Глава 13. ТЯЖКИЕ ДНИ
Получив сведения об усилении противолодочных рубежей фашистов, командование КБФ приняло решение ограничить до минимума выходы подводных лодок и активизировало деятельность штурмовой авиации. Выполняя директиву командования КБФ, морская авиация совершила 2523 боевых вылета. Она наносила бомбовые удары по кораблям охранения и сетевым заграждениям, но прорвать сетевые заграждения так и не смогла.
В Кронштадте в то время находилось несколько средних подводных лодок. В середине апреля 1943 года во время проведения учений на одной из подводных лодок, а именно на С-13, которой командовал заслуженный командир, имевший несколько боевых орденов и медалей, П. П. Маланченко, после окончания учения, при приведении ПЛ в исходное состояние, во время закрывания крышки кранца первых выстрелов, по неизвестной причине снаряды взорвались и погиб один матрос.
Как водится на флоте, если во время боя, из-за неграмотных действий командира боевой группы, боевой части или даже командира корабля погиб личный состав, как правило, никто и никогда не разбирается. А вот если человек погиб, даже по собственной халатности, при отсутствии боевых действий, тогда обязательно находят крайнего, и чаще всего этим «стрелочником» является командир корабля. Вот и тогда, после гибели матроса на ПЛ С-13, её командир, П. П. Маланченко, был с должности снят и на его место назначен командир ПЛ М-96.
Вскоре приказом наркома ВМФ капитан 3 ранга А.И. Маринеско был утверждён командиром средней подводной лодки С-13. На его место, командиром М-96 был назначен капитан-лейтенант Н. И. Карташов.
Конечно, Александру Ивановичу нелегко было расставаться с экипажем, с которым он принимал подводную лодку от промышленности и прошёл самые трудные годы войны. Хотя для каждого человека война очень часто бывает лотереей. Одному суждено с честью пройти все мыслимые и немыслимые ситуации на войне и остаться живым, а другим иногда бывает не суждено даже доехать до линии фронта и стать жертвой налёта или шальной пули. Третьи, которых по статистике этой самой кровавой в истории человечества войны насчитывается не один миллион, вообще либо погибли, не доехав до линии фронта, либо пропали без вести.
Прибыв к новому месту службы, Александр Иванович первым делом познакомился с личным составом и немедленно начал изучать вверенную ему подводную лодку, её оружие и технические средства. Конечно, это уже был не тот зелёный лейтенант, который формировал и выводил «в люди» экипаж ПЛ М-96. Это был опытный командир-подводник, с богатым стажем управления ПЛ в различных ситуациях и опытом ведения войны на воде и под водой. Кроме того, у него накопился богатый опыт работы с личным составом, и он пристально вглядывался в каждого офицера, мичмана и старшину, в тех, от кого в первую очередь зависят жизнь или смерть и успех или неуспех в выполнении поставленных перед подводной лодкой задач. Да и по конструкции, вооружению и структуре организации средняя подводная лодка значительно отличалась от его «малютки». Так по техническим параметрам его новая подводная лодка имела множество преимуществ. Вместо двух торпедных аппаратов она имела на вооружении 4 носовых и два кормовых ТА, с комплектом запасных торпед. Она могла в боевом походе выстрелить все торпеды, находящиеся в торпедных аппаратах, перезарядить их и снова быть готовой к выполнению свойственных ей задач. Кроме того, она имела в носу и в корме артиллерийские установки соответственно 100мм и 45мм с солидным запасом унитарных снарядов. Да и народа на этом проекте ПЛ было в два раза больше: 46 человек. Кроме того, здесь у командира корабля были штатные: старший помощник командира и заместитель командира по политической части.
Забегая вперёд, должен сказать, что с первых же дней службы на ПЛ С-13 отношения между новым командиром и его непосредственными заместителями не сложились. Не берусь судить кто прав, кто виноват, но только вскоре, после того как в командование ПЛ С-13 вступил А,И. Маринеско ему был назначен новый замполит Б. Н. Крылов. Ненадолго пережил замполита и старший помощник командира.
По мнению Маринеско, его старпом чересчур увлекался администрированием. Он во всём старался придерживаться буквы законов и действующих уставов, а вольнолюбивому Маринеско это было не по душе.
