(Сей рассказ продолжает серию под общим названием «Звездный крейсер «Александр Суворов». И автору хочется верить, что он найдет заинтересованного читателя, коий прочтет данный текст с некоторой толикой пользы для себя, не сочтет затраченное время потерянным зря и не осудит литературные потуги раба Божия Александра)
Старый астровокзал на станции «Титан-3» находился в стадии хронического демонтажа. Космопорт готовился к скорому закрытию через месяц. Единственный рейс пассажирского космолета, совершавшийся с «Титана-3» в систему HGK-1295, отнюдь не способствовал сохранению пассажиропотока, тем паче основная масса переселенцев, туристов и военных предпочитала посадку уже на Плутоне.
Старшина с флагман-корвета «Саяны» Егор Коротков с брезгливой ухмылкой окинул взглядом и зал ожидания, и два пищевых автомата, и две замызганных скамейки из непопулярного дерева. И тяжело вздохнул. Впрочем, настроение быстро улучшилось. Все-таки старшина отправлялся в долгожданный отпуск на родную планету Ариадну в уже упомянутой системе.
HGK-1295 была миром малообжитым. Терраформации подверглись всего лишь две планеты: Ариадна и Артемия. Но на этих планетах жизнь била ключом и шесть поколений людей считали себя уроженцами Ариадны, а три — Артемии.
Коротков надеялся, что часы ожидания не испортят ему начавшегося отпуска, тем более хороший отпуск схож чем-то с выдержанным коньяком (чем дольше выдержка, тем ярче вкусовая гамма).
Зал ожидания был, практически, пуст. Только у дальнего окна расположился какой-то гражданский спец. Егор неожиданно обнаружил, что на пластиковой полочке перед человеком находится икона, а в руках сей непонятный субъект изволил держать тоненькую книжечку. И не электронную «читалку», но бумажный экземпляр!
Короткову стало несколько не по себе: «Надо же было наткнуться в пустом зале на одинокого фанатика!» Конечно, в космосе множество разных «чудиков» старшине довелось повидать. Однако, людей религиозных Егор не терпел органически, полагая, что вера в Бога или богов унижает человеческое достоинство. Ну, по крайней мере, так учили его еще в школе. Преподаватель биологии Ингвар Электронович Медников (вот ведь и пришлось вспомнить сего педагога аж через пятнадцать лет!) всегда рассуждая о происхождении человека, поднимал вверх указующий перст и восклицал, чуть с придыханием: «Чарльз Дарвин все уже доказал! Мы, произойдя от неизвестных приматов, сумели покорить космическое пространство! Вот как велик и могуществен человек!»
Коротков обреченно присел на скамейку и смежив веки, решил подремать. Но сон явно не спешил на помощь старшине. Открыв глаза, наш герой обнаружил, что на противоположном конце скамьи устроился предполагаемый фанатик. Егор непредвиденно для себя узрел на правом рукаве форменной куртки-«технички» гражданского нашивку с надписью «Звездный крейсер «Александр Суворов». «Вот это номер» - подумал старшина. «Александр Суворов» пользовался всеобщей известностью в Военно-Космических силах Российской империи, как звездолет, проникнувший в такие глубины Вселенной, о которых остальные корабли и экипажи просто могли мечтать.
Егор Коротков решился сменить гнев на милость и переговорить с гражданским. Все же не часто (так близко!) попадаются люди с легендарного крейсера.
Военный начал совершенно официально: «Разрешите представиться. Старшина ТЭЧ флагман-корвета «Саяны» Коротков Егор Андреевич».
«Фанатик» весело улыбнулся и ответствовал: « Геннадий Алексеевич Фролов. Звездный крейсер «Александр Суворов». Инженер научно-исследовательской группы».
Коротков процедил сквозь зубы: «Рад знакомству. А можно задать вопросик? Скучно сидеть в зале и молчать.
- Задавайте, батенька! Задавайте.
- А в какие края вы, Геннадий Алексеевич направляетесь?
- На Артемию. Я ведь уроженец ее. А вы, скорее всего, представитель славной Ариадны.
- Каким же образом, Геннадий, это определяется?
