Как я был шомером

               
                ( Письмо моим  друзьям)
       Вот вы всё спрашиваете меня – «Что это за работа такая? Что это за должность такая – шомер?
Где учатся на шомера?» К большому сожалению, особенно в последние несколько лет, должность шомера связана с довольно таки большим риском. Фактически он первый, кто непосредственно, лицом к лицу противостоит террористу. И, увы, эта встреча часто оканчивается трагически.   
       Прежде всего, шомер переводится, как охранник, - на шомера не учатся, шомером становятся. В моё время это происходило именно так. Для этого не нужно ни среднего, ни высшего, ни, даже, специального образования. Просто приходишь к хозяину и если ты соответствуешь его представлениям о претендентах  на эту должность, то он тебя милостиво берёт на работу. ( Хотя не уверен, что он знает о существовании такого слова – «претендент».) Зарплата, само собой разумеется, назначается минимальная, но с твёрдым обещанием со временем пересмотреть её в сторону увеличения. Не верь! Время будет идти, но пересматривать твою зарплату никто не пересматривает и, более того, даже никто  не собирается  и собираться не будет: это всё – особенности израильского, точнее, левантийского менталитета. (Более подробно о левантийском менталитете рекомендую почитать в "Википедии" или в книгах об Израиле восхитительного Александра Бовина.)
    Одним из критериев при приеме в шомеры является знание языка общения – т.е. языка «иврит». Можно также знать арабский, английский, русский  и прочие европейские языки, но это уже не обязательно. Мне повезло в том, что ко времени вступления  в должность шомера, я, как и многие прочие «новые репатрианты»  успел поработать, естественно, уборщиком в супермаркете, упаковщиком–добровольцем на складе ЦАХАЛа и «мальчиком на всё» в мясной лавке. Эта производственная практика несколько расширила мои лингвистические познания в великом и могучем иврите. Во всяком случае, некоторые русскоязычные посетители торгового центра, в котором я работал, отмечали своеобразную колоритность моей ивритской речи, в перемешку с русской нецензурной лексикой, почерпнутой от окружающего меня окружения в детстве и юности. Таким образом,  моего скромного знания иврита оказалось достаточно для участия в конкурсе на замещение вакантной должности шомера торгового центра.
    Разумеется, встал вопрос об оружии. На ношение огнестрельного оружия следует  иметь разрешение. Здесь возникли некоторые осложнения. Так, как я – не житель «территорий», личное оружие мне не полагалось. Хозяева укомплектовали меня электро-шокером в виде пистолета, рукоятка которого эффектно смотрелась из кобуры. Последнее обстоятельство не столько устрашало возможных правонарушителей, сколько вызывало некоторое минимальное уважение к моей персоне. Впрочем, если израильтянин намерен совершить нечто, не вписывающееся в рамки закона, то чихал он и на тебя, и на твой пистолет с высокой пальмы.
     Для придания импозантности мне выдали белую рубашечку с надписью на иврите  « Битахон» - (безопасность), после чего по системе « бе кицур» согласовали вопрос денежной компенсации моих услуг. С этого момента я был принят в шомеры. На всякий случай, уточнил у хозяина вопрос, кому я должен подчиняться, чьи распоряжения должен выполнять, а кого посылать подальше. Как потом оказалось – это был едва ли не главный вопрос. Потому что, следуя известной израильской формуле – «я не фраер!», использовать меня в качестве фраера пытались практически все работники этого торгового центра (на иврите - «каньйона»).
     Потекли трудовые будни и оказалось, что не все так страшно, но и не все так просто.
 Например, попытка уговорить некоторых посетителей раскрыть сумку, чтобы, согласно данной мне инструкции, убедиться нет ли в ней опасных предметов, вызывала у них яростное сопротивление. В ход шли оскорбления, угрозы и даже попытки физического воздействия. Вызывать для усмирения полицию – дохлое дело: в лучшем случае полицейские явятся через 2 часа или вообще не явятся – проверено не однажды. Вот тут-то и приходилось пускать в ход накопленный языковый материал иврита, подкрепляя по возможности тем, что можно было использовать в данном случае из русского или украинского языков, а также остатков знаний других европейских языков. Не лишним оказался и филологический опыт пребывания в детдоме во время войны, работа по окончании института в геологической партии, в «Химмонтаже» и на промышленных предприятиях Советского Союза.  На всякий случай на рабочем месте всегда находился русско-ивритский словарь и ... «Словарик грубияна» - штука, конечно, не «Фауст» Гёте, но очень даже не плохая, особенно если применять к месту и кстати. Так во время одной такой перепалки, когда оппонент в порыве гнева обозвал меня не вполне приличным словом, я извлек этот словарь и, в подтверждение своей позиции, объявил ему, что он... и далее зачитал ему  с десяток хороших выражений из этого словаря. Эффект был потрясающим! Мой авторитет в глазах посетителей каньйона сразу же и резко вырос. А с моим оппонентом  в последующем возникло нечто вроде приязни. Учите иврит!
    Тем не менее, особенно злоупотреблять лингвистическими упражнениями не рекомендую – может быть чревато неприятными последствиями.
