Лет десять спустя Лара увидит в интернете анонс фильма «Рыжая Лена». Что – то знакомое мелькнет в облике актрисы. Наивный, слегка отстраненный взгляд, водопад волос. Рыжих, мелко вьющихся... Да, это же Инга! Вот и в анонсе написано: «В главной роли актриса одного из московских театров Инга Ивлева». Интересно, в каком она театре играет? Сходила бы. Не указано. Странно... Давно не виделись, а уж Лара с ней повозилась. Ленечка просил. Сказал: «Особенная!» Ничего особенного не было, это ему так казалось. Девочка из глухой провинции, которая два года жила в столице и не смогла адаптироваться.
Лара помнит, как они приехали в гости к ней и мамулечке после того, как стремительно поженились. Случайная встреча, страсть! Вот он несет ее на руках, высокую, яркую. От реки почти километр и ничего. Только вены на руках напряжены.
– Инга, - кричит Лара, - ему тяжело. Ты же не дюймовочка.
– Она лучше, - улыбается Ленечка.
Лара смотрит и не понимает: «Дурачок, надорвется!» А Инга обнимает за шею, шепчет что – то и нисколечко его не жалеет. Эгоистка!
– Отстань ты от них, - сердится мамулечка, - носит, значит любимая ноша, легкая. Своя!
Много она в этом разбирается? Уж лучше бы молчала.
А стоны по ночам! Можно же тихо. Заснуть невозможно. Никогда она не будет изображать страсть. Это все из книг, из фильмов. И неправда. Ласково по бровям провести кончиками пальцев, лицо обцеловать, любимым назвать... Так ей хочется. С человеком, который понравится! Не целовалась ни разу. Только с Ленечкой, когда провожал на вокзале.
Взгляд у Инги станет томным, губы распухнут. Ленечка похудеет. Отец из командировки приедет, потихоньку начнет раздражаться, а мамулечке хоть бы что. Придет с работы и носится, носится по кухне, готовит разносолы. Было, было... В Москве Лара будет ходить с Ингой в театры, на выставки, с друзьями познакомит. В клубы ночные Ленечка не позволит. Разных приемов достаточно. Ларе рассказывать будет, как восхищаются Ингой известные люди, политики, кутюрье. Он к тому времени еще одну школу откроет. Закрутит какой – то доходный бизнес.
– Предприимчивый ты, Ленечка, - похвалит однажды Лара, умеешь деньги делать. У меня не получилось бы.
– В дядюшек, - ответит серьезно, - идеи на ходу рождаются, но через людей не переступаю. Черту чувствую.
В дядюшек, так в дядюшек. Инге бы побольше внимания уделял. Болтается возле Лары, а у нее занятия, сессии. Да и не подружились. Так вот! Не подружились. То ли мечтает о чем – то, то ли просто молчит. Говорит в основном Лара. Но красивая, с ума сойти. На улицах оглядываются.
- Лара, она стеснительная, - объяснит Ленечка, - не очень контактная. Потому на тебя и надеюсь. Времени у меня свободного нет. В свет выходим, сама знаешь, но мало этого, понимаешь?
– Умный, а не соображаешь, что учится ей надо или работать. В хорошем коллективе быстро стесняться перестанет. Не бука она. Просто себя не нашла. Разодел, как модель, а толку? В актрисы бы красавицу такую.
– Ларка, - заорет он, как мальчишка, - ты гений!
Поцелует. Сначала в щеку. И вдруг влажно, медленно раздвинет губы. Уверенно проведет ладонью по ноге. И перехватит дыхание. Что она делает? Это же Ленечка. Друг, Ингин муж! Что он делает? Теплые волны внизу живота, стон... Не надо, нельзя!
– Ларка, - улыбнется он, - я всего лишь поцеловал. Какая же ты стала.
– Какая? – спросит она пересохшими губами.
– Женщиной стала. Чудесной, как твоя мама.
Какую чушь он несет! Какая женщина? У нее так никого и не было. Некогда. Не с кем. Тот, кто нравился, уже женился, а любви пока нет. Нет! Очень она правильная, как говорит мама, прямолинейная. Скучно это. Что нескучно - то?
Он снова целует. Как душно в этой дурацкой машине. Как стыдно своих стонов. Это же грудь он ласкает! Ленечка, Ленечка...
И неожиданно, резко:
– Убери руки. Я другая. Откуда ты знаешь, что мама чудесная женщина? Ты ее соблазнил тогда?
