Литовская ССР, Каунасский район, июль 1966 года.
Летний досуг школьников, закончивших девятый класс, как-то выпадал из всеохватывающей системы внешкольного воспитания в духе любви к труду, спорту и родной партии. Если после восьмого класса можно было ещё попасть в пионерский лагерь, при условии, что тебе не более пятнадцати лет, то после девятого, летом, подростки были предоставлены сами себе, со своими юношескими фантазиями, не всегда укладывающимися в рамки административного и уголовного кодексов. По этой причине, согласно неумолимой статистики, правонарушения в городе шестнадцатилетних, летом зашкаливали все разумные пределы.
Дабы устранить пробел в воспитании юношества и улучшить статистику, апрельский пленум горкома рекомендовал партийным организациям среднеобразовательных школ и их подшефных колхозов, совместно с администрацией, организовать трудовые лагеря для подростков закончивших девятые классы. Самыми желательными «лагерниками» должны были быть молодые люди склонные к нарушению дисциплины, причём не зависимо от предметной успеваемости. Руководителями этих временных воспитательно-трудовых учреждений предполагалось назначать учителей труда.
В 20-й средней школе Каунаса, уроки труда проводил отставной военный, сорокасемилетний Шнейдер Герман Иванович. Высокого роста, рыжий, с удлинённым лицом, крепкого телосложения, длинными руками и недюжей силой. Его легко было представить в форме немецкого вермахта, с засученными рукавами, каске и со «шмайсером» на животе. По этой причине самое безобидное его прозвище среди школьников было Шуфель, а также Немец и Наш СС. Зато на уроках у него царствовала железная дисциплина, а профессию столяра к восьмому классу осваивали все, независимо от способностей.
Запомнился случай, когда один ученик-нерадивец представил на суд Немца своё изделие – крепко сколоченную , но неказистую табуретку. Шуфель на глазах у всего класса, в назидание, голыми руками разодрал табуретку, как хлипкий карточный домик.
* * *
Первая линейка трудового лагеря, а по военной терминологии Германа Ивановича – построение, проходила сразу после прибытия на место и разгрузки имущества. Лагерь должен был расположиться на опушке чистого берёзового леска, сразу за которым находилось зернохранилище и другие колхозные постройки. В строю присутствовали двадцать шесть человек, из них только шесть девочек.
Распределение обязанностей по благоустройству и размещению, а по выражению Шуфеля «озадачивание» прошло чётко и не двусмысленно. Кто-то должен был расчищать место для палаток, кто-то устанавливать их по выданной схеме, кто-то отправиться за сеном для подстилки, кто-то оборудовать обеденный стол с навесом, а девочкам предстояло приготовить обед на костре.
На левом фланге строя, в самом конце, стояли с разгильдяйским видом и наглыми ухмылками Карась и Волик, которые по журналу числились как Владимир Красильников и Александр Тонков. За неподобающий школьников вид и насмешки, преподаватель поручил им оборудовать из подручных средств общественный туалет на две персоны противоположного пола. К поручению прилагался подробный чертёж с указанием габаритов, глубины ямы, перекрытия и материалов. Срок выполнения задания – до ужина.
После команды «Вольно, разойдись» все воодушевлённо бросились претворять данные указания, усматривая в них одновременно элементы игры и серьёзного дела. Но только не Вовка с Сашкой. Они лениво выбрали себе необходимый инструмент - лопаты, пилу, топор, и столь же неторопливо поплелись в лес. Определив место для санитарно-опорожнительного объекта, сложили инструмент под дерево и решили для начала серьёзно передохнуть, но ... оказалось, что вокруг полно спелых ягод.
Ребята разбрелись в разные стороны, поглощая дары природы с аппетитом и поспешностью медведей перед зимней спячкой. Перерыв пришлось сделать только для обеда, о готовности которого известил гонг, а точнее подвешенный рельс.
