Отпуск в Праге

Отпуск в Праге
(НЕавтобиографический рассказ)

Предисловие автора

Автор заранее ставит читателя в известность, что приведённое ниже повествование – целиком выдумка автора. События, описанные в первой части, не происходили в действительности, а поездка в Прагу состоялась через две недели после её описания. Вторая часть – целиком фантазия, логически вытекающая из первой. Автор не встречалась в жизни ни с одним мужчиной, имеющим подобные описанным внешности, не имела никогда шокера, описываемого в первой части, не знакома ни с одним рокером или металлистом, хоть сколько-нибудь знаменитым, в жизни не ездила на байке, совершенно не умеет рисовать, а платье, столь замечательно подошедшее героине, - всего лишь мечта автора из магазина «La Redout», которое она себе не позволила купить. Герои, представленные в повествовании, целиком и полностью выдуманы автором. И если кто-либо углядит в них совпадения с кем-либо из знакомых или с собой лично, автор уверяет, что всё это действительно совпадение и целиком на совести капризной и непредсказуемой музы автора, которая часто не считается с мнением, временем или желанием писательницы. Реальностью в повествовании являются лишь описания Праги, которую автор имела честь лицезреть лично. Адреса, приведённые в повествовании и сопряжённые с ними объекты, наличествуют в действительности.
Если кому-то повествование покажется скучным – автор приносит свои извинения. Если кому-то сюжет покажется нереальным или фантастическим, автор напоминает, что в жизни случаются и такие события, которые человек просто не может себе даже представить или выдумать. Если же кто-то решил, что всё описанное – реальность, случившаяся с автором, напоминаю ещё раз: это ни в коей мере не так, а является вымыслом, фантазией и авторским преувеличением.
На сём, если предисловие не утомило читателя – добро пожаловать в мир фантазии автора.

Никто не может нам с тобой помочь,
Никто не скажет вслух такого слова,
Чтоб перестала причитать над нами ночь,
Набросив на сердца свои оковы,
Никто не может нам с тобой помочь…

Никто не может нам смотреть в глаза –
Боятся утонуть в чужой печали.
Мы оказались тоньше хрупкого стекла,
А все считали - мы из равнодушной стали.
Никто не может нам смотреть в глаза.

Никто во всей Вселенной не спасёт,
Никто во всей Вселенной не поможет.
Я поклонюсь тебе, благодаря за всё,
Благодарю за всё, но всё же…
М. Пушкина, стихи для песни группы «Ария».

Часть первая

Прага

«Ну, вот и всё, - подумала Ольга, падая в кресло. – Я в самолёте. Несколько часов – и я в Праге».
Она откинулась на спинку. В первый раз за двадцать пять лет она куда-то выбралась из опостылевшей Москвы. Дома остался ремонт квартиры в самом его начале, недостроенный дом на даче, куча кредитов и отсутствие денег их погасить. Осталась работа и несданные проекты, которые она так торопилась сделать к сроку. Однако по причине раздолбайства начальства так и не смогла у него их утвердить. Так же остались несданный по той же причине баланс, вечная нищета и семья, ради которой она уже одиннадцать лет расшибалась в лепёшку.
Её взгляд упал на сумку. Из неё торчали диски с фильмами. Какого чёрта она их таскает, а не перекинет на флешку? Она вздохнула, и начала их утрамбовывать. Что с ней, на божескую милость, творится? Всегда сухая и прагматичная, реалист, твёрдо стоящий ногами на земле, она начала запоем смотреть романтические комедии за неделю перед отъездом. Ей никогда не нравились розовые сопли и сюсюкание, вздохи под луной и скрипки при свечах. Но, глядя на романтический ужин Кейт и Леопольда, её душили слёзы. Что с ней такое? Почему ей стало тоскливо, что её не добивается Патрик Верона или не ухаживает за ней Ник с дьявольской фамилией Мерсер – «жених на прокат»? Почему у неё щемит сердце от того, что Алекс Уайлер не будет писать ей писем в доме у озера из прошлого, ожидая её ответа из будущего? А «обмен домами» на время отпуска для неё просто безумная авантюра, на которую она никогда не решится, даже, если будет знать, что её судьба ждёт её на другом конце света. Она много раз себе говорила, что это ей не надо, что у неё есть муж, пусть и не бетонная стена, а картонная перегородка с амбициями и самомнением, что сейчас не время что-то менять. Большие долги и маленькие дети. Раньше надо было гоняться за романтикой. Или теперь уже ждать, когда вырастут дети или хотя бы закончатся долги. Правда, тогда она сама никому не будет нужна – дама в возрасте, обременённая семьёй. Да, тоскливо, что её жизнь – это одни серые будни, а обещания мужа – пустые слова. Но менять свою жизнь сейчас, когда она в такой глубокой заднице – это безумие.
Ещё раз вздохнув, она закрыла сумку. Пусть мечты будут в мечтах. И всё же… Непрошенные слёзы навернулись на глаза.
- Почему такая милая девушка грустит одна? – вдруг услышала она у своего уха.
Подняв глаза, она испытала шок: над ней, склонившись к креслу, стоял потрясающий молодой мужчина. Слегка вьющиеся каштановые волосы были уложены в аккуратную причёску, глаза, менявшие цвет с серого на зелёный и обратно (совсем как у нее – подумала Ольга. Только её глаза от огорчений и слёз давно уже стали светло-серыми, какими-то белёсыми), прямой нос – не толстый и не тонкий: в самый раз, и губы – не пухлые, как у сластолюбца, но и не тонкие, как у аскета. И подбородок с ямочкой. А всё вместе – привлекательный красавец с еле уловимым запахом дорогого парфюма. И всё это обращалось к ней.
Придя в себя, она осознала, что он что-то спросил.
- Прошу прощения, - застенчиво сказала она, неловко улыбнувшись. – Я думала о своём и не расслышала ваши слова.
Молодой мужчина улыбнулся, став ещё более привлекательным, и сел на свободное пока кресло.
- Я спросил, почему столь милая девушка грустит в одиночестве?
Ольга уже хотела сказать что-то мало значащее и нелепое, чтобы продолжить ненавязчивый флирт. Но тут, как всегда не вовремя, вмешался разум. Ты себя давно в зеркало видела? – вопросил он. А сегодня? Ты вообще даже накраситься не успела. Хорошо, волосы короткие – возни мало. И ты думаешь, зачем этот лощеный красавчик к тебе прицепился? Наверняка поспорил с друзьями, что разведёт провинциальную курицу на секс в кабинке туалета.
Она быстро обежала глазами салон и заметила явно заинтересованные лица двух мужчин дальше, в соседнем ряду. Она мило улыбнулась красавчику, и из внешнего кармашка сумочки достала блокнот и ручку. «Вашим друзьям, видимо, интересно, как у вас движутся дела», - быстро нацарапала она и перевернула страницу. – «В туалете через минуту, - написала она на обороте. Взглянув на него, ненавязчиво перекрывшего проход, добавила: - Вы первый». Затем, так же улыбаясь, она подала ему записку. Тот с недоумением её прочёл и быстро невольно оглянулся на своих товарищей, подтвердив предположение Ольги. Затем встал, смял записку, положил её в карман и пошёл к туалету. Ольга сложила блокнот и ручку и достала шокер, взвесив его в руке. Её первая поездка за границу, да ещё одной, можно сказать, в никуда, в неизвестность – шокер должен быть под рукой. Маленький, чуть толще авторучки, он удобно ложился в руку и мог отбить всякое нескромное желание надоедать ей.
Спрятав его в карман пиджака, она встала, одёрнула блузку и направилась в туалет.
Дверь была приглашающе приоткрыта. Она зашла и тут же закрыла её на замок. Затем, нащупала в кармане шокер, на всякий случай.
- Ну, а теперь скажите мне, - начала она, повернувшись. – Зачем вам надо было устраивать пари на дурнушку?
Молодой мужчина, потянувшийся было к ней, удивлённо остановился. А затем надменно спросил:
- А почему бы и нет? Тебе в твоей серой жизни ни разу не выпадала такая удача!
Ольга изумлённо смотрела на него. Он и впрямь считает себя подарком судьбы для любой женщины? Что за самомнение!
Она громко и заразительно рассмеялась. Он невольно засмеялся тоже.
- Ой, ну ты даёшь! – отсмеявшись и утерев глаза, сказала она. – У меня таких удач было, как грибов в дождливую погоду.
Ольга немного лукавила. Да, у неё недостатка в парнях не было. Но все они видели в ней друга. Друга, с которым можно по-дружески переспать. Её неправильное лицо с резкими чертами и прямой взгляд вызывали мысли, что, если ты ей дашь ружьё, она без намёков и лишних слов прикроет тебе спину, в палатке уступит место, а на стремнине спокойно будет править плотом, пока ты вылавливаешь запаниковавших истеричек. А романтика – как-то с ней не вязалась. И сейчас в свои тридцать пять лет с фигурой двадцатипятилетней, если не видеть её лица, на котором годы и разочарования оставили следы, прибавляя ещё года два, она могла вызывать вожделение, патриотический подъем, воинственную гордость и энтузиазм. Но никак не романтические грёзы.
- Смири гордыню, - сказала она красавчику, прикоснувшись пальцем к лацкану его пиджака. – Ты не в моём вкусе.
- Но ты же хотела меня, когда я с тобой говорил! – не уступал обиженный красавец.
- Я была удивлена, увидеть столь… своеобразную внешность у своего лица. Но если бы я потеряла от тебя голову, я бы не стала высматривать твоих друзей.
Они помолчали.
- Думаю, времени прошло достаточно, - сказала она. – Иди к своим друзьям и похвастайся.
- Должны быть доказательства, - недовольно сказал он. – Поцелуй меня.
- Если только в лобик, - сказала она насмешливо.
- Да куда хочешь. Лишь бы след от помады остался.
- На мне нет помады, - серьёзно сказала она.
- Что, правда? – Он недоверчиво смотрел на неё.
Она провела рукой по лицу и пальцами вытерла губы. Затем показала ладонь ему.
- Вот чёрт, - буркнул он, зло глядя на неё. – Фригидная дура.
Ольга сжала в кармане шокер, чтобы сдержаться, и положила ему другую руку на лацкан пиджака.
- А ты думаешь, я сейчас энергично начну тебе доказывать, что я не фригидна? – Ольга легко прикоснулась к молнии на своих джинсах. – Мечтай. Не дождёшься. А вот что такое настоящая женщина, я сейчас покажу.
Она положила одну руку ему на шею, а другой потянула за лацкан пиджака. Медленно наклонила его к себе, глядя прямо ему в глаза. Когда его губы были уже у её лица, она кончиком языка медленно облизала свои, чувствуя, как под её рукой он напрягся. Затем она слегка прикоснулась губами к его губам и запустила свой язычок в его рот. Потом она крепко прижала его к себе, пробуя его губы на вкус, а языком дразня его язык. Другой рукой она держала его за плечо, не давая ему действовать свободно. Затем она слегка пододвинулась к нему и коленом начала тереться о внутреннюю поверхность его ноги. Рука на его шее, тем временем, ласкала его затылок, слегка касаясь нежной кожи за его ушами, от чего дрожь пробежала по его телу. Удерживавшая плечо рука ласкала его позвоночник, вызывая его сладостные содрогания. Скованный ею, он только и мог, что гладить её талию. Распалившись, его язык стал настойчивее, и он попытался вырвать руки из кольца её объятий. Она уже сама начала терять голову и чуть было не отпустила его, но тут раздался резкий звук телефона: сработал будильник, который она выставляла, чтобы не забыть об обеде на работе. Второпях она забыла его отключить.
Отстранившись, она отключила сигнал и, не глядя на него, сказала:
- Всё понял?
Он не отвечал, тяжело дыша. Она посмотрела на его распалённое лицо и подёрнутые пеленой страсти глаза. Тряхнув головой, чтобы прошло наваждение, она вытащила шокер.
- Даже не мечтай. Будет хуже.
Казалось, он не слышал её. Ольга помахала шокером, чтобы привлечь его внимание, но он отмахнулся и схватил её за плечи. Она ударила его по рукам и ткнула шокером в распахнутую на груди рубашку. Интересно, мелькнуло у неё, кто и когда успел расстегнуть на нём рубашку и пиджак? Резкий треск, и он медленно осел по стенке. Она посмотрела на него, похлопала себя по бокам и достала бог знает сколько времени валявшуюся в кармане рекламную визитку, которую ей сунули у метро, а она машинально положила в карман, чтобы не мусорить. На одной её стороне уролог предлагал свои услуги по низким ценам. А на другой экзотические девочки обещали развлечь вас нескромными разговорами и не только. Полуобнажённая девица, раскинув ноги и поставив телефонный аппарат между ними, держала трубку у соблазнительно приоткрытых полных губ. Ольга сунула визитку ему в карман, чтобы девица была на виду, оглядела себя в зеркале и плеснула в лицо холодной водой.
- Надо слушать, когда женщина говорит нет, - презрительно сказала она ему, вытираясь бумажным полотенцем. Пригладив волосы, она вышла. Оглядев пустующее пространство у туалета и, порадовавшись, что не собрала очередь из зевак, она пошла на своё место.
Внезапно она споткнулась и, чтобы не полететь носом вперёд, вцепилась в спинки сидений рядом с проходом. Быстро глянув вниз, она увидела ногу в потёртых чёрных джинсах и грубо сработанных «казаках». Она подняла глаза: гладко бритое лицо с чёрными глазами в бандане на голове насмешливо смотрело на неё.
- Ну и зачем это надо было делать? – спокойно спросила она, хотя внутри у неё всё клокотало: он нарочно подставил ей ножку!
- А тебе зачем? – Он мотнул головой в сторону туалета. Она нахмурилась.
Наконец бешенство взяло верх: сначала поцелуй, потом стычка, а теперь это! Как они все ей надоели, эти самовлюблённые мужчины! Без дальнейших слов она со всей силы наступила каблуком на его ногу и пошла дальше, наслаждаясь звуком скрипнувших зубов.
Сев на своё место, она достала влажные салфетки и зеркало. В отражении она увидела, как её незадачливый кавалер прошёл на своё место. Его глаза метали молнии, а лицо было угрюмым.
Плюхнувшись на сидение, он что-то резко бросил теребившим его друзьям и злобно посмотрел в её сторону. Она захлопнула зеркало и удовлетворённо улыбнулась.
Места около неё оставались пустыми. Разложив свои бумаги, она достала свой допотопный компьютер и поискала файлы. Из-за постоянного отсутствия средств она не могла купить себе нормальный лёгкий ноут и пользовалась этим динозавром, который был хорош как наступательное или оборонительное оружие, а по тяжести мог состязаться с валуном, если бы вам вдруг захотелось утопиться. Старая модель, в которую не загружались нужные программы, служила Ольге больше пишущей машинкой, чем полноценным компьютером. Хорошо, в интернет выходил без сбоев. И сейчас Ольга перепечатывала рукописные наброски, чтобы скоротать время.
Перед самым закрытием дверей на свободные от неё места плюхнулись двое тинэйджеров: с пирсингом по всему телу, татуировками, подведёнными глазами и лиловыми волосами. Парочка начала самозабвенно целоваться. Ольга улыбнулась, собрала свои материалы (всё равно работать не дадут) и достала маленький плеер. Включив музыку, она откинулась в кресле и прикрыла глаза.



