Сталин как военный деятель
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
СТАЛИН КАК ВОЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Противники новой биографии Сталина, согласно которой он сын не сапожника-пьяницы, а выдающегося русского учёного и не менее выдающегося военного генерал-майора Николая Михайловича Пржевальского, никак и ничем не подтверждают то, на чём настаивают.
А вот новая биография имеет не только документальные, но и смысловые подтверждения. Возьмём хотя бы факт окончания Сталиным Николаевского Императорской Академии Генерального Штаба. Противники новой биографии приводят самые разнообразные доводы, вплоть до того, что заявляют, мол, в Академию Генерального Штаба нельзя поступить со школьной (в данном случае семинарской скамьи). Туда принимают с должностей как минимум командиров полков, а скорее даже и выше – командиров бригад, заместителей командиров и командиров дивизий. Но это легко опровергается, поскольку в те годы, когда Сталин поступал в академию, и условия приёма были несколько иными. Что же касается спецфакультета, то он вообще был на особом положении и при приёме действовали совершенно иные правила.
Но давайте оторвёмся от фактов и обратимся к логике поведения Сталина…
Октябрь 1917 года. Решается вопрос быть или не быть вооружённому восстанию большевиков против временного правительства. Сомнения велики… Вот что пишет по этому поводу А.Н. Крылов в упомянутой ранее работе:
«Отряды красной гвардии были немногочисленны и плохо вооружены, и вообще обстановка непосвящённым не внушала больших надежд на победу. Они предлагали Ленину отсрочку восстания на несколько недель для лучшей подготовки. Но Ленин знал, что основная боевая сила, стоящая за Сталиным, готова к действию. Он требовал начинать дело немедленно и справедливо угрожал своим уходом из ЦК.
Штаб большевиков далеко не случайно с августа 1917 стал находится именно в здании Смольного института, одного из привилегированных женских учебных заведений Петербурга. План Смольного решён в форме растянутой буквы «П». Главный вход, расположенный в центре, отмечен восьмиколонным ионическим портиком, основанием которому служит массивная рустованная аркада. Территория, примыкающая к Смольному институту, до революции представляла собою заброшенный пустырь. От рабочих районов это место с трёх сторон отрезано широкой Невой. Район этот аристократический и никак не подходил для центра скопления революционных матросов и солдат, более того, он был от них отрезан. С военной точки зрения штаб восставших должен находиться в центре дислокации их главных сил. Какие же силы были рядом со Смольным? Это были спецподразделения русской контрразведки, находившиеся в Академии ГШ на Суворовском 32б, в Аракчеевских казармах Кавалерийской школы на Шпалерной, в штаб – квартире контрразведки на Таврической 17. Вот в центре каких сил располагался ВРК – штаб октябрьского восстания».
Значит, у Сталина уже были свои какие-то силы, которые он мог использовать в борьбе за власть, значит, были кроме всего прочего и соображения какого-то высшего порядка поддержать Ленина против уже показавшей себя продажной клики временного правительства. И расположение штаба революции выбрано явно не случайно – эти силы должны были контролировать Смольный и при необходимости защитить штаб революции от продажных временщиков, готовых пустить в распыл Россию. Большевики тоже не подарок, но из двух зол предстояло выбрать меньшее, чтобы потом и его, это зло, переиграть и уничтожить во имя спасения России.
Не будем забывать, кто и зачем призвал Сталина (Иосифа Джугашвили), когда тот учился в Тифлисской духовной семинарии. Существовал продуманный, чрезвычайно взвешенный план спасения России. Архимандрит Иерон был посвящён в этот план. Существует предание, что в те же годы юного Иосифа посетили бывшие сослуживцы Николая Михайловича Пржевальского – люди, проводившие в исполнение план по сохранению или возрождению Самодержавия в России в будущем. Они проводили этот план по линии спецслужб.
Противники новой биографии воскликнут, мол, покажите документы – но… если бы таковые свидетельства оказались в архивах, план этот по понятным причинам и гроша ломаного не стоил.
Напомню, что выдающий русский консервативный писатель и мыслитель рубежа XIX-XX веков Николай Иванович Черняев писал:
«Только грубое невежество и узкое доктринерство могут считать наше Самодержавие делом случая и чем-то таким, что может быть изменено или устранено по произволу».
Вряд ли нам удастся узнать, каким образом удалось Сталину сколотить свою личную боевую дружину преданных России людей, которую он рассчитывал ввести в бой, «когда придёт время». И вот это время пришло…
Ещё Александр Васильевич Суворов, когда некие неразумные особи пытались утверждать, что всего этого победы – чистая случайность, везение так сказать, – говаривал: «Везение, везение, а где-то и умение!» Впрочем, он, конечно, на везение и не полагался никогда. Именно умение! Именно высокая профессиональная подготовка – залог успеха в военном, как и в любом другом деле. Но в военном, особенно!
Генерал-фельдмаршал Светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический любил повторять: «В военном деле нет мелочей!» Кто-то удивится… Разве ж это не ленинские слова? Представьте, нет…
В конце восьмидесятых мне довелось редактировать пятитомное издание «Последние письма с фронта». И не только редактировать, но и работать в специально созданной редакции. Частенько сиживал за документами в архивах, в библиотеках. Тогда постепенно открывался доступ к неисчерпаемому кладезю русской истории, в том числе и военной.
И вот однажды, работая в читальном зале ленинки – так в обиходе называлась Государственная библиотека имени Ленина – я наткнулся на эту самую фразу, автором которой был именно Потёмкин. Вполне понятно, что при решении вопроса, кто у кого мог её позаимствовать, ответ ясен… Я даже, против строго обычая читального зала, воскликнул:
– Кто сказал, что в военном деле нет мелочей?
Народ несколько удивился. Но, понимая, что вопрос не случаен, несколько человек почти хором ответили:
– Ленин!
Ничего странного… К примеру, во всех воинских частях обязательно одним из плакатов был плакат с этой цитатой.
– А вот и нет! Это сказал Потёмкин!
И снова, против обыкновения, многие вскочили со своих мест и обступили мой стол, чтобы самим прочитать то, что озвучил я.
Так вот, в военном деле нет, и не может быть мелочей. Это Сталин понимал прекрасно.
Именно Сталину большевики обязаны тем, что захват власти у временного правительства прошёл без сучка без задоринки. Это потом уж пытались выдумать небылицы, якобы, Лейба Давидович Бронштейн (Троцкий) руководил восстанием.
Но… Тут уж нельзя не обойтись без весьма справедливой цитаты Ленина и привести слова, которые, вполне возможно, он ни у кого не позаимствовал: «Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться!»
Умела ли защищаться революция?
