Судьба моя
Началась моя взрослая, всамделешняя жизнь.
Жизнь - это творчество, и каждый творит её по своему. Хорошо,когда через всю жизнь удаётся пройти с любовью, ещё лучше, когда с единственной. А впрочем, слушайте, вернее, читайте и судите сами.
Лучше расскажу вам по секрету, как впервые увидела своего будущего мужа. Ранней осенью шла я куда-то в районе кинотеатра «Октябрь», а навстречу мне два парня. На одного из них я сразу обратила внимание: огромные карие глаза в длинных девичьих ресницах, чёрно-смоляная копна вьющихся волос, усы, печально опущенные вниз, большие уши. Он был в белом, ручной вязки свитере и брюках-дудочках цвета морской волны. У меня, как говорят, дух захватило. Кажется, он на меня не обратил никакого внимания. Или не подал вида. Мы благополучно разошлись в разные стороны. Потом я про эту встречу совсем забыла, а у сестры Любы 9 октября день рождения и я пошла в общежитие, чтобы поздравить свою сестру, где мы с Ваней-Вано (он всем представлялся грузинским именем почему-то, кажется, стеснялся, что он грек) встретились во второй раз.
Вскоре, меня пригласили на день рождения их сокурсницы Люды Буренковой к ней домой, где всё та же компания ела вкуснейшие грибы и пельмени, приготовленные Людмилиной мамой. После этой, третьей встречи, Ваня-Вано пошёл меня провожать и вдруг поцеловал. От такой неожиданности я спросила его, с каждой ли девушкой он целуется при первой встрече. То ли ещё какую-то чушь несла от смущения, не помню.
Я вообще была девушкой строгих правил и теперь думаю, что по большому счёту парни меня просто боялись. Ваня оказался храбрым парнем. После этого провожания мы стали встречаться, дружить, да, да в наше время долго именно дружили парни с девушками, общались, присматривались друг к другу. О постели вряд ли кто думал, мне так кажется, ну а я так точно – не думала и не мечтала.
Но вернёмся к нашим овцам. Кстати, вас не удивляет, что я всё время возвращаюсь к нашим баранам или овцам? Была такая древняя байка: один торговец продавал купцу баранов, а тот купец очень любил поговорить и рассказывал ему, рассказывал что-то. Торговец его постоянно и неутомимо просил: « Вернёмся к нашим овцам». Они начинали торговаться, и опять купец отвлекался от темы, увлекался посторонними разговорами. И вновь торговец просил его: «Вернёмся к нашим баранам».
Или помните у Козьмы Пруткова более жёстко: «Заткни свой фонтан, если он у тебя есть» - отличное изречение для тех, кто любит не в меру говорить. Может это и обо мне?
Итак, гор ОНО направил меня на работу в школу № 25, на алюминьстрое. Школа эта находится как раз напротив комплекса индустриального института. Совпадение? Не знаю. В школе меня приняли хорошо и учителя и ученики. Начался учебный процесс. («Процесс пошёл»,- как говорил позже известный политический деятель, причастный к развалу нашей огромной страны – СССР – М. С. Горбачёв).
Ваня стал приходить за мной в школу, водил меня в кинотеатры, на концерты, в разные рестораны (теперь я не пугалась и не плакала, как два года назад, помните?). Теперь я стала взрослей, надеюсь и умней. Не думайте, что ухажёр мой был сказочно богат, просто тогда ребята зарабатывали прилично в строительных отрядах, да ещё он занимался спортом (был кандидатом в мастера спорта по классической борьбе), а на соревнованиях им давали талоны, которые они меняли на деньги. Кроме того, он ездил на различные соревнования по городам и весям Советского Союза и там всячески экономил, чтобы привезти мне какой-нибудь памятный сувенир, подарок.
Иван с детства любил голубей, в пятиэтажном институтском общежитии держал голубей на окне комнаты, где жил. И вот однажды, возвращается он с очередных соревнований, а ребята-однокашники угощают его « куриным» супчиком, он ринулся к окну, а там пусто, нет голубей. Как можно есть такую птицу как голубь? У него не укладывалось в голове.