Поскольку лишнего багажа у неё не было – со своих скудных средств она могла себе позволить только трёхдневную поездку в Прагу с остановкой в дешёвом отеле – она быстро прошла высадку и теперь ходила по терминалу. Она поменяла деньги, чего не успела сделать в Москве, перечитала табло, стараясь уловить смысл в незнакомых, хоть и отчасти славянских словах (через три дня ей возвращаться через этот аэропорт), походила по дьюти-фри и медленно пошла к выходу.
Выйдя из дверей, она остановилась в поисках такси, как её внимание привлёк стоящий невдалеке байк. Сверкающий хромом и воронёной сталью, огромный, могучий, но вместе с тем совсем не громоздкий он приковал её взгляд. Она остановилась, любуясь его внешним видом и втайне завидуя тому байкеру, который на нём ездит.
Она уже хотела с тяжким вздохом отойти, как её что-то сильно ударило по плечу. Она с гневом развернулась, чтобы обругать нахала, как наткнулась на широкую грудь в чёрной футболке. Подняв взгляд, она увидела гладко выбритое лицо, чёрные глаза и потёртую бандану - тот хам из самолёта, что подставил ей ножку. Он, видимо, тоже её узнал, потому как насмешливо спросил:
- Дамочка любуется байком?
Она вспыхнула и отвернулась, потирая плечо. Невозможный хам!
- Извините, - раздался над её ухом его полный раскаяния голос. – У меня так много вещей, что я не всегда могу за ними уследить.
Она оглянулась. В его руках была огромная дорожная сумка, кожаный рюкзак в заклёпках, футляр от гитары, которым, видимо, он и задел её, и множество сумок поменьше. Глядя на неё, он опустил, частью бросил на землю вещи и дотронулся до её пострадавшей руки.
- Вам очень больно? – заботливо спросил он.
Его прикосновение породило в ней бурю чувств и мыслей. Осознавая, что снова краснеет, она немного отодвинулась, чтобы он убрал свою руку, и произнесла:
- Нет. Всё хорошо. Переживу. – Она помедлила, вспомнив распростёртого красавца в туалете на полу и тихо, себе под нос добавила: - Мне лучше, чем тому красавчику.
Однако мужчина расслышал её и хмыкнул.
- Честно говоря, я не понял, чем вы там занимались. Обычно в туалете самолётов парочки предаются одному делу. Но чаще это бывает во время полёта, на высоте. Однако я не заметил, чтобы он был очень доволен.
Ольга снова оглянулась на него.
- А вас всегда интересует чужая сексуальная жизнь? – неприязненно спросила она.
- Нет, - прямо глядя на неё, сказал он без тени насмешки. – Меня всегда интересовало, почему часто неглупые женщины ведут себя, как круглые дуры, западая на смазливую внешность, дорогой костюм и лицемерные манеры. Может, дело в парфюме?
Она внимательно оглядела его. Высокий рост, почти, как её муж, фигура атлета, однако, под одеждой судить нелегко, чёрные пронзительные глаза, правильные черты лица, которое трудно назвать красивым, но привлекательным, потёртая бандана, скрывавшая волосы, чёрная столь же потёртая кожаная куртка, джинсы с огромной пряжкой на широком ремне и «казаки», на одном из которых остался еле заметный след от её каблука. Интересно, кто это такой? – подумалось ей. Правильная речь, если он не переходит на грубость, и внешний вид как-то мало вязались одно с другим.
- И какие выводы вы сделали? – насмешливо спросил он, заметив, что она снова подняла глаза к его лицу.
- Мой вывод – не делать поспешных выводов, - серьёзно сказала она. – Внешность может быть обманчива, а истолкование поступков – превратно.
- Вы – учительница? – заинтересованно спросил он, слегка наклонившись к ней.
- Нет, - дрогнувшим голосом сказала она. – Я бухгалтер.
От него пахнуло настоящим мужским запахом. Не запахом самца, заметившего желавшую его сучку, не запахом немытого тела, которым покрываются мужчины летом, несмотря на обилие дезодорантов, не запахом мускусного или хвойно-табачного парфюма, от которого её иной раз подташнивало в вагоне метро, а каким-то неуловимым и необъяснимым запахом, от которого у неё подгибались ноги и кружилась голова. Пытаясь придать себе уверенности и хоть немного стряхнуть наваждение, она резко поправила свою сумку на плече. Но, не удержавшись, покачнулась. Он нежно подхватил её под локоток, прижав к груди, и ненавязчиво снял с её плеча сумку. От близости его тепла и тела, сводящего с ума запаха она вообще перестала что-либо соображать. Ну совсем как школьница на первом свидании! - недовольно подумала о себе она. Вдруг её пронзила мысль: она совершенно одна, в чужом городе, с незнакомым мужчиной, которого не знает даже часа!
Ольга медленно отстранилась. Он с видимым сожалением отпустил её.
Нагибаясь за сумкой, она почувствовала, как её начинает потряхивать. Она села на корточки и закрыла глаза. Он опустился рядом с ней.
- Что случилось? – Он хотел было погладить её по голове, но убрал руку.
- Ничего. – Ольга взяла себя в руки и посмотрела прямо на него. – Я просто летела в первый раз в жизни. Видимо, это запоздалая реакция. У меня на стрессы всегда так.
Она поднялась, он опередил её и подал руку, помогая ей встать. Галантен, - удивлённо мелькнуло у неё в голове.
- Спасибо, - не поднимая глаз, Ольга повесила сумку на плечо. – Мне надо ещё найти такси.
Она повернулась, чтобы уйти.
- Где вы остановились? – спросил он ей в спину.
- Агентство забронировало мне номер в отеле «Сити клаб» на Сокольской, - ответила она, не поворачивая головы.
- Я могу подвезти вас.
Ольга повернулась. Теперь, придя в себя и находясь на расстоянии от него, она уже могла иронизировать.
- А вы уверены, что ваш Боливар выдержит двоих? – Она указала на кучу вещей вокруг него.
Он улыбнулся. От его улыбки у неё ёкнуло сердце.
- А я их сейчас отошлю по назначению, - весело сказал он.
Ольга удивлённо подняла брови. Он достал мобильник и что-то быстро сказал в трубку. Видимо, ответ ему не понравился.
- Немедленно, - громко сказал он, отключаясь. Затем, глядя на её удивлённое лицо, его суровые черты во время разговора смягчились. – Пять минут, - сказал он с улыбкой.
- Спасибо, но…
- Вас ждут? Вы торопитесь? – Его лицо выражало разочарование. – Или вы боитесь байков? – озорно вспыхнули его глаза.
- Я не боюсь байков, - спокойно сказала она. – Я их люблю. Просто я вас не знаю. И не знаю, зачем вам это, собственно, надо.
- А вы мне понравились, - весело улыбаясь, сказал он. – Уважаю женщин, которые не вешаются на красавцев.
- Потому что, в этом случае, они вешаются на вас? – насмешливо спросила она.
- Ну почему? – Он мягко улыбнулся. – На меня сроду никто не вешался.
- Почему? – вырвалось у Ольги. Да, он не был красавцем в смысле этого слова. Не Джуд Лоу, не Брэд Питт, не Джордж Клуни – секс-символ всех времен и народов, если на то пошло, но его несомненный магнетизм и обаятельная внешность должны были создавать ему толпы поклонниц. – В смысле, у вас довольно привлекательная внешность, если мне позволено будет это сказать.
- Значит, я вам понравился? – Он снова заулыбался. У неё внутри всё перевернулось.
- Нет, - солгала она, не моргнув глазом. – Мне не нравятся люди, ставящие подножки или бьющие в спину. – Она невольно потёрла руку, которую он задел футляром от гитары.
- Простите меня, - вмиг посерьёзнев, сказал он, глядя ей в глаза. – Меня взбесило, что, вроде бы неглупая женщина, а повела себя как сучка во время течки. Я думал, что ошибся в вас.
- И это даёт вам право на подлость? – Её слегка удивило, что он не стал с возмущением говорить ей: «Я же попросил у вас прощения!», как сделали бы знакомые ей мужчины. – Дураки должны жить по вашим законам? А ваше оскорблённое самолюбие должно быть удовлетворено подлым ударом в спину того, в ком вы ошиблись? – Возмущение овладело ею. Ну почему ей по жизни попадаются мерзавцы, которые привлекают её внимание? А этот – даже более, чем? Она была зла на него, но ещё больше на себя: вот именно, что сучка во время течки – она потеряла разум. Она была готова надавать себе по щекам.
Он с минуту смотрел на неё, затем переступил свои вещи и подошёл к ней.
- Простите, - серьёзно сказал он, беря её сжатые в кулачки ладони. Она медленно разжала пальцы. – Вы совершенно правы. Я повёл себя как скотина.
Она пыталась осмыслить его слова: не в привычках мужчин просить прощения у женщин, не в привычках мужчин сожалеть о своих поступках, не в привычках мужчин подобное поведение считать скотским.
Ольга отвернулась, пряча глаза.
- К чему вам моё прощение? – с горечью сказала она. – Вы меня знать не знаете. Сейчас мы расстанемся, и вы обо мне больше не вспомните. Вообще удивляюсь, что вы так долго со мной беседуете.
Он крепче сжал её пальцы. Сам не знал, зачем он торчит с этой встрёпанной девушкой, ожидая своего агента, чтобы тот проследил за доставкой его вещей. Обычная молодая женщина средних лет, наверняка замужем. Возможно, что есть ребёнок, хотя фигура у неё, как у юной девушки. И всё же, сколько их ходит мимо? Почему она? Чем зацепила, если даже на её невзрачном лице с россыпью бледных веснушек нет ни грамма косметики, чтобы выделить глаза или губы? Маленькая, хрупкая, как снежинка в руках, и какая страсть в словах! Он припомнил взъерошенного красавца и усмехнулся: и себя в обиду не даст. Сильна малышка!
- Я не знаю, - честно сказал он. – Но мне почему-то это важно. И уж забыть вас я точно не смогу.
- Вы даже имени моего не знаете, - так же с горечью сказала она, глядя в сторону.
- А и правда, - улыбнулся он. – Алексей. – Он протянул ей руку.
- Чёрт, - сказала она. – Ольга. Все меня всегда зовут Оля, что меня до невозможности бесит.
Неожиданно крепкое рукопожатие удивило его.
- Почему чёрт? Вы что-то имеете против моего имени? – Он насмешливо посмотрел на неё. Она подняла глаза.
- Всю жизнь меня преследует это имя. Вокруг меня одни алексеи, как будто других имён нет.
- Друзья меня зовут Чёрным Волком, - с улыбкой сказал он. – Вы меня тоже можете так звать, если Алексей вас раздражает.
- Погодите. – Она задумалась. Уже около месяца она, когда выдавалась свободная минутка, лазила по чатам, пока не остановилась на трёх, которые её более или менее привлекали. Администратором (админом) одного под названием «Волчье логово» был пользователь с ником Чёрный волк. – А что вы знаете о чате на чартводе «Волчье логово»? – спросила она.
- Это мой чат, - с удивлением сказал он.
- Господи. Мир тесен.
- А вы кто?
- Пентесилея – королева амазонок.
Он отстранился.
- Да не может быть!
- Почему же?
- Я думал, это такая тётка, которая «коня на скаку» и так далее с томиком Канта в руке: высокая статная женщина с мышцами, интеллектом и чувством юмора. У которой дубина под подушкой, а квартира уставлена книгами.
- А оказалось, Пентесилея всего лишь серая мышь без того, другого и третьего. Правда, на счёт книг вы не ошиблись.
- Нет, почему вдруг? Просто той Пентесилее я бы мог доверить свой байк и кредитку, даже свою задницу. – Он усмехнулся. – Но мне бы в голову не пришло… - Он внезапно замолчал.
- Продолжайте, - сказала она, с вызовом глядя на него. – Что же вы замолчали? Я привыкла всю жизнь быть преданным другом как женщин, так и мужчин. Договаривайте.
- Нет, это не то. – Он отпустил её руки и потёр лоб. Пентесилея на сайте привлекала его необычностью суждений, прямотой, искренностью, чувством юмора и умом. Но он опасался её безапелляционности и воинственной независимости. Бой-бабы, феминистки и лесбиянки ему никогда не нравились, но и лилейные трепетные лютики он терпеть не мог. Он не ожидал, что заинтересовавшая его женщина, с которой ему было легко и просто говорить на сайте о самых различных вещах, будет такой: сильной и слабой одновременно, страстной и холодной, трогательной и суровой. Её хотелось защитить, но вместе с тем она была как ёж в его руках.
Ольга уже хотела сказать что-то язвительное, но подбежавший лысеющий мужчина начал Алексею что-то выговаривать негромким голосом. Тот отвёл его в сторону, и они заспорили, при чём лысеющий мужчина что-то яростно доказывал, поглядывая на Ольгу, а что говорил Алексей, она не видела: он стоял спиной. Но ввиду отсутствия жестикуляции и повышенного тона, он, видимо, был спокоен.
- Куда? – вдруг удивлённо выкрикнул мужчина. Алексей что-то тихо сказал. Мужчина с ненавистью посмотрел на Ольгу и помчался к стоянке такси.
- Зачем вы так? – с упрёком сказала Ольга. – Из-за меня вы поломали ему все планы.
- Я ему плачу, - рассеянно сказал Алексей. – Его планы – это мои планы. Вернее, наоборот. – Он посмотрел на подъехавшее такси, в которое мужчина со злостью кидал его вещи, и направился к байку, протянув руку Ольге. Поколебавшись, она пошла за ним.
Усевшись на сидение, он оглянулся на неё. Ольга, ловко закинув ногу, как будто всю жизнь ездила на мотоцикле, разместилась позади него, обхватив руками его талию, затянутую ремнём. Опасаясь прикасаться к нему даже через футболку, она уцепилась за равнодушную кожу.
- Вам побыстрее или как обычно? – весело спросил он, заводя мотор.
- Как у вас обычно, я не знаю, - спокойно сказала она. – А скорость я люблю.
- Тогда держитесь крепче! – воскликнул он и рванул с места.
Проезжая мимо такси она поймала злобный взгляд лысеющего мужчины. Поборов желание показать ему средний палец, она только улыбнулась ему. Он в ответ сплюнул. «И что я ему сделала? – подумала Ольга, летя по широкой улице между машин. – А ну и чёрт с ним!».



