, переходя с древнегреческого на латынь, а оттуда плавно на английский, и на русский, - о гибели античности. Слушать лекции его было не легче, чем читать книги: работа. И сколько раз вот так работая, сам я усыпал с котом в ногах и раскрытой «Поэтикой ранневизантийской литературы». И как иначе? Первым, помню, дед мой, пришел в ужас, узнав от меня: на первом курсе МГУ история Древней Греции, полгода – зачет, история Древнего Рима, полгода - зачет…
Поэтому ходили на Аверинцева, как на Тарковского в кино.
Но как… по какой причине.. под каким таким гипнозом… не меньше тысячи людей могли слушать его завороженно, с горящими глазами?.. И после каждой лекции аплодисменты стоя… Все перемешалось в бедной головушке: слезы св. Августина, украденные в саду яблоки, мох на камне… Но независимо от слез святого, яблок и мха разрушилась-таки античность и началась Византия.
Пророк не «был», он остается, он и есть. Но все-таки, отчего же я-то, площадной дурачок, теперь уже на целый год старше Учителя, когда рядом в редакции стояли, не залез в разговор о Вергилии? Побоялся? А может, взметнулись бы брови его, загорелся под очками глаз, и наступило бы счастье? И после Вергилия и бокальчика, он бы свои стихи прочел, любил читать, лишь намекни. Может быть, в Австрии, откуда надеялся вернуться живым, тоже твердил про себя давно написанные строки…
Ну, вот эти, например:
Неотразимым острием меча,
Отточенного для последней битвы,
Да будет слово краткое молитвы
И ясным знаком — тихая свеча.
Да будут взоры к ней устремлены
В тот недалекий, строгий час возмездья,
Когда померкнут в небесах созвездья
И свет уйдет из солнца и луны.