За пятнадцать минут до ужина Герман Иванович отправился в лес, проверить готовность нового санитарного объекта, а заодно и опробовать его. Увиденное погрузило бедного преподавателя одновременно в шок и депрессию. Вместо полутораметровой глубины выгребной ямы, стен из ивовых прутьев и крыши из хвойного лапника, его взору открылась канавка пятнадцатисантиметровой глубины с перекинутыми через неё двумя короткими жердями. На дне канавки, между жердями, покоилась кучка известного происхождения уже облепленная мухами.
Рядом с невозмутимым видом стояли два балбеса. Один из них протянул руку по направлению к упомянутой кучке и проинформировал преподавателя, что мол санузел испытан и может функционировать. Сначала Иваныч разевал беззвучно рот, как выброшенная на берег рыба, потом голос прорезался, но привести здесь его прямую речь, по этическим соображениям нецелесообразно.
Внеплановое построение личного состава лагеря произошло сразу после ужина. Перед развёрнутым строем стояли виновники мероприятия и виновато шмыгали носами. Шуфель в выражениях и эпитетах не стеснялся, но учитывая присутствие женского пола, придерживался нормативной лексики. В итоге, от его лица, проштрафившимся был объявлен выговор и наряд на хозяйственные работы. Им предстояло завтра приготовить на всех обед.
Вовка и Сашка сидели на мешках с продуктами и делились опытом приготовления различных блюд. В процессе обмена мнениями выяснилось, что их кулинарный опыт ограничивался терминами «подогреть» или «разогреть».
Весь лагерь, во главе с Немцем, уже час как отправился на сельхоз работы. Время шло, а спасительной идеи не появлялось, кроме подлых намёков ушедших одноклассников на люля-кебаб, утку по-пекински, чахохбили и на конец сазана фаршированного орехами.
Наконец, Сашка нахмурил мозги до предела и увидев пустое оцинкованное ведро, изрёк:
- Давай рассуждать логически. Мы видели пасущихся колхозных коров, значит где-то есть коровник, а в коровнике коров доят, значит там есть молоко. А дома я видел как мама готовила молочный суп, где вторым составляющим была лапша. У нас в запасах точно должны быть макароны. Поэтому считай, что первое блюдо уже есть, осталось только найти коровник, бери ведро, пошли.
- А второе блюдо? – Засомневался Вовка.
- Опыт приходит во время эксперимента, победим первое, второе родится само. В мешках видел тушёнку, развивая дедукцию, это почти макароны по-флотски, сами готовые макароны возьмём из супа. Слушай, Карась, мы оказывается с тобой прирождённые стряпухи! Ну и удивим же своими кулинарными талантами народ, да и Шуфелю утрём нос.
Менее чем через час, в лагере, между Сашкой и Вовкой стояло полное ведро парного молока, а рядом с ним, на полотенце лежали две больших буханки черного ржаного хлеба домашней выпечки. Хлебом поделились сердобольные доярки, прознав, что мальчишки приехали помогать им в сельхоз работах. Поварам по неволе парное молоко и ещё тёплый свежий хлеб щекотал ноздри, как близкая добыча голодным тиграм. Не попробовать этой вкуснятины-свежатины, значит совершить преступление против человеческой природы и собственным организмом.
* * *
Уставшая и голодная группа юных аграриев прибыла на обед вовремя, они согласны были съесть всё что угодно, главное, чтобы этого было много. Однако настораживало то, что костёр не дымился, он даже не был разведён. Около кострища стояло ПОЛведра молока, валялись две алюминевых кружки и лежало полотенце усыпанное крошками чёрного хлеба. Сами неудавшиеся кулинары нашлись в сторонке. Они укрылись от дневного зноя в тенёчке и мирно посапывали на мягком мхе, поражая народ раздувшимися животами.
Реакция Германа Ивановича оказалась предсказуемой, тут же оба виртуоза кухонных дел были отчислены из лагеря с обещанием суровых оргвыводов на ближайшем педсовете школы.
Вильнюс, 1 сентября 2014 года.