Глава 12. В РАЗВЕДКЕ
В соответствии с руководящими документами каждый командир корабля и все командиры боевых частей обязаны в той или иной мере заниматься вопросами сбора, накопления и анализа разведданных, каждый по своей специальности, но специально участвовать в разведывательной операции приходится не каждому.
Вернувшись из памятного августовского дозора, подводная лодка М-96 снова перешла в Кронштадт, где силами экипажа «малютки» был проведен послепоходовый осмотр и навигационный ремонт. Несмотря на героические усилия личного состава тральщиков, минная обстановка на Балтике была ужасной. Не успевали наши морские тральщики проложить хотя бы один узенький фарватер, как фашисты сбрасывали с самолётов новые серии мин, выставляя минные банки на только что протраленных участках. Не зря за водами седой Балтики в устах моряков ещё долго-долго сохранялось название «суп с клёцками». По пути, пройденному ПЛ М-96 в последнем походе, выходили подводные лодки М-95 и М-97 и обе с боевого задания не вернулись. Но война есть война, и командование КБФ было вынуждено отправлять подводные лодки, чтобы хоть как-то оказать помощь блокадному Ленинграду и сухопутным войскам, истекающим кровью, но стоявшим насмерть.
В начале ноября 1942 года Александр Иванович получил не совсем обычный приказ. Его субмарине предстояло высадить группу разведчиков в районе Нарвского залива. 4 ноября 1942 года, как только сумерки опустились на землю, ПЛ М-96 вышла из Кронштадта в сопровождении двух морских охотников. Она следовала в позиционном положении в кильватере за двумя морскими тральщиками, которые ежесекундно рискуя жизнью своих экипажей, прокладывали путь «малютке». Вместе с командиром в этот раз вышел в море недавно назначенный командир дивизиона «малюток» капитан 3ранга П.А.Сидоренко.
Иногда в статьях некоторых журналистов, описывающих боевые походы и плановые переходы надводных кораблей и подводных лодок, звучат обвинения в адрес командования соединений, посылающих на этих кораблях своих представителей. Мол, зачем посылать командира дивизиона, или начальника штаба, или любого другого специалиста вместе с опытным командиром подводной лодки или надводного корабля. Он, мол, и «сам с усам». Я недавно с большим удовольствие прочитал книгу лётчика-истребителя, знаменитого писателя Мокряка Григория Ивановича «В пламени и славе», который с любовью и глубоким знанием дела описывает боевую и повседневную жизнь лётчиков. И ни в одном рассказе я не нашёл и намёка на то, что с кем-то из лётчиков–асов вылетал командир авиационного полка, или командир дивизии, или даже начальник политотдела и этот ас обиделся. Ведь каждый лётчик знает, что лётчик потому и называется лётчиком, что он постоянно обязан поддерживать своё лётное мастерство.
А если с опытным командиром корабля или подводной лодки вышел в море штабник, то, мол, это кровная обида и оскорбление. Морским офицерам-управленцам, также как и лётчикам, уставом ВМФ и другими руководящими документами предписывается постоянно поддерживать своё мастерство и регулярно выходить в море, а приказами главкома ВМФ даже определены минимальное количество суток, и даже часов (для катерников), которое они должны провести в море. Если моряк-управленец не выполнил этих требований приказа главкома, то он наказывается и материально, и по строевой линии. Другое дело, что в уставе ВМФ есть статья, которая даёт право офицеру-моряку, старшему по званию, давать советы командиру корабля, а при необходимости и вступать в командование кораблём. Правда, тут же оговаривается, что в подобных случаях о своём решении вступить в командование кораблём старший по званию обязан предупредить командира и сделать запись в вахтенном журнале корабля. Большинство морских начальников, находясь на ходовом мостике, без нужды никогда не вмешиваются в приказания командира, а если и дают какие-то советы, то с глаза на глаз в каюте командира или в каюте старшего начальника.