– Все – таки ты еще маленькая. Чтобы понять, не надо соблазнять, - в голосе его грусть. И все еще неровное дыхание, - думал, ты, как сестренка, а вышло иначе.
– Никогда больше, слышишь? Никогда. Нет никакой дружбы. Прощай!
Понесется по улице, всхлипывая. Как же она забыла? Ведь мамулечка говорила, что просто друг может стать любимым. Или любимой... Ни к чему ей эти страсти. Она свое счастье еще встретит. У него просто желание. Было, пройдет и не вспомнит.
За десять лет много воды утекло. Значит Инга стала актрисой. А продюсер Леонид Ивлев. Вот это да! Богат значит, если деньги в кино вкладывает. Да и был уже состоятелен. В дядюшек... Расстались плохо. Ни разу с тех пор не виделись. Не отвечала на звонки. Приезжал, не открыла, а, собственно, что он плохого сделал? Целовал, голова кружилась! Себя испугалась. Через Ингу переступать не хотела. Это мама что – то мудрила, обманывала, а она в папу. Чужого не надо и своего не отдаст. Хотя и отдавать нечего. Не получилось семьи. Все не те, не те, не те... Мамулечка переживает, а чего переживать?
В зеркале элегантная блондинка с тонкими запястьями. Изящная, хрупкая. С соболиными папины бровями, с россыпью маминых веснушек. Журналистка в престижном издании, уже с именем. Хорошо приняла Москва. Не на что жаловаться. Но она и сама... Сама! Говорят, с бойцовскими качествами. Правильно говорят! Только вот мужчины случайные. Не было больше полуобморочного состояния, как тогда Ленечкой. Ласкают и ласкают. Холодно, скучно, жестко.
– Не вспоминай, Ларочка, - скажет она блондинке в зеркале, - просто момент был. Ничего бы хорошего из этого не вышло. И хватит. Что за ностальгия? Фильм надо посмотреть. «Рыжую Лену».
– Дома посмотри, - советует подруга, - купи диск. Впечатляющий очень. Поставишь на паузу, кофейку попьешь. Успокоишься и дальше...
Совсем заинтриговала. Нет уж, она в кинотеатр. Кто там автор истории? Ничего непонятно. Фильм по мотивам повести Ольги Барсовой и Леонида Ивлева. Барсова мамина девичья фамилия.
– Соня, беги ко мне, я схожу с ума, - кричит она в телефонную трубку. Пусть муж посидит с детьми. Плохо мне.
Дурочка, забыла про сценарий. Он так у него и остался, а маме наврала. Что теперь будет? Папа узнает, что Макс не его сын. Какой подлец этот Ленечка! Притворялся... Не будет она смотреть этот фильм, душу травить. Домой надо ехать. Завтра же! И срочно что - то выпить. Не поможет кофе. Дрожь во всем теле, как у больной. И подруге рассказать надо. То, что знает. Не прочитала же! При чем тут какая – то рыжая Лена, что он там наворотил?
Соня будет вытирать слезы с ее лица и молчать, потом нальет еще виски.
– Посмотреть все – таки надо. Разбираться потом будешь. Я диск принесла. Паникуешь напрасно. Никто ничего не поймет. Разве что эпизод с учительницей... Но снято, как сон, который очень сильно впечатлил девочку.
– Так он маму еще и ненормальной представил? Немыслимо. Руку ей целовал, помню. Чудесной однажды назвал.
– Тихо, Ларка, тихо. Начинается.
Пронизанный солнцем лес. Неровно стриженная маленькая девочка трет ладошками глаза. Заблудилась. Зовет кого – то. Золотое, пушистое, рыжее... Налетает, кружит девочку. Звонкий, счастливый смех.
– Это не мама, - шепчет Лара, - это Инга. Фу, какая толстая.
– Это рыжая Лена и Алька. До мамы твоей далеко. Вытри слезы и сопли. Журналистка, блин.
– Останови, мне надо выпить кофе. Крепкий. И четыре ложки сахара. Ничего не соображаю...
Очень красивые съемки. Все колдовское, как будто призрачное. Обнаженная рыжая Лена, выпуклый живот. Девочка, укрытая ворохом волос, спит безмятежно. Утром стекают с оладий янтарные струйки меда. У Лены наивный детский взгляд, беззаботный смех. Не дочка! Девочка не дочка. Кто? У мамулечки в сценарии этого не было. А, может, было. Она же не знает. У Лары вдруг слипаются глаза. «Разбуди, - говорит она Соне, - если появится девочка с веснушками. Вымысел какой – то. И учительницы нет».