Езда доставила ей ни с чем несравнимое удовольствие.
Выезжая на то, что в Праге называлось трассой, а в Москве бы назвали проселочной дорогой, Ольга наклонилась к Алексею и прокричала ему в ухо:
- А ещё быстрее можно?
В ответ Алексей прибавил газу, промчавшись мимо машин так, как будто они стояли.
При въезде в город дорога стала петлять, спускаться и подниматься весьма резко и неожиданно. Проезжая мимо частных домиков с аккуратно подстриженными газонами и садиками, полными цветов, он сбавил скорость, чем вызвал протестующий вопль Ольги. Несколько минут они петляли в пригороде, где Ольга обозревала поросшие травой горы и домики на них, глубокие овраги с сонмом черепичных крыш. Потом они выехали на трамвайные пути среди брусчатки, и Ольга могла обозревать более или менее высокие дома одного из новых районов города. Езда по брусчатке не показалась ей неудобной – мотоцикл и в самом деле был хорош. Несколько минут – и они остановились у небольшой гостиницы. Алексей заглушил мотор, но Ольга не спешила слезать. Он резко обернулся, и она удивлённо заметила тревогу в его глазах. В свою очередь выражение его лица сменилось на удивление.
- С тобой всё хорошо? – спросил он, незаметно для себя перейдя на «ты».
- Лучше не бывает, - блаженно улыбаясь, сказала она. – Жаль, что всё так быстро кончилось. – Помолчав, она с лёгкой улыбкой спросила: - А мы теперь на «ты»?
Он, смутившись, отвернулся. Она с сожалением слезла с мотоцикла.
- Я не умею благодарить незнакомых людей, поэтому скажу просто спасибо, - произнесла она, с тревогой ожидая, что он потребует ее «оплатить бензин», как обычно поступали ей знакомые мужчины. А денег у неё в обрез. Но он задержал её руку в своей и сказал:
- Погоди, я провожу тебя… вас на ресепшн.
- Да я и сама могу… - начала было она, но он уже снял с её плеча дорожную сумку и протянул ей руку. Это было так ненавязчиво и естественно, что она позволила себе покорно взять его руку и пойти следом к дверям.
Внутри он подвёл её к стойке администратора и что-то тихо сказал служащей. Та с дежурной улыбкой глядя на него, попросила документы Ольги.
Пока администратор занималась Ольгой и её документами, что-то сверяя с компьютером и забивая в него, она недоумевала, почему он стоит здесь, облокотившись о стойку, а не едет по своим делам.
Получив свои документы и карточку-ключ, она повернулась осмотреть гостиницу. Весьма уютный холл с барной стойкой, которая была продолжением стойки ресепшн, столики, огромное зеркало напротив, в укромном уголке – массажные кресла и опять-таки столики. Чисто, просторно, тихо – настоящий домашний отель. Сделав несколько шагов, Ольга взяла со стойки буклет, где красочные картины Праги поясняли ей текст экскурсий. Она углубилась в созерцание старых стен и зданий, ворот и арок и невольно вздрогнула, услышав голос Алексея:
- Ну вот, я тоже закончил. Хорошо, что вы меня дождались. Пойдёмте, я провожу вас.
- Но я вас вовсе не ждала! – запротестовала Ольга. Он что, хочет проводить её до номера и… И что? Получить оплату натурой?
Она резко повернулась к нему.
- Огромное вам спасибо. Но здесь не джунгли, я и сама могу найти свой номер.
Она взяла из его рук свою сумку и направилась к лифту. Он догнал её и положил свою руку на её локоть.
- Я не сомневаюсь, что вы привыкли всегда всё делать сами. Но и я привык поступать так, как я хочу.
Он взял из её руки сумку, перекинул её руку через свой локоть и крепко прижал его к себе, предупреждая её попытку вырваться. Теперь уже она заскрежетала зубами, вынужденная подчиниться. Вспомнив о шокере в кармане пиджака, она тут же успокоилась и позволила ему вести себя. По его губам пробежала улыбка.
Дойдя до её номера, он взял из её руки ключ, отпер дверь и, пропустив её, вошёл следом, поставив её сумку на стул у двери. На полочку открытого раздвижного шкафа он положил карточку-ключ и повернулся к выходу.
- Приятного отдыха, - сказал он, взявшись за ручку с явным намерением уходить.
Ольга почувствовала себя полной дурой. Она привыкла, что все от неё обязательно что-то требовали: понимания, заботы, ухода, денег, секса. Она не была готова к такому бескорыстию.
Вертя в руках шокер, она вдруг остановила его:
- Погодите.
Алексей повернулся. Увидев шокер в её руках, он громко расхохотался. Она вспыхнула, почувствовав себя ещё глупее, дрожащей рукой положила шокер в карман и отвернулась, пройдя несколько шагов в номер. Мыльный пузырь разбился о реальность. Сказочная средневековая Прага – всего лишь город. И чего она ожидала, приезжая сюда? Шёпот камней, рассказывавших историю города? Романтического флирта с безумно влюблённым в неё чехом? Она закрыла лицо руками. Нет, романтика и она никогда не пересекутся. Две скупые слезинки просочились между её пальцев.
Вдруг тепло его рук накрыло её плечи. Его подбородок упёрся ей в макушку.
- Простите. Я не хотел смеяться над вами. Я просто понял, почему тот красавчик был такой взъерошенный, когда выходил из туалета.
Она отняла руки от лица и невольно улыбнулась. Он развернул её к себе и взял её лицо в ладони. Она положила свои пальцы на его запястья, не отводя взгляда от его глаз. Он медленно наклонился и поцеловал её в полуоткрытые губы. Через неё как будто прошёл разряд, и она не сдержала томного вздоха. Потеряв всякий контроль, он обхватил её за плечи и стал целовать её так, как будто хотел выпить её всю, без остатка. Ошеломлённая его напором и своими спутавшимися в клубок чувствами, она только покорилась ему, не делая никаких попыток сопротивляться или настаивать.
Он крепко прижал её к себе, его руки ласкали её спину. Почувствовав возбуждение, она стала гладить его поясницу, чем вызвала у него сладострастный стон. Он вдруг резко отстранился, перехватив её руки.
- Нет, только не так, - хрипло сказал он.
Её глаза, ещё подёрнутые пеленой страсти, недоумённо и с упрёком смотрели на него. Она не понимала. Она поражалась себе: куда подевалась её рассудительность и холодность? Она не понимала его: если он хотел её, то почему остановился? Ведь она была полностью в его власти, податливая и покорная, возбуждённая и ждущая. Зная мужчин, она понимала, как ему сейчас нелегко держать в руках свою животную страсть, требующую удовлетворения. И она не понимала, зачем ему это.
Он резко отпустил её руки и сделал несколько шагов к двери.
- Добро пожаловать в Прагу, - хрипло сказал он, не поворачиваясь.
- Да, - глупо сказала она. – Спасибо.
Он вышел. А она осталась стоять, касаясь кончиками пальцев губ, где ещё оставался вкус его поцелуя. Она медленно опустилась на корточки, обхватив плечи руками. Затем так же медленно легла на пол, скрючившись в позе зародыша. «Будьте осторожны в своих желаниях», - пришло ей в голову. «И в мечтаниях тоже», - прошептала она.
Затем она встала, пошла в ванную и плеснула в лицо холодной воды. Постояв у зеркала, глядя в своё отражение, она сняла пиджак, блузку и, порывшись в сумке, достала чёрную майку. Хорошо не слишком помятую. Скинув джинсы, она переоделась в шорты – на улице было достаточно жарко.
Переодевшись, она решила спуститься вниз и узнать что-либо об экскурсиях. Ведь именно для этого она сюда приехала.



Когда она сдавала ключ, администратор за стойкой протянула ей мужской бумажник и с акцентом попросила её передать его мужчине, с которым Ольга приехала. Оказывается, он остановился в соседнем номере.
- Ваш друг всегда забывает свои вещи? – мило улыбаясь, спросила девушка, слегка коверкая слова.
- Он не мой друг, - растерянно сказала Ольга. – Я его видела сегодня в первый раз.
- Но… - удивлённо начала девушка, но тут же профессиональная привычка взяла верх. – О, прошу прощения. – И она протянула руку за бумажником.
- Ну что вы, мне нетрудно, - вдруг, подчиняясь импульсу, сказала Ольга. – Я прямо сейчас его верну.
И она направилась обратно к лифту.
Внутри неё всё кипело: какого чёрта он не сказал, что ему тоже сюда? Почему утаил, что они соседи? Что это за игры с ней, в конце концов?
Подойдя к его двери, она постучала.
- Открыто! – приглушенно раздалось изнутри. Она глубоко вздохнула и вошла.
Внутри никого не было видно, только где-то в глубине шумела вода. На стуле была небрежно брошена куртка, «казаки» валялись рядом. Его вещи, очевидно, ещё не доставили.
Шум воды смолк, и через несколько минут Алексей вышел к ней, обёрнутый на талии полотенцем и вытирая другим волосы. Глядя на его обнажённое тело, она вновь испытала шок: высокий, стройный, гармонично слепленный торс не был перекачан, как надутая камера, не был жилист или дрябл. Всё было в самый раз. Даже растительность на груди была той густоты, которой следовало. Ольге были очень неприятны безволосые, лоснящиеся маслом тела, которые в массе тиражировались в журналах. Так же ей была неприятна «трёхдневная» щетина, которая практиковалась в последние годы как признак стиля и моды. По мнению Ольги, это было просто неопрятно. Стройные, как колонны ноги Алексея были рельефно выточены, а что таилось под полотенцем, Ольга старалась не думать. Его фигуру не портили даже несколько ножевых шрамов на груди и животе, а оскаленная волчья пасть опасно косилась на его правом плече.
Переведя взгляд наверх, она заметила вьющиеся волосы цвета спелой пшеницы, что в сочетании с чёрными глазами давало необычный эффект.
Он хотел что-то сказать, но, заметив её, закрыл рот и перебирал в руках влажное полотенце, которым он минуту назад вытирал голову. Она протянула ему бумажник и брякнула:
- Золушка оставила туфельку, чтобы принц её нашёл. А вы решили не мелочиться и оставили весь бумажник с паспортом, адресом и телефонами? Разочарую, я туда не заглядывала.
Она протягивала ему бумажник, стараясь смотреть в его лицо. Алексей его взял, и она тут же быстро убрала руку.
- Я не Золушка, - буркнул он, видимо тоже испытывая неловкость. – Если бы я захотел, я бы нашёл вас где угодно, - добавил он, прямо глядя на неё.
Двусмысленное замечание, - промелькнуло у нее в голове. – Может быть понято и как угроза.
- И почему вы не сказали, что остановились здесь? – спросила она. – К чему эти игры?
- А никакой игры нет, - ответил он.
- То есть?
- Я остановился здесь, потому что здесь остановились вы. Для меня забронирован отель классом повыше.
Она непонимающе смотрела на него. Он снял номер из-за неё? Чтобы быть ближе к ней? Ну да. Куда уж ближе – дверь её номера через коридор.
- Вы здесь из-за меня? – ослабевшим голосом спросила она.
- Да. – Он продолжал прямо смотреть на неё. – А что вы удивляетесь? Из-за вас никто не менял своих планов? Не совершал безумств? Не жертвовал своим временем и желаниями?
- Нет. Нет. Нет. – Каждое «нет» было как гвоздь в крышку гроба ее гордости.
- Почему? – Теперь он был удивлён.
- Вы слепой? – с горечью спросила она. – Такие, как я, в старину на балах всегда подпирали стенки, жили приживалками у своих родственников, а сейчас используются как ценные сотрудники, рабочие лошади, тренажёры для секса или как лучшие друзья обоих полов.
Она замолчала. Молчал и он, недоумённо рассматривая её лицо. Ну да, не красавица. А в школе, наверно, всегда выступала в роли «второй подруги» какой-нибудь красотки, чтобы на её фоне та выглядела бы более выигрышно. Но какие у неё глаза! Какая улыбка! А как она целуется! Даже сейчас, вспоминая её губы на своих губах, а её руки на своей пояснице, его бросило в жар. Недаром он обратил на неё внимание ещё в толчее самолёта. Что-то в ней было такое, что не отпускало его. И её он не хотел отпускать, боясь с её уходом потерять что-то важное. Он уже далеко не юноша, который загорается от каждой обнажённой коленки и хочет перетрахать всё, что шевелится. Но его тянуло к ней, к этой ершистой, как ёж и ранимой девушке.
- Вы как алмаз, скрытый в грубой породе, - вырвалось у него. – Чтобы стать бриллиантом, вам нужна огранка. А чтобы все увидели вашу красоту – оправа.
- Я не бриллиант и не алмаз. Я обычный человек. При чём, не из самых лучших.
Она повернулась, чтобы уйти.
- Погодите. – Он подошёл к ней. – Может, позже выпьем кофе?
- Лучше пива, - вырвалось у неё. – Мы же в Праге, - извиняющимся тоном добавила она.
- А пока подождите меня. Я хочу показать вам город.
- Спасибо. Обойдусь, - несколько непоследовательно буркнула она и резко развернулась, чтобы уйти. Он схватил её за руку, чтобы остановить. Она вырвалась, задев его полотенце, которое, как будто этого и ждало, свалилось к его ногам. Невольно Ольга бросила взгляд… Боже! И там всё было так, как надо: не больше, что, она знала по опыту, совсем не прекрасно, но и совсем не меньше, чтобы не потеряться в ней.
Покраснев, она кинулась к дверям, оставив его приводить себя в порядок. А он с задумчивым видом смотрел на дверь, за которой мелькнула её полуобнажённая спина с листиком клевера на лопатке, и которую закрыла рука с чёрной кошкой на плече. Противоречивая девушка. Интересно, где у неё ещё могут быть татуировки?
Додумав до этого, он снова почувствовал настоятельную потребность в холодном душе. Два таких мероприятия за день, а ведь ещё вечер не начался, у него давно не случались.



