– Имя? - угрожающим голосом протянул Митропулос.
Пленный испуганно сжался, закрыв лицо руками, затянутыми в наручники.
Капитан зловеще ухмыльнулся, лениво поднялся и навис над работягой.
– Ну?! Долго молчать будешь, сын змеи? Фамилия?
Несчастный продолжал молчать, в его глазах стоял ужас. Молодой рабочий еще совсем недавно обменивался шутками и прибаутками со своим взрослым товарищем, им даже в голову не могло прийти, что кто-то вот так грубо их схватит, изобьет, угрожая каким-то страшным оружием, напялит на голову мешок и потащит неизвестно куда.
Все это походило на кошмарный сон.
Поговорить бы с Питером, может, хоть он что-то понимает. Но их сразу разлучили.
Митропулос сделал еще пару шагов. Он был невысокого роста, но широкоплеч и могуч, волосатые кулаки угрожающе нависали над головой заключенного.
– Ну?...
– Баркли... - угрюмо пробурчал негр.
– Вот так бы сразу, – Митропулос отошёл, – только громче. Имя?
– Билл... то есть Уильям.
Все переглянулись. Ну и имя!
– Звание?
Пленный с недоумением посмотрел на него.
– Ты что, не понял, говори, какой у тебя статус, почет, сколько тебе положено жен и наложниц? Мы все равно узнаем! Ну?!..
Парень разинул рот. О чем говорит этот человек? Что все они хотят от него?
Открылась дверь и в комнату, где велся допрос, вошел политрук в звании Дважды Полумесяца Салим Николаев. На лице его было написано такое искреннее удивление, что, не знай Джонс, что весь этот допрос расписан как по нотам, ни за что не поверил бы, будто бывалый лис всего лишь играет роль.
Политрук шагнул внутрь и сразу остановился.
– Что тут происходит?
– Допрашиваем пленника, – подобострастно доложил капитан.
Николаев демонстративно осмотрел пол, стены и потолок:
– А где здесь пленник?
Потом он медленно сел в роскошное кресло, которое тут же начало массировать ему спину. Посидев так с минуту, он медленно и с искренне возмущенным видом повернулся к капитану:
– Кажется, я просил пригласить уважаемого гостя в мой кабинет. Больше ничего. Что здесь было непонятного? Вы не можете отличить друга от врага?.. Немедленно освободить и оказать почет согласно статусу!
Митропулос бросился к пленному, тот в ужасе забился в угол, но капитан лишь освободил руки и ноги пленника от зажимов, помог тому подняться и устроиться в кресле напротив Николаева.
Николаев нажал что-то на столе, вошли личные слуги политрука, поставили перед пленным поднос с фруктами и напитками, поклонились и удалились.
– Угощайтесь, уважаемый брат! - обратился к негру политрук, – Мы искренне просим извинить нас за произошедшее недоразумение. Больше этого не повторится, обещаю вам! Да вы угощайтесь, угощайтесь... Хотите чтобы мы наказали виновных? - он сурово поглядел в сторону капитана. Тот всячески показал покаяние и смущение.
Пленный развел руками и взял в руки очищенный апельсин.
– Я ничего не понимаю... надеюсь, вы не приняли меня за кого-то другого... я - простой подсобный рабочий, принеси - унеси, разгрузи...
– Как?! С вашим происхождением? Такое унижение! Просто безобразие...
Парень раскрыл рот:
– Происхождение? О чем это вы?
Но в его движениях уже появилось больше уверенности, он протянул пустой стакан, тут же подбежал слуга. Пленный указал на кувшин с грейпфрутовым соком.
Наставник, до этого молча с улыбкой наблюдавший всю эту сцену со своего места, ответил:
– Разве вы не знаете, что африканская раса угодна Аллаху? На Земле только арабы имеют более высокий статус.
– Да что вы? Неужели правда? А чем мы таким особенным отличились? Я привык, что у нас никому нет дела до цвета кожи.
Политрук удивленно повернулся к нему:
– Как такое может быть? И никаких привилегий, никаких особых условий, корректирующей дискриминации?
– Вы же видите. Я пять лет в космосе - без продвижения. Всё требуют пройти какие-то курсы, тесты... Не лезут мне в голову эти премудрости!
– Ай-яй-яй! - наставник всплеснул руками. - Да это же просто оголтелый расизм!