- Легко. Я же работаю с экзоскелетными скафандрами. Подбирать приходиться для выходцев с различных планет и звездных систем. Явно вы выросли на шарике, где тяготение чуть больше традиционного земного. Артемия по своим планетарным параметрам почти на сто процентов напоминает старушку-Землю. Ариадна — иное дело. И с «Титана-3» добраться ныне можно лишь до нашей системы.
- Верно. Угадали. Я с Ариадны.
- Мелочь. Но приятно. Слава Богу!
- Геннадий Алексеевич, а вы давно в экипаже «Суворова»?
- Лет шесть с копеечкой. Вот только-только дополнительный отпуск выслужил и решил смотаться домой на месяцок.
- А сколько у вас было глубинных рейдов? Если не секрет, естественно.
- Двадцать два.
У Короткова что-то оборвалось внутри. За шесть лет и столько рейдов! Умопомрачительно. У самого старшины числилось всего пять. Зависть Егора всколыхнулась по полной программе. И он не удержался и ехидным голосом вопросил: «Извините, Геннадий, вы кажется недавно молились около окна? Как же интеллектуал, инженер и астронавт, ходивший неоднократно в поисковые экспедиции на лучшем крейсере ВКС, может верить в божков?»
Фролов опять улыбнулся и промолвил: «Вообще то верю не в богов, а в Господа нашего Иисуса Христа. Я — православный христианин. И позвольте, мой друг, рассказать вам историю, тесно связанную с моим семейством?»
Старшина молча пожал плечами.
Инженер продолжал: «Я родился на Артемии. Но мои родители происходили с Земли. Познакомились на первом курсе Московского Имперского университета имени Ломоносова. На втором решили пожениться. Но их семьи автоматически стали припятствовать сему. Аргументы находились в русле совершенно не новом: «Вы так молоды. Сперва надо получить образование. А то придется возиться с сопливым ребенком и прощай карьера». Родители терпели, терпели, терпели, а потом, не сказав ни кому ничего, отчислились из универа и отправились в первой партии переселенцев на Артемию.
Надо отметить, что переселенцев возглавлял профессор, доктор технических наук (в двадцать шесть лет!) из того же учебного заведения Миронов Максим Вадимович. Личность известнейшая: в узких научных кругах, как выдающийся теоретик астронаномеханики, а в широких, как проповедник здорового образа жизни и возвращения к природе. Миронов считал, что общественная мораль, искусственно созданная людьми, насильственно загнанными в мегаполисы, не соответствует подлинным инстинктам человечества. Все религии профессор отметал, ибо думал, что они и сотворили неестественные нормы и правила поведения...
Когда переселенцы прибыли на Артемию и заселились в готовое поселение. Оказалось, что оно построено по стандартному проекту «Лосев-цикл» - «Экологическая деревня». Миронова устроило все: и дома, и планировка улиц, только вот типовой проект «Лосев-цикл» имел в себе и здание храма, которое роботы и автоматы уже возвели. Максим Вадимович рассвирепел. Категорически запретил пускать в поселение священника, а кроме того повелел отключить всепланетарную информационную сеть, заявив: «Не дай Бог! Тьфу, с языка сорвалось! Кто-нибудь в поповщину удариться, да молитовки скачивать начнет»...
Собственно, зиму переселенцы пережили легко. Зимы на Южном континенте Артемии ласковые, морозы слабые, а снежка выпадает приличное количество. Идеальное место для занятия сельским хозяйством. И почвы отличные. И лето доброе, без удушающей жары и жутких ливней.
Сейчас Артемия на сто звездных систем или более славится своими великолепными овощами и фруктами. И сельское хозяйство, особенно огородничество, составляет гордость планеты. А у истоков его развития были и мои родители.
Но первое лето для поселенцев-«мироновцев» выдалось страшным. Любовно посаженные овощи и фруктовые деревья начали в июле гибнуть от жесточайшего и безудержного зноя.
Метеослужба планеты исчерпала полный набор средств коррекции погоды. Воздействия на атмосферу и океанические течения не дали положительных результатов. Северный и Западный материки Артемии заливали ливни, а Южный постепенно умирал из-за отсутствия дождей. Беда заключалась еще и в том, что подземные воды тогда не были разработаны и на три процента. К тому же, грузовой корабль с оборудованием, необходимым для разведки водоносных слоев и буровыми установками, таможенная служба задержала где-то на Ариадне. «Мироновцев» ожидала катастрофа. Тридцать семей экстренно перебрались на Западный континент. Мои родители оказались в числе наиболее стойких.