Ольга проигнорировала лифт, торопясь спуститься по лестнице, чтобы такой незатейливой физической нагрузкой привести в порядок растрёпанные мысли. Ей тридцать пять лет, у неё трое детей, одиннадцать лет брака со вполне нормальным обычным мужчиной, единственным на тот момент исключением из всех мужских особей, ей знакомых, попадавшихся в жизни. Он говорил, что любит её, ей хотелось уйти от опеки родителей. Постоянные стенания матери, что она не замужем, утомляли её. Болезненное расставание с первым своим парнем, с которым она встречалась пять лет, не вызывали у неё тогда желания связывать себя. Она ушла вразнос: из-за любви или хотя бы оргазма она знакомилась в сети, в транспорте, даже на работе поддалась уговорам переспать с довольно симпатичным сотрудником. Позже она оттуда уволилась, оставив по себе приятные во всех смыслах воспоминания у всех сослуживцев. Но всё это было не то. Муж остановил её саморазрушение. Да, она не любила его. Она уже думала, что не способна на глубокие чувства, только циничную и лёгкую влюблённость. Она умела доставить удовольствие мужчинам. Один немец, которого занесло в её жизнь, сказал, что она лучшая любовница, поскольку чувствует мужчину лучше, чем он сам. Другой просто не хотел её отпускать из своей жизни. Неплохой любовник, но, как и все до него, не смогший довести её до пика, после двух месяцев встреч стал подавлять её своей любовью, ревностью и необоснованными претензиями. Когда они расставались, он истерически кричал, что такой, как она, у него никогда больше не будет, чтобы она пожалела его, не брала греха его самоубийства на душу. Её уже успели утомить такие отношения. А после этой сцены она могла только презирать его. Она ушла. И не стала выяснять, что с ним сталось. Много позже до неё дошли слухи, что он женился и куда-то переехал. Вот тебе и самоубийство от любви. И позже, сколько их было – на час, на день, на месяц, на полгода. Она искала. Она отдавала себя. Но не получала ничего. И в итоге вышла замуж. Что ж, если её любят, значит пусть так и будет. Только она не ожидала, что её жизнь будет чередой беспросветной нищеты и бесконечной работы на двух работах. Она рисовала. Но её картины, хоть и пользовались в сети вниманием, в реале не продавались. Выбиваясь из сил, она кое-как урвала для себя и накопила гроши на поездку. Она хотела отвлечься. Походить по старому городу, заблудиться в незнакомых улочках, побыть совершенно одной, подальше от серых будней её никчёмной жизни. Она уже не ждала ни любви, ни оргазма. Ей вообще всё это надоело. А сам секс давно перестал интересовать. С мужем они не спали уже лет пять – как родилась младшая дочь. Как обходился без секса муж, её не интересовало, лишь бы её оставили в покое. И тут вдруг это! Ей тридцать пять, а она ведёт себя как шестнадцатилетняя девственница. Как будто не было у неё никогда мужчины, как будто не возбуждали её обнажённый торс или страстные слова, как будто она не текла от прикосновений к своей шее или внутренней части руки. Она не узнавала себя: она стала комком чувственности. Любое слово, взгляд, прикосновение этого незнакомого мужчины зажигало её, как порох. Она и не подозревала в себе всего этого, будучи всегда рассудочной и замкнутой. Она считала себя циником и реалистом. А оказалась… Она даже не могла найти слов для определения своего поведения.
Остановившись на лестнице, прижав руки к щекам, она замотала головой. Нет, надо выбросить всё это из головы. Она не может так поступить с мужем и детьми. Она не может так резко поменять свою жизнь – бросить на самотёк и уйти в неизвестность. Она же знает этого Алексея меньше суток! О чём она думает? Что за мысли на пустом месте?
Выйдя на улицу и пройдя пару кварталов, она спустилась в бар и заказала себе пива. Холодный алкоголь немного унял её чувства. Но что делать с ним? Он же живёт напротив неё. Они будут сталкиваться, и довольно часто. Она должна отказать ему. Резко и недвусмысленно попросить его оставить её в покое. Она не хочет «курортного романа», потому что чувствует, что всё не так просто. Лучше не начинать, чем потом страдать.
Оглядев бар, она поразилась: маленький двухэтажный подвальчик, забитый всякой всячиной от мелких безделушек на полках до картин на деревянных досках на стенах. Кресты, мечи, мадонны – не было свободного места в этом маленьком средневековом зальчике. И посетителей было мало – сравнительно раннее время для посиделок. Запах то ли ладана, то ли чего-то похожего мягко окутывал мозг. Неподражаемое место! «Крушовице», как было написано на подстаканнике. Прямо праздник души для любителей старины: настоящие деревянные столы тёмного дерева, приглушенный свет в лампах, напоминающих факелы на стенах и свечи на столе, неширокая лестница тоже из настоящего тёмного дерева, а рядом с ней столик для курящих. Мило и уютно. Курящие ещё могут обозревать настоящий винный погреб под лестницей за кованной решёткой: в стене, в деревянных желобках рядками лежали бутылки. Ольга сидела, обозревая это великолепие, отдыхала душой и досадовала, что не взяла с собой камеру: в сумраке телефон не мог заснять всего чуда этой маленькой пивнушки.
Успокоившись, Ольга допила пиво и вышла на улицу.



Путешествие по Праге пешком утомительное занятие, поскольку, даже в относительно новом районе, где она жила, на тротуарах лежала брусчатка. И всё же Ольга предпочитала знакомиться с городом именно так – вдыхая грудью его воздух, касаясь ногами дороги, а руками каменных стен зданий. Несмотря на то, что Прага – столица и здесь немало автомобилей и людей, ни выхлопами, ни туалетами не пахло. Это очень удивило Ольгу, привыкшую даже в своём зелёном спальном районе к загазованности.
Ольга гуляла по Старой Праге, изредка сверяясь с картой, чтобы не заблудиться. Она вышла на Староместскую площадь к астрономическим часам и краем уха услышала русскоязычного гида, рассказывавшего о том, что собственно собой представляли часы. Гид призывал обратить внимание на парад 12 святых, что появятся, когда часы будут бить ровный час. Теперь Ольга поняла, чего все ждут, задрав головы. С первым ударом она засняла на телефон это величественное действо.
Блуждая по кривым улочкам, Ольга снимала почти каждый дом и перекрёсток, поскольку всё без исключения было достойно внимания. Даже колодезные и канализационные люди – шедевр кузнечного искусства.
Не заметив, как, Ольга выбралась к реке. Уже начинало темнеть: спускались сумерки. Видимо, эта часть города не была предназначена для туристов: среди обилия безвкусного граффити, серый обшарпанных стен на мелком пятачке сидела компания из трёх молодых людей, что-то куривших и громко смеявшихся, размахивая бутылками с пивом. Ольге не слишком хотелось подвергаться нападению, а потом ещё объясняться с полицией. Она поспешила юркнуть в улицу, по которой пришла. Однако её заметили. Двое молодых людей не спеша поднялись и вальяжно направились к ней, что-то ей крича. С трудом понимая английский, чешского Ольга не знала вообще. Поэтому, стараясь не выказать страха, она молча шла по улице, проклиная свою рассеянность: её шокер остался в кармане пиджака, а пиджак – в номере гостиницы. А ведь она его брала как раз для таких случаев. Безмозглая курица, костерила себя Ольга. Зачем тогда ты его вообще брала?
Наконец один из парней догнал её и дёрнул за сумку, что-то пророкотав и прошипев. Насколько Ольга могла понять из общения с агрессивной молодежью, это должно было бы означать: «Стой! Ты куда? Я к тебе обращаюсь!». Она остановилась, смело глядя на парня, и произнесла по-английски: «Я не понимаю вас». «А, турист!» - почему-то обрадовались оба: второй тоже успел подбежать. Они весело переговаривались между собой, кивая на Ольгу. Она повернулась, чтобы уйти, но парень, остановивший её, снова дёрнул её за сумку и недвусмысленно сказал: «Давай». Ольга покачала головой. Парень дёрнул её за сумку сильнее, слегка ударив её в плечо. Ольга пошатнулась, но снова помотала головой. Второй парень что-то сказал первому, явно забавляясь. Первого это, видимо, разозлило, и он, замахнувшись на Ольгу одной рукой, с силой потянул на себя ремень. Ольга мгновенно поднырнула под его занесённую руку и, тоже вцепившись в ремень сумки, с силой ударила парня кулаком в живот. Тот согнулся и отпустил ремень, а Ольга бегом помчалась вперёд, осознавая всю глупость подобного решения: она не знает города и потому ей неизвестно, где в этих переулках можно спрятаться. К тому же, она, находившись по брусчатке, устала, да и вообще, бег на длинные дистанции – не её конёк. Но она хотела выбежать на хоть какой перекрёсток, где в это время всё ещё полно туристов. Вдалеке урчали двигатели. В некоторых окнах начинал зажигаться свет. Ольга чувствовала, что устаёт. Её догоняли крики преследующих её парней. К двум первым присоединился третий.
Остановившись в дверном проёме, Ольга решила отдышаться. Она не ждала чудес. Но свой загранпаспорт она не хотела отдавать без боя: слишком дорого он ей достался во всех смыслах. Она намотала ремень сумки на руку. Тяжесть зонта внутри придавала ей уверенности. Мелькнула мысль, что сейчас бы ей пригодился её динозавр-компьютер, который сейчас был на зарядке в номере. Она стояла и ждала, прижавшись спиной к двери. А молодые люди не спеша подходили к ней, посмеиваясь и переговариваясь между собой. Они окружили её и о чём-то говорили, указывая на неё. Наконец один недвусмысленно взял себя за мошонку и потряс ею, вызвав смех у приятелей. Ольга спокойно посмотрела на него и по-английски ответила: «Нет, спасибо». Они ещё переговаривались, когда двое напали разом. Один попытался прижать её руку с сумкой к двери, а другой, ударив её в челюсть, пытался стащить с неё шорты. Со скованными руками, Ольга молча отбивалась ногами, видимо, иногда попадая, куда надо, поскольку ударивший её какое-то время потирал голень, пока она освобождённой левой рукой пыталась достать парня, державшего её руку с сумкой. Третий, стоя позади них, только подпрыгивал, приплясывал и что-то выкрикивал. Травмированный в ногу пришёл в себя и с новым азартом подскочил к Ольге. Он снова ударил её в лицо, от чего у неё на мгновение потемнело в глазах. Воспользовавшись её замешательством, он быстро расстегнул на ней шорты, но снять их у него не получилось: Ольга пришла в себя и снова отбивалась ногами, а сами шорты сидели как влитые. Тогда он ударил её в живот. Она инстинктивно согнулась, а он попытался стащить шорты с задницы. Ольга упала на колени, пребольно ударившись о мостовую, и сжалась в комок. Ей на голову обрушился удар, но прежде чем потерять сознание, она услышала рядом шум мотора. В воздухе слегка пахнуло выхлопными газами, раздались крики, русский мат и Ольгу накрыло небытие.
Придя в себя, она заметила, что какой-то высокий парень в бандане и коже дерётся с двумя нападавшими на неё парнями. Третий, держась за разбитый нос, сидел недалеко от неё на мостовой. Ольга встала, держась за стенку, и, пошатываясь, направилась к нему, покачивая сумку в руке. Неизвестно, что в её лице увидел парень с разбитым носом, но он вскочил и, прихрамывая, бросился от неё бежать, что-то выкрикивая по дороге. Ольга оглядела оставшихся. Парень в коже, по-видимому, без усилий, играючи, отбивался от нападавших, хотя с пальцев его руки и капала кровь: он, видимо, схватился за лезвие, когда один из нападавших пытался пырнуть его ножом. Видя, что её помощь излишня, Ольга, однако, не захотела остаться в стороне. Да и на узкой улице особо не разбежишься. Поэтому, когда один из парней отскочил в её сторону, она от души огрела его сумкой по спине. Не ожидавший нападения парень, изумлённо оглянулся, а Ольга узнала в нём того, кого так занимали её шорты недавно. С воплем почему-то: «Ну что, псякрев, ****о высунь!», Ольга от души врезала парню про меж ног, а когда он от боли согнулся чуть не до земли, присев при этом и держась за травмированное место, Ольга с наслаждением опустила сумку ему на голову, вложив в удар всю свою силу. Парень упал, как подкошенный, а Ольга со всей дури пнула его в лицо, оставляя на его щеке фингал, цветом соответствующий её собственному. Плюнув с досады, Ольга повернулась к оставшимся двум дуэлянтам. Те, видимо, уже давно прекратив драку, в изумлении смотрели на неё. А Ольга, всё ещё покачивая в руке свою сумку, обратилась к нападавшему на её спасителя парню: «Ну что, курва, ****ься будем?» и медленно направилась к нему. Тот, переводя взгляд с неё на её защитника, медленно, спиной вперёд стал отступать. «Курва мать!» - выругалась Ольга. Парень повернулся и бросился бежать. Ольга подобрала оброненный им нож и подошла к поверженному ею противнику. Подцепив лезвием его подбородок, она, глядя в его мутные глаза, чётко сказала: «Когда женщина говорит нет, это значит нет» и повторила, коверкая, по-английски. Что-то мелькнуло в глазах у парня. А Ольга, слегка нажав кончиком лезвия на его шею, добавила: «Не смей трогать русских женщин, ты, dog merde». Почему именно это сочетание английского и французского ей пришло в голову, Ольга бы затруднилась сказать. Как и то, почему до этого она ругалась по-польски. Она хотела добавить что-то для лучшего усвоения по-английски, но по глазам парня поняла, что он и так всё понял. Ольга с громким щелчком сложила обычный складной нож и положила его в задний карман шорт. Когда вставала, она нарочито медленно застегнула молнию и пуговицу, для острастки покачав перед носом парня сумкой. Затем она направилась к своему спасителю в коже. К её удивлению, это оказался Алексей. Он невозмутимо перевязывал бандану на голове. Только какие-то чёртики, плясавшие в его глазах, выдавали его истинные чувства. Ольга подошла к нему и, заметив кровь на его руке, спокойно открыла сумку и, покопавшись в ней, достала влажные салфетки.
- Можно подумать, на вас каждый день нападают, настолько вы спокойны, - с весёлым удивлением сказал Алексей.
- Нет, совсем нет, - спокойно сказала Ольга, перевязывая его руку своим так кстати подвернувшимся носовым платком. – Я слышала мотор. Вы ведь сюда на мотоцикле приехали? – спросила она, поднимая на него глаза.
- Да. И первого я вырубил именно им. – Он кивнул в сторону.
Проследив за его взглядом, Ольга заметила брошенный поперёк дороги байк. Удивительно, но до сих пор никто не свернул на эту улицу, никто не вызвал полицию.
Подходя к мотоциклу, Ольга почувствовала, что её начинает трясти – последствия шока, и если она сейчас не сядет, её ноги подогнутся сами, и она уже задом познакомится с пражской мостовой, как до этого познакомилась коленями. Она села на корточки рядом с байком и обхватила плечи руками. Её трясло всё сильнее. Алексей опустился перед ней и взял её за плечи.
- Что с вами? – спросил он, с тревогой глядя ей в глаза.
- Последствия стресса, - стуча зубами, сказала она, отводя взгляд. – Не смотрите на меня. Это не слишком приятное зрелище.
Он слегка приподнял её и усадил на лежащее на боку кожаное сидение байка, а сам, присев рядом, прижался грудью к её коленям, обхватив её стиснутые в кулачки руки. Затем, опомнившись, он стянул с себя куртку и набросил ей на плечи. Жаркое тепло и его запах слегка успокоили Ольгу. Она запахнула куртку на груди и, обняв живот, слегка согнувшись, стала раскачиваться вперёд-назад. Алексей поглаживал её грязные и поцарапанные колени, на которых уже проступили синяки.
Покачавшись, Ольга вдруг уткнула лицо в руки и согнулась к коленям. Тело её сотрясали беззвучные рыдания, слёзы ручьём текли между пальцев. Алексей, обняв её, медленно гладил по голове, тихо нашёптывая что-то успокаивающее.
Постепенно его живительное присутствие, тепло, объятия и голос подействовали на неё, и она стала успокаиваться. Несколько раз всхлипнув, она затихла на его плече. Он ещё какое-то время держал её в объятиях, но она сама медленно отстранилась от него, стараясь не поднимать лица. Распухшие от слёз веки, нос и щёки, красные глаза ещё никого не красили. Даже всякие «мисс Мира», получая корону и заливаясь слезами, выглядели при этом мало симпатично. Что уж говорить о ней, Ольге, которая и в обычном своём состоянии не блистала красотой.
Она судорожно искала влажные салфетки, хотя, после такого ручья слёз, пролитых ею себе на колени, вряд ли бы они ей сильно помогли. Дрожащими руками она достала пачку, но никак не могла подцепить язычок, чтобы открыть её. Алексей мягко взял из её рук упаковку, открыл её и достал салфетку. Затем, приподняв лицо Ольги, которое она упорно отворачивала от него, он нежно вытер ей лицо. От его трогательной заботы на глаза Ольги навернулись слёзы. Она быстро заморгала, чтобы смахнуть их. Но Алексей приложил салфетку к её послушно опустившимся векам, и нежно промокнул.
Посидев ещё какое-то время, он поднялся, протягивая ей руку.
- Вы можете идти?
Ольга неуверенно поднялась. Но ноги подвели её, и она снова опустилась на сидение байка.
- Господи, только не это! – еле слышно прошептала она.
Но Алексей расслышал её. Он нахмурился.
- В полицию, надо понимать, вы обращаться не захотите? – спросил он, глядя на неё сверху вниз.
- Нет, - твёрдо сказала Ольга. – Я здесь всего на три дня. И не хотелось бы провести их в участке или как это здесь называется, отвечая на вопросы и опознавая эти неприятные рожи.
- Я вас понимаю.
Алексей задумался. Задумалась и Ольга. Она итак злоупотребила добротой этого незнакомого мужчины. Хотя он уже дважды её выручил. Наверняка у него здесь, в Праге, свои дела – недаром его агент с такой ненавистью провожал её взглядом в аэропорту. Почему же он возится с ней? Слов нет, он весьма кстати оказался здесь. Только почему он здесь оказался? Прага, хоть и небольшой город, но всё же больше, чем областной центр из двух улиц. К тому же, блуждая в поисках интересных кадров, Ольга сворачивала, сама не зная куда. А когда она выходила из гостиницы, он был ещё не одет. Вернее, совсем не одет. Вспомнив этот момент, Ольгу бросило в жар. А потом она сидела в «Крушовице» на улице Тиршова, 6. И то, что она там, он заметить ну никак не мог.
Пережитый стресс, клубок мыслей, слабость в ногах и особенно его присутствие вызвали настолько бурную путаницу в её голове и душе, что она чуть было не стала снова искать спасения в бессмысленных рыданиях. Однако, она знала, что это глупо и ничему не поможет. Добиваться же от мужчин чего-либо таким способом ей представлялось недостойным. Она сделала ещё одну попытку встать, но снова покачнулась и с неожиданной силой вцепилась в руку Алексея.
- Пожалуйста, подскажите, как мне выйти на площадь, - сказала она.
- Вы же на ногах не стоите, - сказал Алексей, поддерживая её руку.
- Ничего. Я пройдусь, и ноги придут в норму, - сказала Ольга уверенным тоном, не разделяя, однако, собственной убеждённости.
Но Алексей, внимательно посмотрев на неё, отвёл в сторону руку, в которую вцепилась Ольга, а второй поставил байк на колёса. Заметив его движение, Ольга отпустила его и опёрлась о стену, медленно сползая по ней.
- Ничего я вам подсказывать не буду, - глядя ей прямо в лицо, сказала Алексей. – И никуда я вас сейчас не отпущу в таком состоянии. Руки у вас крепче ног. Потому, садитесь и держитесь за меня. Я вас отвезу.
- Куда? – спросила Ольга. Она уже сидела задницей на самой земле и могла бы, наверно, так сидеть до дня Страшного суда. И никакие трубы архангелов, сдаётся, не смогли бы её поднять.
Алексей сделал к ней шаг, весьма легко поднял её и бережно подвёл на негнущихся ногах к своему байку. Там он, как ребёнка, усадил её и вознамерился было перекинуть её ногу, но Ольга возмутилась:
- Я в шоке, а не парализована! – и медленно уселась на сидение.
Увидев, что она устроилась, Алексей ловко сел сам, привычно щёлкнул подножкой и пнул стартер. Двигатель завёлся.
- Эй! – крикнул он Ольге. – Держитесь же!
Почувствовав на своём животе тепло её ладоней, а спиной – жар её груди, он на мгновение задохнулся. Непрошенная волна поднялась откуда-то снизу и затопила его грудь. Он тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение, и медленно тронулся по извилистой кривой улочке. Неудавшийся насильник Ольги уже давно и бесследно исчез.