– Ну нет, - снова взял слово политрук, - у нас все не так. Любимцы пророка должны жить в почете и богатстве. Вы всё-всё скоро узнаете. И, я не сомневаюсь, захотите примкнуть к нам. Разрешите, я провожу вас в ваши апартаменты... И снова просим извинить за причиненные неудобства...
Николаев бережно взял негра под руку и вывел из кабинета. На выходе обернулся, подмигнул оставшимся и скорчил уморительную гримасу.
Дверь закрылась, присутствующие захихикали в кулак.
– Ну все, тихо! - скомандовал наставник. – Приведите второго.
Все приняли угрожающий и напыщенный вид.
– Что ж, это было несложно. Оба они скоро будут нашими, и мы вытащим из них все, что можно. К сожалению, к серьезной работе эти болваны неспособны, да нам и не надо. Пусть уж считают наш мир царством бесплатного шоколада. Есть задачка посложней... – Николаев затянулся трубочкой кальяна, прищурив глаз с уродливым шрамом через веко и висок. Кальяны стояли там и сям в его изящном кабинете, оформленом в современном функционально-исламском стиле.
Наставник прошелся по персидскому ковру, устилающему пол, открыл бар, проигравший мелодию вечернего намаза, налил себе какого-то зеленого сока.
– Я знаю о чем ты. У меня есть одна идея. – Он оглядел присутствующих и громко добавил, – Но это нам вдвоем надо обсудить.
Все тут же засобирались. Уже на выходе наставник окликнул Джонса:
– Штурман, а ты зайди через полчасика, есть дело.
Наставник развалился на низком диванчике, покуривая кальян.
– Садись, Мухаммед! Садись, садись... мы все здесь выполняем одну миссию, а твоя работа во время операции заслуживает всяческих похвал. Но... – он помедлил, – То, что я хочу тебе сейчас поручить, намного труднее.
Джонс вскочил, вытянул руки по швам:
– Я готов, Светлейший!
– Да сиди ты! И не спеши... операция деликатная.
– Слушаю, наставник...
– Ты ведь знаешь, мы захватили несколько женщин... в основном это операторы, диспетчеры... мелкая сошка. Мы их отдадим нашим бойцам.
Наставник рассмеялся, глядя на насупленно глядящего в потолок штурмана:
– Мухаммед, Мухаммед! Ты достоин куда большего! Тебе нужны рабыни-наложницы? Хочешь усмирять их? Наказывать?
Джонс покачал головой.
– Мы прекрасно это знаем... Ты хочешь семью, детей, жен... или тебе хватит одной?
Проповедник прищурился. Джонс почувствовал подвох, подобрался и быстро ответил:
– Конечно нет! Настоящий умиротворенный заслуживает большего, по подвигам его и число жен.
– То-то!
Наставник подумал несколько минут:
– К делу. Одна женщина - офицер безопасности. Не удивляйся. Это мир безбожников, женщины здесь греховны, они забыли свое место. Аллах покарает их, если мы вовремя не умиротворим эту планету... Слушай, Мухаммед, в чем состоит твое задание. Ты должен подружиться с ней, даже хорошо бы завести с ней связь... Не спорь! Я - наставник, я лучше знаю, что является грехом, а что нет. С точки зрения Учения ты - победитель, а она - твоя раба, и в какой форме ты будешь осуществлять свою над ней власть - это твое дело.
Джонс опустил голову.
– Что за грусть, штурман? Ты хотел получить женщину? Вот тебе женщина! Более того, ты сможешь оказать неоценимую услугу в деле умиротворения неверных! Выпытай из нее все, что можно. Она - крепкий орешек, никакие меры воздействия тут не помогут. Больше среди пленных нет никого, кто знает путь на Гею. И только тебе это под силу.
Джонс кивнул, не поднимая головы.
– Молодец! Теперь слушай. Тебя смущает, что ты обманешь бедную слабую женщину? Плохо ты знаешь эти существа. Нет ничего ужаснее коварства женщин. Даже в наше время, заняв место, им предназначенное, они продолжают свои интриги. Я бы тебе рассказал, что творится в моем гареме, да ты не поймешь, пока своим не обзаведешься. Расскажу только, что недавно взял в жены молоденькую девушку из бедной семьи. И для нее и для ее семьи это благо. Семья получила приличный калым, а она защиту сильного мужчины. И что ты думаешь? Прошлая любимая жена, столько времени изображавшая верность и покорность, так возненавидела её, что пыталась отравить! И другие помогали! Представляешь?
