9. Смертный грех
Все закончилось, и равно как и все, я тоже отправился домой. Моим домом на данном этапе жизни были апартаменты в офисе, но спать я не хотел, и поэтому пунктом моего назначения стала моя стеклянная крепость – мой кабинет.
Кабинет был залит ярким солнечным светом и находиться в нем было практически невозможно. Это был скорее парник, нежели рабочий уголок. Поэтому первое же, что я сделал, так это подошел к столу, вытащил из него волшебный пульт и нажал на правильные кнопки. Жалюзи, расположенные внутри окон, повернулись таким образом, что свод пирамиды превратился в некое подобие пляжного зонтика, и кабинет погрузился в комфортную прохладную тень. Переведя управление жалюзи в автоматический режим, я нажал еще на одну кнопку и в дальнем углу комнаты появился бар, к которому я тотчас же и направился.
Я налил полный бокал, отпил лишнее, взял его в руки и отправился на второй этаж. Я был голоден, поэтому и одного глотка было достаточно для того, чтобы захмелеть и потерять координацию. Я почувствовал легкое головокружение и тяжесть в ногах, и это ощущение пришлось мне по нраву, так что вслед за первым глотком я сделал еще один, а затем еще один и вот бокал был уже на половину пуст.
Поднявшись на второй этаж, я медленно подошел к роялю, провел рукой по его зеркальной поверхности, поставил стакан на столик и сел на стул. Бережным движением я открыл клап, посмотрел на клавиши и пробормотал, «И что же я хочу сыграть?»
Я начал перебирать названия любимых песен, но каждый раз, когда я пытался вспомнить их мелодию, на ум приходила лишь та самая песня, под которую мы с Алли впервые поцеловались. Она звучала громко и отчетливо, и я слышал только лишь ее одну.
Смирившись с тем, что если я что-то и сыграю, то только лишь эту песню, я робко нажал на клавиши и прозвучал первый аккорд. Некоторое время спустя инструмент пропел второй и третий аккорд, а затем музыка зазвучала во всей красе. Я закрыл глаза, и воспоминания перенесли меня назад за столик того маленького ресторанчика на берегу. Ее взгляд - волнующий и пленяющий. Ее слова – столь нежные и ласковые. Ее улыбка - чарующая и манящая. А затем я протянул ей руку, мы встали из-за столика, и вот мы уже очутились возле сцены и начали танцевать.
Это были удивительные мгновения, и я заново пережил их - заново пережил тот вечер. Мы танцевали – танец за танцем. Мы танцевали и не могли остановиться. Мы находились так близко, что я чувствовал, как бьется ее сердце, а затем мы посмотрели друг другу в глаза, я спросил, могу ли я ее поцеловать и она ответила тем, что закрыла глаза и приоткрыла губы.
О! Эти вздрагивающие, теплые и такие чувственные губы! Жаль только, что я не успел вспомнить, каков был тот поцелуй на вкус, ибо декорации внезапно сменились и из ресторана я перенесся в машину, затем в морг, а потом и на кладбище.
Я резко открыл глаза, ударил по клавишам кулаком и вскочил со стула. Я уже перестал играть, но мелодия продолжала звучать у меня в голове. Я зажал уши руками и закричал «хватит!» - затем, сам не знаю почему, уперся руками в рояль и начал толкать его к краю островка, подвешенного под потолком.
Два толчка и вот задняя ножка соскочила в пустоту и потянула за собой весь инструмент. Он пролетел четыре метра и рухнул на пол.
Да! Это было зрелищно и шумно, но мелодия по-прежнему продолжала звучать у меня в голове, и поэтому я решил напиться окончательно.
Покачиваясь из стороны в сторону, я медленно спустился на первый уровень, перевел дыхание и пошел было к бару, как вдруг в поле моего зрения попала фотография, лежавшая на полу. Она упала со стола в тот момент, когда рояль разлетелся на куски.
Я поднял фотографию, вытащил ее из разбившейся стеклянной рамки и принялся ее разглядывать. Это была фотография Алли, сделанная мной прошлым летом, когда мы ездили в Европу. Алли долго не могла придумать, в какой позе ей сфотографироваться и, не дожидаясь ее команды, я нажал на кнопку без предупреждения. Да - это было красивое фото, и место ему было точно не на полу. И когда я уже собрался положить его на стол, как вдруг где то сзади послышалось тихое, но вполне различимое «Да-а-а! Ну что тут скажешь! Браво, Кевин! Браво! Мать твою».