    Доставало и то, что по совершенно необъяснимой прихоти хозяина, в наши обязанности входили такие вещи, которыми в других местах шомеры не занимались. Мы должны были следить, чтобы туалеты ( по 2 на каждом этаже ) были бы заперты (!?). Естественно, что возмущенные посетители свое несогласие с этой идиотской ситуацией высказывали нам. Так же шомеры должны были включать и выключать кондиционер (мазган). Разумеется всегда случалось так, что если хозяин одного из магазинов хотел, чтобы мазган был включен, то обязательно находился кто-то, противящийся этому. Разумеется мы предоставляли право им самим достичь консенсуса. Невероятно трудно было убедить посетителей не входить с собаками и не въезжать на роликах или велосипедах. Ну и что, что на видном месте висит объявление, написанное крупными буквами на иврите (!). Да плевать они хотели на всякие там объявления! Они где живут? – В демократической стране и поэтому всяческие задрипанные шомеры им не указ! Они имеют право!
Само собой разумеется, что вскоре  из магазина несётся вопль: «Шомер!!! Почему собака в каньйоне?!», или что-то в этом же роде. Вобщем, занимать ваше внимание описанием всех этих глупостей и гадостей, простите, больше не хочется. Это Израиль, а не «Руссия» и здесь свои  законы.    
    Кстати, собаки здесь - настоящее стихийное бедствие. В любое время суток на улицах всегда встретишь собак: породистых, выгуливающих на поводке хозяев и не породистых, гуляющих сами по себе. У израильтян в их отношениях собаками имеется несколько «интересных» моментов. В частности, у любого прохожего не исключена возможность вступить в т.с. «продукты их жизнедеятельности», которые оставляют милые собачки на тротуарах - ну не принято убирать за своими питомцами и всё тут! И ещё – почему-то принято по ночам выпускать собачек погулять. Без хозяев. Можете только представить букет впечатлений, когда возвращаясь после полуночи с работы, неожиданно встречаешь этакого «кабыздоха», размерами с небольшого телёнка! Да ещё в плохо освещенном месте.
   И ещё одна головная боль – это дети. В соответствии с доктриной израильского демократического воспитания у них нет понятия, что можно и чего нельзя. Не обучены тому,что демократия –всё же не вседозволенность. В порядке вещей ни с того, ни с сего скорчить шомеру рожу, показать язык, плюнуть в его сторону и даже на него. Упаси Господь, сделать маленькому сорванцу замечание – на его защиту выступят все, оказавшиеся в зоне конфликта. Основной довод – «Это же ребёнок!». То, что ребёнку может быть 15 – 18 лет, значения не имеет. Ребёнок! И ни в коем случае не смейте до него дотрагиваться! Руки должны быть только за спиной – окружающие зорко следят, когда ты в стремлении защитить собственное достоинство, слегка дотронешься до него. Всё! Это будет начало твоего конца! Пусть творят всё, что угодно, пусть лезут куда угодно – закрой на всё глаза! Всё равно в виноватых окажешься! Помню, один балбес, лет примерно 12,  решил подняться на второй этаж по внешней стороне лестницы. Естественно, упал, естественно ударился рукой, спиной  и головой. Пришлось вызывать «амбуланс». Кто виноват? Естественно, шомер! А другой, лет 16-ти, ни больше, ни меньше пытался въехать в каньйон ... верхом на коне. Противостояние шомера и всадника вызвало у окружающих массу эмоций. Ребёнок! Ну, а уж въехать верхом на велосипеде или на мотоцикле – это же святое дело! Можно, конечно, вызвать полицию, но... Не будем о грустном, израильская полиция – это особый разговор.
      Однажды часов около 9-ти заявился паренек, на вид лет 18-20. Я попросил его открыть сумку. Там оказался пистолет (обычное дело). Попросил предъявить удостоверение на право ношения оружия. Он вырвал сумку и убежал. Вернулся где-то через час, но на мою просьбу открыть сумку, полез в неё, вытащил пистолет и приставил к моему животу. Страх мгновенно сковал меня – «Неужели вот такой глупый конец?». И уже, не соображая ничего, инстинктивно вцепился в его руку и каким-то невероятным движением вывернул руку с пистолетом,  да так, что он рухнул навзничь! Ногой я выбил пистолет из руки. Посетители каньйона застыли в ужасе... А парень, сидя на полу вдруг заплакал. Оказалось, что пистолет был игрушечный, и он всего-навсего хотел пошутить. И сразу же все вокруг накинулись на меня – «Шомер! Что ты себе позволяешь? Ты что не видишь, что это ребёнок?!» Сколько было потом ещё такого рода случаев – не перечесть.
     Мое служение делу обеспечения безопасности израильского общества закончилось, как и должно было закончится. В один не совсем прекрасный день, придя на работу, мы  увидели, что на наших местах сидят новые шомеры. Нас, разумеется, об этом никто даже не предупредил. Вскоре таким же образом уволили их и вновь приняли нас. Потом новый хозяин, кстати, из «наших», прогорел и исчез, оплатив наши труды непокрытыми чеками несуществующего предприятия. Деньги через суд мы отсудили, но получить, скорее всего не удастся никогда – это уже относится к парадоксам израильской судебной системы.
     И, тем не менее, я благодарен этим нескольким годам работы шомером. Прежде всего – прекрасная языковая практика. Что там ульпан? Здесь живая жизнь. Одновременно - редкий случай познакомиться с новыми сторонами  новой жизни в новой стране. А неприятности? Это -  чтобы жизнь мёдом не казалась!
_____________________
 Рисунок автора. К содержанию отношение весьма относительное.