Пережитый стресс настолько сказался на Ольге, что она позволила везти себя бог знает кому бог знает куда. Только, когда они уже выехали из старой части города, а вокруг замелькали частные домики всех цветов, архитектуры и возраста, она очнулась. Что, чёрт подери, происходит? С ума она сошла, что ли? Куда её везёт этот, пусть и спасший её человек? Ольга уже хотела было заорать ему, чтобы он остановился, но тут заметила, что он мягко снижает скорость, спускаясь с горки. Проехав ещё немного, он снова взобрался на горку и остановился у кованых ворот. Подняв глаза, Ольга чуть не задохнулась: ни дать, ни взять – рыцарский замок в миниатюре! Высокие каменные стены с зубцами не скрывали целиком строение за ними: островерхие башни с черепичными крышами, стрельчатые окна с деревянными ставнями, даже резной деревянный мостик с коваными перилами, ведущий от одной башни к другой. Мечта её юности ещё с тех пор, как она попала под власть Средневековья. Нет, она не обольщалась: вонь, антисанитария, оголтелый фанатизм и столь же оголтелое суеверие не разбили её романтические грёзы. По той простой причине, что этих грёз не было. Её привлекала сама история. И сегодня, вместо того, чтобы по приезде отсыпаться, как все нормальные люди, а назавтра с утра с гидом провести ознакомительную экскурсию, она помчалась изучать город сама. Доизучалась. Теперь она у чёрта на рогах в незнакомом городе с незнакомым мужчиной, от которого она не знала чего ждать. Зачем он привёз её сюда?
Ольга сидела, рассматривала стену, ворота и дом, а Алексей тем временем открыл калитку, распахнул створки ворот и подошёл к Ольге. Легко взяв её на руки, он внёс её внутрь и усадил в тяжёлое кресло во дворе. Ольга опомниться не успела. Затем он завёл мотоцикл внутрь и запер ворота и калитку.
- Где мы? – спросила Ольга.
Теперь она могла рассмотреть весь дом целиком. Действительно, замок. Даже ров с водой есть и подъёмный мост. Правда, ров был неширок и неглубок, выложенный неровными камнями, а подъёмный мостик не поднимался. Это было просто красивое декоративное сооружение.
- Нравится? – Он заулыбался, глядя на её зарумянившееся лицо и зажёгшиеся глаза. Как она ни старалась скрыть свои чувства, он видел – она поражена и в восторге от его необычного загородного дома, где он часто сочинял в тишине и покое свои лучшие песни, спасался от поклонников и прессы: удивительно, но никто пока не узнал про это его логово. Хотя он и не старался особо его скрывать. Он любил свой дом, где частенько что-то мастерил сам, вкладывая в любую мелочь всю свою душу. Он звал его Волчьим замком. Он любил тишину вокруг, ненавязчивых соседей, которым не было дела до того, скольких женщин он привозил сюда и для чего. Никто не любопытствовал, чем он занимался на своём участке, почему не выращивает розы или не подрезает кусты. Он не устраивал оргий – ему было этого достаточно в других местах. Здесь был его дом, его берлога. И здесь он хотел быть хозяином самому себе. Хотя, его маленький замок, старинная обстановка внутри не нравились его подружкам, предпочитавшим ДСП, сталь и прочие штучки в авангардистском стиле. Видимо, и они не нравились его дому, поскольку, пока они там находились, в доме постоянно что-то ломалось, что вызывало у его мимолётных подружек ещё большее раздражение.
- Это мой дом, - просто сказал он Ольге, переходя через мостик и останавливаясь у входной двери.
Та выбралась из кресла и подошла к высокой стене. Она уже не дрожала, окончательно придя в себя.
Ольга шла вдоль стены, проводя по ней рукой. Дошла до задней части, где по камню вился плющ, а в одном месте, где стена вдавалась в холм, окружавший его дом, он образовал естественную беседку, поддерживаемую деревянным каркасом. Широкая скамейка притаилась в глубине. Ольга села, обозревая уютный задний двор и заднюю стенку этого замка. Она почувствовала себя дома. Удивительно, но это незнакомое место стало ей почему-то вдруг дорого. Она вдыхала запахи зелени, смотрела на голубое небо с кружевами облаков и чувствовала – здесь её место.
Посидев, она со вздохом поднялась и пошла обратно. Алексей с тревогой смотрел за ней от дверей.
- Как вы себя чувствуете? – спросил он, отпирая входную дверь.
- Как в сказке, - вырвалось у неё.
Устыдившись своих слов, она подошла к мостику и положила руку на перила. Нежно поглаживая их, она задумчиво смотрела вокруг.
- Не надо, прошу вас, - предостерегающе подняв руку, произнёс Алексей.
- Почему? – Ольгу кольнула заноза, но она не обратила на это внимания.
- Вы будете считать меня фантазёром или сумасшедшим, но мне кажется, что дому не нравятся мои гости. Каждый сажал на этих перилах занозу, и она воспалялась, а мостик, сколько я его ни чинил, всё время норовил сломать доску под чьей-нибудь ногой. Да и внутри свет постоянно гаснет, если я не один приезжаю, камин дымит, ящики плохо открываются, вещи почему-то теряются, доски ночами скрипят и ноют… – Он смущённо улыбнулся.
Ольга улыбнулась в ответ. Заноза занозой, но фантазия у этого мужчины весьма своеобразная. Или он действительно не в себе.
- И вы привели меня в такое место? – пытаясь скрыть беспокойство, она с лёгким упрёком посмотрела на него.
- Не мог же я вас с таким фингалом везти в гостиницу.
Ольга прикоснулась к щеке. Она и забыла, как её дважды ударили в лицо. Ощупав голову, она нашла слипшийся от крови участок кожи и волос. Видимо, удар по голове был вовсе не безобиден. Тем более, что она теряла сознание. Сотрясения она не ощущала, но мало ли что? Ей бы отлежаться, а не раскатывать на мотоцикле.
Видимо, до Алексея это тоже дошло. Он подбежал к мостику, намереваясь взять её на руки. Но она уже шла ему навстречу, легко касаясь руками перил. Никаких неожиданностей при этом не возникло.
- Вот видите, - улыбнулась она удивлённому Алексею. – А вы говорили, мостик.
- Ничего не понимаю, - пробормотал он, пропустив её в дом.
Внутри Ольга еле удержалась на ногах: тёмное дерево, таинственный полумрак и вся обстановка дома с высокими потолками, тяжёлыми шкафами, резными креслами, мечами и арбалетами на стенах, тяжёлыми щитами в углах и шкурами на полу произвела на Ольгу ошеломляющее впечатление. Музей, не дом. И тут он живёт? Ольга остановилась на пороге: дом встречал её разноцветными пятнами на полу от заходящего солнца, которое проходило через цветные стёкла в окнах холла. Сделав пару шагов, Ольга ошеломлённо огляделась. Она прикасалась к деревянным столбикам, поддерживавшим арки и балдахины, проходила мимо стен, выложенных камнем и завешанных гобеленами. Да, всё это была современная стилизация, как и лампы в виде факелов на стенах. Их мерцающий свет создавал иллюзию огня.
Войдя в просторную залу, она увидела огромный деревянный стол на возвышении и внизу стол поменьше. Слева в дальней стене зиял камин, узкие окна высоко над головой давали мало света – прямо как в рыцарском зале. Не хватало туши оленя на вертеле в камине и менестрелей на скамьях.
Ольга обернулась к Алексею:
- Это ваш дом?
- Да.
- И это…
- Большей частью я сделал сам, когда у меня было время. Наверху тоже всё в том же стиле.
- Стиле? – Ольга была возмущена. – Это не стиль! Это жизнь!
Она подошла к столу внизу и прикоснулась к его поверхности. Алексей снова предостерегающе протянул руку, но Ольга пошла вдоль стола, проводя по нему ладонью. Подойдя к камину, она нежно погладила камни, из которых он был сложен.
- Я разожгу камин, а вы садитесь в кресло, - заспешил Алексей.
Он небрежно бросил куртку в угол, но Ольга поднялась и аккуратно положила её в высокое деревянное кресло. Во второе она села сама, положив руки на подлокотники.
- Я сейчас поищу, что бы нам съесть, - говорил Алексей, разжигая камин. К его удивлению, пламя горело ровно, не чадило. – Какое вино предпочитаете? – спросил он, поднимаясь и отряхивая руки.
- Белое, -   машинально сказала Ольга, глядя на огонь. Она была спокойна и счастлива, сама не зная почему.
Неторопливо она вынула занозу, подцепив её короткими ногтями, что оказалось на удивление легко. Углубившись в созерцание огня, она вдруг встрепенулась.
- Какое вино?
Она поднялась с кресла и поискала глазами Алексея. В соседней комнате рядом с залом в ярком электрическом свете он колдовал над чем-то, от чего шёл пар. Она пошла к нему и вошла в ярко освещённую кухню. Несмотря на обилие техники, она не производила впечатления современной – так гармонично в ней сочеталось старое оформление и плоды цивилизации. Посередине кухни на большой плите Алексей в фартуке, придававшем ему весьма забавный вид, помешивал что-то в кастрюльке.
- Господи, что вы делаете? – изумлённо спросила Ольга.
- Простите, я забыл дать вам вина. – Алексей протянул ей бокал, в котором плескалась золотистая в свете ламп жидкость. Сам он пил пиво: рядом с плитой стояла початая бутылка.
- Да бог с ним, с вином, - махнула рукой Ольга. – Что вы делаете?
Алексей удивлённо посмотрел на неё, замерев с ложкой над кастрюлей.
- Я делаю нам ужин. Надеюсь, против пасты вы не возражаете?
- Нам? Ужин? – Ольга растерянно села на первый же попавшийся табурет, который, как и всё в этом доме, был выполнен в средневековом стиле.
Алексей быстро вытер руки, отбросил полотенце и подхватил бокал с вином.
- Вы хорошо себя чувствуете? – нахмурившись, спросил он, протягивая ей бокал.
- Прекратите меня постоянно об этом спрашивать, - рассердилась Ольга. – Я не оранжерейный цветок.
- Простите. – Алексей спрятал улыбку.
- Я просто удивлена. – Ольга встала и теперь серьёзно смотрела на него снизу-вверх. – Не могли бы вы вызвать такси? Я и так у вас отняла почти весь день. Не нужно меня опекать.
Он положил руки ей на плечи и наклонился к её лицу. Она снова увидела так близко его чёрные глаза и почувствовала его неуловимый запах.
- Как бы мне ни не хотелось, завтра я сам отвезу вас в гостиницу. Но сегодня, пожалуйста, не настаивайте. Вы передо мной в долгу. – Он улыбнулся, её сердце забилось сильнее. – Так выполните мою просьбу – поужинайте со мной. А потом просто переночуйте здесь. Я вас не потревожу, честное слово. – Он снова улыбнулся. – Просто доставьте мне радость доставить радость вам.
Ольга медленно опустилась на табурет. Она почему-то поверила ему.
Он подошел к холодильнику и достал лоток со льдом. Выложив несколько кубиков на полотенце, он протянул его Ольге. Она покорно приложила его к своему лицу, а Алексей вернулся к кастрюле.
- Макароны, извините, вчерашние. Но соус, я вам обещаю, будет сегодняшним. И таким, какого вы никогда не пробовали.
Ольга робко улыбнулась и пригубила вино, оказавшееся неожиданно сладким и бодрящим.
Потом они ужинали при свечах, настоящих, в подсвечниках. Блики света мерцали в его глазах, а всполохи пламени пробегали по её щекам. Ольга не могла бы сказать, о чём они говорили и говорили ли вообще. Она ела поистине прекрасную пасту. Действительно, соуса, подобного этому, она не пробовала. Она пила сладкое вино, удивляясь его вкусу: обычно даже под «сладким» вином ей попадалась какая-то кисловатая гадость. Она ела и наслаждалась. Едой, вином, обстановкой и компанией.
Закончив, он галантно подал ей руку и подвёл к камину. Ольга села и откинулась на спинку кресла. Он заботливо обложил её подушками.
- Для полного счастья не хватает только музыки, - мечтательно сказала она.
Алексей встал и вышел, не говоря ни слова. Ольга проводила его удивлённым взглядом. Она его чем-то обидела или он пошёл за магнитофоном? Вот это было бы здесь и сейчас совершенно неуместно.
Минут через десять Алексей появился, неся в руках гитару. Ольга вздохнула. На пошлые и заунывные песни попсы или завывания шансона она сейчас была совершенно не согласна. Алексей расположился в кресле, перебирая струны гитары, а Ольга придала лицу вежливое выражение, заранее расстраиваясь испорченному вечеру. Но…
               