С каждым слогом голос становился все громче и отчетливее, и я невольно начал смотреть по сторонам. Я посмотрел налево, затем направо. А затем в поле моего зрения попала тень, стоящая в дальнем углу комнаты. Она была полупрозрачной и не имела очертаний, а затем она стала приобретать конкретную форму. И вот это был уже человек, и он начал приближаться ко мне.
Он подходил все ближе и ближе, а когда расстояние между нами сократилось до пары метров, я понял, что это был я, разве что выражение лица у нас было разным. Он подошел ко мне почти вплотную, а я в свою очередь остолбенел и не знал, как себя вести. Он осмотрел меня с ног до головы, улыбнулся, а затем выхватил фотографию, взглянул на нее и воскликнул.
- Вау! Горячая штучка!
- А…а, – вырвалось у меня изо рта, я побелел и округлил глаза.
- Ну, что молчишь-то, – промолвил он скороговоркой, посмотрел мне прямо в глаза и ухмыльнулся.
- Кто ты такой…, – кое-как собравшись с духом, промолвил я и протянул руку, чтобы забрать фотографию.
- Кто я? – воскликнул он и огляделся по сторонам. – Нет, ну вы подумайте. Он еще спрашивает, кто я, – прокричал незнакомец с еще большим возмущением, выхватил у меня из рук фото и убрал его во внутренний карман пиджака.
- Эй, отдай, – обижено и как-то по-детски прошептал я и посмотрел ему в глаза просящим взглядом.
- А зачем она тебе? – воскликнул он и пошел к бару.
- Что значит зачем? – прокричал я и посмотрел ему вслед. – Я…
- Что я …, - крикнул он с иронией. – Хочешь сказать, что любишь ее, что любишь эту милашку? – сказал он так, словно фыркнул.
- Да! – ответил я. – Да. Люблю, - повторил я более жестко.
- Да ну!? - крикнул он через плечо, налил два бокала и направился ко мне. – Что, правда?! А я что-то тебе не верю!
- Что? – зло и с негодованием прошептал я в ответ. – Почему это не веришь?
- На! Глотни! – промолвил он и протянул мне бокал!
- Спасибо.
- Почему не верю, спрашиваешь?
- Да!
- Хм. Ну как тебе сказать! – прошептал он нараспев и сел в кресло. – Надеюсь, ты не против, если я тут в твоем кресле посижу!
- Нет! – рыкнул я и выкрикнул, - Ну так….
- Да! Да! Я помню твой вопрос и не собираюсь уходить от ответа. Просто думаю с чего начать, – он посмотрел вверх и влево, затем шлепнул себя рукой по лбу и воскликнул. – Ах да! Что это я! Начну с твоих отношений.
- Аа…
- Да!!! С твоих с Алли отношений. Сколько раз она пыталась поделиться с тобой самым сокровенным, а что делал ты - переводил все в шутку! Сколько раз ты обманывал ее. И не важно, что обманывал по мелочам, важно, что делал это вообще. Сколько раз опаздывал на встречи и заставлял ее ждать. И наконец…. Сколько раз пропускал мимо ушей ее наставления и забывал о ее просьбах.
- О чем ты… Такого не было.
- Ой, слушай! Это ты инспектору полиции можешь рассказывать, что и чего-то там не было. Мне-то очки втирать не надо. Да и потом, я только начал и все самое интересное ещё впереди, - воскликнул он, сделал глоток и продолжил. -Ты был всегда слишком близорук и не придавал значения мелочам, которые зачастую были мелочами лишь на первый взгляд. Ты был слишком труслив для того, чтобы брать на себя ответственность. Очередным подтверждением тому стал рояль, которому досталось только лишь потому, что ты попытался свалить все свои проблемы на кого-то или на что-то! А еще, ты всегда ставил себя на первое место и относился ко всем окружающим как к расходному материалу.
- Что?
- Что? Что? – передразнил меня он и продолжил. – Возьмем, к примеру, твоих родителей. Где ты был, когда они умерли. А? Вот – вот ты был в Австралии и даже не присутствовал на их похоронах.
- Но я ведь …
- Что? Не знал? – воскликнул он и дунул воздух сквозь губы. – Не знал, потому что до тебя никто не дозвонился! А не надо было назло родителям менять номер. А то ведь, как знать. Если бы ты не показал характер и не сбежал бы, может они были бы живы. Но что это я здесь рассуждаю, если ты даже ни разу не раскаялся в том, что сделал и более того, – он вжал голову в плечи и промолвил шепотом, – даже страшно сказать, воспринял их смерть, как избавление, так как считал, что именно они виноваты в том, что у тебя мало друзей. И подруг! – усмехнулся он и выкрикнул, – Видите ли, воспитание ему родительское не нравилось!