Будучи командиром десантного корабля, мне неоднократно приходилось общаться и с теми, и с другими. Примером негативного поведения на мостике могу назвать действия одного из моих командиров дивизиона, назовём его Олег Никитич, у которого был просто командирский зуд. Он не мог спокойно стоять рядом с командиром даже в простой обстановке, а в сложной – вообще становился неуправляем. Он то и дело вставлял свои реплики, давал командиру советы, а иногда и сам хватался за телеграфы. Однажды он вышел в море со мной. Я к тому времени уже был опытным десантником, умел хорошо швартоваться и при любой погоде делал это, как правило, с первого захода. Сам же Олег Никитич был неплохой администратор, но его морская практика, в частности швартовка, была довольно слабой. Весь дивизион об этом знал, и командиры постарше меня сразу же договаривались с ним, чтобы тот не вмешивался в управление кораблём. Я этого заранее не сделал, но перед тем, как идти на швартовку при довольно свежем ветре, всё-таки попросил:
– Олег Никитич, Вы маневренные качества этого типа десантного корабля не знаете, пожалуйста, во время швартовки не вмешивайтесь, чего бы я не делал.
Он нехотя согласился, но как только я вышел на исходную позицию и пошёл на швартовку, он начал громко вмешиваться в мои команды, и даже схватился за ручки телеграфа, оттолкнув мичмана. С большим трудом, избежав удара об угол причала, я пошёл на второй круг, но на швартовку заходить не стал.
– Вахтенный офицер, – спокойно сказал я, застопорив ход, – запишите в вахтенный журнал, что в управление кораблём вступил командир дивизиона.
Олег Никитич ничего не сказал. Я, убедившись, что запись в вахтенный журнал произведена, молча спустился в свою каюту. Я слышал, как заработали дизеля, а спустя несколько минут раздался страшный удар. Я выскочил наверх, мой корабль со скрежетом полз правым бортом вдоль причала. Я поднялся на мостик.
Комдив стоял, широко раздвинув ноги. Его глаза сверкали как у наркомана.
– Командир, вступай в свои права, приводи корабль в исходное состояние, – рявкнул он и стремительно сбежал с мостика. Когда я вышел на причал, моё сердце облилось кровью, мой красавец корабль имел в правом борту вмятину глубиной сантиметров 30 и длиной более двух метров. Обругав себя самыми последними словами, что поддался на провокацию этого олуха, я вернулся в свою каюту.
Я тут же вспомнил другой пример, как совсем недавно, будучи старшим помощником на большом десантном корабле, я первый раз выходил самостоятельно в море с заместителем командующего Черноморским флотом вице-адмиралом Мизиным Л.В. Командир корабля был в отпуске.
Увидев на мостике совсем молодого капитана 3 ранга, адмирал задал мне только один вопрос:
– Товарищ командир, а у Вас допуск к самостоятельному управлению кораблём имеется?
Получив положительный ответ, он постоял возле меня полчаса, пока я выводил корабль из озера Донузлав и спокойно сошёл в свою каюту. Наш поход длился чуть больше суток. Второй вопрос я услышал от вице-адмирала уже на следующие сутки в Одессе, когда, войдя в Практическую гавань, я принял решение швартоваться носом к причалу, хотя оперативный дежурный разрешил швартоваться лагом.
При длине корабля сто шестнадцать метров нам предоставили причальную линию не более 50 метров. При этом и справа, и слева от свободного места стояли на якоре носом к причалу большие гражданские суда, образуя длинный узкий коридор. Адмирал был крайне удивлён и спросил:
– Командир, а ты действительно можешь втиснуться в эту узкую щель?
– Так точно, – как можно увереннее ответил я, хотя обстановка была действительно очень сложной. В гавани господствовал довольно свежий ветер, а он для десантных кораблей, имеющих малую осадку и очень высокие борта, при швартовке злейший враг. Швартовка прошла спокойно и успешно завершилась.
В отличие от моего комдива, капитан 3 ранга П. А. Сидоренко оказался человеком спокойным, вдумчивым и простым. Пока подводная лодка шла в кильватер за тральщиками, он обстоятельно ознакомил командира М-96 с предстоящей задачей.
– Командир, Вам предстоит зайти на остров Лавенсаари. Там мы должны будем взять на борт армейскую разведгруппу. Доставить её в Нарвский залив и высадить на берег в районе береговой черты на участке между развалинами завода Асэри и местечка Халастэ. Карта-схема у Вас должна быть, а если нет, возьмём на острове.