– Мы – флот воюющий и нам не до формальностей, – пытался он внушить старпому, но тот оказался человеком строгих принципов и ни на какие послабления в дисциплине и организации ПЛ не шёл. Это раздражало Александра Ивановича, и он искал случая как от него избавиться. И случай не заставил себя ждать. На одной из подводных лодок произошло чрезвычайное происшествие. Виноватым «назначили» старпома. А, может, так оно и было.
Когда встал вопрос о замене старпома аварийной ПЛ, Александр Иванович предложил на его место своего, расхвалив его перед командованием бригады, а потом на освободившееся место перетащил своего штурмана с ПЛ М-96 Ефременкова Л.П.
На флоте такие трюки называются «игра в подкидного дурака». Нет, я не хочу сказать, что бывший старпом на С-13 был дураком. Скорее наоборот. Просто часто некоторые командиры кораблей, подводных лодок и других воинских частей, чтобы избавиться от неугодных им людей, пишут им нужные характеристики, уничтожают, там, где это возможно, следы их негативной деятельности и даже выдают новые документы, такие как служебные карточки. Потом их с новыми документами представляют на повышение и «дело в шляпе». Иногда облагодетельствованные подобным образом воины исправляются и начинают служить в соответствии со своим новым образом, но большинство вскоре показывают своё истинное лицо. А если надо избавится от достойного человека, всё становится ещё проще.
Хуже, когда некоторые командиры, заполучив хорошего, опытного и добросовестного офицера, стараются всеми правдами и неправдами удержать его на корабле, или в части, искусственно задерживая его карьерный рост, лишь бы иметь гарантию успеха своего корабля. При этом некоторые из них готовы ради этого даже на подлости. Одному из моих друзей, толковому, грамотному и опытному моряку, однажды пришлось служить с таким командиром, не буду называть его фамилии. Когда-то они служили на одинаковых должностях, но Юрий Каримович был старше Алексея по возрасту, вырос в звании раньше моего друга и вскоре оказался его начальником. До этого они были почти друзьями и, став командиром, Юрий Каримович везде и всюду на словах демонстрировал их дружбу. Он умел завоевать авторитет среди подчинённых, и они его уважали. Правда, став начальником и зная добросовестность моего друга в выполнении воинского долга, огромный опыт в управлении различными типами кораблей, он вскоре переложил на него все свои обязанности, кроме «дипломатических». На заводе во время приёмки корабля от промышленности он мог неделями пропадать неизвестно где, лишь изредка позванивая по телефону, а в походе сутками мог не заходить на ходовой мостик.
Сам он стал всё чаще заглядывать в стакан и уходить надолго с корабля. Конечно, по долгу дружбы старпом всегда старался прикрыть его и как только мог обелить перед начальниками и подчинёнными. 4 года Юрий Каримович прожил за его спиной, как за каменной стеной. Он мог сутками не подниматься на мостик, не делать записи в вахтенном журнале и неделями не снимать пробу на камбузе. Много лет их корабль переходил из одного соединения в другое и всё никак не мог вернуться в своё.
Корабль всё это время занимал призовые места в разных соединениях, в которых ему приходилось служить. Только чем больше и лучше работал старпом, тем хуже к нему стали относиться его старшие начальники. Его стали обходить и в поощрениях, и в присвоении очередного звания, и в наградах, и даже в его законных правах на получение квартиры. Более того, когда тот пытался сдавать зачёты на допуск к самостоятельному управлению этим типом корабля, Юрий Каримович ему всячески препятствовал, а когда он всё же сдал все зачёты дивизионным и флагманским специалистам бригады, командир корабля пытался не отпустить его на сдачу экзаменов специалистам флота.
Старпом терялся в догадках. Наконец, когда командир ушёл в отпуск, он, работая с документами, вдруг нашёл телеграмму, в которой ему предлагалась двухкомнатная квартира, но он ни сном, ни духом о ней ничего не знал. Он позвонил в свою бригаду товарищу, члену квартирной комиссии, которого он когда-то просил сообщить ему, если будет решаться его квартирный вопрос.
– Лёша, о какой квартире идёт речь? – удивился тот. – Я лично два раза давал телеграмму твоему командиру. Оба раза на имя командира бригады пришли ответы, что ты от обеих квартир отказался. И, вообще, я не понимаю, что с тобой случилось. Здесь тебя комбриг ставил всем в пример, а теперь, говорят, что ты стал ярым нарушителем дисциплины.
