Мы стояли на краю гранитной платформы у тёмной ледяной воды, не текущей никуда, но взволнованой нервными волнами. Платформа представляла из себя мозаику из хаотично сложенных гранитных прямоугольников разного размера, толщины, цвета. Она тоже была холодной и мёртвой. Как все вокруг. Сзади нас было маленькое гранитное же зданьице-кафе и шесть столиков перед ним. Один из них был занят тёмной худощавой фигурой, длинной, спокойной, невозмутимой. Очертания ещё не были видны, не смотря на то, что между нами не было и десятка шагов. Отвернешься - и будто бы и не было её. Взглянешь за плечо - она там.
Воды перед нами было много. Будто широкая , в целую лигу река разделила нас и Тот Берег. Посреди этой чёрной волнистой бездны стоял почему то рекламный столб огромной величины. Человек в желтом лез вверх на него.
Здесь все было тесным, почти чёрным. Небо. Волны. Платформа. Плакат. Тот Берег. Сам воздух, и тот был темен. Мир угасает.
На том берегу город. Большой, величественный , прекрасный и грандиозный свете солнца иль луны, но ужасающе мёртвый и бледный в этой неестественной тьме. Белые пятна появлялись над ним, похожие на пену в ледяной воде между нами, но они, едва освещая его, лишь ещё больше придавали ему оттенок усопшего на краю вечности. Город взывал к жалости и ужасу. Людей не было видно, но я знал, все они там, все они живы и ждут в своих серых полутемных комнатенках действа в этой предгрозовой тиши. Их глупость достойна сострадания. Что же вы натворили ...
Моя спутница стоит на краю платвормы и долгим, внимательно-опустелым взглядом смотрит вперёд, на город.я знаю ещё мысли. Она угасает, уходит. Я - тот, кто провёл ещё сюда, на платформу , к темнойфигуре за столиком у гранитного кафе. Мы перевели взгляд на жёлтого человека на рекламном столбе.
Сейчас он был уже близок к вершине. Я знал и чувствовал каждое его движение. Руки соскальзывают с перекладине стальной лестницы, но намерение непоколебимо. Лестница кончилась, онвзобрался на гигантский постер и подошёл к краю. Страшно и одиноко тебе там, на краю мира. Твоя нога наконец соскользнула с края и ты , будто последняя в этом мире падшая звезда, ринулся вниз. Удар о монолит тёмной воды не убьет тебя, но хлад этой тьмы заберет тебя в свою глубь.
Мы не шевельнулись. По щекам спутницы очертились две серебряные струйки. Ни вздоха, ни всхлипа. Все звуки уже умерли давно.
Я подвел ее к фигуре у столика. Быстрый испуганно-взволнованный взгляд ещё глаз коснулся меня. Вопрос был в нем. Вопрос на который все мы знали ответ. Я сел за соседний столик , отвернулся от умирающего Мира. Я ошибся. Прощайте.