– Учительницей станет Алька, - снова сердится Соня, - выпей еще кофе. Все впереди, смотри внимательно. Ты зачем меня звала?
– Зачем подруг зовут? Выключи, не хочу. И спать расхотелось. Где - то был номер этого гада. Я ему сейчас выдам!
– Славы захотел, Леонид Федорович? Переступил... О нас не подумал.
Голос у Ленечки удивленный.
– Что я переступил? И не кричи. Голова болит. Похоже, ты просто не в курсе. Давай я приеду и все расскажу.
– Муж с лестницы спустит. И сказок твоих не хочу.
– Нет у тебя мужа. Не ври. И сказок нет, а правду можно послушать.
– Пошел ты...
Да, мамулечке надо позвонить. Только бы ничего не знала. Но что это? Мамулечка спрашивает, смотрела ли она фильм? Довольная, веселая. Ах, не хотела раньше рассказывать. Сюрприз значит... Потрясающий сюрприз.
– Что ты нервничаешь, Лара? Ленечка приезжал, показал свой вариант повести. В ней судьба его матери, а обо мне всего несколько эпизодов.
– Деньги, мама? - с отчаянием спросит Лара.
– Деньги, - с вызовом ответит мать, - я ведь не зарабатываю, как прежде. Макса учить надо. Ремонт. Лекарство отцу. Все дорого.
– Разве я вам не помогаю?
– Ладно тебе, дочка, ничего уже не изменишь. Яркий фильм. Зрителям нравится. Артисты известные. И в голову никому не придет, что это меня соблазняла учительница, что я хотела ее пристрелить. Только один человек и знал, но его давно нет. Ну и Ленечка...
– А папа? Там же эпизод о твоем романе. Я не смотрела, но знаю.
– Не любила ты, Лара. Не суди! Папа знает, я ему рассказала однажды.
– Сняла, значит, камень с души. Он простил, принял все, как есть. И заболел. Тяжело сердцу с чужими камнями. Мамулечка, мамулечка! И не покаялась, наверное. Не догадалась.
– Лара, что ты со мной делаешь? Ну, хочешь, завтра пойду в церковь? Не догадалась, да.
– Это ты должна захотеть. И отчитываться передо мной не надо.
– Жестокая какая стала, - всхлипнет мать, - приезжай. Соскучились. Фильм никому зла не принесет. Просто необычная история. Просто чуточку прошлого.
– Что там? – забеспокоится Соня, - опять дрожишь.
– Уехала бы, навсегда. Папу жаль! – в глазах у Лары застынет такая тоска, что Соне станет не по себе. Ну и повороты с этим сценарием или повестью. Как в кино. Нельзя оставлять одну. Пусть выспится. Утром многое кажется иначе.
Фильм Лара не посмотрит, но повесть купит. Читать не будет. Потом как – нибудь. Ленечка пришлет цветы. Выбросит! Приедет на обследование отец, похудевший, но с улыбкой. Боится расстроить, поймет Лара. Они пообедают в ресторане, посидят обнявшись, на скамейке в маленьком уютном парке.
– Ты не обижайся на маму, - попросит он, - расстроилась, плачет.
Она возьмет его ладони в свои, погладит, прижмется щекой. Красивый был, веселый. Ничего, она его вытащит. Лишь бы мамулечка еще чего – нибудь не накрутила. Вот же странный характер!
Он поймет, скажет просто:
– Ты уже взрослая, Лара и должна понять, для меня наша мама самая лучшая. Ревновал и прощал. Не мог иначе. Полюбил, как только увидел, беззащитную, трогательную, конопатую.
– И про Макса знал?
– Знал, дочка, до родов еще, а потом сама рассказала. Ни к чему тебе подробности. Живи спокойно.
– И про фильм знал?
– Не смотрел я его. Не хочу! Артисткой хотела стать. Не сбылось. Долго переживала. Пусть будет участие в фильме. Счастливая была до твоего звонка. Не в деньгах дело, Лара. Не в деньгах.
Святой он или юродивый? Не понять, но она его обожает, такого родного, теплого, заботливого.
– Пап, - а почему не любят меня? И я не люблю. Неглупая, симпатичная. Почему, а? Мама сказала, слишком правильная. Но разве это плохо?
– Ты не думай об этом. Твое к тебе придет. Куда оно денется?
И она вдруг поверит, придет! А фильм, сценарий или повесть... Ну их! Если всех устраивает, чего ей печалиться?