За полчаса до окончания моей первой вечерней смены в израильском сумасшедшем доме моей же начальнице позвонили девочки из старческого отделения и сообщили, что у них умерла больная, и её тело нужно доставить в холодильник, а делать это в темноте им жутковато. В помощь хлопочущим девочкам из старческого отделения послали меня.
Тело бабушки, завернутое в простыню, уже лежало на специальной каталке, будучи готовым к переезду в холодильник. Пышнотелая начальница смены старческого отделения, в прозрачном как бокал халате, с большим чувством что-то долго рассказывала мне на иврите. Из её страстной речи и плавных жестов я понял, что холодильник находится в здании, где нет отделений для больных. В помощь мне был выделен санитар этого отделения по фамилии Кац. С Кацем мы выкатили каталку в больничный двор и остановились, вопросительно уставившись друг на друга. И тут Кац чистосердечно признался, что это его первая рабочая смена, что на иврите он не понимает ни звука, и зачем нам втюрили мертвую старуху у него нет ни малейшего представления.
— Ерунда, — сказал я на правах ветерана психиатрии. К тому времени я знал на иврите на несколько слов больше, чем Кац. — Я знаю, где находится здание без отделений, а там спросим у туземцев.
При входе в искомое здание оказались ступеньки. Кац бодро шел впереди, не обращая внимания на мои крики: «Пробитое тело наземь сползло!».
Когда он понял, что это не метафора, было уже поздно. Покойница лежала в пышной тропической зелени клумбы возле лестницы, кокетливо высунув синюю ногу из-под простыни. Воровато озираясь, мы быстро вернули тело на похоронную колесницу.
— За сегодняшний день она уже дважды откинула ноги, — бормотал Кац, заталкивая непослушную конечность под простыню. — Вот где бардак, так это в нашем сумасшедшем доме. Наворотили здесь ступенек, человека провожаешь в последний путь, а все равно споткнуться должен.
После этого эпизода я зашел в помещение с благородной целью узнать, где находится искомый холодильник. Там я встретил симпатичную, но крайне курносую блондинку. Справедливо рассудив, что человек с такой внешностью не может не говорить по-русски, я довольно развязно поинтересовался: где холодильник? Не поднимая головы от бумаг, блондинка махнула пухлой рукой в сторону солидной двери. За дверью действительно стоял новый огромный холодильник. Я вернулся к входу, кликнул Каца, и наша похоронная процессия решительно двинулась к солидной двери.
В принципе, прибытие двух убийц в белых халатах и одной полуприкрытой простыней мертвой женщины в кабинет главного врача больницы в одиннадцать часов вечера было явлением неординарным, но прошло незамеченным. С юных лет приученные к тому, что приказы командиров лишены здравого смысла, а потому не обсуждаются, мы посадили покойную внутрь только что привезенного и ещё не подключенного к электричеству холодильника.
Но утром пришел техник, и, в присутствии секретарши главного врача, подключил холодильник к электричеству. Подключенный холодильник мелко затрясся, и из открывшейся от тряски дверцы холодильника к ногам секретарши упала бабушка. Быстро выяснилось, что выпавшая из холодильника старушка была мертва.
В тот же день главный врач, целуя в шею свою верную секретаршу, обратил внимание на то, что у девушки появились седые пряди на висках. Полицейский следователь, зная быт и нравы нашей психбольницы, уголовное дело открыл и для того, чтобы его закрыть, опубликовал в местной прессе словесный портрет злоумышленника, составленный по показаниям секретарши. Тело покойной следователь забрать категорически отказался, заявив, что вещественным доказательством оно являться не может, и потребовал перенести тело в холодильник морга. В полиции решили, что все это дело рук местных сумасшедших, даже если найти, кто сделал, его все равно признают невменяемым. Искать не стали, а дело закрыли. Но главное, что я не ошибся. Холодильная камера для хранения тел умерших действительно находилась в этом здании, только вход туда был с другой стороны.