Когда человек узнает о себе правду, наверное, он наконец-то становится человеком. Слетает, как ненужная больше шелуха, отыгравшая золотом и багрянцем листва. Все, что человек считал своим сознанием, памятью, чем дорожил как важным сокровищем, оказывается пожухнувшей кроной.
И обнаруживается, что такое дорогое ему - я, вместившее первые воспоминания о себе как о человеке, первые слова, которые он сумел прочитать, первые губы, чье прикосновение вызвало неожиданное чувство прилива сил и тепла, первые крошечные пальчики, некоторым образом появившиеся на свет только благодаря его любви и желанию, привычные рассветы и столь же банальные закаты - всё, что теперь существовало только благодаря тому, что именно он их видел и помнил, оказываются вмещаются в одном слоге детского лепета - Ба.
Он стал выделять это слово в агуканьи малышей. Надо думать, так они учились тому, что забудут став взрослыми: общению со своей душой. А может быть, душа к тому времени покинет эти тела, по каким-то только ей известным законам мироздания, которые не всегда бывают справедливыми и заставляют души становиться скитальцами.
Конечно, без души жить можно, и ты никогда не поймешь, что тебе чего-то не хватает, потому что суррогат тоже принято назвать душой. Так хитро устроен мир, скрывающий истинное своё лицо. Можно, между прочим, жить и без того, кого принято назвать двойником человека, ибо если этот тоже проявит себя эрзацем, то предпочтительнее не встречаться с ним вовсе.
Теперь, когда человек осознал сколько коварства таят в себе его близкие, он предпочёл остаться один. Тело, как оболочка моллюска - и больше ничего. Это не так страшно, как уверят лже-пророки. И понял человек это именно сегодня...
Все было как обычно. Тяжелой сон прервало какое-то мучительное сновидение, закончившееся на странной ноте: даже не открывая глаз, он явственно чувствовал, что в комнате находится что-то очень громоздкое. Оно не было тяжелым, только несколько необъятным для небольшой спальной комнаты с низкими стандартными потолками. Но разбудило человека не присутствие постороннего, что осозналось уже в процессе просыпания. Источником пробуждения был звук скрипки и знакомый мотив Болеро Ровеля.
Любимая мелодия не позволила испугаться непонятного субъекта, заполнившего собой комнату. Вместо этого на ум пришла мысль:
"Это оно так замечательно играет на скрипке?"
Как бы в ответ по телу разлилась волна мягкого, приглушенного спокойствия. Нечто вполне доброжелательно было настроено к ночному слушателю соло на скрипке. И человек не стал открывать глаза - не хотелось спугнуть ночного гостя. Постепенно сознание сморилось, и больше визитер ничем себя не выдал.
Утром воспоминание за ночное происшествие совместились в одно целое с ночными видениями, и человек не мог дать ясный отчет: что он видел наяву, а что во сне. Посему события развивались в обычном утреннем темпе, пока взгляд случайно не наткнулся на прихваченную скрепкой кипу белых листов на подоконнике. Нет, стопка не выделялась особенно, потому как подоконник давно для экономии места был превращен в полку для рабочих бумаг. Однако приковавшие к себе сейчас внимание несколько листиков были незнакомыми.
"Когда это я положил сюда эти каракули?"
Исписанные малознакомым почерком страницы, тем не менее, казалось лежат здесь уже давно, потому как успели покрыться тонким налетом пыли, залетавшей обычно в неплотно прикрытое окно и оседавшей на вещах поближе к подоконнику.
Выходной день позволил не откладывать попытку прочесть неожиданно появившийся текст. Кое-какие слова можно было разобрать с трудом, иногда о смысле приходилось догадываться, но человек не отказался от попытки вникнуть в суть происходящего.
Перед ним был странный рассказ, не имевший похоже начальных страниц, потому как действо начиналось с визита к автору произведения, судя по всему криминалисту с большим стажем работы, некого господина Коэна, который просил провести экспертизу в области спиритизма.
Здесь по тексту эксперт пояснял свою позицию в данном вопросе: почему он не попросил посетителя поискать другого специалиста, скажем так, более широкого профиля.
" Мало кто знает, что последние годы своей жизни я провел несколько бредовых расследований, опасаясь оказаться профаном "упущенных возможностей". Довольно долго я считал, что занимаю четкую материалистическую позицию, отметающую существование сверх-естественного. Мною высмеивались все, кто пытался разглагольствовать о неопознанных явлениях и духах. Причиной отказа от экзорцизма было мое твердое убеждение в лживости свидетелей подобных феноменов.
Весной 1961 года мы с напарником работали над кражей в одном серьезном учреждении. Тогда то ко мне и обратился весьма представительный господин Коэн. Совет настоятельно рекомендовал мне помочь указанному должностному лицу и принять его вопрос всерьез.
Такие точные детали той встречи приводятся с одной лишь целью: чтобы исключить возможность мошенничества и передать дело таким образом, который насколько это возможно, после протоколирования всех обстоятельств дела будет соответствовать свидетельским показаниям и научным данным. За двадцать последних лет наметился стойкий интерес к материалам подобного ракурса, потому не хочу оставаться голословным шарлатаном, в случае возникновения внимания к принятому в производство делу со стороны органов, заинтересованных в правильном понимании происходящих вещей.
Итак, изложение дела по существу. Два года назад к господину Коэну обратилась его секретарь с просьбой о помощи в достаточно непростом, по мнению сотрудницы, вопросе. Она говорила о странных событиях, которым не находилось никакого разумного объяснения.