Из-за этого предательства он не разговаривал с Шотиком (близким другом, с которым жил в одной комнате), наверное, с полгода, если не больше.
Позже, когда мы получили первую свою первую отдельную квартиру, он построил голубятню во дворе, переехали в другую квартиру, голубятня перекочевала за нами вслед.
Итак, закончился учебный год, настало лето, и я полетела на самолёте-«кукурузнике» в Баян-Аул в пионерский лагерь работать воспитателем. Баян-Аул – это, вторая Швейцария, казахская, так у нас говорили. Оазис в пустыне. Со всех сторон горы, поросшие кое-где лесами, а между ними в чаше три озера, одно лучше и краше другого. Зона отдыха трудящихся и их детей: дома отдыха, пионерские и туристические лагеря.
На берегу одного из таких озёр «Торайгыр» оно называлось, стоял наш пионерский лагерь «Орлёнок». Добротные домики для каждого отряда отдельно, стационарный пищеблок, культурно-развлекательный комплекс, банно-прачечный отдел и др. А вокруг горы с хвойным лесом. Одним словом - КРАСОТА!
Ваня из своего строительного отряда приезжал ко мне дня на два. Да как приехал: бежит ко мне дежурный по лагерю и говорит, что ко мне брат приехал. Брат? Нет братьев у меня. Он начал мне описывать «брата», только тогда я поняла, что это за «брат».
Я его подселила к лагерному физруку, а ходить в столовую он стеснялся, так я не знала, как его накормить: и туда в столовую - не пойду, не хочу, и сюда - не приноси. Замучил меня детскими капризами.
Ранним утром и поздним вечером мы, воспитатели и пионервожатые купались в озере, наслаждаясь природой, созерцая её неповторимую красоту. Это были минуты, когда можно было расслабиться, и мы принадлежали сами себе, отдыхая телом и душой.
Детей купали днём группами по десять человек и следили зорко, сколько ребят вошло и сколько вышло из воды. С этим было строго, хотя детки возмущались, но мы были непреклонны - жизнь учащихся важней всего. В особо жаркие дни купали детей несколько раз в день.
И вот однажды случилась гроза (помните мою нелюбовь к грозам). Я в это время укладывала свой отряд на послеобеденный отдых. Сначала гром гремел где-то вдали, едва слышно, потом раскаты становились всё громче. Я всё думала закрыть или не закрыть форточку, но было очень душно. А так хоть подувал ветерок. Все ребята лежали на кроватях, а я ходила между рядов и присела к кому-то. Как вдруг в форточку влетела шаровая молния, мы замерли как завороженные и следили за ней только глазами; она, шипя, сделала круг над нами и вылетела обратно в ту же форточку. И тут ударил гром со страшной силой и треском, казалось прямо над нами. Потом выяснилось, что молния попала в кухню, что была неподалеку, сгорела электрическая плита, и ужинать лагерю пришлось всухомятку. Вот по этому поводу можно сказать: отделались мы все легким испугом. Затем мы провели прощальный костер, костюмированный, очень романтичный. Проводили детей домой в город и стали сдавать бельё кастелянше, а у меня не хватает простыней, пошла искать везде: в горах, в расщелинах скал, в дуплах деревьев, в камнях у озера, где я только не находила простыни с разводами и специфическим запахом ( у меня в отряде был мальчик с анурезом, а я не обращала внимания,куда он девал простыни) вот и получила урок. Думала, что коль закончили 7 класс, значит взрослые уже. На всю оставшуюся жизнь - доверяй, но проверяй.
Окончился лагерный сезон, а потом и знойное лето, все вернулись в город. Опять началась работа в школе. Мне предложили место преподавателя на подготовительных курсах индустриального института. Я согласилась и стала бегать с одних занятий на другие. Как-то приехала я на занятия раньше времени и ждала у окна, когда освободится аудитория. ( Надо сказать по внешнему виду я была салагой, и вряд ли отличалась от студентов). Подходит ко мне парень: «Ты сюда?» - «Да», - отвечаю. Он мне начал что-то рассказывать, я слушаю. Потом он говорит: «Давай, вместе сядем на занятиях?» Тут прозвенел звонок, и я пошла на кафедру, а будущий студент сел в уголок и притих. И так бывало.