– К сожалению, бывать в прибрежной зоне в Нарвском заливе, мне ни разу не приходилось, но карта-план этого района у меня должна быть, – ответил Александр Иванович, напряженно всматриваясь в кильватерный след, еле заметный в темноте, которая уже полностью окутала море. -Надо усилить наблюдение, а то неровён час…
Маринеско не успел закончить свою речь, как по правому борту раздался скрежет. Все на мостике замерли, но тревога оказалось ложной. Субмарина задела неизвестно откуда взявшийся топляк*.
– Ну вот, вспомни дьявола, а он тут как тут, – облегчённо засмеялся командир, когда стало ясно, что это был не минреп, хотя топляк тоже не подарок, если попадёт под винты.
В 1987 году на Балтике погиб командир ПЛАРБ капитан 1 ранга Толстолыткин Игорь Александрович, прослуживший на атомной ПЛ около 20 лет и ставший жертвой топляка, ударившего в редан лёгкого катера, на котором он пересекал залив. От этого удара катер развалился на две части. Все пассажиры катера погибли.
Некоторые думают, что прохождение за тралами это нечто похожее на лёгкую беззаботную прогулку. Иногда мины, подсеченные тралом, всплывают не сразу, и не всегда, особенно в ночное время, могут быть замечены с тральщика. Поэтому на
кораблях или подводных лодках, которые проводятся за тралом, наблюдение за поверхностью воды всегда усиливается.
С приходом ПЛ в точку погружения тральщики развернулись на 180 градусов и вернулись в Кронштадт. ПЛ М-96 погрузилась и в подводном положении благополучно дошла до о. Лавенсаари.
Не успела «малютка» ошвартоваться к причалу, как ветер начал усиливаться, сначала пошёл дождь, потом снег и не на шутку разыгрался шторм, как это часто бывает на Балтике. Шторм бушевал двое суток и прекратился так же внезапно, как и начался.
Остров Лавенсаари или Мощный был присоединен к России ещё при Петре 1. Потом он несколько раз переходил под юрисдикцию Швеции, России и Финляндии. Этот небольшой остров площадью 13, 5 квадратных километров имел 5 удобных бухт для кораблей и судов различного водоизмещения. Накануне советско-финской кампании 1939-1940 годов Остров Лавенсаари был излюбленным местом рыбаков из Эстонии и Финляндии. Они жили там вместе с семьями, успешно торговали рыбой и имели небольшие рыбоперерабатывающие предприятия. Накануне советско-финской войны рыбаки вместе со своими семьями покинули остров.
После окончания советско-финской войны в 1940 году остров отошёл к Советскому Союзу. Лавенсаари имел очень удобное положение и являлся самой западной территорией страны. Перед началом Великой Отечественной войны на остров был переведён батальон морской пехоты и рота пограничников. Остров был оборудован жильём и убежищами для личного состава, артиллерийскими ДОТами и ДЗОТами. Кроме того, на острове были установлены три маяка, расположенных таким образом, чтобы их здания служили створами для входа кораблей в бухты острова. Вдоль побережья, в десантно-доступных местах, имелось более 5 километров минных заграждений. Всю войну и подводники, и надводники использовали остров Лавенсаари, как маневренную базу.
Простояв у причала двое суток, в два часа ночи, 8 ноября ПЛ М-96 вышла в море в сопровождении двух «Морских охотников», или сторожевых катеров, как они официально именуются в документах при постройке на верфи. Выйдя под охраной МО в точку погружения, Александр Иванович условным сигналом поблагодарил командиров «морских охотников» и скомандовал:
– Срочное погружение!
Незадолго перед снятием со швартовых на о. Лавенсаари, на борт подводной лодки М-96 прибыла группа разведчиков из 6 человек. Они все были одеты в маскхалаты, тяжёлые унты и вооружены немецкими автоматами. За спиной у каждого разведчика был надёжно закреплён вещмешок. Казалось, он просто прирос к спине. Только у одного вместо автомата была винтовка с оптическим прицелом. Двое разведчиков несли объёмистые брезентовые сумки.
– Как они собираются с таким грузом добираться до берега?– подумал Александр Иванович, с интересом вглядываясь в экипировку разведчиков. Объёмистые пакеты оказались резиновыми надувными лодками.
– По местам стоять, с якоря и швартовов сниматься, – скомандовал А. И. Маринеско, как только разведчики, не выпуская из рук оружия и не раздеваясь, разместились на подводной лодке.