Вот сегодня мы наблюдаем, что происходит в Новороссии. Не будем говорить, что «на юго-востоке Украины». Донецк и Луганск – это уже не Украина. Это уже республики, которые созданы, можно сказать, революционным путём. Так вот… Разве сумели бы они защищаться, если бы военными действиями руководили безграмотные в военном отношении люди? А воевали сплошь неподготовленные и необученные повстанцы, которых весьма и весьма сложно свести в какие-то подразделения и части…
Нет, конечно, нет. Мы всё это сегодня наблюдаем сами, мы всё это прекрасно понимаем.
Тем легче поверить, что никакая власть большевиков не смогла бы продержаться и года, а то и полугода, если бы она не умела защищаться. Да, конечно, мы слышали истории о военспецах, о решении партии использовать их на фронтах гражданской войны и иностранной военной интервенции. Но это всё-таки было не сразу. А что же сразу? Кто принимал первые военные решения? Ленин? Сам Ленин? Да он вряд ли мог отличить пушку от гаубицы, а револьвер от пистолета. С первых дней в военном деле он опирался на Сталина, на его высокую профессиональную подготовку на знания в военном деле, которые были получены… Где же это? Может быть, марксистских кружках?
Ну, хорошо, пусть деятельность Сталина в первые дни не слишком высвечена. Но возьмём критический для Советской власти момент. Наступление на Петроград генерала Юденича!
Советский дипломат Сергей Дмитриевский, сначала расходившийся в некоторых взглядах и позициях со Сталиным, но затем, будучи за рубежом, осознавший свои ошибки, в 1931 году написал книгу «Сталин», в которой высоко оценил вождя созидательного социализма. Коснулся он, разумеется, и военной деятельности Сталина:
«Весна 1919 года. Северо-западная добровольческая армия под командой генерала Юденича перешла в наступление и поставила под угрозу Петроград. В Финском заливе появился английский флот. Полковник Булах-Булахович повёл со своими отрядами наступление на псковском направлении. Одновременно оживились на фронте эстонские отряды. Три недели проводит Сталин в Петрограде. Железной рукой он восстанавливает порядок и дисциплину. Проводит немедленную мобилизацию питерских рабочих и коммунистов, вливает в части отступающей армии… Создаётся перелом…»
Этот отрывок воспоминаний мы уже цитировали. Повторим, чтобы исправить небольшую неточность. Весной-летом 1919 года поход на Петроград, вошедший в историю как первый поход на Петроград, осуществлял Северный корпус под началом генерал-лейтенант Александра Павловича Родзянко. Его поддерживали войска эстонских вооружённых сил и британского военно-морского флота. Родзянко овладел Ямбургом и Псковом и пытался захватить Петроград. Но, в августе красные под общим командованием Сталина перешли в контрнаступление и отбросили противника на исходные позиции.
А вскоре Сталину пришлось скрестить шпаги и с генералом от инфантерии Николаем Николаевичем Юденичем.
Эти события достаточно известны. Но сообщается о них уж как-то очень обыденно. А ведь Юденич по праву считался одним из самых успешных военачальников Первой мировой войны. Его талант полководца был общепризнан и не случайно он стал последним кавалером Ордена Святого Георгия II класса.
Именно ему было доверено руководство вторым походом на Петроград. Операция получила наименование «Белый меч». К ней привлекала русская Северо-Западная армия под командованием Юденича при поддержке эстонской дивизии. Группировка насчитывала около 20 тысяч штыков и сабель.
Юденич действовал по всем правилам военного искусства. Что бы отвлечь внимание командования Красной Армии от направления своего главного удара, он предпринял 28 сентября 1919 года отвлекающий удар на Псковском направлении.
Поначалу этот принесло успех. 11 октября войска Юденича взяли Ямбург, октября заняли Лугу и Гатчину, а 20 октября – Царское Село.
Вот к этому этапу и относится то, что написал Сергей Дмитриевский. Напомним:
«Три недели проводит Сталин в Петрограде. Железной рукой он восстанавливает порядок и дисциплину. Проводит немедленную мобилизацию питерских рабочих и коммунистов, вливает в части отступающей армии».
Принятые меры позволили усилить оборонявшую Петроград группировку до 60 тысяч штыков и сабель. Армия Юденича была остановлена на рубеже Пулковских высот. Всё это привело к расколу в рядах наступающих. Эстонские части самовольно покинули боевой порядок и поспешно бежали. В образовавшуюся брешь Сталин бросил десант краснофлотцев, который стремительно высадился у форта «Красна Горка».
3 ноября войска под командованием Сталина взяли Гатчину, 14 ноября – Ямбург.
Победа! Но ведь победа Красной Армии, это одновременно и победа Троцкого, хотя он и не имел к ней в силу патологической трусости прямого отношения. Значит, нанося удары по белым армиям, надо одновременно, принижать роль Троцкого, иначе гибель России и в этом случае неизбежна.
А между тем, тёмные силы Запада продолжают дергать за веревочку белую армию.
«Осень 1919 года, – читаем мы у Сергея Дмитриевского, – Самое трудное время для Красной республики. Наступает решающий момент Гражданской войны. Армии генерала Деникина подкатываются всё ближе к Москве. Уже заняты Курск, Орел. Под угрозой Тула. Оттуда рукой подать до Москвы.
Генерал Юденич опять готовит поход на Петроград. Положение самое отчаянное. Нужен перелом на фронте. Нужна сильная рука, опытная в военном деле, имеющая и опору в армейских массах. Кто? – Только Сталин».
Как видим, вновь возникла печальная для России перспектива оказаться «раздробленной и под опекой». Это постоянная мечта Запада сделать Россию такой. У России же, управляемой воровской в государственном и бездарной в военном отношении "диктатурой сволочи", есть лишь один полководец. Это Сталин. Случайно ли это военное дарование? Случайна ли эта подготовленность в военном отношении, которую отмечали все добросовестные современники и не смели отрицать даже клеветники, не до конца потерявшие здравый смысл. Нет… Случайностей не бывает… И снова напрашивается один лишь правильный вывод – вывод об очень высокой военной подготовке стали, причём подготовке оперативно-стратегической. А это результат высшего военного образования – образования, полученного в стенах Императорской Николаевской академии Генерального Штаба.
Но что же случилось на Южном фронте, и почему возникла такая опасность для молодой советской республики?
В кратком сообщении Сергея Дмитриевского, в котором он называет Сталина спасителем страны от разграбления её странами Антанты, заложен глубокий смысл.