Студенты мои продолжают учиться, я – работать. Каждое лето у них была работа в строительных отрядах. Строили они кошары, дома культуры, возили зерно на ток, «лопатили» его, однажды у них одна девочка-студентка чуть было случайно не утонула в зерне, её стукнуло бортом машины,но кто-то успел ухватить её за руку.
Люба была комсоргом группы, а в стройотряде кашеварила с Надей Фостовцевой и Галей Асеевой,они были классными поварихами. Как-то приехала она в город, набрала целый чемодан спиртного (кажется, коньяка) и мы с ней вдвоём еле тащим этот чемодан на автовокзал. А там встречаем их преподавателя – куратора Козетова (он собрался в строительный отряд проведать своих студентов). Помогает он тащить неподъёмный чемодан и спрашивает: «Люба, что у вас там»? «Книги»,- отвечает она скромно, потупив взор. А на самом деле она собралась отметить свой день рождения в стройотряде.
Как-то получилось, что парни стали часто, по моему мнению, выпивать после окончания работы в стройотряде, видно деньги тянули карман. Ваня, кажется, никогда не умел пить (до института точно знаю, его родители держали в строгости, он даже не мог прийти домой после двадцати одного часа).А тут почувствовав свободу, он сразу пьянел и укладывался спать, там же где парни выпивали. Зачем тогда пить, ведь говорят, что пьют для веселья? Или нет? Или ещё для чего-то? Не знаю, у меня нет опыта распития алкогольных напитков до сих пор. И теперь вряд ли появится.
Он однажды даже умудрился «под мухой» прийти ко мне в школу, у меня лопнуло терпение, и я сказала ему – всё, ты для меня умер. С пьяницами я никогда дел не имела, не хочу и не буду. Точка.
Вечером звонит из общежития Люба: « Что ты сказала Ваньке, он поминки по себе справляет»? Пришлось «воскрешать» мальчика, но с условием, что пить алкоголь он будет с умом (только изредка и по чуть- чуть), что деньги существуют вовсе не для того, чтобы их только пропивать, что я всю жизнь боюсь и презираю алкашей и т.д. и т.п. Короче говоря – пришлось мне заняться воспитанием строптивого молодого человека, вдруг почувствовавшего себя совсем взрослым.
Люба дружила с Толиком Бедриным, он у них в институте был самым главным начальником по стройотрядам. Люба велела ему похудеть и тогда она выйдет за него замуж. Вот он и занялся похудением: с утра на стадион, пробежит круг и в буфет поест булочек, пирожков и опять на круг. И вот однажды Анатолий приезжает ко мне на работу и говорит: «Что ты имеешь против меня как Любиного жениха»?- «Ровным счётом ничего»,- отвечаю, «Я тебя-то толком и не знаю. Эти вопросы вы сами с сестрой решайте, без меня. И в плане женитьбы, и всякие другие».
Немного вам расскажу о будущем младшем зяте.
Толя Бедрин (из казаков, бежавших от царских преследований в Бийск) родом из Краснокутска Павлодарской области из большой семьи, кроме папы Владимира Павловича и мамы Варвары Антоновны были брат Валентин, две сестры Люба и Галя. А вообще у них очень много родственников: Выдрины, Пахандрины, Сальниковы – весь Качирский район, потом они разъехались по всему Союзу нерушимому, но впоследствии все-таки разрушенному. После свадьбы Толика с моей сестрой, мы все зимой ездили на автобусе в Краснокутский район, в совхоз «Рассвет», где в то время жили его родители с сёстрами. В гости. И Лилю брали с собой. Зима, мороз трескучий минимум минус 40, снег - по колено, на общественном транспорте, что значит молодые, рискованные. Не боялись застудить ребёнка, хотя от трассы, где нас высадил автобус, надо было прилично идти до населенного пункта почти по колено в снегу. Потом мы долго грелись у печки в хозяйских валенках и шерстяных носках. Владимир Павлович оказался весёлым балагуром, а Варвара Антоновна - не многословной, тихой, светлой, ласковой трудовой « пчёлкой».