                Я помню, как закат
                Стёкла оконные плавит.
                День прожит, а ночь оставит
                Тени снов в углах.
                Мне не вернуть назад
                Серую птицу печали –
                Всё в прошлом, как быстро таят
                Замки в облаках…

Ольга замерла. «Ария», одна из её любимых песен. Она заворожённо слушала гитарный перебор и низкий чарующий голос. Казалось, он проникал ей в душу. Алексей пел, не глядя на неё, а куда-то в пространство. Туда, «где живы те, кто любил меня, где восход – как праздник бесконечной жизни…». Ольга слушала, и не замечала, как слёзы бежали по её щекам.
Последний аккорд замолк. Ольга его ещё слышала, как Алексей начал новую песню, глядя при этом ей в глаза. Слушая знакомые слова, Ольга вздрогнула:

                Слепая ночь легла у ног
                И не пускает за порог,
                Брожу по дому как во сне,
                Но мне покоя нет нигде.
                Тупая боль пробьёт висок
                И пальцы лягут на курок,
                А в зеркалах качнётся призрак любви.

                Возьми моё сердце, возьми мою душу.
                Я так одинок в этот час, что хочу умереть.
                Мне некуда деться – свой мир я разрушил.
                По мне плачет только свеча на холодной заре.

Алексей смотрел ей в глаза, она смотрела на него. Она не могла отпустить себя, отдаться новому незнакомому чувству. У неё есть обязательства в этой жизни, а его она так мало знает. Хотя, уже успела привязаться к нему, к его ненавязчивой заботе, опеке. С ним не стыдно было быть слабой, поскольку он не запрещал ей быть сильной. Он не держал её за фарфоровую статуэтку, которую надо оберегать от всего на свете. Но и не относился к ней как к двужильной ломовой лошади. Он считал её равной себе – весьма редкое чувство у мужчин, привыкших к подчинённому положению женщин в любых ситуациях и несмотря на уверения в обратном. А Алексей, не давая ей опомниться, вслед за этой песней начал новую, по-прежнему глядя ей в глаза.

                Снова брошен в окна лунный свет,
                Дом мой серый серебром одет.
                Лунной кисти не достичь глубин,
                Эту бездну знаю я один.
                Всё, всё, как вчера,
                Но без тебя…

Когда он закончил, Ольга начала напевать:

                Пустыня в тебе свернулась
                Кольцами змеи,
                За каждым твоим движеньем
                Пристально следит.
                Разбитый хрусталь иллюзий
                Не склеить, не собрать.
                Тепло так легко уходит –
                Его не удержать…

                Боже, дай ей силы всё преодолеть,
                Дай душе бескрылой снова в высь взлететь.
                Бесконечны дни,
                Мы наполним их
                Дыханьем последней любви.

Алексей подхватил, не заглушая её голоса:

                Там, на той стороне судьбы
                Нет разлук, нет печалей.
                Станем прежними – я и ты,
                Чтоб начать всё с начала.

Ольга старалась петь негромко: ей не нравился собственный голос. Она вслушивалась в голос Алексея, и тёплая волна обнимала её. Они оба тихо закончили на одной дрожащей ноте.
Ольга молчала. Что же, все-таки, он хотел ей этим сказать? Ведь невозможно влюбиться с одного взгляда – жизнь не роман. Но Алексей явно на это намекал.
- У тебя красивый голос, и ты просто замечательно играешь на гитаре, - тихо сказала Ольга, не замечая, как перешла на «ты». – А вот мне даже пианино не далось, голоса же нет совсем.
Она вздохнула, глядя на огонь.
- Почему ты выбрал «Арию»? – спросила она, не глядя на него.
- Мне нравится эта группа, - произнёс Алексей, отставляя гитару. – Можно сказать, они мои учителя.
- То есть как? – Ольга повернулась к нему. – Я не понимаю тебя.
- А я думал, что знаменит, - с грустной улыбкой сказал Алексей.
- Почему?
- Потому что перед тобой солист рок-группы «Волчья нора» Алексей Волков. – Он встал и картинно поклонился.
- Мой бог. – Ольга отвернулась от него в смущении. – Прости. Я о тебе вообще не слышала.
- А ты заметила, что мы на «ты»? – спросил он, слегка улыбнувшись.
         Ольга снова смутилась и опустила голову. Алексей подошёл к её креслу и сел на корточки, взяв её лицо в ладони, как хрупкую чашу.
- Это какое-то наваждение, сумасшествие, но… Мне плевать на славу и известность, на Виктора Юзефовича с его контрактами, плевать на весь мир, лишь бы ты была рядом. Просто рядом, - поспешно добавил он, видя, что Ольга замотала головой. – Нет, мне не нужно от тебя решений или ответов, не нужно клятв. Я ничего от тебя не хочу. Просто… Побудь со мной. Неужели я многого прошу?
- Только не говори, что ты полюбил меня, - шёпотом сказала Ольга, глотая слёзы. – Это было бы полным безумием.
  Он слегка отстранился от неё. Ольга испугалась, что обидела его, а он задумался. Чёрт возьми, а ведь верно! Он её любит. Любит безоглядно и бескорыстно, со всем пылом и страстью души. Но вместе с тем он не хотел ею обладать – это было нечто выше. Он бы мог убить за неё или умереть сам. Раньше это он бы посчитал красивой метафорой, но сейчас был уверен. Она рядом, её маленькие пальчики держат его руки, как он держит её лицо. Так бы вечность сидел – вот оно, его счастье – камин, уютный дом и они двое. Совсем как по Булгакову.
- Прости, - сказала Ольга, уткнувшись ему в грудь. – Я обидела тебя.
- Ну что ты, - он улыбнулся, обнимая её плечи и поглаживая голову. – Ты сказала правду. Я люблю тебя. И это безумие.
- Не надо! Не говори так! – Ольга замотала головой. – Это невозможно! Слишком быстро!
- Хорошо. Я не буду тебе этого говорить. Пока не буду.
Он хотел было подняться, но Ольга с неожиданной силой его не отпустила. Тогда он сел на неудобный подлокотник. Голова Ольги покоилась на его груди, её руки обнимали его талию. Сам он поглаживал её плечи. Они молчали. Казалось, это был диалог без слов.
- А почему ты сказал, что камин дымит, свечи коптят и свет выключается? Я этого не заметила, - наконец спросила Ольга, успокоившись.
- Я и сам не знаю. – Он был действительно удивлён. – Пол не скрипит, ветер не воет, камин и свечи ведут себя, как надо. Даже на кухне я нахожу всё и сразу – я успел от этого отвыкнуть и простую ложку ищу по полчаса. – Он улыбнулся. – Я удивлён.
Он отстранился, глядя на Ольгу.
- Видимо, дом чувствует, кто мне на самом деле нужен, без кого я не смогу жить, и кто полюбит его так же, как я. Тебе ведь здесь нравится?
- Более чем, - сказала Ольга, снова уютно укладывая голову ему на грудь. – Я бы хотела здесь жить. Это просто чудо.
- Тогда я подарю его тебе, - вдруг сказа Алексей.
- Что? – Ольга вскочила. – Ты с ума сошёл? Не смей! Это твой дом! А меня ты и дня не знаешь!
Алексей встал и медленно подошёл к ней, взяв за плечи.
- А мне кажется, я знаю тебя всю жизнь.
Он слегка наклонился и нежно её обнял. Она крепко прижалась к нему.
В камине треснуло полено, взметнув сноп искр. Алексей и Ольга вздрогнули.
- Час поздний, - произнёс Алексей. – Я провожу тебя.
Они поднялись на второй этаж, и Алексей ввёл Ольгу в просторную комнату. Тяжёлые портьеры, кровать с балдахином, дверь в просторную ванную, которая только слегка просматривалась от входа, и мебель – деревянная, резная в стиле Средневековья с обилием подушек. На стенах просматривались картины на деревянных досках. Совсем как в той пражской пивнушке, «Крушовице». Гобелены и зеркала, которые отражали свет светильников в виде свечей, радовали глаз Ольги.
Ольга вошла внутрь, оглядывая комнату и что-то мурлыча себе под нос. Алексей остался на пороге.
- А ты? – спросила Ольга, обернувшись к нему.
- А мне надо поработать, - с заметным разочарованием сказал Алексей. – У меня к новому диску ещё нет музыки. Есть несколько стихов, которые надо привести в порядок, но музыку я еще не придумал. И нет вдохновения и желания её сочинять. – Он помолчал, глядя на неё. – Пока не было. Моя студия в одной из башен.
Он повернулся, чтобы уйти.
- Алексей, я прошу, - Ольга робко дотронулась до его руки. – Я прошу, побудь со мной.
Он повернулся к ней.
- Не то, чтобы я хотела… - Она кивнула на кровать, зардевшись. – Просто посиди со мной.
Он кивнул и вежливо отвернулся, подождав, пока она скинет одежду, хотя очень хотел посмотреть, на каких местах и какие именно у неё татуировки. Затем сел к ней на кровать, опёршись спиной о стену. Ольга тихо засыпала, держа его руку у своей щеки. Алексей сидел и смотрел на неё, поглаживая ей волосы.
Когда она заснула, он тихонько высвободил руку и бесшумно поднялся. Глядя на пустое место рядом с нею, он мучительно прикрыл глаза. Нет, он так не может с ней поступить. Она поверила ему – доверилась. Не животное же он.
Чтобы избежать соблазна, он быстро вышел, погасив свет.
Закрыв дверь, он опёрся о неё спиной. Что за женщина! Что она с ним делает! Даже спящая она вызывает в нём такие чувства, противоречивые и мучительные.
Оттолкнувшись от двери, он поднялся по лестнице в свою студию. Однако сесть за синтезатор или гитару он не мог. Он взял ручку, бумагу и стал что-то писать. Он писал долго. Так его застало утро: на потёртом диване с ручкой в руках и россыпью листов бумаги вокруг.