Вскоре после выхода из бухты ПЛ М-96 погрузилась на перископную глубину и двинулась в направлении Нарвы. Как только «малютка» легла на заданный курс, один из разведчиков, по всей видимости командир группы, подошёл к Маринеско и попросил уделить ему пару минут внимания.
– Нам надо поговорить без свидетелей, – проговорил он.
– У нас с этим большая проблема, – усмехнулся Александр Иванович. – Даже если я Вас приглашу в свою каюту, весь центральный пост будет слышать, о чём мы с тобой будем говорить.
– Ничего, – улыбнулся разведчик, – Главное, чтобы никто ничего не видел.
Они вошли в каюту командира. Разведчик вынул из кармана куртки карту – двухвёрстку и стал объяснять командиру, где их надо высадить и где и когда встречать.
– Мы закончим операцию в полночь. Ждите нашего сигнала в
01-00 или в 2 часа ночи. Сигнал электрическим фонариком один длинный, один короткий и снова длинный
– Како, – подвёл итог Александр Иванович.
– Что-что? – не понял разведчик.
– Ваш сигнал по однофлажке означает «Како». Выхожу из строя, не следовать за мной.
– Всё-то у Вас не по-нашенски, – засмеялся разведчик и начал складывать свою карту. Александр Иванович придержал его за руку и крикнул: – Штурман, загляни-ка ко мне.
Разведчик удивленно взглянул на командира.
– Не переживай, – успокоил его Александр Иванович. – Штурман должен лично посмотреть, куда Вас высаживать и где Вас встречать.
9 ноября, около 22-00 ПЛ-96 тихонько на электромоторе, в позиционном положении подошла к берегу на расстояние 2 кабельтова в районе развалин завода Асэри. Разведчики заранее надули одну из лодок, вторая категорически не хотела держать воздух. Её удалось надуть уже у самого берега, но она всё равно пропускала воздух. Командир разведчиков решил посадить в одну лодку пять человек, а во вторую одного. При этом вторая лодка была взята на буксир.
Не успели они отойти от борта и на 20 метров, как вторая лодка перевернулась. Разведчик, сидевший в этой лодке, с большим трудом добрался до спасательного круга, который бросил ему боцман. Пока матросы вылавливали из студеной ноябрьской воды разведчика, остальные скрылись из вида. С берега не было слышно ни звука, «утопленник» дрожал, как осиновый лист. Боцман проводил его в центральный пост. Его переодели в сухое бельё и выдали боевые сто грамм.
Всё так же на электромоторе, ПЛ отошла мористее от места высадки и стала на якорь. К полночи поднялся ветер и стал крепчать. Направление ветра соответствовало линии берега.
– Штурман, какая схема течения в Нарвском заливе при западном ветре?– спросил Александр Иванович старшего лейтенанта Ефременкова и сам себе ответил: – Вряд ли при трёх баллах так быстро определится течение. Но на всякий случай он решил подойти ближе к берегу и чуть спуститься вниз, по ветру. Ведь шлюпки наверняка снесёт к востоку. На берегу по-прежнему было тихо. Ждали почти до двух часов ночи. Первым разведчиков обнаружил сигнальщик.
– Товарищ командир, с берега кто-то светом подает сигнал «Како».
– Самый малый вперёд, – скомандовал Маринеско и повёл субмарину на пересечение курса шлюпок, которые заметно сносило к востоку. В первой шлюпке находилось трое и во второй тоже трое.
Когда первая шлюпка приблизилась, стало ясно, что один из пассажиров – немецкий офицер. Боцман метким движением подал бросательный конец прямо на шлюпку. Один из разведчиков резко привстал с места, схватил бросательный конец и тут же рухнул за борт, потеряв равновесие. Шлюпка резко накренилась. Остальные разведчики выпали за борт тоже. Пока швартовая команда ПЛ помогала подняться разведчикам со второй шлюпки на борт подводной лодки, пассажиры первой шлюпки все утонули. Среди них были и двое разведчиков и их трофей, пленённый ими майор фашистской армии.
Выловив из воды надувные шлюпки, экипаж ПЛ помог промокшим до нитки разведчикам спуститься в центральный отсек. Пока «малютка» возвращалась на остров Лавенссаари, разведчиков переодели в сухое бельё, накормили и дали возможность хорошо отдохнуть. Так печально закончилась эта разведывательная операция.