Упования покинули переселенцев окончательно через десять дней. И вот одна весьма немолодая дама, случайно попавшая в группу молодежи, предложила Миронову пригласить священника и провести молебен о ниспослании дождя.
Максим Вадимович буквально рвал и метал: «Дура! Старая дура! Антициклон висит над нами! Его и три тысячи попов с кадилами не разгонят. Дура!»
Женщина, а ее звали Василиса Петровна, 2 августа, не зная совершенно молитв (что поделаешь, воспитали «по современному»!), но что-то помня из рассказов бабушки (детские впечатления!) о святом пророке Илии, в самое пекло вышла на грядки с почти сожженными овощами и, перекрестившись неумело, произнесла стишок собственного сочинения:
«Жаром пышет небо,
Гибнут все поля.
Помоги пророк нам!
Помоги, Илья!»
Миронов вылетел на грядки с криком: «Хватит шаманить. Только солнечный удар схватишь!» и утащил Василису Петровну в хозпомещение...
Через десять минут набежали, словно из неоткуда, тучи и пошел дождь. Миронов сидел в своем доме, вздрагивал при каждом всплеске грозовой мощи и шептал: «Ерунда. Ерунда. Не может быть».
Через сутки к переселенцам приехал иерей Михаил Скворцов и в храме начались настоящие службы. А основатель колонии — Миронов, собрав вещи, отбыл в неизвестном направлении...
Мои родители крестились, а потом и обвенчались. А я появился на свет уже в поселении, получившем название Ильинское...
Так, что у окошечка я молился перед иконой святого пророка Илии и вычитывал акафист. Не успел вот домой к храмовому празднику...»
Фролов завершил свое повествование.
Коротков рассказ прослушал спокойно, а затем попытался уточнить: « А Миронова, вы, Геннадий, когда-нибудь встречали?» Инженер быстро сказал: «Представьте, но ведь случайно встретились. Я о нем знал только по рассказам родителей. Митрополит Георгий попросил капитана «Александра Суворова» «подбросить» семь иноков от Канопуса до системы Платеи. Мне довелось с ними побеседовать в свободное от исследований и вахт время. И среди них был человек тепло отзывавшийся об Артемии... Скромный иеромонах Макарий — бывший руководитель нашего поселения Максим Вадимович Миронов».
Старшина от удивления открыл рот. От других непредвиденных последствий сообщения Геннадия его спасло объявление о посадке на рейс до HGK-1295...
Во время перелета старшина ни разу не пересекся на борту пассажирского звездолета с Фроловым. Проживали они в отдельных отсеках, да и расположенных у противоположных бортов огромного лайнера. Специально же искать инженера Коротков не возжелал. Уж несколько неуютно, почувствовал себя, Егор после рассказа артемианца...
На пятый день путешествия Егор Коротков гордо высадился в космопорте Ариадны. До астровокзала пришлось идти под палящими лучами Солнца родной системы. Зной валил с ног. В зале ожидания старшина, прикупив минеральной водички, спросил у служащего контроля за автоматами: «И как давно у нас так печет? За 37 градусов тепла зашкаливает».
Усталый «автоматчик» тускло помычал: «Месяц. Тяжко. Тяжко. Вот и приборы не выдерживают и люди тоже. Антициклон».
Коротков, выйдя на стоянку аэротакси, про себя несколько иронично проговорил: «Не попробовать ли средство Василисы с Артемии?» И вдруг громко произнес:
«Жаром пышет небо,
Гибнут все поля.
Помоги пророк нам!
Помоги, Илья!»
На стоянке девушка в испуге шарахнулась прочь от старшины: «Ну, вот еще один от перегрева спятил!»
Через пару минут налетел ветер. Горизонт заволокли облака. Вздыбились тучи. Затем грозовой фронт захватил всю небесную ширь. Рявкнул гром. И вниз ринулись капли дождя.
Егор, подставив лицо шеренгам из капель, тихо думал: «Господи! Славен и праведен перед Тобою святой пророк Илия! Да, где же я таких слов то нахватался? Но все равно. Славен и праведен Илия Пророк! Боже, как хорошо! Как хорошо! Любой антициклон сдвигаешь Ты! Любой! Антициклон в душе человеческой!..»