Алексей был так ошарашен, что не знал, что и ответить. После прибытия в свою бригаду он на своей шкуре убедился, что его «лучший друг» от души мазал его грязью везде, где только мог, лишь бы не потерять такого старпома. Потом ему долго пришлось «отмываться», и он пошёл « в рост » только после того, как перевёлся из этой бригады в другое соединение, а Юрий Каримович получил капитана 1 ранга и перевёлся в штаб флота. Алексей со временем тоже стал капитаном 1 ранга, но на всю жизнь в его душе остался мерзкий осадок, оставленный двурушничеством его «друга».
Став командиром средней подводной лодки, Александр Иванович постарался как можно скорее поделиться с офицерами и остальным личным составом своим боевым опытом. Правда, его командиры боевых частей и сами уже имели немалый боевой опыт. Так, например, командир минно-торпедной и артиллерийской боевых частей Василенко Константин Емельянович , и командир штурманской боевой части старший лейтенант Редкозубов Николай Яковлевич, и командир электромеханической боевой части капитан-лейтенант Дубровский Георгий Александрович тоже успели побывать в боевых походах, но этот опыт надо было осмыслить и закрепить. Он составил график проведения учений и тренировок на боевых постах и старался при любых условиях неукоснительно его выполнять. Особое внимание он старался уделять комендорам. Ведь для того, чтобы занять место по боевому расписанию, им надо было выскочить через рубочный люк, спуститься на верхнюю палубу, открыть крышки кранцев с боеприпасом и зарядить орудия.
Почти весь остальной личный состав отдыхал рядом со своими боевыми постами и мог за секунды быть готовым к выполнению свойственных ему боевых задач. По несколько раз в день Маринеско объявлял учебно-боевую тревогу и проводил учения, обязательным элементом которых были стрельбы по морским и береговым целям. Артиллеристы уже давно перекрыли все нормативы по приготовлению орудий к бою, научились заменять друг друга в бою. Все номера орудий научились заменять командиров орудий и до автоматизма выучили команды, подаваемые при стрельбе по морской и по береговой целям, а командир ПЛ всё не унимался.
– Александр Иванович, уж не собираешься ли ты вступить в дуэль с немецким линкором «Шарнхорст»? Так у него пушек больше чем у тебя снарядов на борту, – как-то пошутил флагманский артиллерист бригады подводных лодок Н.В. Дутиков, узнав об упорных тренировках артиллеристов ПЛ М-13
– Линкор не линкор, а дать бой любому сторожевому кораблю мы теперь можем, – не принял шутки Маринеско.
– Так ты же знаешь, что командование КБФ, настоятельно не рекомендует подводным лодкам ввязываться в артиллерийские дуэли, – построжал Дутиков.
– Рекомендация не приказ, – отпарировал Александр Иванович. – А если потребуется, мы им покажем, чьи комендоры лучше.
– Ещё Пётр Первый отмечал, что лучше русских комендоров на свете не бывает, – с гордостью вспомнил «флажок».*
Война войной, но даже и во время войны у моряков по распорядку имеется время для отдыха, когда и офицеры и матросы уходят со своих боевых постов. Одни уходят в казармы, другие в свои каюты на плавбазе, а некоторые офицеры получают разрешение посетить свои семьи, если они находятся в данном порту.
Эти отдушины, которые были довольно редким явлением, всё равно не снимали неудовлетворённости в сердцах подводников. Если Сухопутные части РККА всё настойчивее перемалывали силы врага, надводные корабли, имевшие мощное артиллерийское вооружение, оказывали содействие сухопутным войскам, прикрывая небо Ленинграда от фашистских стервятников, то подводники, не имея надёжного выхода в открытое море, должны были только настойчиво учиться и ждать. И вот настал для балтийцев переломный 1944 год. Советская армия почти полностью освободила Прибалтику, в том числе и Лиепаю, и Таллинн, бывшую главную базу КБФ. Успехи Советской армии заставили Финляндию капитулировать и подводники получили возможность в сентябре 1944 года перейти из Кронштадта в порт Турку. В этой ситуации командование КБФ принимает решение снова активизировать деятельность подводных лодок.