Именно на осень 1919 года по инициативе Черчилля был запланирован поход четырнадцати государств против России. Когда говорят, что это был поход против Советской республики, против Советской власти, забывают, что Запад ненавидел и ненавидит Россию при любой власти. В этом мы убедились сравнительно недавно. Нам твердили, что источником напряжённости является именно Советский Союз благодаря его Советскому строю. Но вот Советский строй был ликвидирован, Советский Союз рассыпался, а ненависть к России не угасла и приняла какой-то зоологический, неврастенический, патологический характер. Так что заявление Черчилля на съезде партии консерваторов «о подготовляемом Антантой смертоносном ударе по русской революции», было заявлением об ударе по России вообще, а не по Советской России. И целью удара было ничто иное, как очередная попытка расчленить и разграбить непокорённую Державу.
Это наступление предполагалось начать летом или в крайнем случае в самом начале осени. Черчилля заявил, что Петроград должен пасть в сентябре, а Москва к рождеству. Ну а дальне предполагалось начать «усмирительную работу», то есть по существу геноцид Русского народа, такой, а может и более жестокий, нежели мы видим ныне в Новороссии. С этой целью предполагалось установить жестокую военную диктатуру.
будет управлять смешанная комиссия под военной диктатурой».
В одной из своих работ Ленин привёл список стран, которые готовился принять участие в этом походе, в надежде хоть на какой-то кусок с барского стола ведущих империалистических стран.
В поход за богатым и, как им казалось, лёгким гешефтом собирались: Англия, США, Франция, Япония, Италия, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Украина, Грузия, Азербайджан и Армения – итого четырнадцать государств.
Но начало этому походу должен был положить именно русский генерал Антон Иванович Деникин, возможно, один из очень немногих порядочных генералов Русской армии, принявших участие в Гражданской войне и военной интервенции в России. Но сражались белогвардейские части всё-таки не за возвращение Самодержавия, а за победу интервентов. Черчилль призвался: «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело».
Пока Сталин находился в Петрограде, обострилась обстановка на юге России. Одержав ряд побед, белые армии вышли к концу июня на рубеж Царицын – Екатеринослав (ныне Днепропетровск) – Херсон.
Образовался удобный плацдарм для развития наступления на Москву, и 20 июня (3 июля) 1919 года А.И. Деникин, находясь в Царицыне, подписал Директиву о походе на Москву.
И снова успехи. Добровольческая армия овладела Полтавой Конец июня и первая половина июля 1919 года были ознаменованы новыми успехами. Белогвардейцы взяли Полтаву, Очаков, Камышин. Вот-вот должен был пасть Саратов. Наступление развивалось по нескольким направлениям. Так, 3-й Армейский корпус, начав выдвижение из района Керчи, освободил от большевиков, а затем вышел на Херсон и Одессу. Вскоре были заняты войсками Деникина Киев и Харьков. 5 августа Мамонтов взял Тамбов.
Казачья конница совершала глубокие рейды по тылам противника, нарушала коммуникации, взрывая железнодорожные пути и мосты.
Белогвардейские соединения двинулись на Москву.
Ленин обратился к партии и народу с призывом: «Все на борьбу с Деникиным!» 3 июля 1919 Пленум ЦК РКП(б) отозвал И.В. Сталина из Петрограда.
В тот же день Деникин отдал войскам так называемую «московскую директиву». 20 сентября его войска заняли Курск, 13 октября вошли в Орёл и продолжили наступление на Тулу. До Москвы оставалось около 400 километров. Генерал Май-Маевский твёрдо заявил: «Я имею быть в Москве со своими войсками не позже конца декабря, к Рождеству 19 года».
С этими событиями связана история моей семьи, точнее предыстория моей жизни. Осенью 1919 года случилось событие, которое могло исключить само по себе моё появление на свет – жизнь моего деда Фёдора Мефодьевича Шахмагонова в те дни оказалась буквально на волоске, причём, очень тоненьком волоске.
Мой дед, Фёдор Мефодьевич Шахмагонов, четырежды доктор наук, известный до революции педагог, возглавлял гимназию в Калуге, которая и теперь в некоторых туристических справочниках именуется «Шахмагоновской гимназией». Сразу после революции новые власти Калуги сместили моего деда с поста директора гимназии, им же самим созданной. Гимназия была особой. В ней преподавал Константин Эдуардович Циолковский, а средь наиболее знаменитых выпускников, особенно известен Леонид Чижевский. Гимназия, по замыслу своему, предназначалась для одарённых детей, причём, только дети богатых родителей учились за плату, а дети из бедноты – бесплатно. Тем не менее, новые власти Калуги посчитали, что гимназией гораздо успешнее будет руководить бывший её истопник, человек совершенно безграмотный. Его и назначили.
Мой дед, таким образом, остался без работы. Но это ещё полбеды. Когда войска Деникина, взяв Орёл, двинулись на Тулу, в Калуге, также как и в ряде других городов, новые власти взяли в заложники представителей русского культурного слоя общества. В числе заложников оказался и мой дед Фёдор Мефодьевич.
Было объявлено, что если Деникин возьмёт Тулу, все заложники будут расстреляны…
Но вернёмся к описанию событий на театре военных действий.
Командование белой армии было уверено в победе. Сталин в последствии вспоминал: «Самоуверенность деникинцев дошла до того, что донецкие капиталисты объявили ещё в октябре миллионный приз (николаевскими деньгами) тому из полков добровольческой армии, который первым вступит в Москву». (Соч. Т.4.С.283).
И неудивительно. Деникин занял 18-ти губерний с населением приблизительно 42 миллиона человек. Вот, что он сам писал об этом: «Мы отторгали от советской власти плодороднейшие области, лишали её хлеба, огромного количества военных припасов и неисчерпаемых источников пополнения армий… Никогда ещё до тех пор советская власть не была в более тяжёлом положении и не испытывала большей тревоги…».
Кто же мог спасти положение? Троцкий и его команда струсили. Партия готовилась к подполью. Даже был создан подпольный Московский комитет партии. Началась эвакуация правительственных учреждений в Вологду.
И вот 26 сентября собирается Пленум ЦК, на котором принимается решение о создании Комитета обороны Москвы, а также о направлении И.В. Сталина для организации разгрома Деникина.
Как смогут объяснить хулители Сталина этот факт? Почему не нашли какого-то другого организатора, военачальника, полководца на роль спасителя Отечества в столь критический момент? Ведь Сталин, по мнению пасквилянтов, только и умел «незаслуженно репрессировать врагов народа».
Нет… Не нашлось никого, кроме Сталина, чтобы спасти положение. Почему же Ленин посчитал возможным доверить столь важное дело именно Иосифу Виссарионовичу? Да потому что Ленин знал о необыкновенных военных дарованиях Сталина, верил в его талант организатора, в его мужество и отвагу, его стойкость и выдержку. Мы никогда уже не узнаем, известны ли были Ленину причины высокой профессиональной подготовки Сталина в области военного дела. Любая революция полна тайн, а история её полна недомолвок, выдумок и извращений.