Наставник открыл секретный ящичек, достал оттуда древнюю обшарпанную читалку и протянул Джонсу.
– Тут открыты несколько глав из древней книги, написанной еще во времена ложных культов . Я решил допустить тебя. Это высокое доверие. Ты прочитаешь, как всего за несколько дней женщина заставляет верного своему долгу солдата забыть все и служить её интригам, то есть шайтану. Прочти и приходи....
Видео-отчет о поведении Джонса на Земле закончился.
– Ну и ну, Салим, вот он, наш штурман. У этого поколения - ничего святого. Никакого огонька, преданности великому делу. Помнишь нас? Какими мы были энтузиастами! Имя Пророка повторяли как заклинание. Беспощадность к врагу. Ясность и вера. А эти? Что у них за душой? Просто некому передать наше дело... Этот еще из лучших. Но тоже - тряпка, а не воин... как он вел себя с этой низкой рабыней. Тьфу! Будто это его любимая жена, а не презренная шармута.
– Что поделать, Наставник, приходится выбирать из того, что есть. К сожалению, все, более-менее годные к исследованиям и пилотажу, подвержены странностям. Мы давно заметили эту закономерность, а потому и ведем особую работу... Что касается разведки, тут вообще не всякий подойдет. Втереться в доверие к этой стерве может только способный поддаться на её ложь. Притвориться тут не выйдет.
– Тогда оправдано ли было давать эту книгу Джонсу?
– Еще один способ посеять сомнения. Он не должен слишком уж легко поддаваться, так что все будет выглядеть естественно... Ничего, я верю в Джонса. Потом он все поймет.
Раздался сигнал. Это был Джонс:
– Наставник, я прочитал...
Проповедник посмотрел на политрука. Тот кивнул.
– Зайди, штурман.
Через минуту вошел Джонс.
– Говори, брат Джонс.
Штурман задумчиво прошелся по комнате.
– Странное впечатление. Странные люди... И эта миледи... Все женщины тогда были такими?
– Конечно, конечно! Но эта была наказана за свои грехи...
– Её побили камнями?
– Примерно... Не забудь, люди были во мраке суеверий, и шайтан легко овладевал ими. Но ты же вооружен лучше, ты знаешь Истину Пророка.
– Да, это так.
В голосе Джонса прозвучало сомнение.
Наставник положил руку на плечо Джонса:
– Не беспокойся, Мухаммед, иди смело, чувствуй себя уверенно, ты под защитой самого верного, мирного учения.
У бронированной двери, ведущей в каюту пленницы, Джонс помедлил. Он плохо представлял себе как вести себя с женщиной из другого мира.
Огляделся по сторонам.
Эта была женская часть корабля, хорошо охраняемая и закрытая для всех, у кого не было специального допуска.
Вот, судя по всему, дверь в гарем Наставника, а вот - Политрука. Вряд ли они прихватили всех своих женщин, скорее тех, кого не особо жалко, двух - трех молодых наложниц. Зато для тех шанс - будут стараться, смогут пробиться в старшие наложницы, а то и в жены.
Вздохнув, он коснулся ладонью панели.
Прочитав рисунок руки, дверь открылась. Джонс оказался в хорошо убранной каюте с мягкой мебелью и коврами. Комната казалась пустой. Внезапно, почувствовав движение, он резко наклонился. Прямо над ним, в миллиметрах от его головы пронеслась какая-то фигура в мужской военной форме. Не медля ни секунды, женщина развернулась и снова бросилась на Джонса. Тот использовал прием мягкой защиты двумя руками.
Девушка откатилась в угол каюты, тяжело дыша:
– Тренированный... пудель!
Она смотрела с ненавистью на Джонса.
– Все равно, лучше умру, а ты меня в свое стадо не получишь! Давай подходи, щенок, я тебе откушу твое хозяйство!
Джонс не двигался.
– Что, боишься?
Наконец, внимательно рассмотрев пленницу, Джонс ответил:
– Зачем же так? Всего лишь зашел пообщаться, поговорить.
Женщина расхохоталась. Только сейчас Джонс увидел, что она очень красива, несмотря на татуировку на левой руке и крепкую неженскую мускулатуру.
– Поговорить? Предложить хорошее место? Ваши закутанные рабыни уже все рассказали. Даже успокоили, как хорошо, дескать, жить с вами, кобельками... Ну что, Али-Баба? Хочешь меня? Попытайся!