- Довольно, – выкрикнул я, и попытался ударить этого болтуна, но он перенесся в другое место, а я очутился в кресле.
- Довольно, говоришь?! Да это только холодная закуска, а как же основное блюдо, десерт и добавка? – прокричал он, опустошил бокал и разбил его об пол. – А помнишь ли ты, сколько мелких гадостей сделал разным людям, - взять хотя бы случай с Вито. Вместо того, чтобы с достоинством принять тот факт, что девушка предпочла его тебе, что сделал ты? Попытался унизить его в ее глазах, а она ведь тебе даже не особо нравилась, ну может только чуть-чуть, - он выдержал паузу и продолжил. - В отличии от него, влюбленного парня, ты просто пудрил ей мозги, и настолько успешно вошел в роль лицемера, что даже презентовал ей стихотворение, посвященное совершенно другой девушке, – он округлил глаза и посмотрел на меня с иронией, удивлением и насмешкой. – И вот после всего упомянутого возникает вопрос, – он опустил руку во внутренний карман пиджака, вынул оттуда фотографию и показал ее мне. - А любил ли ты Алли, или ее мама была права и ты гнилой скукожившийся овощ?
Он замолчал и посмотрел на меня каким-то загадочным взглядом. Он ликовал, и повод у него был, ведь он был прав – прав во всем.
Не говоря ни слова, я поднялся с кресла и подошел к окну. Я чувствовал, что задыхаюсь и хотел глотнуть свежего воздуха. Я нажал кнопку на раме и одно из потайных окон открылось. Я очутился на краю пропасти. Затем я нажал на вторую кнопку, и из пола выдвинулась квадратная прозрачная платформа, издающая предупреждающий звук при приближении к краю. Дождавшись, когда платформа остановится, я сделал несколько шагов вперед и очутился в самом ее центре.
Это было потрясающе. Стекло растворялось в воздухе, отчего создавалось ощущение парения в объятиях воздушной дымки. Никаких преломляющих изображение стекол, ни сдавливающего потолочного свода, ни стен. Свобода и легкость заставляли уверовать в то, что ты вот-вот взлетишь, и стоило мне только отвлечься, как уже знакомый мне голос напомнил о себе вновь.
- И вот ты снова один! И жизнь снова потеряла смысл! Да конечно! Ты можешь рассуждать на тему того, а почему та машина развернулась прямо напротив той глыбы, а не десятью метрами ближе или дальше. Можешь подумать о том, почему погибла она, а не ты. Ты так же можешь прикинуть, что могло бы случиться с детьми, если бы ты не поехал в объезд. Но какой в этом смысл! – он подошел ко мне, обнял меня за плечо и подвел к краю. – Какой в этом смысл, если ты думаешь, что все и так понятно.
- В смысле? – кротко спросил я и посмотрел вниз.
- Да в прямом, – воскликнул он, посмотрел на меня и ухмыльнулся. – Ты ведь знаешь, что мир несправедлив и что жизнь не имеет смысла. Что мечты никогда не сбываются и что счастье - это лишь миг на фоне вечного несчастья.
- Да! Но вдруг все это не просто так, вдруг есть какой-то замысел судьбы?
- Ты что, дурак?! Как можно думать о том, что будет через год, когда завтрашний день не принесет ничего кроме пустоты. К чему строить планы, если тебе некуда идти. Как можно чем-то грезить, если тебя никто не ждет. И более того, ты чувствуешь вину.
- Ты прав, – промолвил я, обреченно опустил взгляд и подумал о прохладной бесконечности, лежащей прямо под ногами.
- Давай! Один прыжок и сомнения исчезнут, – прошептал он мне на ухо, взял меня за плечи и развернул спиной к пустоте. - Один прыжок и разум освободится от вопросов. Один прыжок и боль пройдет. Один прыжок…, – он сделал паузу, посмотрел мне в глаза и прокричал что было духу. - Одни прыжок и все закончится!
Мои пятки стояли на самом краю, и хотя это и невозможно было почувствовать, я отчетливо понимал, что там, за спиной, больше ничего нет, и что всего одно движение, и я упаду вниз словно камень. Я закрыл глаза и подумал о том, что даже в Аду мне будет легче, чем здесь, на земле, где я чахну, думая о ней и виню себя в ее смерти. Я выдохнул весь воздух из легких, представил, как оттолкнусь от платформы и откинусь назад. А затем тот второй я толкнул меня в грудь рукой и крикнул: «Ну, все! Хорош рассусоливать! Давай! Саяонара!» И я почувствовал, как начал падать вниз.