Он проснулся, когда лучи утреннего солнца коснулось его глаз. Поморгав, он медленно сел на диване, потирая лицо. Давно он так крепко не спал и не высыпался, давно не просыпался столь отдохнувшим, в хорошем настроении и без головной боли. Он улыбнулся. Не напрасно он привёз Ольгу вчера к себе – она благотворно повлияла на него, его вдохновение и его сон. Он огляделся по сторонам, сгребая разбросанные листы в кучу. Вдруг он вскочил – Ольга! Он быстро сошёл вниз и услышал, как кто-то напевает в его кухне. Странно, своей приходящей домработнице он дал отдых на неделю. Он заглянул на кухню.
В мужской, скорее всего, его собственной, рубашке Ольга с мокрыми волосами, делавшими её похожей на взъерошенного воробья, нарезала овощи на столе. На сковородке что-то аппетитно шкворчало, а Ольга, не отвлекаясь на неё от овощей на столе, напевала себе под нос какую-то мелодию. Она помешала деревянной лопаткой в сковородке и подняла на него глаза. Мгновение, и её щёки слегка порозовели.
- Прости, пожалуйста, - смущённо сказала она, схватившись за воротник рубашки. – Я не хотела тебя будить.
- Ты меня не разбудила. Я сам проснулся.
Он прошёл внутрь.
- Надо было принять душ. Мне нечего было одеть, пришлось взять твою рубашку. – Ольга всё ещё в смущении не поднимала глаза.
Он подошёл к ней. Она отстранилась, опасаясь опять потерять голову. Он со вздохом опустился на табурет. Ольга подошла к сковородке и сняла её с огня.
- Я не знаю, что ты любишь, потому приготовила по своему вкусу.
Она положила ему на тарелку поджаренный бекон, яичницу с помидорами, сыром и зеленью, поджаренный тост с запечёнными огурцами, луком и тем же сыром. Рядом поставила салатницу с овощами под майонезом. Потом в большие кружки она налила чай и, метнувшись к холодильнику, достала яблочный сок в большом стеклянном кувшине. Алексей с лёгкой улыбкой смотрел за её действиями.
Наконец Ольга села, нервно вертя в руках вилку. Он мягко взял её за руку, вилка со звоном выпала на стол. Она хотела было убрать руку, но он её задержал в своей ладони.
- Подожди.
Алексей взял её руку обеими руками и посмотрел в её лицо. Ольга упорно отводила взгляд. Он со вздохом отпустил её руку. Она медленно успокаивалась.
- Давай завтракать, - сказал он. – Мне давно никто не готовил завтраков.
- Должна же я была отплатить хоть чем-то за то, что ты со мной возился, спас и накормил ужином вчера. – Ольга упорно не смотрела на него.
- Не говори глупостей. Я ничего невозможного не делал. – Теперь он был смущён.
- Ты неправ. – Ольга порывисто схватила его за руку, заставив посмотреть себе в лицо. Подсохшие волосы делали её лицо трогательно-беззащитным, а порозовевшие щёки и светящиеся глаза – привлекательной. Он невольно залюбовался ею. – Со мной никогда ничего подобного не случалось, я никогда ни в какие истории не попадала. Но я знаю, что люди сейчас редко приходят на помощь. – Она помолчала, убирая руку. – А как ты вообще там оказался?
- Когда ты убежала из моего номера, я захотел тебя найти – всё-таки незнакомый город.
- И ты просто ездил по всем улицам? – Ольга была поражена.
- Да. - Теперь он не мог смотреть в её лицо. – Я боялся, что случится подобное. Хорошо, что я не опоздал.
Алексей замолчал, глядя в тарелку. Молчала и Ольга, разглядывая его.
- А зачем ты сказал, что тебе забронирован номер классом повыше, если у тебя здесь дом? – наконец спросила она.
Он поднял на неё смеющиеся глаза.
- Чтобы немного подразнить тебя. Ты была такая неприступная и независимая, что захотелось щёлкнуть тебя по носу.
Ольга хотела было возмутиться, но он опередил её.
- К тому же, я не врал. Завтра вечером, в отеле «Славянский» будет небольшой приём в мою честь.
- Приём?
- Ну да. По поводу контракта с чешской звукозаписывающей компанией. Я здесь диск записываю, а Виктор Юзефович, мой агент, планирует дать тут несколько концертов. По этому поводу и приём.
- Ненавижу тусовки, - вырвалось у Ольги. – Дискотеки, ночные клубы – это не моё…
Ольга вдруг внимательно посмотрела на него.
- У тебя дела идут неплохо, - заметила она.
- Не так чтобы, - ответил он, поглядывая на неё. – Долгое время я только и делал, что работал и развлекался. Каждый день одно и то же: концерт, пьянка, секс, а на утро головная боль и осознание того, что моя жизнь бессмысленна.
Он помолчал. Ольга слушала.
- И в этот раз я ничего не ждал. – Он поднял на неё глаза. – Пока в самолёте не увидел тебя.
- Видимо, я развлекла тебя своим маленьким приключением, - язвительно сказала Ольга, напоминая ему ту ершистую малышку у байка.
Он накрыл её руку своей.
- Я рад, что всё так получилось.
Её воинственность мгновенно испарилась, утонув в его нежности.
- Прости меня. – Она взяла его руку в свои ладошки. – Если бы не ты…
Она встала с табурета и походила по кухне.
- Но так не может продолжаться. Я - несвободна, ты – занятой человек. Я - бухгалтер, ты - звезда. Мы совершенно из разных миров.
Она остановилась прямо перед ним. Он, отложив в сторону вилку, положил руки ей на локти и слегка сжал.
- Я знаю. И не хочу ничего, кроме того, что есть сейчас. Я не хочу от тебя решений и клятв – ничего. Просто будь рядом.
Алексей смотрел ей в лицо и краем глаза замечал жилку, бьющуюся у неё на шее. Ниже была полураспахнутая на груди его рубашка. Но он запретил себе опускать взгляд. Иначе он не удержится. А ему бы не хотелось быть животным – эту стадию он прошёл, и она не оставила у него ничего, кроме стыда. И сейчас ему вовсе не нужен был секс от неё. Ему нужна была она сама, её душа. Он хотел её любить. И хотел, чтобы она любила его. Но даже, если не полюбит, пусть только не исчезает из его жизни.
Ольга отошла от него.
- Я не могу так, - прошептала она. – Это нечестно.
- Но я так хочу. Я сам так хочу.
Он встал и подошёл к ней.
- Не терзай себя. Это мой выбор. Я вполне осознаю, что я делаю и чего хочу. Не думай обо мне.
- Как я могу не думать! – с болью воскликнула Ольга, повернувшись к нему. – Я так не могу! Ты столько для меня сделал вчера. А даже не намекнул на уплату. – Он непонимающе смотрел на неё. Она снова зарделась и схватилась за ворот рубашки. – Я… я просто не знаю, что думать, - тихо добавила она.
Алексей обнял её. Он медленно положила голову ему на грудь. Сердце защемило, и слёзы побежали из её глаз. Она стояла и тихо плакала. А он крепко прижимал её к себе, поглаживая по спине.
- Уплата! – усмехнулся он. – Если бы мне только это было нужно. – Он вздохнул.
Ольга отстранилась и решительно оттёрла глаза.
- Ты прав. Нужно пользоваться тем, что есть здесь и сейчас. А сейчас у нас завтрак. Который остывает.
Он улыбнулся. Ольга робко улыбнулась в ответ, и они продолжили прерванную трапезу.



Потом они вдвоём мыли посуду, причём Ольга всё время что-то напевала себе под нос.
А после он повёл её по дому, показывая свои владения, которые в дневном свете выглядели совершенно иначе. И, тем не менее, средневековое оформление захватывало дух у Ольги. Она поднялась даже в святая святых – его студию, где он так и не успел навести порядок. Туда Алексей никогда и никого не пускал, даже свою домработницу – это была его душа, его сердце. Но по поводу Ольги даже сомнений не возникало – он просто открыл перед ней дверь. Ольга вошла, непринуждённо собрала разбросанные бумаги, одёрнула покрывало на диване.
- Ты всю ночь писал? – спросила она.
- Ты меня вдохновила, - ответил он, улыбаясь.
Она стрельнула по нему глазами и продолжила незамысловатую уборку.
Заметив в углу футляр от скрипки, она повернулась к Алексею:
- Ты и на скрипке играешь?
Алексей, стоявший на пороге, оперевшись о косяк и наблюдая за непринуждёнными действиями Ольги, подошёл к ней и обнял за плечи.
- Я на многом играю. Это несложно.
- Тебе, конечно, - усмехнулась Ольга, повернувшись к нему. – А я пять лет ходила в музыкальную школу – без толку. Научилась тупо нажимать на клавиши, а как бросила – через неделю всё забыла.
Он улыбнулся и обнял её, прижав к себе.
Затем сел за синтезатор и заиграл тяжёлую музыку «Раммштайна». Ольга удивилась: ей тоже нравилась эта группа. Она слушала его, восхищённая его мастерством. А он, прервав музицирование, пригласил её погулять по городу.



