Падучая звезда или Суворов XVII века

Сергей Сокуров
ИЗ СЕРИИ ИСТОРИЧЕСКИХ МИНИАТЮР «ЖИВАЯ СТАРИНА»


ПОЧЁТНЫЙ ТИТУЛ

Спустя семь десятилетий после кончины победителя при Рымнике и в сражениях Альпийского похода, покорителя Измаила и Варшавы его собственное имя превратилось мнением соотечественников в почётный титул. Им удостоился герой Хивинского похода и Шипки, туркменской крепости Геок-Тепе. Прославленного Белого Генерала современники сравнивали с Суворовым. И сейчас говорят: Скобелев – это Суворов ХIХ-го века. А почему бы не воспользоваться высоким именем "Суворов" ретроспективно? На мой взгляд, такой чести  заслуживает гроза самозванных "царевичей" и польских интервентов Смутного времени воевода, князь Михаил Скопин-Шуйский.


МОЛОДОЙ, ДА РАННИЙ

Сегодня среди знаменитых исторических лиц, полководцев и дипломатов, этот герой отечественной истории чаще всего упоминается в безликом ряду "и другие". Но для современников он был почти святым, как и его прямой предок Александр Невский. В грамоте, составленной в Троицкой лавре по снятии с обители 16-месячной осады поляками, возносится хвала Богу и… Скопину-Шуйскому за чудесное спасение. В марте 1610 года, когда, по вызову царствующего дяди Василия Шуйского, победитель "тушинского вора" и королевского гетмана Сапеги въезжал в Москву, люди падали ниц перед героем, как перед чудотворной иконой, целовали его одежду и сбрую коня и в экстазе называли отцом отечества. Предводитель рязанских дворян Ляпунов в послании князю именовал его царем и призывал силой занять престол.

 Такая любовь, граничащая с религиозным поклонением, проявлялась не только в людских массах, которые питают воображение, в основном, молвой и видят "парадный лик" предмета своего обожания. Подобное чувство блистательный воевода, не проигравший за свою короткую, словно полет Перуна, жизнь ни одного сражения, вызывал в ближнем окружении – у закаленных в битвах русских воинов и у наемных солдат из "немцев", в том числе у их командира – шведа Якоба Делагарди. Этот беспринципный конкистадор назвал князя своим другом и поступал как друг, защищая московита от пуль и от яда врагов. А когда не уберег, горько сетовал над гробом: "Москвичи! Не только на Руси, но и на родине не видать мне такого человека!".

Шведский историк Видекинд писал: "Имея от роду всего 23 года, он отличался статным видом, умом, зрелым не по годам; силою духа, приветливостью и умением обходиться с иностранцами". Вот мнение противника, гетмана Жолкевского: "Сей Шуйский-Скопин был наделен отличными дарованиями души и тела, великим разумом не по летам, не имел недостатка в мужественном духе". Храбрым героем называл его пастор Мартин Бер. Автор Нового летописца в характеристике, данной "Герою Смутного времени", добавляет: "Сему храброму князю Михаилу Васильевичу дано от Бога, не от человека". В "Повести о победах Московского государства" читаем: "Этот государев воевода… большой мудростью к военному делу одарен был, стойкостью и храбростью и красотою… Его разумным руководством поляки и литовцы из всех государевых городов все до одного в Польшу и Литву убрались". Во "Временнике" дьяка Тимофеева выделяются такие качества юного воеводы, как самостоятельность, инициатива, привычка действовать, не оглядываясь на царя. Редкое в то время качество! И еще важное наблюдение писателя: он побеждал врагов, наступая "стройной ратью", то есть – строем, что в России было еще заморской новинкой.

В этом хоре высоких оценок князя бросается в глаза подчеркивание его молодости. Да, Михаила Скопина опустили под пол Архангельского собора в Кремле, рядом с захоронениями государей, когда шел ему всего-то 24-й год. И не пика польского панцирного всадника, не сабля казака из окружения "Тушинского вора", не татарская стрела свели его в могилу в расцвете сил. Не послушал тогда проницательного друга Якоба, который настаивал, чтобы князь-воевода не спешил в Москву на встречу с родичами, но выступил с полками на выручку осажденного поляками Смоленска. Не внял мольбе матери, почуявшей смертельную опасность для сына.

             
НАГРАДА ЗА ПОПУЛЯРНОСТЬ
            
К чаше с ядом подвела славного потомка Александра Невского сказочная популярность в русском народе и за рубежом. К его мнению прислушивались даже  враги. Ведь  многие в  Речи Посполитой видели окончание вековой вражды между соседями в создании единой славянской державы. Эта популярность пугала дядю, «проходного царя» Василия Шуйского, боявшегося лишиться трона при жизни. И царского брата, во всем бездарного Дмитрия, который рассчитывал на Шапку Мономаха после бездетного Василия.  Они и разработали московский вариант классического сценария: пир, чаша с вином, поднесенная намеченной жертве "дружеской" рукой. Эту роль сыграла кума жертвы, дочь Малюты Скуратова. А спустя две недели в Москве с трудом отыскали дубовую колоду под гроб необычайно высокорослого покойника. 

