Мёртвая вода схоластики.
Отклик на статью В.Шульгина "Живая вода дерзновения" (ЛГ, №32-32, 2014 г.)
Провозглашение добра в качестве нравственного мерила испокон веку было свойственно всякого рода морализаторам. Особенно этим пробавлялись священнослужители всех без исключения религий и верований, понимая, что именно этого качества как раз и не хватает социуму. Психологическая обработка масс с обличением неизбежных трагических событий (как связанных с природными катаклизмами, в которых зло, естественно, олицетворяют черти, дьяволы, демоны, так и связанных с противоборством между людьми в борьбе за материальные интересы, в которых также виновны, прежде всего те же самые силы зла) всегда являлась сильнейшим средством как успокоения социальной тревожности, так и мощным побудительным стимулом мобилизации масс на борьбу с объявленным злом.
Вот и сегодня, то тут, то там раздаются чуть ли не надрывные призывы "действовать решительно во имя добра", ибо если этого не делать, " неизбежна столь же энергичная решительность во имя зла".
Вот только, что такое "добро" и "зло"???
Тут-то и начинаются проблемы и противоречия. "Добро" для одних вполне может обернуться "злом" для других. И наоборот. Недаром комментаторы этой статьи вполне справедливо упрекают автора в "невразумительности", "неактуальности". По-своему, это верная оценка. Но не всё так просто.
Дело в том, что подобного рода призывы (из любого лагеря идеологически противоборствующих сил) так или иначе связаны с идейно-политическими взглядами, выражают в понятиях "добра" и "зла" свои политико-идеологические предпочтения и позиции.
Либералы сегодня считают воплощением "зла" президента Путина и его команду (см., напр., блоги на "Эхо Москвы"), националисты, почвенники всякого рода считают злом либералов и "русофобов", "предателей наших начал", "хулителей града небесного".
И те, и другие, по-своему понимая и оценивая состояние общества в России, апеллируют к власти и народу со своими призывами в борьбе за "добро". При этом ни те, ни другие, не затрагивают действительно принципиальных вопросов материальной жизни общества, исходят сугубо из своих политико-идеологических интересов (хотя сами они так не считают. Многим из них свойственны искренние взгляды на положение в России).
Для либералов главным критерием "добра" для России являются рыночные отношения, дальнейшее развитие частной собственности (в качестве священной, неприкосновенной). Именно их лозунги и их политика были положены в основу буржуазного переворота в конце ХХ века в России. Буржуазное общество было (и остаётся) их целью, их ориентиром, их "добром". При этом, они отбрасывают рассуждения о буржуазности их идеалов, а утверждают, что речь идёт всего лишь о демократии, о свободе и т.п. Они отрицают связь морали и нравственности с экономическими отношениями, отвергают материалистическое понимание истории. Тем самым, они отвергают законы буржуазного мира, вытекающие из погони за материальными интересами, порождаемыми частной собственностью (за 300% прибыли готовность совершить любое мыслимое преступление).
Именно либерально-буржуазная политика и привела Россию (и весь постсоветский мир) к такому печальному положению, когда кучка нуворишей, присвоив себе более двух третей национального богатства, стала навязывать всему обществу свои интересы. В России возник государственно-монополистический капитализм (ГМК), в котором очень узкая группа людей, связанных с монопольными государственными компаниями, обладая всей полнотой власти, вершит судьбу России. И вершит эту судьбу прежде всего в интересах крупного монопольного капитала.
При этом, удержать власть эта группа может только в том случае, если будет обеспечена экономическая стабильность и более-менее сносная жизнь для широких масс (которые они называют "средним классом"). А для это экономическая база в виде прибылей монопольных государственных компаний должны быть полновесной (ибо именно от этого зависит бюджет). Отсюда и такая яростная борьба за рынки сбыта, особое внимание к состоянию обороны страны и т.д. (события на Украине также по-своему связаны с этим).
Однако всему этому противостоят идеологи либерального толка, отодвинутые в 2000-е годы от государственной кормушки (хотя и не совсем), а также их заокеанские покровители, заинтересованные в ослаблении монопольных компаний России. Всё та же борьба за геополитические интересы. В стране существует как минимум два лагеря либерального толка: правящая властная группировка и их оппоненты-либералы (Касьянов, Немцов, Рыжков и т.п.).
В борьбе с оппонентами-либералами власть применяет хитроумную стратегию. Используя свои идеологические возможности (полновесное господство в СМИ), понимая настроение масс, отвергающих дискредитировавшую себя либеральную идеологию, народу преподносят в качестве "добра" идею о консервативных ценностях, о "выводах русских философов" и всякого рода старцев, якобы, только и понимавших подлинные интересы русского народа. Консервативные ценности явились, таким образом, последним прибежищем в идеологической обработке масс.