Женщина проживала в Южном Сити с сыном и невесткой. Не так давно девушка умерла. И они остались в доме вдвоем. Неожиданно в одну из ночей хозяйка дома проснулась от звуков скрипки. Ей показалось, что музыка доносится из комнаты сына. Крайне удивленная мать направилась проверить: что за причуда играть так громко в средине ночи. Как только женщина прикоснулась к ручке двери в комнату: музыка резко оборвалась. Она остановилась на пороге спальни сына: тот крепко спал, и мать не решилась пугать парня своими слуховыми галлюцинациями.
Вернувшись к себе, тем не менее, женщина долго убеждала свое растревоженное подсосзнание в нереальности произошедшего. Хотя Болеро Ровеля все ещё стояло в её ушах.
Пришествие между тем стало повторяться с определенной периодичностью, что заставило наконец-то напуганную своим психическим здоровьем женщину в одну из ночей через несколько месяцев после первого концерта разбудить крепко спящего сына:
- Можешь ли ты сыграть Болеро Ровеля? - первое что вырвалось у неё, едва мальчик стал понимать чего хочет от него встревоженная мать.
Тогда как, ей было хорошо известно, что сын хорошо играет эту сложную фигуру. И тут ответ озадачил женщину:
- Конечно, нет.
- Но мне казалось... - голос звучал окончательно потерянно.
- Ты перепутала, Николай, сын старика, любил играть эту мелодию, - раздражение в голосе не позволяло усомниться, что сын не понимает, что заставило мать вести себя так бесцеремонно, врываясь к нему среди ночи с глупейшими расспросами.
Расстроенная женщина выложила сыну все свои переживания последних месяцев, практически сводившие её с ума. Стресс от пережитого, после того, как ей удалось хотя бы с кем-то поделиться тем, что накопилось на душе, несколько понизился.
Сын посоветовал матери обратиться к специалистам, потому как Николай, о котором они говорили, на сегодняшний момент был мёртв.
Вот тогда-то замученная кошмарами, происходившими с ней в собственном доме, женщина и пришла к своему боссу за помощью. Господин Коэн, зная своего секретаря, как трезвомыслящего и рассудительного человека, отнесся к делу со всей присущей чиновнику его ранга серьезностью. Были приглашены специалисты одного из научных учреждений, чтобы провести несколько сеансов по изучению духа дома, расположенного по адресу Южный Сити, Филд.
Если потерянная душа Николая действительно в настроении могла занимать себя игрой на скрипке, то, судя по всему, была вероятность вступления с нею в контакт. В одну из ночей случилось именно то, ради чего собирались по указанному адресу эксперты: присутствующие могли наблюдать за парой рук, появившихся ниоткуда.
В связи с этим господин Коэн, дабы избежать инсинуаций и подлога, решил провести все дальнейшее расследование с привлечением криминалистов, чтобы застраховаться от любого потенциального мошенничества. Он пожелал, чтобы на следующем сеансе присутствовал дактилоскопист, который при появлении рук составит резюме: можно ли провести снятие отпечатков пальцев у духа.
Для предотвращения надувательства и спекуляции сенсацией, господин Коэн подтвердил потенциальное согласие всех заинтересованных лиц пройти процедуру дактилоскопии, чтобы выявить посторонние отпечатки пальцев после "концерта". Таким образом, предполагалось осуществить проверку происходящего на реальность в этом мире.
Не стоит думаю говорить: я отказал господину Коэну. Но тут в дело вмешался мой напарник Роланд Мейсон, выразив желание сотрудничать по данному вопросу. Замечу, что мой сослуживец был исключительной личностью не только в вопросах дактилоскопии, но и во многих других отношениях это был феноменальный человек. В самых глухих делах, когда потерпевшие и следаки уже теряли всякую надежду, ему удавалось каким-то шестым чувством распутывать криминальную сеть. Он был потомственным полицейским, успевшим послужить в ВВС, где попадал в такие передряги, которые и выгравировали его талант. Замечу, что возможности и реальное служебное положение Роланда абсолютно не вязались друг с другом. Поразительная живучесть в самых сложных ситуациях закрепила за ним прозвище "счастливчика". Отмечу, что его действительно любили все, с кем ему довелось работать. В полиции у него было очень много друзей. Как говорится, достаточно парней согласились бы быть с ним по одну сторону.
Итак, Роланд дал столь необходимое Коэну согласие на проведение дактилоскопии участников эксперимента. Таким образом, было формально подтверждено согласие на снятие отпечатков пальцев призрака-скрипача.
До сих пор помню его фразу:
- Если мы откажемся сегодня - завтра мы, возможно, пожалеем.
Коэн познакомил нас с каждым из участников, и все они дали свидетельские показания по делу о спиритизме. Естественно, некоторые относились со скептицизмом, даже с презрением, к процедуре бесед с криминалистами. Однако нам требовалась полная картина происходящего. Насколько я помню были опрошены и дактилоскопированы все: мать, сын, сам Коэн, наблюдатели, посланные советом, технические сотрудники и эксперты.
Коэн верил в технические возможности полиции и вероятность раскрытия истины прямо там на месте сбора."
Если бы не Болеро Ровеля, которое разбудило меня ночью... Возможно, я бы не придал такого уж значения этому сюжету, который оборвался так и не ответив на вопрос: зачем он приходил?
Или душа просто потерялась в пространстве, а единственным известным ей паролем было Болеро Ровеля....