             
СЛУЖБА ЦАРСКАЯ

Чем же заслужил князь Михаил такую бессмертную любовь и смертельную ненависть? Службой Отечеству. Он начал ее с отроческих лет. В свои 17 юноша оказывается   в командном составе полков Бориса Годунова, при дворе которого он в чине стольника. Тогда Россия вновь вышла к Финскому заливу. Видимо, княжич на берегах Балтики добывал себе первую славу и первые воинские звания.

Через два года он, как и большинство его соотечественников, искренне признает в Самозванце наследника Ивана Грозного. Да как не признать, если мать зарезанного людьми Годунова (ходили слухи) законного царевича Дмитрия, Марфа Нагая, с плачем узнаёт своего сына, когда её подводят к самозванному гостю из польского Самбора.  Происходит это на глазах Михаила Скопина. Именно он удостоен чести доставить из Углича в Кремль вдову  последнего «природного царя», из Рюриковичей.

При дворе чудесным образом спасшегося Дмитрия (тогда еще не "лже" во мнении народном) молодой князь Скопин  уже именуется мечником (высший судебный чин). Однако отрезвление наступает скоро. Ложь быстро выдаёт себя.  Нет ничего безнравственного в том, что отпрыск знатного рода Шуйских, имеющих право на царство большее, чем Годуновы и Романовы, помогает дяде Василию взойти на московский престол. Племянник ещё не видит всю глубину двуличия в  старом дяде. А тот доверяет всесторонне одарённому сородичу, ибо молодой человек бескорыстен.  К тому же Михаил Скопин  природный воин, политик и администратор, что доказывал в любом деле, за какое бы не брался безотказно не только по велению хозяина Кремля, но и предлагая себя в самых трудных обстоятельствах державной жизни.
 
Молодой мечник князь Михаил не прыгал через ступени служебной лестницы. Военную науку проходил на полях сражений,  чины принимал как законную награду за служение Отечеству и законному монарху, в основном, саблей. Этому способствовала затяжная война с "непримиримой оппозицией" царю Василию Шуйскому, возглавляемой "боевым холопом", то есть профессиональным воином, Болотниковым. 

В советское время с этим именем связывали крестьянскую войну против помещиков. Но беглые крестьяне и всякий сброд играли в "воровском войске" Болотникова внушительную яростную массовку.  Боевым же ядром были дворяне и даже представители знати, посадские люди и казаки. Они "потесняли" царские войска, усиливали в них "шатость", вызываемую именем якобы вновь спасшегося "природного государя" Дмитрия Иоанновича. Способный военачальник Болотников выдавал себя  за его "большого воеводу". На его стороне был численный перевес и вера в правое дело, магия имени неуязвимого сына Грозного. Часто без боя на его сторону переходили города и целые волости.

Среди царских воевод, выигрывающих отдельные сражения, но, в целом, бездарно ведших кампанию, выделялся активный Скопин-Шуйский. В его распоряжении изначально не было крупных сил, однако, командуя малой ратью в упорном сражении на р. Пахра осенью 1606 года, он, 20-летний, останавливает полки Болотникова, заставляет его искать обходную дорогу на Москву, которая при этом получает время подготовиться к обороне. В генеральном сражении за столицу молодой воевода командует уже полком – "на вылазках". В решающий момент действовует от Серпуховских ворот столь искусно, что Болотников "с достальными людьми побежал в Калугу".

Прибыв под её стены,  герой Пахры и Московской обороны получает "особый полк" и успешно действует на подступах к городу. А когда Болотников с армией "воровских людей" перемещается в Тулу, царь подчиняет доблестному племяннику соединение из трех полков. Это назначение делало Скопина фактическим Главнокомандующим армией. Но руки воеводы оказались связанными: под Тулу прибыл сам Василий с его "талантом" во все вмешиваться и все рушить. Тем не менее, и в таких условиях племянник сумел блестяще отличиться, очистив от  мятежников округу и загнав их за реку, в крепостные стены. При этом, в нарушении боевой традиции, победа была достигнута не бросками тяжелой конницы, которая вязла в топях на  берегах реки, а пешей атакой сомкнутых стрелецких рядов.

             
НАУКА ПОБЕЖДАТЬ

 Тула стала одним из уроков для полководца, способного учиться. Скопин удостоверился в преимуществах "пешцев". Люди Болотникова, трудно уязвимые за укреплениями из частокола, напомнили ему о дедовских "гуляй-городах". Но те возводились из массивных щитообразных конструкций из дерева, образуя цельную крепость, спасавшую от татарских стрел и летучей конницы. А молодой воевода убедился в эффективности изолированных "острожков" из легких деревянных щитов, переносимых вручную. О них разбивалась польская панцирная кавалерия, которая до этого сметала любой строй длинными пиками. Убедится он со временем и в преимуществах строя, сомкнутых рядов.
          