– Али-Баба? Меня зовут Мухаммед...
– Мухаммед ?! – пленница снова закатилась в смехе, потом вдруг посерьезнела, – Вот что, Мухаммед, ты сейчас же свалишь отсюда, пока я не свернула твою тупую башку.
– Но почему? Мне нельзя задать пару вопросов? Я ничего вам не сделаю... – Джонс показал пустые ладони как бы в доказательство своих добрых намерений и улыбнулся. Девушка некоторое время напряженно его разглядывала, потом тоже улыбнулась.
– Правда? Ну-ну... Тогда, Али-Баба, ты сядешь вон в том углу, за столом, и если попробуешь приблизиться...
– Не беспокойтесь... Только повторяю, я не Али-Баба... Меня зовут Мухаммед... А фамилия - Джонс.
– Что?! Мухаммед Джонс?! – Девушка покатилась от хохота. – Вот клоуны!
Джон осторожно сел на указанное ему место и ждал продолжения. Женщина внезапно прекратила смеяться:
– Так что же тебе надо, Мухаммед Джонс?
Джонс вспомнил наставления. Главное - не напугать. Однако, он ничего не мог с собой поделать: он понял, что ему нравилась пленница и что не сможет быть с ней неискренним.
– Скажите... они вас сильно обижали, ничего... такого не было?
– Ха, попробовали бы они! Да, ваши козлы таки облапали меня, а я жалею, что не успела замочить одного-другого. Но им бы со мной не справиться даже вдесятером!
Джонс с сомнением посмотрел на нее.
– Мне жалко, что так вышло... на самом деле наши цели мирные, мы не желаем причинить вам хоть какой-то вред.
– Да ну?! А чего тогда вы вообще тут делаете?
Джонс растерялся:
– Ну как... несем вам мир...
– Ты что, вправду такой дурак?
Она наклонилась к нему через стол и посмотрела прямо в глаза:
– Вот объясни-ка мне, Али-Баба, как ты тут собирался нести мир?...
– Меня зовут Мухамм...
– Ты в детстве сказок не читал? Ладно, не важно... Так чего вы на нас напали? Какой же это мир?
– Как чего? Вы же наши братья и э... сестры, живущие во тьме. Мы обязаны омиротворить вас...
– Боже, ну и простота... а нас вы спросили?
– Как можно спрашивать, вы же во тьме! Потом поймете и поблагодарите...
Девушка снова расхохоталась. Она, похоже, больше совсем его не боялась.
– Все! Даже не ожидала такого смешного пуделечка здесь встретить! Иди-ка сюда, дурачок, садись.
Она упала на диван и хлопнула по месту рядом с собой. Джонс недоверчиво смотрел на нее...
– Иди, иди, не укушу... – она опять засмеялась, уже совсем добродушно.
Джонс осторожно присел. Он испытывал необычное чувство смущения в ее присутствии. Она повернула его к себе и без всякого стеснения рассматривала. Он почувствовал, что краснеет.
– Боже, какой смешной Али-Баба! Ну-ка... дай посмотрю на тебя... надо ж, на человека похож... Даже хорошенький... спортивный... Не только задом кверху, а еще и на гирьках успеваешь, а?
– Я чемпион по исламскому троеборью Нью-Йорка...
– Ха-ха-ха!!! Это кто зад выше задерет? На счет три?! Ну-ка, попробуем! Защищаться ты умеешь, а нападать?
– Вы с ума сошли! Я не борюсь с женщинами...- испуганно вскочил Джонс.
– Давай, давай, Али-Баба, покажи класс!
Женщина прыгнула на ковер и стала делать приглашающие жесты... Джонс медлил.
– Ну, чего ты боишься? Подходи! Ну?
Джонс начал неуверенно подходить... Еще ближе... И внезапно оказался лицом на ковре. Над головой раздался смех... Он вскочил. Женщина снова делала приглашающие жесты. На этот раз он был осторожнее, но через пару секунд снова растянулся на полу под звонкий смех.
– Что-то плохо тебя учили, Али-Баба, с твоим самым верным ученьем! А ползать-то кверху задом все ж лучше выходит!
Женщина потеряла бдительность, хохотала, хваталась за бока. Джонс рывком схватил её за ноги и дернул вперед. Пленница упала, и Джонс отработанным приемом прижал её к полу, сжимая руки за спиной...
