Война для меня - трудная и больная тема.
Отец, который прошел этот ад рядовым фронтовым разведчиком,
снайпером, артиллерийским корректировщиком,
слишком мало рассказывал о пути из ленинградской блокады
до Кенигсберга - там он был тяжело ранен.
Только от его фронтовых друзей, наезжавших к нам иногда,
я слышал рассказы о его лихости,
отчаянной смелости и удачливости -
порой из рейдов в тыл немцев возвращались немногие.
Командир взвода разведки Юра Торшин посмеивался:
"Борька Бруштейн всё приговаривал: "Никто не скажет, что еврей забоялся!"
Работая в газетах и на телевидении,
я жадно общался с фронтовиками -
это помогало мне понять, почему отец отказался
от брони актера Пушкинского театра,
ушел добровольцем сначала в ополчение,
а потом - и во фронтовую разведку.
Я писал о фронтовиках, делал о них телепрограммы,
безнадежно бился с равнодушием к ним -
в промежутках между праздниками Победы...
К чему я это...
Помпезные празднества мне не интересны, но помнить надо.
Без этого душа будет без основания.
После войны мой папа, потерявший голос в Синявинских болотах,
а вместе с ним - и актерскую профессию,
окончил Ленинградскую консу,
стал прекрасным режиссером музыкального театра...
но об этом я уже писал...