Как-то к нам, в приемный покой психиатрической больницы, вновь поступил один активно практикующий гомосексуалист. В возрасте, тихий и задумчивый, но широко известный в кругах истинных ценителей. В тот день в приемном покое вместе со мной трудилась медсестра Антонина по прозвищу Ласкай-Переда. Мне было противно беседовать с гомиком, и я отправил медсестру Антонину собрать анамнез, хотя делать такие вещи не положено. Вычитав в истории болезни о том, что пациент страдает гомосексуализмом (или получает этого удовольствие?), она не то, чтобы возбудилась, но заинтересовалась.
— Скажите, — спросила она, — а как это у вас? В смысле, как это вы почувствовали? Началось все с чего?
— Началось, девушка, это у меня давно, — по привычке жеманничая, ответил гомосексуалист. — Вот недавно Арафат умер. Кто про него говорит, что он борцом за свободу был, кто — что он террористом был. А для меня Ясирчик и не борец за свободу, и не террорист. Для меня Арафат, прежде всего, отец советского гомосексуализма.
— Как это? — удивилась медсестра Антонина.
— Вот вы девушка молодая, тех времен помнить не можете, а я тогда рос, — продолжил свой рассказ гомосексуалист. — На протяжении двух десятилетий, в 70-80 годах, Ясир Арафат прочно вошел в жизнь советского народа, ежедневно, как Хрюша со Степашей, появлялся на телевизионном экране, по радио и в печати. Арафат возглавил Организацию Освобождения Палестины в далеком 1968 году. И, с тех пор, в СССР он приезжал бесчисленное число раз. Конечно, это был не первый и не последний террорист, который находился на содержании Советского народа. Но, если других встречали тайно, то Арафат забывался перед телекамерами в таком жарком поцелуе с руководителем коммунистической партии и Советского правительства Леонидом Ильичом Брежневым, какой в настоящее время можно увидеть только на порнографических сайтах гомосексуальной направленности. Помню, я был еще школьником, и мое еще не окрепшее сознание до глубины души потрясла наполненная натурализмом сцена, показанная в программе «Время» по первому каналу. Ясир Арафат властно взял Леонида Ильича за плечи и поцеловал его жарко и чувственно. Генеральным секретарем на какое-то мгновение овладело понятное смущение, но потом и он погрузился в нахлынувшее на него большое чувство. Что для того мастера политического поцелуя, каким был Брежнев, такой, чисто порнографический, поцелуй, был совершенно для него не характерен. Но Арафат был фигурой в СССР культовой, знаковой. И его смерть, вне всякого сомнения, имеет прямое отношение и к России. Пусть не к политике, но к культуре и истории точно. И не только российской. Помню, за день до официального объявления о кончине палестинского лидера, опять же, в программе «Время», передали следующее жизнеутверждающие сообщение: «Арафата, который находится в бессознательном состоянии, посетил президент Франции Жак Ширак и пожелал лидеру Палестинской автономии скорейшего выздоровления». Представляю себе картинку. Арафат к тому времени уже мертвый был. Его мозг уже умер, но сердечную деятельность поддерживали искусственно по политическим причинам. Кстати, вот что любопытно. И Арафат и Брежнев умерли в один день, 9-го ноября, а официально сообщили о смерти того и другого через два дня, 11-го ноября. Как у Александра Грина прямо — жили счастливо и умели в один день.
PS. После этого случая я служебными инструкциями об обязательной беседе с вновь поступившими больными никогда не пренебрегаю