Внезапно он оказался с ней лицом к лицу, прижавшись к груди. Женщина тяжело дышала...
Тихо прошептала:
– Все! – потом громче: – Все, сказала!... Верю, что не только зад умеешь поднять... еще кое-что задирать мастак.
Она еще повысила голос:
– Все!!! Хватит тыкаться, пудель, слезай!
Джонс смущенно поднялся. Отвернувшись, снова присел на краешек дивана. Пленница поправляла на себе одежду.
Села рядом.
Джонс глянул на нее, улыбнувшись:
– Тебя как зовут-то?
– Мэри...
– Во как... Мою мать зовут Мариам, почти как тебя...
– Ну так ты все-таки женихаться пришел?
– Да нет... – вздохнул он, – разговаривать...
Она улыбнулась:
– Ну... разговаривай.
– Даже не знаю с чего и начать. Расскажи мне немного про свой мир...
Мэри расхохоталась:
– Ну и шпион, где такого нашли? А ты расскажешь своим где нас лучше долбануть? Ах да, забыла - "умиротворить"!
– Не кощунствуй! Да, конечно, информация нам нужна... чтобы помочь вам же, несчастным! Но сейчас просто я сам, для себя, спрашиваю. Хочется понять другую жизнь, ничего ведь не знаю. Секретов можешь не раскрывать никаких.
Мэри задумалась...
– Давай баш на баш? Я тебе немного про нас - ты рассказываешь про вас. Идет?
– Идет!
– Ну слушай тогда. Если ты в курсе вашей же истории, на этой планете мы не так давно. Первые поселенцы прилетели где-то сто лет назад, они заложили основы будущих государств, но настоящий расцвет начался лет так пятьдесят назад, во времена эвакуации... Сюда спасались все, кто мог... от вас, родимых. Корабли набивались беженцами до отказа, потом команда рисковала жизнью, чтобы набрать новых... Между прочим, я думала, что все корабли вернулись. Откуда же этот?
– Как откуда? – растерялся Джонс, – Из метрополии волей Аллаха...
– Что ж он так похож как две капли воды на старый "Лайтенинг"? – Она задумалась. – Значит, вашим удалось захватить корабль... а может и не один...
Мэри насупила брови и нахмурила лоб. Джонс подождал немного:
– Рассказывай дальше, – напомнил он. Мэри очнулась.
– Ну так вот... Межзвездные корабли тогда строили только в трех местах на Земле. Жители тех мест, переселившиеся на нашу планету, и дали названия новым странам: Вашингтония, Тевтония и Хазария.
Джонс, затаил дыхание, повторяя про себя эти странные имена.
– Людей у нас мало, зато планета не загажена... и придурков кверхозадых тут нет... ой прости, пуделек!
Он опустил глаза.
– Ни войн, ни конфликтов. Мы люди мирные, и умиротворять нас вроде бы незачем, так что катились бы вы к себе...
– Но ведь мы тоже земляне... почему и мы не имеем право поселиться на этой планете?
Мэри горько усмехнулась.
– Не удивлюсь, если у нас найдутся такие умники, что согласятся. На Земле-то все именно с этого и началось. Неужели за пятьдесят лет сытой жизни можно все забыть? Нет, не бывать этому! Нечего вам тут делать!
– И ты считаешь себя прогрессивной? Послушай, какие ужасные расистские вещи говоришь! То есть я для тебя - третий сорт?
– Где тут расизм? Я из Вашингтонии, и, подозреваю, что ты из тех же краев, откуда мои прабабушки и прадедушки. Все то отличие, что мозги у тебя промыты, и, пока не вылечишься, - тебе у нас нечего делать. Уж во всяком случае не на боевых кораблях да с лучеметом в руках. Ладно, теперь твоя очередь, рассказывай.
– А что бы ты хотела узнать?
– Ты говорил про какую-то метрополию, где это?
– Ну... метрополия! В центре мира, где главные святыни, Мекка, и прочие. Там уже многие века процветает самое передовое, самое верное учение, и на тысячи километров нет ни одного неверного!
– От Мекки? А ты разве ничего не знаешь?
– Что не знаю?
– Да ведь там...
– Что?
– Ладно, проехали... Расскажи, ты женат? Или у тебя есть невеста?
Джонс смутился.
– Я пока не мог позволить себе... Я же не урожденный Омиротворенный в третьем колене, и мне не полагается... Вот отслужу...
