Рассказ участвовал в литературной дуэли
на тему: "Есть, чтобы жить, или жить, чтобы есть".
***
– Я хочу замуж, – безапелляционным тоном заявила моя бабушка, вынимая изо рта трубку и пуская сизый дым под крышу открытой веранды, возвышающейся на втором этаже уютного брусчатого домика в дачном поселке близ Звездного городка.
Она сидела в кресле-качалке и созерцала ухоженный сад, расстелившийся почти итальянским Ренессансом у ее ног. Стояла сладкая пора, когда природу наполняют медовые запахи зреющих яблок, груш, слив и ирги. Напротив веранды, чуть в стороне от клумбы с флоксами, росла старая яблоня, сплошь увешанная наливными плодами, неотвратимо краснеющими в лучах августовского солнца.
– Опять? – осторожно спросила я, помешивая овсянку, чтобы не пригорела. – Ты уже была замужем, зачем снова обжигаться?
– Иванка, не перечь. Как социологу, тебе должно быть хорошо известно, что человек – существо социальное. Мне нужен собеседник, – бабушка стряхнула с шелкового в ромашках платья пепел.
– А говорящий попугай не подойдет? – не подумав, ляпнула я, пробуя варево и обжигаясь горячей ложкой.
Кашу нельзя было недосолить и, не дай бог, пересладить. Иначе будут громы и молнии. Бабушка Васса сидела ко мне спиной, но я частенько убеждалась в её всевидении и всеслышании.
– Думающий собеседник, философствующий о смысле жизни, был бы в самый раз, – мечтательно сказала она. – Женщины в возрасте спелой осени особенно ценят это в мужчинах. Не вздумай добавлять много сахару, мне вредны лишние калории.
Бабушка увлеклась очередной диетой и «наводила» талию, хотя её фигура оставалась безупречно женственной. Глядя со стороны, можно было подумать, что она готовится к новой роли в драматическом театре жизни. Трубка с домашним самосадом, казалось, курилась сама по себе. Она кокетливо поправила ажурную шляпку из соломки и томно вздохнула:
– Ах, Иванка, ты никого не любила, понять не можешь сути сердечных страстей. Мой первый муж, – даже и не знаю, как его поминать, – затерялся где-то там, на границе Солнечной системы, где звездный ветер встречается с вихрями солнечной плазмы. Оттуда он отправил последний романтический привет и клятву в вечной любви. Мы были двадцатилетними, глупыми и недальновидными, – ударилась бабушка в воспоминания. Второй…
– Муж объелся груш.
– Турнианских груш. И полностью изменил человеческий метаболизм. За год шибко растолстел и «переплюнул» массой африканского слона. Жаль. Вскоре он улетел на планету Турн, посетовав на прощанье о том, что должен регулярно есть этот фрукт, чтобы жить.
– А сосед дедушка Лех чем плох? – попыталась я вернуть разговор в исходное русло.
Бабушка сердито полуобернулась:
– Ему сто один!
– Мизерная разница! – пожала я плечами.
– Не дерзи, мне только девяносто девять! Какая от этого Леха польза? Длинная борода и брови выщипывает. Вот-вот из ума выживет! Кто будет в саду-то работать? – бабушка выпустила очередную струйку дыма.
– Найми садовника. Каша готова, яйцо всмятку и гренки, куда подавать?
– Садовник – не муж, – отрезала бабушка. – Молодой, здоровый, сильный мужчина доложен быть надежной опорой для женщины любого возраста, чтоб не стыдно было людям показывать. Неси сюда. Да кофе покрепче завари. Принеси еще горький бельгийский шоколад, он там, в красивой коробке на подоконнике.
– Тот, что прислали из артизанального бутика, который на площади Гран-Саблон в Брюсселе? Минутку!
Я выкатила летний столик на веранду ближе к восточному углу, откуда открывался симпатичный вид на восходящее из-за виднеющейся за садом реки светило. Бабушка любила ранний завтрак на улице, когда светозарная прохлада слегка щекочет кудри на шее, и легкий шелест листвы навевает мысли о предстоящем долгом дне, наполненном ожиданиями несбывшихся приключений. Когда стоит полнейшая тишина, и лазурное небо не прочерчивают инверсные следы от уходящих к иным мирам межзвездных кораблей. Когда в гостях любимая внучка, и можно вдвоем помечтать о минувшем и грядущем. В конце каждого месяца я приезжала к бабушке на четыре выходных дня и каждый раз с наслаждением слушала мифы о внегалактических полётах времен её возраста спелых яблок.
Я поставила столик на тормоз. Рядом определила плетеные стулья, принесла поднос с завтраком. До первых лучей солнца срезала фиалки; пусть скромный букетик нежных цветов в вазочке из морской раковины, подаренной бабушке третьим мужем, застрявшим в квантовом переходе между мирами, веселит глаз. Это произошло из-за устриц, коих он ел круглосуточно. Машина телепортации не смогла правильно определить количество атомов в разнородных объектах, и в конечный пункт прибыла огромная устрица.
– Приятного аппетита!
Бабушка прошлась по веранде, примостила курительную трубку редкой породы самшита на тумбочку около горшка с алоэ. Затем перевесилась через перила и взглянула на калитку, словно ожидая гостей.
– Мне снился чудный сон: медведь на цепочке. В давние времена знахари разгадывали: «К сватам и застолью!». Заглянула в сонник, – к жениху.
– Бабушка, почему бы тебе не сходить в театр с подругой Клавдией?
– Театр начинается с вешалки, а женщина – со спутника жизни, – наставительно поведала бабушка, отправляя в рот первую ложку овсянки. – М-мм, вкусна кашка! Красивый мужчина – все равно, что у всадника добрый конь.