В молодости они оба были комсомольскими активистами, там, в комсомоле, и познакомились. Затем Владимир Павлович был партийным работником (секретарём парторганизации колхоза), потом совхоза. Затем работал, кажется, в связи.
Нас уже ждали очень радушные, гостеприимные хозяева, стол был накрыт, он ломился от яств, очень вкусно пахла, запечённая утка, но на меня больше всего произвёл впечатление ароматный чай с молоком и шиповником. Для меня этот чай был приятным открытием, Варвара Антоновна с удовольствием поделилась своим секретом приготовления этого изумительного чая. В подарок от старших Бедриных мы получили по замороженной утке («Таких у вас в городе не купишь», - сказала Варвара Антоновна) и сухого шиповника в придачу.
Но вернемся к предсвадебным разборкам.
Через некоторое время Люба заявила мне, что она собирается замуж, а я как старшая, должна поторопиться замуж (тем более что мы уже была обручены, то ли помолвлены с Ваней, я в этом плохо разбираюсь) или она раньше меня это сделает. Так Бедрины подтолкнули нас к скорейшему замужеству-женитьбе. Кстати, на свадьбе у Бедриных я не была, так как не смогла «откосить» от командировки в Алма-Ату, поэтому в «Рассвете» встретилась с новыми родственниками впервые.
АХ, ЭТО СВАДЬБА….
У нас свадьба была 31 августа, а у них 30 октября 1968года. Начались нервные подготовительные хлопоты к свадьбе, а надо сказать, в то время на всё был страшный дефицит. Мы вместе с Ваней выбрали и купили отрез на свадебный костюм, как сейчас помню черный в рубчик материал, а белую, отделанную гипюром рубашку и туфли Маша (подружка наша) привезла из Москвы. Мне она привезла красивый белый материал на свадебное платье и белые туфли. Шить одежду заказали в ателье. Надо сказать, что Маша часто бывала в Москве и практически мне все вещи покупала там. Она училась заочно в московском текстильном институте, и у неё жила там старшая сестра Нина с семьёй. И мы бывали у них в гостях неоднократно.
На нашу свадьбу приехали только мои родители, с его стороны были только друзья - студенты. Как отнеслись к моему замужеству папа и мама? Сказали, что жить тебе и решай сама, но у нас порядок такой – замуж выходят один раз в жизни, если готова – вперёд. Подружка школьная Людмила прислала мне тревожное письмо: рискованно выходить за иностранца, хорошо подумай, уйма отрицательных примеров привела из жизни на Украине девчонок с иностранцами. Я её успокоила, что это наш, советский грек. И вообще - чему быть, того не миновать.
А Анюта наша уже была замужем два года, она выскочила за «лесотехнического» студента – красавца Толика Вершкова. Людичка же вышла замуж позже всех нас – лет через пять, когда уже работала в Северодонецке за программиста Володю с престарелыми и очень больными родителями, за которыми ей пришлось ухаживать до их последнего дня. Да и тётя Муся умерла у неё на руках, у неё был диабет и ей, бедняжке, ампутировали ногу. У Солодниковых родились две дочки Олечка и Аня. Мы встречались лет через десять после окончания школы с мужьями и детьми в Острогожске, провели вместе несколько незабываемых дней. Ходили мы в гости в семейство Нины Сафоновой. Нинуля преподавала в родной школе любимый английский язык, а муж её – Анатолий - известный в городе Острогожске врач - отоларинголог. У них сынок (потом ещё родился второй). Теперь у каждого своя жизнь. Сейчас девочки Людичкины взрослые тёти и с огромной претензией к родителям, что живут в нищете. Да, надо сказать программистов у нас не очень ценили в денежном эквиваленте, (а ценят ли сейчас?) но обижать родителей – не годиться, последнее это дело. Люда на пенсии, но шьёт и перешивает людям одежду, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. У них есть кормилица-дача. Кто бы мог подумать, что так обернётся жизнь, ведь с красным дипломом окончила она университет. Судьба?
Но вернёмся к нашей свадьбе.