Вновь обратимся к свидетельствам С. Дмитриевского:
«Сталин ставит перед Лениным и Центральным комитетом три условия.
Первое: Троцкий не должен вмешиваться в дела Южного фронта…
Второе: с Южного фронта должен быть немедленно отозван ряд работников – протеже Троцкого, – которых Сталин считал вредными для дела восстановления боеспособности фронта.
Третье: на Южный фронт должны быть немедленно командированы новые работники по выбору Сталина. Ленин собственноручно написал приказания высшему штабу… План Сталина был принят…»
27 сентября Сталин, назначенный членом Реввоенсовета Южного фронта, участвовал в заседании РВС Республики. По его предложению была срочно сформирована сводная дивизия из полков Западного фронта, пополнена Латышскую дивизию, которые тут же направили на фронт. Приняты и другие срочные меры.
9 октября Сталин подписал директиву о создании ударной группы войск для проведения контрнаступления. Через несколько дней Орёл был взят.
Сергей Дмитриевский отметил, что «осуществление Сталинского плана повлекло за собой разгром Деникина и решительный перелом всего положения на фронтах Гражданской войны в пользу Красных».
Итак, Сталин принёс победу Ленину, но он одержал и победу над Троцким, лютым врагом не только России, но и Ленина.
Это обеспокоило Запад. Ленину был предъявлен ультиматум: либо Троцкий становится во главе Красной Армии, либо белое движение получает мощную поддержку и сокрушает молодую Советскую республику. На Западе ещё не разгадали Сталина, но там не хотели неясностей; рычаги воздействия тёмные силы имели на Троцкого. На Сталина тайных рычагов воздействия не было. Ленин сделал Троцкого Председателем реввоенсовета республики. Белые армии лишились поддержки Запада.
Эти факты озвучены во многих исторических трудах. Не замечать их можно только умышленно…
Но мы взяли примеры, приведённые С. Дмитриевским из 1919 года.
Впервые же военный талант И.В. Сталина проявился на фронтах Гражданской войны годом раньше, летом и осенью 1918 года под Царицыном, о чём подробно рассказано в предыдущих главах.
Добавим лишь то, что Сталин под Царицыным разгромил генерала Краснова, опытнейшего военачальника, имевшего за плечами немалый боевой опыт, в том числе и Первой мировой войны.
Мог ли Сталин, будь он обычным революционеришкой, выработать и осуществить замысел, достойный истинного полководца? Мы стали свидетелями того, как украинские «военные», нацепив на плечи погоны с большими звёздами, скорее всего купленные или добытые иным бесчестным путём, гоняют без всякого толку боевую технику в разных направлениях. Невооружённым глазом видно, что они и понятия не имеют, как разрабатываются войсковые наступательные операции. Между тем, всё прописано в полевом и боевых уставах.
А ведь Сталин применил не просто военную хитрость, он применил приём, о котором мог знать из учебников истории военного искусства, а не из материалов съездов РСДРП. Массирование артиллерии!!! Это приём, применённый в массовом порядке в 1807 году при Прейсишь-Эйлау артиллерии генерал-майором Дмитрием Петровичем Резвым, дал возможность по крайней мере дважды обеспечить все условия для полного поражения французской армии. Тогда Наполеона спас убийца Императора Павла Первого, негодяй, ворюга и предатель барон Беннигсен, который блокировал действия русских войск.
И вот Сталин производит массирование артиллерии, приказывает пропустить авангард войск Краснова, и уничтожает артогнём главные силы.
Уж, поверьте, что понять и оценить важность массирования артиллерии, да и не только понять и оценить, но и применить этот приём столь блестяще мог лишь военный самой высокой пробы, а вовсе не революционер-каторжник. Это ещё одно подтверждение того, что Сталин был сыном не сапожника-пьяницы, а Русского генерала, что он и сам прошёл высшую военную школу, что помогло ему одерживать победы.
Едва окончилась война, началось строительство молодой Красной Армии. Тут снова можно вспомнить главный принцип – всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться. Но чтобы уметь защищаться, необходимо было создать надёжные Вооружённые Силы.
Хулители Сталина старались затушевать его роль в строительстве Вооружённых Сил, а очевидные факты подвергали осмеянию. Между тем,
К. Ворошилов, Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов в статье «Сталин и строительство Красной Армии», опубликованной в Военно-исторический журнал №1 за 1940 год », писал:
«Нельзя отделить историю и строительство вооруженных сил Советского государства от Сталина. Нельзя говорить и писать о Сталине, чтобы не говорить и не писать о героической истории и героических битвах Красной Армии так же, как нельзя говорить и писать о Красной Армии, чтобы не говорить и не писать о Сталине…»
Конечно, кое-кто скажет с усмешкой, мол, понятно, что ещё мог написать Ворошилов?
Но давайте разберём только один предвоенный эпизод – всего один! Обратимся к выступлению Сталина на совещании начальствующего состава Красной Армии 17 апреля 1940 года, опубликованной с книге «Сталин И.В. Сочинения. (Т. 14. – М.: Издательство “Писатель”, 1997. С. 347–360.
Сталин говорил об итогах войны с Финляндией.
Он разобрал и международную обстановку, сложившуюся на тот период, сказал своё мнение о необходимости и своевременности той войны в условиях, когда в воздухе пахло грозой и не просто грозой, а жестокой и масштабной мировой бойней.
«Правильно ли поступили правительство и партия, что объявили войну Финляндии?» – задал он вопрос и после некоторых пояснений, назвал главную причину, по которой война действительно была необходима, поскольку мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить, поскольку от этого зависела безопасность Отечества. Он напомнил, что Ленинград представляет процентов 30–35 оборонной промышленности страны, и, но обратил внимание, что даже не это самое главное, стало быть, а главное то, что Ленинград является второй столицей:
«Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское – это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти».
С этой точки зрение обычно историю советско-финской войны историки не рассматривают, принимая за аксиому, что никакой опасности подобного рода не существовало, практически, когда это выгодно для пасквилянтства, отрицая продолжение, а иногда даже усиление классовой борьбы.
Сталин говорил о необходимости «при помощи военной силы организовать, утвердить и закрепить безопасность Ленинграда и, стало быть, безопасность нашей страны».
А кто-нибудь из нынешних хулителей Сталина и обвинителей в нападении на Финляндию задумался, почему было выбрано для решения жизненно-важного для СССР вопроса, который Финляндия отказалась решить мирно, именно то время, которое выбрано? Нет, зачем же себя утверждать – Сталин агрессор и всё тут. Это же аксиома. Иначе же быть не может! Сталин поставил вопрос на совещании и о времени военных действий: а не поторопились ли наше правительство, наша партия, что объявили войну именно в конце ноября, в начале декабря, нельзя ли было отложить этот вопрос, подождать месяца два – три – четыре, подготовиться и потом ударить?