– Служи, служи, собачка. Так ты, небось, еще и девственник?
Джонс покраснел:
– Нет, конечно, о нас заботятся...
– Ну да, поставляют кобелькам-пуделькам рабынь раз в году... А у нас это любому доступно, хе-хе... Просто так! Можно вместе жить, а можно и не жить, просто любить друг друга, а то и просто для удовольствия, по согласию. Хочешь так, козлик?
Джонс в ужасе вскочил.
– Какой грех!
– Знаешь, Али-Баба, что-то я устала от тебя. Не от тебя даже - ты довольно милый парень, а от белиберды в твоей голове... Дай-ка мне отдохнуть...
Джонс в смятении поднялся. Надо что-то сказать на прощание.
– Ну хорошо... Спасибо за беседу...
Мэри зевнула:
– Не обижайся, дурачок! А захочешь еще потрепаться - заходи...
Не проходило дня, чтобы Джонс не появился у Мэри. Она меньше язвила, он становился все более задумчив.
Мэри рассказывала ему про жизнь на своей планете, которую поселенцы когда-то называли Нью-Гея, а теперь - просто Гея, что означало «Земля» на каком-то древнем языке. Жизнь в Вашингтонии (откуда была родом Мэри) была совсем непохожа на земную. Там никто никогда не совершал намаз. Ни на работе, ни в школе, ни дома... Даже местные ложные религии были строго ограничены пределами личной жизни обитателей, и никому не разрешалось выносить свои верования на публику. Устройство общества тоже не имело ничего общего с тем, что было знакомо штурману. Но Мэри утверждала, что и на Земле когда-то жили так же или похоже.
Многие вопросы Мэри старательно обходила, видимо, опасаясь сообщить что-то, связанное с безопасностью.
Как-то Мухаммед зашел в бар и встретил там Хасана Вебера, впервые после штурма. Вид у Вебера был неважный, будто он работал как проклятый день и ночь. Он сидел и курил в углу крепчайшую смесь, обалдевший и полусонный, почти в бредовом состоянии. Красные глаза с темными отечными мешками слезились, лицо покрывала недельная щетина.
– Салям, Хасан! Ты в порядке? Куда пропал?
– А... Мухаммед... садись, курнем, прогоним тоску...
– Откуда тоска у молодого джигита?
– Ничего не выходит... не справляюсь...
Он сделал еще одну глубокую затяжку и выдохнул зеленоватый густой дым.
Похоже, у Вебера начинался бред. Он бормотал монотонно и с длинными паузами...
– Я не могу пробить эту защиту... посылаю зонды... все впустую... этим разве объяснишь?... для них проявление неверия... сомнение в непобедимости... непогрешимости... сошлют... лишат всего....
Голова Вебера стала клониться набок, он вздрогнул и сделал еще затяжку...
– Это их защита... этих... потомков... свиней и обезьян....
– Кого? – не понял Джонс.
– Этих... потомков... си... онистов... их логово... в центре метрополии... а ничего не можем сделать....
У Джонса замерло дыхание. Вебер долго молчал, закрыв глаза, и Джонс уже решил, что больше ничего не услышит. Внезапно Вебер пробудился, сделал еще затяжку, и в каком-то возбуждении начал тихим голосом, иногда шепотом, так что Джонс не все и разбирал:
– Там... на границе... все пробовали... окружили .... это... образование... куполом защиты... ракета не пробивает... отскакивает... термические бомбы... все вокруг ... выжжено ... сотни километров... а им хоть бы что... подбирались... туда... к самой ... стене... только смеются... показывают пальцем... водят экскурсии... и все там цветет... города... дороги... мы... пробовали отравить... воду в реках... чтоб все сдохли... они опресняют морскую... хотели все моря... пусть все подохнут... но и они тоже... ничего не вышло... беспрерывно... корабли сюда... корабли отсюда... если бы можно было... с каким удовольствием я... газом... газом... газом...
Голова Вебера поникла, он забылся.
Джонс осторожно вышел из бара...
На следующий день он встретил Вебера в столовой. Тот мрачно кивнул, потом взял Джонса за локоть, отвел в сторонку.
– Слушай, Мухаммед... вчера в баре...
Штурман внимательно поглядел в красные хмурые глаза Вебера:
– Да, Хасан, мы неплохо курнули.
– Я там... ну, никаких глупостей не наговорил?
– Глупостей? Не помню...