Подводная лодка М-96 после успешного выполнения задания по высадке разведгруппы в Нарвском заливе вернулась в Кроншадт. Прибыв в Кронштадт, ПЛ М-96 была встречена из боевого похода командиром бригады с почестями, но без традиционного жареного поросёнка и без «помпы».
Любому военному вполне понятно, что задание экипажу ПЛ выпало секретное и лишний шум вокруг него был никому не нужен. Но Александр Иванович такую встречу после успешного выполнения приказа командования принял, как личное оскорбление.
– Если на береговой базе перевелись поросята, можно бы купить поросёнка и на рынке, – поделился он своим недовольством с комдивом.
– Иванович, не переживай всё будет как надо, – успокоил тот командира М-96, но Маринеско только покачал головой.
Приближались сумерки. Сидоренко ушёл в штаб.
Александр Иванович поднялся на мостик. Тишину раннего зимнего вечера разорвал сигнал учебно-боевой тревоги. На причал выскочил дежурный по дивизиону подводных лодок.
– Товарищ командир, что случилось? – не поднимаясь на борт «малютки» спросил он.
– Отрабатываем «срочное погружение» с покладкой на грунт, – усмехнувшись, ответил Маринеско. Через несколько минут, убрав концы и кранцы, подводная лодка ушла на глубину и почти сразу коснулась грунта. С причала невооруженным взглядом был виден силуэт, лежащей на дне ПЛ.
– Боевая готовность номер два! Тимофей, готовь праздничный обед, будем отмечать успешное возвращение в родные пенаты, – приказал Александр Иванович коку, как только подводная лодка легла почти на ровный киль на дно.
Не буду рассказывать, что пришлось выслушать от командования бригады ПЛ и что пережить командиру дивизиона «малюток», пока утром около 10 часов М– 96, торжественно всплыла и снова ошвартовалась у причала.
Тем не менее за успехи, достигнутые в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в 1942 году и проявленные при этом мужество и героизм все члены экипажа ПЛ М-96 были награждены орденами и медалями. Орденом Боевого Красного Знамени был награжден и командир М-96. В декабре 1942 года ему было досрочно присвоено звание капитана 3 ранга. Кроме того, он получил ещё одну награду, которую трудно даже оценить: отпуск с выездом из блокадного Ленинграда.
Все отпускники накануне Нового года были доставлены на военный аэродром и тяжёлый бомбардировщик ТБ-3, который в самом начале войны участвовал в бомбардировке Берлина, доставил их на «Большую Землю». Поэтому Новый,1943 год, Александр Иванович встречал в кругу семьи в селе Булатниково, Муромского района, Владимирской области.
1943 год был для подводников Балтики самым тяжелым. Если на сухопутных фронтах Советские войска перешли в наступление, то обстановка на Балтике в лучшую сторону не изменилась.
В январе 1943 года советскими войсками была прорвана блокада Ленинграда. Кольцо блокады было разорвано только на участке длиной всего 12 километров, но существенно повлиять на положение Краснознамённого Балтийского флота это не могло. Зона базирования надводных кораблей и подводных лодок по-прежнему была ограничена небольшим районом Финского залива, расположенном между Кронштадтом и о. Лавенсаари. Фашисты по-прежнему господствовали над всеми берегами Финского залива вплоть до Морского канала Ленинградского порта. Фашисты, которым не удалось полностью блокировать Балтийский флот, приняли дополнительные меры, создав новый противолодочный рубеж в самом узком месте Финского залива – между о. Нарген (Найсаар) и полуостровом Порккала-Удд. В этом районе были дополнительно установлены два мощных сетевых заграждения и выделены дополнительные силы фашистского флота для охраны этих заграждений и боевого воздействия на корабли и подводные лодки, которые попытаются прорваться через них.
Кроме сетевых заграждений в этих же районах были выставлены дополнительно около 8000 якорных, антенных и донных мин с контактными и неконтактными взрывателями. Кроме того, надводные корабли, подводные лодки и береговые посты фашистов получили на вооружение гидроакустические станции. Хотя первые образцы этой техники и имели небольшую дальность действия, они значительно затруднили боевую деятельность наших подводных лодок и резко расширили возможности противолодочных сил фашистов.