Предсвадебные хлопоты, надо сказать, довольно нервное занятие, а тут ещё гложет мысль: а нужно ли это делать, а брать или не брать фамилию мужа (кстати, об неё язык сломать можно - Мазманиди), а действительно ли я его так люблю, чтобы на всю жизнь? В результате додумалась до того, а может быть, я его вовсе не люблю? А просто надо замуж - как все. С ума можно сойти от всяких и разных дум.
Но подготовка к свадьбе идёт полным ходом. Толик Бедрин привёз живого барана, (сначала он привязал его во дворе к дереву и детишки бегали вокруг него), потом баран жил дня два на балконе пятого этажа, а потом (не помню кто) зарезал его на чердаке.
Свадьба была в квартире у нашей хорошей подруги Маши (она только получила новую квартиру, поэтому было просторно). Вместо стульев откуда-то принесли широкие доски, накрыли их тряпками. Яшка Хович со своей девушкой, целуясь на балконе, растоптали все тортики, приготовленные бережно к чаю. И смех, и грех.
Была скромная веселая, студенческая свадьба.
Потом все родственники долго наводили порядок в квартире (ведь на следующий день опять должны прийти студенты-гости допивать, доедать), мама всё беспокоилась, что они бедные, голодные. Толик Бедрин унёс девятилетнюю племянницу Лилю домой спать на плечах, она устала очень и не могла самостоятельно идти, бедный ребёнок. Все наши мужики улеглись спать (прямо на полу им расстелили постели), не дождавшись конца уборки. Так что никакой первой брачной ночи у нас не было.
Сразу после нашей свадьбы пришла телеграмма из Батуми, отец Ивана писал: «Свадьба будет в Батуми» и выслал деньги на билеты. Как будто бы не знал, что свадьба уже состоялась в Павлодаре. Но мы как послушные дети, купили билеты и на следующий день вылетели к его родителям. Я, на всякий случай, прихватила с собой свадебное платье, туфли, правда без фаты.
И тут мой новоиспечённый муж рассказал, « раскололся», оказывается, он ещё на зимних каникулах сказал родителям, что хочет жениться, и показал мою фотокарточку.
Я страшно не понравилась его родителям на фотке (не зря я, наверное, совершенно не люблю фотографироваться), вдобавок ко всему, они почему-то решили, что я татарка. При том, учиться ему ещё целый год, а содержать Ванину семью у них нет возможности, да, наверное, и желания, я так думаю. Хотя содержать нас никто не просил.
Вот, оказывается, разгорались там какие серьёзные страсти-мордасти, а я ничегошеньки и не подозревала. И он молчал всё это время! Как партизан.
Если бы я только раньше всё это узнала! Если бы! Но мы уже летели в Батуми.
Самолёт заходил на посадку с моря, я впервые его (море) видела, но страх перед встречей с будущими родственниками пугал неимоверно и, абсолютно убивал положительные эмоции от первой встречи с Чёрным морем. « Самое синее в мире Чёрное море моё!» - поётся в песне.
Нас никто не встретил в аэропорту, мы взяли такси и поехали к ним домой, там тоже никого не оказалось. Мы разминулись. Ваня через соседский балкон залез на свой открытый балкон (на четвёртом этаже), и открыл входную дверь изнутри.
Наконец родственники приехали (мы с ними почему-то разминулись в аэропорте) и, оказалось, что до свадьбы мне нельзя было заходить в их дом, и меня на такси спешно увезли к тёте Стелле (Ваниной тёте).
И я жила в семье сестры Корнелии - Стеллы дня два, пока готовилась свадьба, а Ваня приходил ко мне (жене) на свидания с красивейшими пурпурными розами.
Приехала какая-то двоюродная сестра, которая собиралась меня обмерять и шить свадебное платье, я успокоила всех, что у меня всё необходимое с собой, кроме фаты. Вместо фаты решено было приколоть цветы в причёску.
У Марийки (тёти Стеллиной дочери) было две маленькие девочки-дочки (красивые, как куколки) Стелла и Аннушка, они чужих людей плохо воспринимали, а со мной сразу стали общаться, с удовольствием играть.