В этих условиях неизбежно "подняли голову" всякого рода националисты, борцы за "дух русской правды", призывающие к "мощному стремлению к высшей духовности с борьбой за национальную независимость до повседневного трудолюбия в простом сельском и ремесленном труде". Литературные изыски, отражающие этот "модус дерзновения", этот призыв к "пушкинской максиме", полились рекой в различного рода изданиях, на ТВ, в речах власть имущих. При этом главной идеей затейников консервативной идеологической волны является идея укрепления "русского государства", борьба с "хулителями" власти, олицетворяющей это государство.
Получается, что наши доблестные борцы за "русскую правду" призывают нас поддерживать и отстаивать позиции олигархического капитала, всячески содействовать развитию ГМК? Нас, что, призывают и дальше жить в условиях довлеющего влияния крупной частной собственности?
Да, это именно так. Ибо, также как и либералы, наши "консерваторы" ничего не имеют против главного общественного зла - частной собственности. И либералам, и почвенникам свойственен главный порок, который и делает их взгляды (на суть общественного развития, прежде всего) мало чем отличающимися друг от друга. И те, и другие не понимают основ нравственных начал (как индивидуальных, так и общественных), отвергают понимание того, что "бытие определяет сознание", что идеология, нравственность и т.п. есть лишь отражение материальных условий жизнедеятельности (отношений производства, обмена, распределения, потребления).
И те, и другие являются идеалистами в понимании сути исторического развития. Вот почему, и те, и другие ненавидят марксизм, отвергают понятие "социальной революции", стремятся всячески опорочить ленинизм и всю практику социалистического строительства. Для тех и других, сохранение возможностей дальнейшего развития частной собственности (в своих, естественно, интересах) является главным и определяющим. Кормушка монопольного государственного капитализма является слишком притягательной.
Обратите внимание, многие бывшие диссиденты, яростные критики социализма (например, Солженицын, Зиновьев...)вдруг отринули новый капитализм, стали критиками и того общества, которое возникло на обломках СССР. Почему? Только потому, что, будучи такими же идеалистами, как и современные "консерваторы", они не поняли сути возникшего ГМК. Им показалось, что возможно существование "чистой" демократии, "идеальных" общественных отношений, становлению которых, якобы, мешала КПСС и общественная собственность на средства производства. Они ушли из жизни, так и не поняв, что "идеальное" общество не существует, что на смену "социалистическому" принуждению (социалистической демократии), базирующемуся на общественных отношениях социалистического типа (общественная собственность на средства производства), при смене типа собственности обязательно придёт и принуждение капиталистическое. Со всеми его проблемами и противоречиями, свойственными буржуазному обществу (социальная дифференциация, нищета, преступность, беспризорность, коррупция, милитаризм и т.д. и т.п.). __
В начале своей статьи г-н Шульгин напоминает нам о неотвратимости физических законов, приравнивая к ним законы нравственные. При этом он выводит некий "совестный закон" необходимости действия "во имя благих целей" для "сохранения нравственной энергии патриотического дерзновения". Схоластикой так и веет от каждого слова статьи Шульгина, ибо все его литературные потуги никак не связаны с реальностью (недаром один из комментаторов назвал её "простоквашей"), выражают лишь давно набившие оскомину идеалистические представления (самодержавие, православие, народность и т.п.).
Нравственные законы не есть что-то довлеющее над человечеством, в отличие от законов природных, к которым люди вынуждены приспосабливаться и которые не зависят от воли и сознания людей. Законы природы отменить нельзя, это законы материальные, физически ощущаемые. Их можно и нужно познавать и использовать себе во благо.
Нравственные законы есть законы социальные, их нельзя потрогать или уловить посредством даже самых точных приборов. Это законы взаимодействия людей, наделённых сознанием (идеальным отражением объективного мира),и зависят эти законы от материальной (производственно-экономической) жизнедеятельности общества. Вот почему мораль античного общества отличается от морали общества феодального, а мораль буржуазного общества от морали социалистической.
Поэтому изменение законов нравственности возможно лишь при условии изменения самой материальной жизни. Иными словами, если вы хотите изменить человека, измените условия его существования.
Подлинным же для народа России "добром" сегодня является разоблачение того грабительского капитализма, который возник в результате буржуазной контрреволюции. А "действенным патриотическим дерзновением" является собирание сил, способных этот грабительский капитализм уничтожить.