– Ну я под балдой рассказываю всякие байки, им нельзя верить...
– Байки? - Джонс сделал вид, будто пытается что-то вспомнить. Пожал плечами:
– Ничего такого не припомню.
– Точно ничего?
– Да ничего... ты совсем обалдевший был, двух слов связать не мог....
– Да? Ну ладно тогда. Не было - значит не было.
– Ну, что скажешь, Николаев? - наставник повернулся к Николаеву. Экраны передавали изображение с камер наблюдения в комнате пленницы.
– Все идет по плану...
– По плану?! Вот уже чуть ли не неделю он торчит у этой неверной, и до сих пор не соблазнил её! Ты посмотри на нашего воина Аллаха, как он ведет себя... то краснеет, то бледнеет. Тьфу!
– Обычное дело, наставник. Ведь он привык к покорным и послушным омиротворенным женщинам. В такой ситуации он впервые... Я б сказал, что скорее она его соблазняет, чем он её... только он не понимает, этот дурень.
– А ты откуда понимаешь? - наставник подозрительно прищурился.
– Вы забыли, Светлейший, где я служил и какие задания выполнял...
– Ах... ну да... Так что же нам с ним делать? Если он её не соблазнит, то и информации мы не получим... А все эти красивые истории, которыми она его кормит, мы давно уж слышали от остальных...
– У меня есть идея...
– Говори!
– Это довольно рисковый план. Но если получится - огребем немалый куш.
– Что еще за куш?
– Это, выражение, Светлейший, у меня со времен выполнения миссии в Гонконге... Значит, победим. Но только я хочу знать, насколько мы можем выполнять маневры без штурмана?
Наставник нажал на вызов:
– Митрополус, загляни...
Вошел капитан.
– Послушай, такое дело... можем ли мы обойтись без Джонса... какое-то время? – он посмотрел на Николаева, тот кивнул.
Капитан встрепенулся:
– А что с ним случилось?!
– Все с ним в порядке, э... мне нужно будет его послать на задание... особое задание, строго секретное.
Митрополус вздохнул и развел руками:
– Вообще-то такого штурмана больше не найдешь... у нас есть два стажера, на крайний случай, да и сам я могу делать многое... а обратно так вообще на автопилоте. Но если серьезные маневры, нужен штурман.
Капитан ушел, наставник повернулся к Николаеву.
– Итак?
– Мой план, Наставник, заключается в том...
– Ну, как успехи, Джонс? Отымел уже свою солдатку? - проповедник искоса поглядывал на Джонса, делая вид, что занят какими-то делами у себя на столе.
Джонс побагровел.
Наставник продолжал делать вид, будто ничего не замечает.
Потом равнодушно повернулся к штурману.
– Ладно, мы тебя освобождаем от задания. Да и тебе самому, наверное, надоело... Пиши отчет, прощайся со своей кралей... а мы её отправим к подругам в гарем.
У Джонса перехватило дыхание:
– Когда?
– Да через пару дней... что, тебе мало?! Ну ты и зануда, штурман! Хорошо, недели хватит?
Джонс молча отдал честь и вышел из кабинета.
Что делать, что делать?
Штурман не находил себе места.
Уговаривал сам себя, злился. Ну и что, отправят в гарем? Она женщина, захваченная в бою, и должна достаться победителям. Так велит учение...
Он помчался в корабельную мечеть... Это было особенное, уникальное помещение-поплавок, всегда направленное амвоном в сторону Мекки, куда бы ни шел корабль. Повалившись на коврик перед стереоскопическим изображением святыни, Джонс провел в истовых молитвах целый день...
После чего сомнения одолели его с еще большей силой.
Он продолжал приходить к Мэри, но теперь уже не мог оставаться веселым и беззаботным. Та, конечно же, заметила, что с ним что-то происходит, но виду не подавала.
Однажды штурман проверял техническую боеготовность шлюпок-капсул и вдруг на полу одной из них обнаружил универсальный ключ-код. С помощью такого ключа можно было делать все что угодно - проникнуть в любое помещение на корабле, запустить шлюпку, отключить сигнал у шлюпки, поисковое устройство у корабля... Сигнал и поисковое устройство! Внезапно пришедшая мысль заставила Джонса поднять ключ и спрятать его в карман.
Конечно же, по правилам он должен немедленно отнести ключ капитану или наставнику (кому-то крепко досталось бы, но это наплевать), и Джонс впервые сознательно шел на преступление...