И твёрдо ответил: нет, не поторопились, не стали откладывать этого дела: «и зная, что мы не вполне ещё готовы к войне в финских условиях, начали активные военные действия именно в конце ноября – в начале декабря».
И вот причина:
«На Западе, три самых больших страны вцепились друг другу в горло – когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить?.. Отсрочить это дело месяца на два означало бы отсрочить это дело лет на 20, потому что ведь всего не предусмотришь в политике. Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая: то ли воюют, то ли в карты играют. Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено».
Разве кто-то из клеветников и пасквилянтов рассмотрел вопрос войны с этих позиций? Рассмотреть с этих позиций означало признать необходимыми действия Сталина…
Далее Сталин подробно рассмотрел построение группировки войск Красной Армии на театре военных действий, причём в каждом его слове чувствовались высокий профессионализм и несомненный талант военачальника. Мы не будем вдаваться в рассмотрение оперативно-стратегических моментов, поскольку для этого нужно изрядно повозиться с каратами местности и хорошенько изучить штатные структуры войск того времени. Сталин же рассуждал на эти темы удивительно легко и свободно. В какой ссылке он мог научиться этому искусству? Разве что в «ссылке» академической!
Остановимся лишь на одном очень важном моменте – Сталин особое внимание уделял международной обстановке, учитывал, что Советский Союз находится во враждебном окружении. Прекрасно зная Русскую военную историю и историю военного искусства, он, конечно же, держал в голове множество примеров из прошлого, множество аналогий напрашивалось при этом…
«Мы знали, что финнов поддерживают Франция, Англия, исподтишка поддерживают немцы, шведы, норвежцы, поддерживает Америка, поддерживает Канада. Знаем хорошо. Надо в войне предусмотреть всякие возможности, особенно не упускать из виду наиболее худших возможностей. Вот исходя из этого, надо было здесь создать большую колонну – на Карельском перешейке – что могло, прежде всего, обеспечить Ленинград от всяких возможных случайностей».
Планируя боевые действия против Финляндии нельзя было забывать о том, что в любую минуту в войну могут вступить западные страны.
Нельзя не вспомнить обстановку, которая сложилась в самом начале Восточной войны (1853-1856 гг) на Дунайском ТВД.
Понимая, что лишь решительными успехами можно удержать от вступления в войну всё новых и новых шакальих стай, Император Николай Павлович уже 11(23) марта 1854 года приказал форсировать Дунай у Браилова, Галаца и Измаила. Русские войска перешли в успешное наступление и захватили крепости Исакча, Тульча, Мачин. Сколько раз Русские воины брали эти крепости в непрерывную череду турецких войн! И всякий раз посредничество в переговорах в первую очередь английских и французских политиков, приводило к их оставлению по мирным договорам. Успех на Дунае не удалось закрепить из-за того, что Австрия, поначалу соблюдавшая нейтралитет, стала проявлять враждебность, и возникла опасность нанесения ударов во фланг и тыл Русским войскам. Император приказал И.Ф. Паскевичу отвести войска от Дуная. Молдавия и Валахия были оккупированы австрийцами, которые залили эти маленькие страны кровью за их приверженность Русскому Царю.
Н.Д. Тальберг писал: «Всё увеличивающееся враждебное поведение Австрии побудило Государя двинуть к Гродно и Белостоку гвардию. 28 августа он извещал Паскевича о её выступлении. 1 сентября Император писал ему, что, когда сосредоточится гвардия, «тогда мы поговорим с Австрией посерьёзнее, пора ей отдать отчёт в своих мерзостях. А ты приведи всё в порядок и устройство и готовься к ноябрю, ежели Богу угодно будет, чтобы рассчитаться с Австрией».
2 сентября Государь писал Паскевичу: «Скоро наступит время, где пора нам будет требовать отчёта от Австрии за всё её коварство», а 4 сентября сообщал Горчакову: «Коварство Австрии превзошло всё, что адская иезуитская школа когда-то изобретала. Но Всемогущий Бог их горько за это накажет. Будем ждать нашей поры».
Агрессивная сущность Запада не могла не настораживать Сталина. Потому он и выбрал наиболее удобный момент для решения вопроса безопасности Ленинграда и всего театра военных действий назревающей войны с фашистской Германией.
В своём выступлении Сталин уделил немало внимания разведке и одному из наиболее важных и результативных её способов – разведке боем, которую он называл штыковой разведкой.
«Наши войска преследовали две цели, тоже цель разведки, собственно, три цели, цель разведки войсковой, я говорю о разведке штыковой, это очень серьёзная и наиболее верная разведка из всех видов разведки….»
Спросите у критиканов, что такое разведка боем? Подавляющее большинство вряд ли сможет ответить на этот вопрос, поскольку слышали о том разве что из песни Высоцкого. Вспомните:
Я стою, стою спиною к строю, –
Только добровольцы – шаг вперед!
Нужно провести разведку боем, –
Для чего – да кто ж там разберет...
Какие добровольцы, о чём речь? Если бы имелся в виду поиск, другое дело. Но…
Кто со мной? С кем идти?
Так, Борисов... Так, Леонов...
А, еще этот тип
Из второго батальона!
Это что же, значит, назначены в разведку боем четыре человека? И как они действуют?
Мы ползем, к ромашкам припадая, –
Ну-ка, старшина, не отставай!
Ползком в разведку боем? Ну а дальше-то, дальше… Выходит, восторг оттого, что люди не известно зачем погибли?
На НП, наверное в восторге, Но фуражки сняли из-за нас.
Правильно, считай, что двое в морге, Двое остаются про запас!
Вот только вопрос у автора песни:
С кем в другой раз ползти?
Где Борисов? Где Леонов?
Правда жив этот тип, Из второго батальона...»
Кто же ползает в разведку боем, припадая к ромашкам, да ещё вчетвером? Разведка боем проводится по решению командующего армией и назначается для её проведения усиленный батальон! А цель вполне определённая – заставить противника раскрыть свою систему огня. Разведка боем проводится, как правило перед наступлением. Но кому это интересно? Я не хочу, чтобы это выглядело упрёком автору песни, хотя мог бы и поинтересоваться, о чём пишет. Но я ни разу не слышал, чтобы кто-то обратил внимание на то, что песня о каком-то весьма странном действии…
А вот Сталин, о котором клеветники и пасквилянты, да и весь, почитай, орден русской интеллигенции, говорят как о тиране, только и мечтавшем, как бы побольше людей уничтожить, как раз проявлял всестороннюю заботу о людях, что следует из дальнейших материалов совещания 17 апреля 1940 года. Сталин говорил о сбережении бойцов, о необходимости совершенствования боевой подготовки, о вреде самоуверенности и шапкозакидательства.