Царствующий дядя остался было осаждать Тулу, а племянника отослал в Москву собирать силы для отпора новому самозванцу – Лжедмитрию II. Тот двинулся от Северского рубежа в сторону столицы, нанес сокрушительное поражение цареву братцу Дмитрию под Болховом, что вызвало панику во дворце. Василий спешно возвратился в Кремль и велел "молодшему" из Шуйских, Михаилу, спасать положение. Напрасно опытный воевода доказывал, что рать, собранная наспех, не годится для серьёзного предприятия (притом, опять наблюдается "шатость" среди простых ратников и даже бояр), что не сделана даже предварительная разведка. Царь требовал безропотного выполнения решения.

Опасения полководца подтвердились: самозванец вёл превосходящие силы, притом, "не тою дорогою", где его ждали. Тогда Скопин решает действовать в его тылу, перерезая дороги снабжения из Северской земли и из Литвы. Но Василий, испуганный изменами, приказывает, чтобы князь Михаил возвратился в Москву. Тот, скрепя сердце подчиняется.

Лжедмитрий II уже в Тушине (оттого «тушинский вор»).  В Кремле среди Шуйских паника. Умоляют князя Михаила спасти династию и родичей. Его жалуют боярским чином, он получает  почетное назначение – воеводой Большого полка. Как говорится, ложка к обеду. Но руки связаны. Главнокомандующий опять в непосредственном подчинении царя. Василий пассивен, выжидает, племянника отпускает лишь на незначительные стычки с противником. И вдруг посылает в Новгород Великий – собирать свежую  рать  из северян на выручку Москве, привлекать в союзники хоть черта, хоть дьявола.

Этому "вдруг" дала толчок открытая агрессия Польши против Руси. Если до сих пор в полках самозванцев польские отряды действовали за ширмами волонтеров, то теперь огромная армия Сигизмунда появляется под Смоленском. Это уже полномасштабная война с внешним, очень сильным врагом.  Тень царевича Дмитрия им уже не нужна. Король требует у Кремля и Патриарха признать его верховную власть. Второй самозванец бежит в Калугу, вскоре с ним покончено (впрочем, появятся новые "Дмитрии").

 В это время на севере Скопин-Шуйский не только набирает под царские знамена свежие полки, но и, проявив недюжинные дипломатические способности, заключает мирный договор со Швецией, чего панически боялись в Варшаве. Из Стокгольма направляется способный военачальник Якоб Делагарди с отрядом под начало знаменитого воеводы, которому жизни оставалось всего один год.

 
Наступили "звездные месяцы" Михаила Скопина, с апреля 1609 по апрель 1610 года. Русские полки и союзники, ведомые непосредственно им или по его стратегическому плану удачно подобранными командирами (Хованским, Борятинским, Валуевым, Горном), другом Якобом, проводят победную кампанию. Штурмом взяты города-крепости Орешек, Тверь, Торжок, старая Русса. Летучая конница действует в окрестностях Смоленска, пресекая воссоединение ушедших из Тушина поляков с королем Сигизмундом. Наконец снята осада с Троицкой лавры; гетман Сапега с остатками воинства, бросив обозы, бежит в Дмитров. За ним, на лыжах, гонится отряд князя Куракина, подбирая трофеи – пушки и знамена. Беглецов вот-вот достанут в Клину, но они столь резвы налегке, что, уже недосягаемые для погони, находят пристанище у короля под Смоленском.

Скопин-Шуйский между тем занимает Старицу и Ржев. Его авангарды подходят к Тушино. Там паника. Лагерь горит. Последних поляков выводит опытный командир Рожинский. Сапега оттеснен за Угру. Шайки Лисовского и Просовецкого укрываются в мятежном Пскове. Победитель,  Михаил Скопин-Шуйский,  готов выступить против самого короля, силы которого, 70 тысяч человек с артиллерией, сосредоточены под Смоленском.

          
 ПАДУЧАЯ ЗВЕЗДА

 Но спасительные для страны планы пресекает тот роковой въезд триумфатора в Москву – на торжественную встречу с "благодарным" царем, с родственным кланом князей Шуйских, царедворцами и ликующим народом. Всеми силами противится этой поездке мать, ей вторит Якоб Делагарди. Но князь не смеет ослушаться дядю-царя. Он верен присяге.

Что случилось в ночь с 23 на 24 апреля 1610 года, мы уже знаем. Часы истории пробили урочное время. Никто не в силах перевести стрелки назад…

Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, как его предок Александр  Невский, добыл бранную славу в ранней молодости. Подобно Суворову и Скобелеву, он был стремителен в сражениях, на ходу принимал верные тактические решения. При этом, разумной осторожностью и дипломатическими способностями напоминает Кутузова. Есть сходство между ним и Петром Великим: оба не считали зазорным учиться у иноземцев. Таким был букет дарований нашего героя, способного прекратить Смуту и остановить польское вторжение на два года раньше, чем пришлось это делать Минину и Пожарскому.

 
Сохранился подлинный портрет князя. Бросается в глаза отсутствие бороды – за 100 лет до "петровского брадобреяния"(!). Круглое лицо с высоким морщинистым лбом, прямой нос, крепко сжатые, резко очерченные губы; большие, широко расставленные глаза. Волосы на голове коротко острижены, ранние залысины и мешки под глазами. Облик сильного, волевого, еще очень молодого и уже много пережившего человека. Но так мало прожившего!