Наступило лето и меня, как возмутителя семейного спокойствия, было решено отправить на детскую дачу в деревню Печёнкино. Бабушка могла спокойно, не отвлекаясь на внука, нянчить внучку и заниматься её воспитанием. Моим воспитанием, по определению советского дошкольного образования, должно было заниматься государство.
Советское государство было всесильно, могущественно и занималось воспитанием своих граждан с толком, по отработанным годами идеологическим схемам. Воспитывало государство и детей, и взрослых, некоторых взрослых перевоспитывало. Часто такое перевоспитание растягивалось на долгие годы. Поскольку методы воспитания были похожи, то и детские учреждения тоже называли лагерями. Дошкольников, видимо, пожалели и в силу их политической безграмотности и малой общественной опасности, места отдыха назвали дачами, а не лагерями.
Режим у нас на даче был ослаблен, поэтому детишки частенько покидали её пределы через дыры в старом деревянном заборе. Кругом был чудесный уральский лес с брусникой и клюквой, кусты малины благоухали запахом спелой ягоды. Но самым притягательным для нас местом было озеро с устроенной на берегу детской купальной, названной весело и ласково – лягушатник. Купальня представляла собой деревянные помосты, уходящие в озеро. По форме эти помосты образовывали огромную букву П. Внутри этой буквы и резвились лягушата-дети, учились держаться на воде и совершали акробатические трюки на радость сверстникам и на беду воспитателям. Купались дети довольно редко, по причине либо плохой погоды, либо банальной лени воспитателей.
Запретный плод сладок, знакомая истина, касающаяся и взрослых и детей. Под страхом отправки домой нам запрещалось покидать дачу и тем более подходить к озеру. Детки слушали нравоучения и всеми силами стремились покинуть дачу и быть возле озера. Исключением я не был. Мне также хотелось сидеть на берегу, кидать камушки, бегать по понтону, вода тянула почти как магнит.
Помню дыру в заборе, доски, покрытые зеленой выцветшей краской, тропинку, уходящую в кусты малины, примятые и поломанные ветки.
Десять минут через эти дебри и ты уже на берегу озера, по форме напоминающего блюдце. Вода темная, железистая, песок перемешан с сосновыми иголками, камушками, маленькими обломками веточек и берёзовыми серёжками. Если внимательно смотреть в воду, то перед глазами иногда проскакивают стайки мелких рыбёшек-мальков, на солнце они переливаются, то серебрятся, то сверкают сине-фиолетовыми тонами. По поверхности воды пробегает легкая рябь и качает листики березы. Как это может оставить равнодушным юного исследователя Природы, нужно потрогать, поймать, оторвать лапку, поджечь увеличительным стеклом, забросить подальше в воду, плюнуть с понтона и смотреть, как слюна растворяется в стоячей воде и через некоторое время начинает напоминать паутину-домик для водоплавающих паучков.
Я стоял на помосте-лягушатнике один и с интересом рассматривал доски, из которых было сколочено это сооружение. Большинство из них были довольно старыми, выцветшими на солнце, обвяленными ветрами и отшлифованными сотнями подошв, но иногда встречались довольно свеженькие, появившиеся на месте совсем сгнивших и превратившихся в труху. А еще между досками были щели разной ширины и длины. В эти щели пробивались солнечные лучи, отраженные от воды. Моя новая игра состояла в том, что чудесной сосновой палкой я должен был водить по доскам, вовремя перескакивая с одной на другую, когда появлялся стык торцов или широкая щель.
Двигаясь, палку я держал впереди себя так, что один конец находился в руке на уровне живота, а второй изучал поверхность помоста. Занятие оказалось увлекательным, скорость моего движения увеличивалась, и я уже успел несколько раз пробежать от одного края понтона до другого.
Частенько человек теряет бдительность, удачные исполнения упражнений, повторяемые неоднократно, успокаивают внимание и осторожность, темп и скорость увеличиваются и уже один неверный шаг может привести к беде.
Так и случилось.
На финишной прямой, когда я набрал приличную скорость, нижний конец палки воткнулся в препятствие, а верхний с ответной силой врезался мне в живот. Удар пришелся в солнечное сплетение с такой силой, что мне показалось, палка достала до позвоночника и перекрыла мне дыхание. В глазах стало темно, голова совершила пару оборотов на карусели и моё сознание потемнело. Видимо, потеря сознания длилась две-три секунды, так как следующее, что я почувствовал, был всплеск воды и прохлада, обернувшая меня простынёй. Раскрыв глаза, я увидел над собой слой воды, бурлящие пузырьки воздуха, рвущиеся вверх и слабые лучи солнца, проходящие ниткой сквозь воду. Я ничего не чувствовал, перебитое дыхание не давало всосать воду в легкие и я просто не дышал. Сколько прошло времени известно одному Богу, я дрейфовал как больная рыба в стоячей воде, и страха не было.
Наступил момент, когда сверху опустились руки, и я резким движением был поднят на помост. Женщина, окруженная сиянием, радужными кольцами и туманом, смотрела на меня с испугом и что-то говорила, её губы вздрагивали, руки трясли маленькое тельце.
Мне казалось, что в ответ я улыбаюсь и молчу. Вдруг резкий вздох почти взорвал мою грудь, из горла вырвался крик и с невероятной силой я подскочил на ноги и бросился от озера в лес, в сторону детской дачи.
О, прекрасная женщина, кто ты?
Я не рассмотрел твоего лица сквозь капли воды, я не узнал твоего имени, но твое появление было моим чудесным спасением, ты протянула свои руки в минуту смертельной опасности и спасла ребенка, глупого, несмышленого малыша 6 лет отроду, жаждущего жизни и так её не ценящего.
Моего исчезновения, ровно, как и появления, на даче никто не заметил. Происшествие на озере осталось тайной и сохранилось только в моей памяти. До окончания смены наш отряд еще несколько раз водили на озеро, но я отказался, не пошел.