«Ещё несколько вопросов. Вы знаете, что после первых успехов по части продвижения наших войск, как только война началась, у нас обнаружились неувязки на всех участках. Обнаружились потому, что наши войска и командный состав наших войск не сумели приспособиться к условиям войны в Финляндии.
Вопрос: что же особенно помешало нашим войскам приспособиться к условиям войны в Финляндии? Мне кажется, что им особенно помешало – это созданная предыдущая кампания психологии в войсках и командном составе – шапками закидаем. Нам страшно повредила польская кампания, она избаловала нас. Писались целые статьи и говорились речи, что наша Красная Армия непобедима, что нет ей равной, что у неё всё есть, нет никаких нехваток, не было и не существует, что наша армия непобедима. Вообще в истории не бывало непобедимых армий. Самые лучшие армии, которые были и там, и сям, терпели поражения. У нас товарищи хвастались, что наша армия непобедима, что мы всех можем шапками закидать, нет никаких нехваток. В практике нет такой армии и не будет». [c.351]
Пасквилянты кричат о неудачах, о потерях в той войне, ставя всё это в вину Сталину. А он и не отрицает вины руководства страны и армии в том, что не всё было сделано для должной подготовки войск. Он не ищет, на кого бы свалить вину, он предлагает, как преодолеть недостатки.
«Наша армия не поняла, не сразу поняла, что война в Польше – это была военная прогулка, а не война. Она не поняла и не уяснила, что в Финляндии не будет военной прогулки, а будет настоящая война... Вот с этой психологией, что наша армия непобедима, с хвастовством, которые страшно развиты у нас, – это самые невежественные люди, т. е. большие хвастуны, – надо покончить. С этим хвастовством надо раз и навсегда покончить. Надо вдолбить нашим людям правила о том, что непобедимой армии не бывает. Надо вдолбить слова Ленина о том, что разбитые армии или потерпевшие поражения армии очень хорошо дерутся потом. Надо вдолбить нашим людям, начиная с командного состава и кончая рядовым, что война – это игра с некоторыми неизвестными, что там, в войне, могут быть и поражения. И поэтому надо учиться не только наступать, но и отступать…»
Уже аксиомой стало, что руководство – разумеется, намёк на Сталина – препятствовало обучению не только действиям при необходимости организованного отхода, но и оборонительным действиям. Только вперёд, ура, война на чужой территории. Сталин не уставал говорить о вреде такого подхода. Но те, кто тайно вредил Советской стране, специально доводили всё до абсурда и ухитрялись внушить людям, чтобы не смели даже заикаться об обороне. Учились только и только наступать.
Почему же Сталин видел и понимал то, что не понимали другие, во всяком случае, не понимали очень и очень многие? Да потому что он прошёл высшую школу военного искусства – Русскую школу, неопровержимо доказавшую в истории свой неоспоримое первенство.
Сталин говорил:
«…Что мешало нашему командному составу перестроиться для ведения войны не по-старому, а по-новому? Ведь имейте в виду, что за всё существование Советской власти мы настоящей современной войны ещё не вели. Мелкие эпизоды в Манчжурии, у озера Хасан или в Монголии – это чепуха, это не война – это отдельные эпизоды на пятачке, строго ограниченном. Япония боялась развязать войну, мы тоже этого не хотели, и некоторая проба сил на пятачке показала, что Япония провалилась. У них было 2–3 дивизии и у нас 2–3 дивизии в Монголии, [c.352] столько же на Хасане. Настоящей, серьёзной войны наша армия ещё не вела. Гражданская война – это не настоящая война, потому что это была война без артиллерии, без авиации, без танков, без минометов. Без всего этого, какая же это серьезная война? Это была особая война, не современная».
И вот ответ:
«Помешали, по-моему, культ традиции и опыта гражданской войны. Как у нас расценивают комсостав: а ты участвовал в гражданской войне? Нет, не участвовал. Пошёл вон. А тот участвовал? Участвовал. Давай его сюда, у него большой опыт и прочее».
Разве эти слова не опровергают непрерывную говорильню писак, возомнивших себя стратегами, но пороху не нюхавших и в большинстве своём благополучно «откосивших» от службы в армии.
Осудил Сталин и тех, кто допускал «непонимание того, что артиллерия решает дело».
«Все эти разговоры о том, что жалеть нужно снаряды, нужны ли самозарядные винтовки, что они берут много патронов, зачем нужен автомат, который столько патронов берёт, все эти разговоры, что нужно стрелять только по цели, – всё это старое, это область и традиции гражданской войны. Это не содержит ничего современного.
Откуда все эти разговоры? Разговоры не только там велись, разговоры и здесь велись. Гражданские люди – я, Молотов – [c.353] кое-что находили по части военных вопросов. Невоенные люди специально спорили с руководителями военных ведомств, переспорили их и заставили признать, что ведем современную войну с финнами, которых обучают современной войне три государства: обучала Германия, обучает Франция, обучает Англия. Взять современную войну при наличии укреплённых районов и вместе с тем ставить вопрос о том, что только по целям надо стрелять – значит, несусветная мудрость».
Обращает внимание, что Сталин, как бы бравирует, причисляя себя к невоенным людям, хотя даже если не принимать во внимание его новую, а если точнее – истинную биографию – то и в этом случае он доказал победами в Гражданскую войну, что является военачальником и полководцем самой высокой пробы. Ну что ж, он тщательно оберегал свою придуманную биографию, поскольку ещё не время было раскрыть. К сожалению, он так и не застал того времени…
Мог ли невоенный человек вот так запросто оценить важность сравнительно нового по тем временам оружия – миномётов. Я не случайно порассуждал над песней о разведке боем. Ведь и теперь ещё иной раз о миномётах рассуждают весьма поверхностно. А в то время, что могли о них знать?
Сталин же говорил:
«Почему минометов нет? Это не новое дело. В эпоху империалистической войны немцы спасались от западных и восточных войск – наших и французских – главным образом минами: людей мало – мин много. 24 года прошло, почему у вас до сих пор нет минометов? Ни ответа, ни привета.
А чем всё это объясняется? Потому что у всех в головах царили традиции гражданской войны: мы обходились без мин, без автоматов, что наша артиллерия, наши люди замечательные, герои и всё прочее, мы напрём и понесём. Эти речи напоминают мне краснокожих в Америке, которые против винтовок выступали с дубинами и хотели победить американцев дубинами, – винтовку победить дубиной – и всех их перебили».
И снова о миномётах:
«Все корпуса, все роты, батальоны, полки должны иметь миномёты 6-ти дюймовые обязательно, 8-ми дюймовые. Это страшно нужно для современной войны. Это очень эффективные минометы и очень дешёвая артиллерия. Замечательная штука миномёт. Не жалеть мин, вот лозунг, жалеть своих людей».