– Ну что, Светлейший, наш добрый штурман кажется клюнул?
– Никому нельзя верить, политрук, никому! Какие у него были характеристики, а самое главное - какая карьера его ждала! Променять все на эту девку!
– Верить надо только Аллаху и пророку его, Светлейший... люди же подвержены искушениям. Я видел многое в моей работе... достойнейшие совершали поступки против всякой логики и здравого смысла взамен эфемерной мечты... Наш же глупый штурман сослужит нам неплохую службу... сам не ведая того. Я говорил, что верю в него!
– Ну это еще неизвестно! Может он сейчас принесет ключ...
– наставник схватился за браслет. Николаев с усмешкой наблюдал за ним: – Штурман Джонс!
Раздался голос штурмана:
– Слушаю, Светлейший!
– Зайди, ненадолго...
Через минуту Джонс был в кабинете проповедника.
– Ну как, отчет готов?
– Почти, наставник. Еще пару дней.
– С кралей уж распрощался?
Джонс равнодушно пожал плечами.
– Есть еще что-то, что ты хочешь нам сообщить?
Джонс задумался и снова пожал плечами:
– Ничего, Светлейший!
– Свободен....
Наставник обернулся к Николаеву. Тот развел руками.
План начинал вырисовываться в голове Джонса. Он спасет Мэри ценой своей карьеры, может быть, жизни.
Что-то все же постоянно крутилось в его голове, какая-то мысль, но он никак не мог поймать её.
Наконец он отбросил последние сомнения и пошел к Мэри. Уже около самой двери его вдруг осенило: Фельтон! Ведь он полностью повторяет безумный план побега забывшего честь и долг офицера из той древней книги, которую ему подсунул наставник. Даже дыхание перехватило.
Неужели это не случайно? Может быть Наставник предвидел подобное развитие событий и заранее решил его предупредить? Но как такое может быть? И Мэри? Что у нее общего с той падшей женщиной? Да, он видел, что сам не устоял перед чарами... Но разве она в чем-то виновата? Это они вторглись в её мир, напали, захватили... Нет, несправедливость должна быть исправлена.
Джонс решительно отворил дверь.
– Мухаммед! Давно тебя не было, я уж соскучилась!
Мэри засмеялась своим низким хрипловатым голосом, но теперь в нем уже не было прежней насмешки.
– Да... хотел тут расспросить кое о чем.
Джонс внимательно осматривал комнату. Камера наверняка спрятана в плафоне на потолке... еще здесь... и здесь. Ну-ка... Кухонный агрегат! Вроде ничего вокруг. Он направился к дверце доставки, достал блокнот.
– Скажи....
Мэри подошла и встала рядом. Джонс приложил палец к губам и приказал взглядом быть осторожной.
Поместил блокнот на стол так, чтоб она смогла прочитать:
"Тебя собираются отправить в гарем. У меня есть универсальный ключ, я могу выпустить тебя отсюда и отправить в капсуле домой"
Сам же спросил:
– Скажи, у вас есть такие линии доставки еды с подогревом как здесь?
Мэри покачала головой, молча взяла блокнот и начала писать. Сама же говорила:
– Да... но только в учреждениях в больших городах... мы же живем в маленьких домиках на большом расстоянии друг от друга... там совсем другая система: молекулярные индивидуальные печи... молекулярный синтез, понимаешь? Каждый вводит нужное ему название блюда, а печь моделирует...
Протянула ему блокнот:
"Без тебя я никуда не полечу. Ты понимаешь, что с тобой сделают?"
Джонс удивленно взглянул на нее.
– Вот это да! И что, никто не готовит из обычных продуктов?
Он начал писать ответ, пока Мэри отвечала:
– Есть любители натурального. Это вроде хобби. Сами выращивают, сами готовят... но таких немного...
Он передал ей блокнот:
"Но твои, разве они не убьют меня? Я ведь враг! И тебе тоже никто не поверит!"
– Жалко, что у нас нет такого. Сколько голодных людей!
"Тебя встретят как героя! И кроме того - я хочу, чтобы ты летел со мной!"
Джонс посмотрел ей в глаза и все понял. Она вложила свою ладонь в его. Он начал снова писать. Мэри сказала:
– Ничего, будет и у вас. Когда-нибудь и у вас снова станет как у людей....
" В час ночи тихо соберись и стой у двери. Все должно быть сделано очень быстро...."
Мэри кивнула.