– Я равнодушна к гужевому транспорту.
– Ты, знаешь, Иванка, что такое муж? – нараспев протянула бабушка. – Ах, Иванка, где тебе? Вот кого нужно откармливать; селедка никогда не была царской рыбой. Муж, как хороший шоколад, обязан сочетать в себе горчинку и сладость, новаторство и консерватизм, запахи дикого леса и необузданность стихий. Муж – это сильные руки, крепкие ноги, стройный стан и мужское достоинство.
– Неужели? – я наморщила лоб, старательно припоминая статую Аполлона в музее.
Наверное, я выглядела весьма глупо. Бабушка, чуть не поперхнулась:
– Естественно, говоря о последней примете, я имела в виду духовную часть личности.
– А что стряслось с девятым мужем, бабуля?
– О! День моего девяностопятилетия я помню, как сейчас. Красавец Марек, которому едва исполнилось двадцать шесть, подарил мне шаттл с гиперпространственным двигателем.
Бабушка Васса задумалась, уйдя куда-то в себя. Возможно, она вновь переживала тот злополучный полёт. Впрочем, я эту историю знала еще с детства и представляла её в картинках, и, наверняка, очень по-своему. Мне мыслилось, что дело было так…
***
Шаттл рванул ввысь, и противоперегрузочные кабины завертелись волчком. Корабль вышел на орбиту, направился к Луне. Через три дня он ускорил движение, и супруги, Васса и Марек, полетели дальше; цель путешествия – окрестность звезды Фомальгаут в созвездии Южной Рыбы. Космический круиз проходил штатно. Имитатор гравитации работал исправно. Марек осваивал следующие уровни новой игры, а Васса вязала носки разумным осьминожкам, надеясь их встретить на планете Цо.
Марек ел у компьютера, не отрываясь от игр. Он нашаривал еду на столе и отправлял в рот все подряд, что кусалось и жевалось, а остальное заглатывал, запивая водой. Но однажды с потолка вывинтился какой-то чип, и он нечаянно проглотил его словно таблетку. В это время Васса сверяла курс. По инструкции шаттл должен был совершить гиперпрыжок после прохода межпространственной щели между двумя тёмными туманностями. Корабль вошел в неё легко, без перегрузок. Однако там, за пределами всего и вся, у женщины возникло странное ощущение завихрения времени. Она взглянула на мужа. Марек, казалось, застыл в неподвижной позе, но тут Васса увидела, как тело мужа металлизируется и кристаллизуется. Биологические ткани заменяются «чипованной» электроникой. А затем вся изнанка обрастает биметаллической кожей. Вскоре перед нею сидел трансформант. Васса подошла ближе, ей хотелось убедиться, что это не иллюзия.
Металлический Марек обернулся и механическим голосом изрек:
– Женщина, ты несовершенна и сильно отстала от развития мужа, то есть меня. Плохо. Тело и мозг нужно гармонизировать. Сначала я тебя разберу на основные комплектующие запчасти, а затем соберу снова. Мы будем счастливы.
Марек встал и выдвинул биомеханические захваты. Васса кинулась прочь от железного монстра, пару часов назад бывшего ещё Мареком-человеком.
– Зря убегаешь. Я прав, по неписаному закону брака.
– Но ты уже не человек! Мы не можем быть супругами. Посмотри на этот свадебный снимок на стене.
Когда он отвлекся, Васса изо всех сил рванула из кают-компании по кольцевому коридору и спряталась за дверью крохотной кухни. Оглянулась, лихорадочно ища хоть какое-то оружие или защиту. Взгляд блуждал по кухонной утвари: микроволновка, сковородка, мясорубка, топорик? Что взять? Случайно задела ручку холодильника, он открылся. Красные спелые яблоки, генномодифицированные и способные ускорять обмен железа в организме, лежали под морозилкой. Решение пришло спонтанно. Она схватила миску с яблоками. Когда же дверца кухни готова была рухнуть под натиском трансформанта, Васса распахнула её:
– Марек, я согласна гармонизироваться. Но прошу, в знак примирения, съешь эти спелые яблоки – символ нашей любви и преданности. Пожалуйста.
– Органическая еда мне не требуется, но ради тебя пойду даже на эту глупость.
За четыре с половиной минуты он управился с девятью плодами и захрустел миской. Шумно сглотнул и замер. Прошло семь секунд. На биоэлектронном теле Марека образовались точечные дефекты; от них стремительно поползла сеть мгновенно ржавеющих трещин. Она распространялась во все стороны, покрывая руки, ноги, туловище. Трансформант удивленно разглядывал себя:
– Что происходит? Ссскажи! Вас-са, Васс…
Кучка ржавчины осыпалась под ноги побледневшей супруги.
***
Шум на улице внезапно отвлек нас от завтрака. Я очнулась от грёз и подошла к перилам. На клумбу с флоксами приземлился большой разноцветный монгольфьер, задев старую яблоню. Фрукты попадали вниз. Воздухоплаватели выкатились из корзины воздушного шара как сухой горох из стручка. Один из них не растерялся и кинулся собирать урожай, прижимая к груди крупные желто-красные фрукты. Затем встал с колен и, взлетев по лестнице, протянул Вассе красное яблоко:
– «Сладкий плод с древа познания дал начало человеческому роду». Это цитата из вашей книги «Космическая Ева». Дадите автограф? – молодой человек положил остальные яблоки на стол и вынул из кармана сильно измятую книгу. Похоже, он был давним фанатом приключений, тайно влюблённым в знаменитую исследовательницу дальнего космоса.
– Иванка, принеси-ка ручку, – велела бабушка и улыбнулась. – Кому?
– Моё имя Адам, милая Ева.