Учителя моей грешной жизни дрались до первой крови. Но если что, доставали перья, и шли до конца. Потому что до этого они выживали в оккупации, сбегали из детдома, сидели, служили, ходили в море.
За каким-то чертом меня, малолетку, занесло в техникум, где они учились. И понеслось.
Салагу они «прописали» в общаге стаканом водки, горбушкой и луком. Показали первые аккорды. Валера Огнев, сидя за спиной, накладывал каждый мой палец на определенный лад. Струны врезались в кожу, как ножи, хрен заснешь ночью. Но с гитарой было легче понравиться девочке с III курса. После исполнения ей песни о геологах, выяснилось, что девочка встречается с ревнивым боксером. Тогда учителя велели надеть перчатки, и мною занялся Степан. Он показывал, как вести себя, когда назревает драка. Как нанести удар первым, уходить от удара и смываться, если атас.
Через год Сурен обучил меня выигрывать в карты и домино, Серега – подкидывать заячий хвост на свинчатке до сотни раз, метать ножички. Ленька - добывать еду. Голодного кота пускали через отдушину на склад, он намертво цеплялся в сосиски, его вытаскивали за веревку и заставляли делиться добычей. Или как ловить кур на удочку, угонять мопед, собирать приемник в мыльнице, грамотно спрыгивать с подножки товарняка или ездить зайцем хоть до Владивостока.
Когда запустили Гагарина, все пошли на митинг, а мрачный Валерка засобирался домой. После смерти отца сестренка осталась на руках у больной матери: не до учебы.
- Мы еще когда-нибудь встретимся? – спросил я у Огнева.
Он сказал, что врать не хочет, но писать письма не станет. Еще он сказал: учись быть один.
Я еще не научился, когда осенью меня выгнали за прогулы.