Какое понимание важнейших вопросов военного строительства, стратегии, оперативного искусства, тактики ведения боя!
«Командир, считающий, что он может воевать и побеждать, опираясь только на опыт гражданской войны, погибнет как командир. Он должен этот опыт и ценность гражданской войны дополнить обязательно… дополнить опытом войны современной. [c.354]
А что такое современная война – интересный вопрос, чего она требует? Она требует массовой артиллерии. В современной войне артиллерия это Бог, судя по артиллерии. Кто хочет перестроиться на новый современный лад, должен понять – артиллерия решает судьбу войны, массовая артиллерия. И поэтому разговоры, что нужно стрелять по цели, а не по площади, жалеть снаряды, это несусветная глупость, которая может загубить дело. Если нужно в день дать 400–500 снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить, чтобы он не был спокоен, чтобы он не мог спать, нужно не жалеть снарядов и патронов. Как пишут финские солдаты, что они на протяжении 4 месяцев не могли выспаться, только в день перемирия выспались. Вот что значит артиллерия. Артиллерия – первое дело.
Не менее серьёзно Сталин высказал и об использовании авиации, заявив, «кто хочет вести войну по-современному и победить в современной войне, тот не может говорить, что нужно экономить бомбы. Чепуха, товарищи, побольше бомб нужно давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города, тогда добьемся победы. Больше снарядов, больше патронов давать, меньше людей будет потеряно. Будете жалеть патроны и снаряды – будет больше потерь. Надо выбирать. Давать больше снарядов и патронов, или жалеть свою армию, сохранять силы, давать минимум убитых, или не жалеть бомбы, снаряды».
И всё во имя победы, но победы при максимальном сохранении жизней бойцов Красной армии:
«Танки, защищённые броней – это всё. Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте. Нужно давать больше снарядов и патронов для противника, жалеть своих людей, сохранять силы армии… Если жалеть бомбы и снаряды – не жалеть людей, меньше людей будет. Если хотите, чтобы у нас война была с малой кровью, – не жалейте мин.
Коснулся Сталин и необходимости оснащения войск автоматическим оружием, заявив, что «боец с самозарядной винтовкой равняется трём бойцам. Как же после этого не переходить на самозарядную винтовку, ведь это полуавтомат... Это страшно необходимо, война показала это в войсках армии. Значит – пехота, ручное оружие с полуавтоматом-винтовкой и автоматический пистолет – обязательны».
Быть может, впервые столь серьёзно был поставлен вопрос об общевойсковом командире, что стало прологом создания общевойсковых командных училищ, которые, правда, уже после Великой Отечественной войны сменили название пехотных на общевойсковые. Теперь уж каждый с первых ступенек военной службы, особенно с курсантских ступенек знает, что главная фигура в бою – общевойсковой командир. Но ведь кто-то должен был первым не только обратить на это внимание, но и сказать во весь голос. И здесь первенство принадлежит Сталину:
«Мы говорим об общевойсковом командире. Он должен давать задания, т.е. руководить авиацией, артиллерией, танками, танковой бригадой, минометчиками; но если он не имеет хотя бы общего представления об этом роде оружия, какие он может дать указания? Нынешний общевойсковой командир, это не командир старой эпохи гражданской войны – там винтовка, трехдюймовый пулемет. Сейчас командир, если он хочет быть авторитетным для всех родов войск, он должен знать авиацию, танки, артиллерию с разными калибрами, минометы, тогда он может давать задания. Значит, нам нужен командный состав квалифицированный, культурный, образованный».
Быть может, впервые было с такой отчётливой ясностью сказано и о важности штабной работы, на которую зачастую не обращали серьёзного внимания. Сталин вывел начальников штабов на уровень первых заместителей командиров частей, соединений и объединений. Кстати, в гитлеровской армии зачастую бывало так. Командующий армии или группы армий, к примеру, генерал-полковник, а начальник штаба у него – полковники, а то и подполковник… В Красной Армии, в Советской Армии, да и ныне в Российской Армии штатная категория начальника штаба лишь на ступень уступает штатной категории командира. Если командир полка полковник, начальник штаба – подполковник, если командир дивизии генерал-майор, то начальник штаба – полковник…
Не забыл Сталин и о бойцах, о рядовых красноармейцах, подготовка которых, по его мнению, тоже должна совершенствоваться.
«Затем требуются для современной войны хорошо обученные, дисциплинированные бойцы, инициативные. У нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен, а когда человек не знает дела, откуда он может проявить инициативу, и поэтому он плохо дисциплинирован. Таких бойцов новых надо создать, не тех митюх, которые шли в гражданскую войну. Нам нужен новый боец. Его нужно и можно создать: инициативного, индивидуально развитого, дисциплинированного».
А вот сказанное о политработниках то же как нож по сердцу пасквилянтам, которые убеждали, что главным в СССР было словословие в адрес партии и её вождей.
Для современной войны нам нужны политически стойкие и знающие военное дело политработники. Недостаточно того, что политработник на словах будет твердить “партия Ленина – Сталина”, будто аллилуя-аллилуя… Он должен быть политически стойким, политически образованным и культурным, он должен знать военное дело. Без этого мы не будем иметь хорошего бойца...»
Сталин назвал войну с Финляндией первым, по сути, боевым крещением и отметил:
«Хорошо, что наша армия имела возможность получить этот опыт не у германской авиации, а в Финляндии, с Божьей помощью».
Подробно были разобраны и недостатки финской армии, главным из которых Сталин назвал малую активность в обороне и полную нерешительность в наступлении.
«С точки зрения обороны укреплённых рубежей, она, финская армия, более или менее удовлетворительная, но она всё-таки несовременная, потому что она очень пассивна в обороне и она смотрит на линию обороны укреплённого района, как магометане на аллаха. Дурачки, сидят в дотах и не выходят, считают, что с дотами не справятся, сидят и чай попивают. Это не то отношение к линии обороны, какое нужно современной армии. Современная армия не может относиться к линии обороны, как бы она ни была прочна, пассивно...
А наступление финнов гроша ломаного не стоит. Вот 3 месяца боев, помните вы хоть один случай серьёзного массового наступления со стороны финской армии? Этого не бывало. Они не решались даже на контратаку, хотя они сидели в районах, где имеются у них доты, где всё пространство вымерено, как на полигоне, они могут закрыть глаза и стрелять, ибо всё пространство у них вымерено, вычерчено, и всё-таки они очень редко шли на контратаку, и я не знаю ни одного случая, чтобы в контратаках они не провалились. Что касается какого-либо серьёзного наступления для прорыва [c.358] нашего фронта, для занятия какого-либо рубежа, ни одного такого факта вы не увидите. Финская армия не способна к большим наступательным действиям. В этой армии главный недостаток – она не способна к большим наступательным действиям, в обороне она пассивна и очень скупа на контратаку, причем контратаку она организует крайне неуклюже и всегда она уходила с потерями после контратаки».