Разговаривали все на русском, греческом и грузинском языках вперемежку, стараясь при мне говорить на русском. Дома их (т.Стеллы и Марийки) стояли рядом, с общим двориком. Общались все вместе в этом общем дворе, тут же я игралась с девочками.
Взрослый люд был удивлен и обрадован, значит не плохой человек эта новая невестка, говорили вслух, коль дети сразу её признали.
Надо сказать, что и мама Ивана – Корнелия, и сестра Лена очень мне понравились своей непосредственной открытостью и простотой, да и чего греха таить – я им тоже. Мама Корнелия Ивановна (моя свекровь) была тоненькая как тростиночка, с ярко синими глазами, добрейшая и нежнейшая, светлейшая, очень гостеприимная хозяйка. О ней можно и нужно говорить только в превосходной степени. Теперь я понимаю, что только дети были для неё светом в окошке. Жалко мало пожила, бедняжка.
И вот живу я в «заточении» и ничегошеньки не понимаю, а оказывается Ваня с гостями и родственниками с музыкой, песнями пришли выкупать меня (поэтому я и сидела здесь).
Потом, после долгих торгов, всей улицей шли опять с танцами, греческой музыкой и песнями в другой дом (дом тёти Ксении и дяди Нико), где во дворе были накрыты огромные праздничные столы и очень много народу. Дядя Николай был старшим братом Корнелии Ивановны.
Я впервые присутствовала на кавказско-греческой свадьбе. Греческие, грузинские обычаи смешались воедино, и трудно было понять что-либо. Но ведь это была ещё и моя свадьба. Всё было как-то странно, ново, но я быстро адаптировалась, танцевала со всеми вместе греческие танцы, чем всех удивила и обрадовала.
Свадьба продолжалась долго, а нас увезли в полночь теперь уже домой, где на пороге квартиры я должна была разбить каблуком тарелку в знак того, что становлюсь хозяйкой этого дома, вот.
Кстати о квартире на четвёртом этаже, жили они в трёх комнатной квартире с временным подселением, которое длилось многими годами (в одной комнате жили аджарцы, их было очень много, взрослых и детей), кухонька и санузел – общие для всех. Вода только холодная и то с перебоями, набиралась везде и всюду впрок (в ведра, кастрюли, банки, ванну). Или ходили за водой во двор. Не очень удобное жильё, мягко говоря. На первом этаже этого жилого дома была столовая, в которой хорошо стряпали хачапури, и по утрам Лена бегала покупать к завтраку ещё горячие, свежие «лодочки» хачапури.
Отец Стилиан (Стило) как его называла свекровь, подсчитал деньги, которые дарили на свадьбе (там дарят только золото и деньги), раздал долги, возникшие из-за проведения широкой свадьбы, и мне купили золотые наручные часики, видимо на оставшиеся деньги.
Семья тёти Стеллы подарила мне золотой перстенёк с аквамариновым камешком.
Я не понимала свёкра абсолютно: если Корнелия просила денег, чтобы сходить на рынок за продуктами – это происходило весь вечер, надо было буквально клянчить каждую копейку. Да и продукты покупались по чуть-чуть, каждый день. А если мы шли куда-то в гости, он останавливал такси, вернее даже все проезжающие мимо нас таксисты сами предупредительно останавливались около него на каждом шагу, (хотя пройти надо было два, три квартала) потому что Стилиан давал большие чаевые. И считал это верхом шика что ли, был невероятно горд собой. Во всяком случае, явно ликовал, что он такой щедрый. Я честно этого не понимала, да и сейчас не понимаю, видно я - слишком прагматична.
Теперь Корнелия (свекровь) удивлялась, как мои родители согласились отдать свою такую красавицу и умницу дочь за их сына-нацмена. Теперь им льстило, что у них такая невестка! Надо сказать, что она, свекровь, очень была больна (у неё с детства был порок сердца, кажется, декомпенсированный). Но вида не поддавала. Хотя дышать, а тем более, делать домашнюю повседневную работу ей было невероятно трудно. Особенно ходить по сумасшедшей жаре с огромной влажностью на базар, экономя, торговаться за каждый пучок зелени, а потом возвращаться домой с фруктово-овощной довольно тяжёлой поклажей. Во время отпуска мы ходили с ней на базар, чтобы носить тяжести и как-то помочь, ведь ей хотелось покормить нас субтропическими фруктами, хоть и по баснословной цене. Кстати, там в Батуми вообще цены заоблачные.