…Армия, которая воспитана не для наступления, а для пассивной обороны; армия, которая не имеет серьёзной артиллерии; армия, которая не имеет серьёзной авиации, хотя имеет все возможности для этого; армия, которая ведёт хорошо партизанские наступления – заходит в тыл, завалы делает и всё прочее – не могу я такую армию назвать армией. [c.359]
И в заключение Сталин отметил:
«Спрашивается, кого мы победили? Говорят – финнов. Ну конечно, финнов победили. Но не это самое главное в этой войне. Финнов победить – не Бог весть какая задача. Конечно, мы должны были финнов победить. Мы победили не только финнов, мы победили ещё их европейских учителей – немецкую оборонительную технику победили, английскую оборонительную технику победили, французскую оборонительную технику победили. Не только финнов победили, но и технику передовых государств Европы. Не только технику передовых государств Европы, мы победили их тактику, их стратегию. Вся оборона Финляндии и война велась по указке, по наущению, по совету Англии и Франции, а еще раньше немцы здорово им помогали, и наполовину оборонительная линия в Финляндии по их совету построена. Итог об этом говорит.
Мы разбили не только финнов – эта задача не такая большая. Главное в нашей победе состоит в том, что мы разбили технику, тактику и стратегию передовых государств Европы, представители которых являлись учителями финнов. В этом основная наша победа».
Вот тут нужно добавить, что в 2008 году Российская Армия победила не Грузию, не её армию, а нанесла решительное и сокрушительное поражение технике, тактике и стратегии США и НАТО. Российская Армия получила хорошее боевое крещение, которое позволяет ей ныне претендовать на непреложное для России передовое место среди мирового воинства.
Сталин отчётливо понимал, что на границе действительно тучи ходят хмуро и поистине профессионально готовил Красную Армию к грядущим битвам, в которых победа будет за Россией.
Что же касается артиллерии, которой Сталин уделил немало внимания в своём выступлении, то нужно заметить, что этому роду войск он всегда уделял серьёзное внимание. Вспомним его решение о массировании артиллерии при отражении наступления генерала Краснова на Царицын!
Но для успешных действий артиллерии необходимы самые совершенные орудия, превосходящие аналоги, создаваемые в других странах мира и особенно в странах агрессорах. И Сталину удалось добиться полнейшего превосходства советской артиллерии на фронтах Великой Отечественной войны. Ну а как он добивался этого?
В 1934 году конструктор Василий Гаврилович Грабин начал работу по созданию принципиально новой 76-мм дивизионной пушки, которой был присвоен индекс Ф-22. Проект её был закончен к началу 1935 года и к апрелю-месяцу были изготовлены три опытных образца. Пушки окрасили в жёлтый цвет и поэтому стали называть Ф-22 «жёлтенькая».
На 10 июня 1935 годы был назначен показ артиллерии членам правительства. На полигон должен был приехать Сталин.
Накануне все пушки были доставлены на полигон и установлены на болевые позиции для стрельбы. Но в назначенный день утром Грабин обнаружил, что его любимого детища, на которое он возлагал большие надежды, среди орудий, выставленных для показа членам правительства, нет.
Оказалось, что «жёлтенькую» спрятали в сарай, как впоследствии выяснилось, по распоряжению Тухачевского.
Грабин обратился к одному, начальнику, к другому – всё безрезультатно. И тогда он направился к начальнику Вооружения Тухачевскому и заявил, что при докладе руководителям партии и правительства расскажет о спрятанной пушке.
Лишь после этого вопрос решился. Тухачевский обещал выставить пушку на площадку, правда без привлечения к показательным стрельбам.
Грабин вынужден был согласиться и на такой вариант. В своих военных мемуарах он вспоминал самый для него ответственный момент:
«Сталин отделился от всей группы и направился в мою сторону.
Что это может значить, почему вдруг он направился опять на правый фланг? Я продолжал стоять в стороне, но все мои мысли, только что меня волновавшие, мгновенно испарились, меня стало занимать лишь то, что Сталин идет в мою сторону. А Сидоренко продолжает докладывать о своей пушке.
Сталин подошел к дощечке, на которой были выписаны данные о нашей «жёлтенькой», остановился и стал внимательно знакомиться с ними.
Я всё ещё стоял в стороне, затем подошел. Сталин обратился ко мне и стал задавать вопросы. Его интересовала дальность стрельбы, действие всех типов снарядов по цели, бронепробиваемость, подвижность, вес пушки, численность орудийного расчёта, справится ли расчёт с пушкой на огневой позиции и многое другое. Я отвечал. Долго длилась наша беседа, под конец Сталин сказал:
– Красивая пушка, в неё можно влюбиться. Хорошо, что она и мощная и легкая».
Далее описываются стрельбы. После их окончания, Сталин, выйдя из блиндажа, негромко заговорил:
« – Орудия хорошие, но их надо иметь больше, иметь много уже сегодня, а некоторые вопросы у нас еще не решены. Надо быстрее решать и не ошибиться бы при этом. Хорошо, что появились у нас свои кадры, правда, еще молодые, но они уже есть. Их надо растить».
И неожиданно принял нестандартное решение по поводу понравившейся ему «жёлтенькой»:
– А теперь мы отправим вашу пушку в Ленинград, пусть военные её испытают. Я правильно понял вас, что в ней нет ничего заграничного?
– Да, товарищ Сталин, она создана нашим КБ по своей схеме, изготовлена из отечественных материалов и на отечественном оборудовании.
– Это замечательно, — сказал Сталин.
Похвалу слушать было приятно, но отдавать военным для испытаний опытный образец пушки – такого в практике проектирования никогда не было. Всегда КБ предварительно отлаживало, испытывало образец, а потом сдавало его заказчику. Никогда ещё не бывало, чтобы опытный образец без заводских испытаний был направлен на полигонные.
– Ну что ж, не бывало, так будет, – сказал Сталин».
Разве не говорит о высочайшей профессиональной подготовке Сталина тот факт, что из всех представленных для показа орудий он сразу заметил скромно стоявшую в сторонке «жёлтенькую», за которой было очень большое будущее, как, впрочем, и за всеми изобретениями конструктора Грабина.
Феликс Чуев в своей знаменитой книге «Сто сорок бесед с Молотовым» писал:
«Конструктор артиллерийских систем В. Г. Грабин рассказывал мне, как в канун 1942 года его пригласил Сталин и сказал:
– Ваша пушка спасла Россию. Вы что хотите – Героя Социалистического Труда или Сталинскую премию?
– Мне все равно, товарищ Сталин.
Дали и то, и другое».