Они с Леной честно рассказывают всю эпопею с подробностями о том, как не хотели меня видеть в качестве жены их брата и сына. И ужасаются, что было бы, если бы Ванечка-золотце их послушался.
Лена, красивая миниатюрная девочка, с пышной копной очень жестких как воронье крыло волос. Она делала различные причёски из моих волос, Леночка хоть и не профессионал, но умеет и любит возиться с волосами, кажется до сих пор. Мы подружились с ней, вместе ходили на море (буквально в двух шагах от дома) купаться и загорать. Но в основном она бегала по подружкам.
Кстати, Батуми находится на границе с Турцией, река Чорохи общая с турками. На море купаться поздно вечером нельзя, ходят патрули вдоль берега и всем запрещают даже близко подходить к морю.
И тут мне рассказывают историю о двух именах Вани. Когда мы приехали в Батуми, то его все родственники называли Ксено, Ксеноша. Оказалось, когда он родился, папа хотел, чтобы его назвали Ксенофонтом, а мама хотела назвать Иваном. В ЗАГСе его записали в свидетельстве о рождении - Иваном, а в жизни называли Ксено, ведь не показывали же всем метрику.
И так бывает на свете, когда разногласия не решаются мирным путём, идут на хитрость. И аналогичная ситуация повторится вскоре у нас. Через два года.
Каждый день приходили родственники и знакомые в основном женщины и девушки поглазеть на новоиспечённую невестку. Корнелия ставила на стол фрукты, конфеты, варила настоящий крепкий кофе, который пили с миниатюрными рюмочками коньяка или ликёра. И разговаривали, разговаривали, перебирая городские новости, и всем знакомым и родственникам «перемывали» косточки. Впервые я видела и слышала, как «судачат» женщины. Разговоры, разговоры, слово к слову тянется... Мне казалось, что весь город побывал на смотринах.
Мы тоже наносили визиты всем родственникам, ближним и не очень, ходили вечерами гулять на приморский бульвар, в порт (смотрели на белоснежные яркие, всякие пароходы под нашими и иностранными флагами), видели павлинов (издающих неприятные звуки, переговариваясь), сидящих на ветках деревьев. Ходили мы на представление в дельфинарий (он тогда был единственным в СССР). Директором дельфинария был какой-то родственник по отцу Ивана, и мы увиделись с ним случайно после представления, пообщались недолго.
Вот так у нас с Иваном неожиданно случилось две свадьбы, вместо одной.
Перед нашим отъездом Корнелия давала наказы сыну: попросила Ваню обязательно всю зарплату отдавать мне на хозяйство, просила, чтобы жили долго и мирно. Меня же умоляла любить всегда, никогда не бросать её дорогого сыночка, чем удивила меня несказанно. Я ведь и не собиралась этого делать и с легкостью дала ей слово.
Жизнь долгая и трудная, но пролетит незаметно, вот увидите.
В это не верилось, но так и получилось, почти пролетела совместная жизнь (в этом году исполняется сорок четыре года), ну очень незаметно быстро: «есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь», - правильно поётся в одной хорошей песне. И ещё: «Прошлое не воротится и не поможет слеза….».
Всё-таки как много хороших песен было раньше в нашей жизни! А сейчас сосед за стенкой включит с позволения сказать музыку громко-громко и слышно нам только баса, « бум, бум» по голове, барабаны бьют, главное - оглушающе громко, даже стекла дребезжат. И стены сотрясаются. А мелодий нет, как нет. И бессмыслица повторяющихся слов. Но теперь так модно, наверное. Я в этом, современном музыкальном деле – профан, признаюсь честно. Наш внук Ваня слушает музыку в наушниках, поэтому даже не знаю, какую музыку он слушает и любит. Надо будет поинтересоваться.
продолжение следует