Они ходили по Карловому мосту, любовались статуями, расположенными на парапете, и зданиями, которые с моста раскрывали своё великолепие. У одной из скульптур Алексей задержался, потерев блестевший постамент. Наверху католический святой в нимбе из звёзд, склонив голову к плечу, держал под мышкой одной руки крест, а в другой чернильницу с огромным страусовым пером. На постаменте, разделённом на три части, в центре была надпись на чешском, видимо, поясняя, кто это и что он совершил. Слева мужчина в охотничьей комнате гладил собаку, блестевшую от многочисленных прикосновений, а справа блестевшая от того же женщина защищала своего ребёнка от мужчины с мечом. Ольга не стала ничего спрашивать, а Алексей, не проронив ни слова пояснения, повёл её дальше.
Они проходили под башней на мосту, разрисованной изнутри фресками, мимо монастыря крестоносцев, по улицам, сплошь забитыми сувенирными лавками. Они вышли к разрисованному дому плотника – своеобразная средневековая реклама на фасаде, и городской колонкой в центре маленькой площади, вокруг которой стояли столики летнего кафе. Она видела памятник Яну Гусу на Староместской площади, церкви различных конфессий, синагогу и дом, где по легенде на чердаке лежат остатки глиняного Голема.
Они катались на корабле по Влтаве мимо дома-музея Франца Кафки, разворачиваясь перед порогами. Она снимала на его камеру то, что её окружало, а он фотографировал её. Когда она уставала, они присаживались за столик кафе, которых было столь же много, сколь и сувенирных лавок. Она позволила ему купить себе только незамысловатый железный браслет с подвесками из различных символов Праги и не разрешила себе дарить ничего больше. Даже незамысловатое колечко из богемского стекла, как его назвали в лавочке, она купила сама. Единственное, что она разрешила, это заплатить за простой перекус из буррито и колы. На его уговоры взять себе ещё что-то, она вполне серьёзно ответила, что не голодна. В конце концов, он перестал с ней спорить.
Вечер они провели под фонарями на Вацлавской площади. Они снова говорили и молчали. Алексей рассказывал ей о своей жизни, совершенно не боясь шокировать или оттолкнуть её. Ольга держала его за руку, и сама не заметила, как он, нежно накинув ей свою куртку на плечи, обнимал её, поглаживая ей спину.
А потом недалеко от их гостиницы они сидели в парке перед автомобильным мостом, глядя сверху вниз на черепичные крыши домов. Мимо них прогуливался степенный пожилой господин с маленькой собачкой на поводке. Ольга встала и подошла к парапету. Она вдыхала ночной воздух и наслаждалась прохладой. Шум машин постепенно затихал на мосту. Поезда метро, шедшие под ним, тихо шумели. Алексей неслышно подошёл к ней.
- Красиво, - произнесла она.
- Ты красива, - сказал он, убирая прядь волос с её лица.
- Если только в темноте, - грустно ответила она, прижав его ладонь к своей щеке.
- Не говори так. – Он взял её лицо в свои руки. Медленно он поцеловал её глаза, затем легко прикоснулся к её щекам. Она с готовностью приоткрыла губы, затаив дыхание. Он помедлил и прикоснулся к её губам. Блаженство затопило их обоих. Ольга снова потеряла голову и способность владеть своим телом. Она была как будто не она – без тела и мыслей. Однако Алексей отстранился, нарушив её мечтательное парение вне времени и пространства, и ей сразу стало холодно. Она поёжилась. Он поправил на ней куртку и подвёл обратно к скамейке. Они сели.  Алексей обнял Ольгу, прижимая её к себе. Она положила голову ему на грудь и затихла. Так бы всю жизнь просидела. Ну, не всю, но очень долго. Если бы это зависело от неё.
- Я заметил, ты иногда что-то напеваешь. Одну мелодию. Что это? – вдруг спросил Алексей.
Она подняла на него глаза.
- Да вот, никак не могу придумать продолжение к мелодии.
- Ты сочиняешь? – Он развернул её к себе, с интересом глядя ей в лицо.
- Если можно так сказать. – Она улыбнулась. – Иногда я включаю диктофон, просто подурачиться. Когда совсем тоскливо, слушаю свой вой, и немного веселее становится.
- Дай мне послушать? – попросил он, накрыв её руку своей.
Она удивлённо посмотрела на него.
- Зачем?
- Мне просто интересно. И дай мне ноты, я хочу посмотреть.
- У меня нет нот.
- Как нет? – Он откинулся на спинку скамейки. – А как же ты сочиняешь?
- Из головы. – Она неприязненно посмотрела на него. – Ну не умею я сочинять нотами. Музыка у меня в голове.
Он помолчал, барабаня пальцами по спинке скамейки.
- Дай мне диктофон, - попросил он, снова взяв её за руку.
- Да пожалуйста. – Она порылась в сумочке и вытащила маленькую плоскую коробочку.
- Ты носишь его с собой, как шокер? – грустно улыбнулся он.
- Нет. Просто забыла выложить, - улыбнулась в ответ она.
Они ещё долго сидели под тёмным небом. Он рассказывал ей что-то забавное, от чего она хохотала так, что выступали слёзы. Ольга рассказывала ему о своей жизни после расставания со своим первым мужчиной. Она ещё никому об этом не говорила. Ей было стыдно за себя, за свою распущенность и ранимость. Она боялась его осуждения и непонимания. Но Алексей сел к ней ближе и обнял за плечи, поглаживая её спину. Она снова положила голову ему на плечо. Он прижал её крепче к себе. Его подбородок покоился на её макушке. Ольга была счастлива. Если бы эта минута длилась вечно!
Ольга наслаждалась покоем и радостью, стараясь не думать о том, что послезавтра она должна лететь обратно.
- Ты скоро улетаешь, - серьёзно сказал Алексей, прерывая сказку.
- Да. – Она повернулась к нему.
- Пожалуйста, приходи завтра на мой приём.
- Зачем?
- Это будет наш последний вечер. И я хочу его провести рядом с тобой.
- Но… Я не могу, - растерянно сказала она.
- Пожалуйста. – Он сжал её пальцы, целуя их кончики и глядя ей в глаза. – Не отнимай у меня этот день. Отменить приём я не могу. А без тебя… я тоже не могу.
Она смотрела в его полные мольбы глаза. А и чёрт со всем. Она придёт. Выберет что-то из более или менее приличного – и придёт. Хоть и не любит она толпы и шума, но ради него переломит себя.
- Я помню, ты говорила, что светские сборища – это не твоё. Если хочешь, можешь просто сидеть где-нибудь. Только, чтобы я тебя видел. Ты мне нужна.
- Хорошо. Я приду.
Посидев ещё немного, ничего не говоря, они медленно вернулись в гостиницу. Он довёл её до номера и, глядя в глаза, поцеловал её пальцы. Она ждала. Но он, взяв у неё карточку-ключ, отпер дверь и подтолкнул её.
- Спокойной ночи, - сказал он, снова целуя её пальцы.
- Спокойной ночи. – Она была слегка разочарована. Помедлив на пороге, она развернулась и положила руку ему на щёку. Медленно потянулась к нему и прикрыла глаза. И так же медленно она прикоснулась к его губам. Он взял её за плечи и крепко прижал к себе.
- Нет, - прошептал он. – Не надо.
- Да, ты прав, - еле слышно сказала она. Медленно отстранившись, она ушла в номер, закрыв дверь. Он постоял, оперевшись о косяк. Затем, оттолкнувшись, ушёл к себе.



Проснувшись рано утром, Ольга первым делом кинулась к своей дорожной сумке искать наряд на вечер.
Вытаскивая и раскладывая вещи, она наткнулась на платье – дорогое приобретение полугодовой давности, когда на Новый год ей на работе дали повышенную премию. Чёрное, без бретелек, с тремя слоями юбок, оно вполне могло сойти за вечерний наряд. Ольга приложила его к себе и повернулась к зеркалу. Она помнила, как доставала его дома. Но помнила и то, что решила не брать его с собой. Всё же, ходить по тусовкам она не собиралась начинать. Как оно оказалось в сумке? Видимо, в помрачении ума, она всё же положила его. Ольга повесила его на вешалку и отошла посмотреть издали его внешний вид. Высокий корсет поднимал грудь и подчёркивал плоский живот, три слоя юбок, собранные внизу корсета, делали её бёдра пышнее. Хотя её муж и говорил, что после родов её задница стала больше. Верхняя самая длинная и пышная юбка – до середины икры, была сделана из лёгкого, но плотного шифона в полоску – чёрную и прозрачную. Юбка под ней была чем-то наподобие кринолина – плотная, прозрачная, держащая форму, длиной выше колена. И самая первая юбка – прямая, узкая, из тончайшей чёрной синтетики с шерстью рельефно облегала бедра, открываю красоту коленей. Слегка сбрызнув водой платье, чтобы разгладить складки, которые могли образоваться на немнущейся ткани, она направилась в душ.
Проходя мимо входной двери, она увидела на полу конверт. Удивлённая, она подняла его. Незнакомой рукой он был подписан: «Ольге – обязательно прослушай». Оглядывая чёткий правильный почерк, она вынула лист бумаги и диск. На бумаге тем же почерком было написано: «Ольга, ты зря думала, что твоя музыка – вой. Я сидел всю ночь и лишь немного обработал твои сочинения – условий не было. Мне не надо было ничего исправлять. Я лишь добавил аранжировку, какую смог. Что получилось – послушай сама. И никогда не спорь со мной на эту тему».
Она невольно улыбнулась этой угрозе Алексея. Зачем ему было тратить ночь на её глупости?
Вытащив компьютер, она включила его, и после недолгого ожидания, вставила диск. Запустив его, она услышала потрясающе красивую мелодию. Немного грустную, но волнующую - нежные переливы скрипки оттенялись бас-гитарой, которая создавала тревожный фон. Глаза Ольги наполнились слезами. Она пробежала по списку. Оказалось, на диске было около 30 треков – все её сочинения. Дослушав первую мелодию, она ткнула наугад в другую. Забавная и задорная музыка из капель нот фортепьяно, сопровождаемая виртуозным исполнением ударных и трубы, настраивала на танцевальный лад. Соло бас-гитары на заднем плане придавало немного серьёзности фривольным нотам. Третья, выбранная наугад мелодия, была похожа на шум прибоя в шторм и вызывала философские мысли и тревогу. И он написал «не было условий»! А что за шедевр он бы создал, если бы смог при помощи этих «условий» обработать её завывания?
Ольга в течение часа слушала диск, иногда запуская мелодии повторно. Наконец, оттерев глаза, она вытащила диск и, как была, в футболке, в которой спала, побежала к двери. Застучав в дверь комнаты Алексея, она подумала, что вызовет переполох столь ранним шумом. Однако никто не появился в коридоре. Через несколько долгих минут Алексей открыл дверь. Его заспанное лицо и круги под глазами привели её в чувство: он ведь писал, что работал всю ночь. Она почувствовала смущение и стыд, но его радостная улыбка, когда он увидел её, придала ей смелости. Она влетела в его номер, потрясая диском.
- Я прослушала, - торопясь, начала она. – Ты создал потрясающую музыку. Это просто… Я не могу даже слов подобрать!
Она кружила по его номеру, пока он с улыбкой на усталом лице не остановил её, нежно взяв за плечи.
- Это ты сочинила. Я только…
- Нет! – Она оттолкнула его. – Это ты сочинил. – Она положила диск ему на грудь. Он взял его в руки. Она обеими руками обхватила его ладонь. – Это сочинил ты. Ты говорил, что у тебя есть стихи, и им недоставало музыки. Вот эта музыка. – Она встряхнула его руку, глядя ему в глаза. – Это будут замечательные песни.
Он обнял её. Она ещё была возбуждена, но затихла в его объятиях. Он осторожно поцеловал её волосы.
- Я разбудила тебя, - с раскаянием сказала она. – Прости меня. Ты всю ночь не спал.
- Ради тебя я готов хоть год не спать, - тихо сказал он, гладя её спину. – Лишь бы ты была рядом.
Он глубоко вздохнул. Она незаметно смахнула слезу. Резкий звук телефона прервал их грустные мысли. Он подошёл к аппарату. Ей сразу стало неуютно без его рук.
- Да… Хорошо… Спасибо… - сказал он. – Это мой агент. Он поднимается. Надо ещё уточнить детали сегодняшнего приёма.
- Да… Я ухожу… - сказала она.
Раздавшийся стук в дверь остановил её. Оглядев себя, Ольга покраснела и кинулась в ванную. Алексей, проводив её взглядом, открыл входную дверь.
Находясь в ванной, она не решалась принять душ, чтобы не шуметь. Единственное, что она отваживалась сделать, это влажными салфетками вытереть лицо, а его расчёской пригладила волосы. Негромкое бормотание не привлекало её. Она присела на край ванной, чертя пальцем узоры на зеркале. Она ещё оглядывала себя, как услышала неожиданно громкие голоса. Она прислушалась. Незнакомый высокий мужской голос что-то злобно доказывал.
- Я полазил по сети, пока ты тут развлекался. Ты знаешь, кто её муж? Ненормальный психопат с самомнением господа бога. Не работает уже лет пять. Но, при этом, покупает себе какие-то странные машины, названий которых мало кто знает. Таких у него уже четыре.
- Неофициально работает, чтобы налоги не платить, - раздался спокойный голос Алексея.
- А то, что он одевается исключительно в американский камуфляж, причём не китайской работы, а родной, недешёвый?
- Он любит милитари, я - кожу. Тебя это тоже раньше бесило.
- Хорошо. Он сутками пропадает в World of Tanks. При чём, с выигрышем для себя? Куча боев, немало побед и комментарии его агрессивные и воинственные. Он неплохой тактик и стратег. Правда, общаться с ним просто невозможно.
- Он подсел на сетевую игру, я - на байки. У всех свои интересы.
- Тогда как тебе такое. На одном форуме на излияния какого-то нытика по поводу измены жены знаешь, что он написал? «Если буду иметь доказательства – убью обоих. И пусть меня сажают». При чём, на полном серьёзе. Я читал переписку. Несмотря на свои сорок лет, постоянно ввязывается в драки. На него в ментуре заведено не одно дело, которые он со своим знакомым юристом, бывшим одноклассником обращают себе на пользу: его ни разу не посадили. А однажды вообще выплатили компенсацию за клевету и моральный ущерб. Его хорошо знают подростки всего микрорайона – уж очень он любит их строить. Гаишники, те вообще в микрорайоне не выезжают, если в детепе фигурирует он: тот же знакомый-юрист выручал его так, что некоторые с постов летели. Да и у него самого язык подвешен: на одном суде он так уболтал мирового судью, что та чуть не посадила адвоката истца за некомпетентность. Что скажешь?
Воцарилось молчание. Ольга замерла в ванной, боясь вздохнуть.
- Слова, это только слова, - раздался напряжённый голос Алексея.
- А вдруг нет? Тебе надо бросать её, пока всё плохо не закончилось. Эта женщина тебе не нужна. От неё одни проблемы. Она уже мешает тебе работать.
- Нет! – Ольга услышала шлёпание босых ног. – Вот! Она сочинила потрясающую музыку. Я вчера обработал наскоро – сам понимаешь, здесь не те условия. Ты послушай. – Раздался перестук предметов и через несколько минут Ольга услышала знакомые звуки, которые тронули её до глубины души. Она медленно опустилась на колени и села на пятки, обхватив плечи руками. Вдруг звуки смолкли.
- Ладно, - сказал агент. – Она отдала тебе свою музыку. Ну и что? А её муж, если узнает, что ты спишь с ней, убьёт тебя.
- Да не сплю я с ней! – в отчаянии воскликнул Алексей. – Я не могу так с ней. Я люблю её, - тише добавил он.
- Что? – насмешливо спросил агент. – Любишь? И не спал ни разу? – Ольга услышала лёгкое похлопывание. – Не узнаю тебя. Где вечно пьяный Лёха Волков – Чёрный волк, который после концертов спал со всеми своими фанатками? Где тот волк, что бил морды ментам, ширялся всем, что льётся и сыпется и курил всё, что дымится? Куда всё делось? Я, конечно, рад, что ты за ум взялся – даже курить меньше стал. Проживёшь дольше. Но надо тебе её бросить. Всё плохо кончится.
- Нет! Я не могу. Она для меня как воздух. С ней рядом я чувствую, что живу.
- А когда рядом появится её муж, ты почувствуешь, что ты умер.
Они замолчали.
- Ты хоть помнишь, зачем приехал сюда? – раздался недовольный голос агента.
- Помню, - хмуро ответил Алексей.
- Ты должен быть готов к десяти.
- Буду.
- А её, случаем, ты не пригласил? – подозрительно спросил агент. Его шаги удалялись от ванной. Он явно собирался уходить
- Пригласил.
- Идиот! Если ты хотел удивить всех эпатажем, прихватил бы чучело с чьего-нибудь огорода. Скандал вышел бы знатный, а нам лишняя реклама. А так – позорище какое-то.
- Если ты не замолчишь…
- То - что?
- Я дам тебе в морду, - тихо сказал Алексей. – Ты меня знаешь.
- А, делай, что хочешь. Хоть кенгуру приглашай. Я умываю руки.
- Вот и договорились.
- Имей в виду, у нас назавтра ещё много дел. Постарайся не упиться. Ты мне завтра нужен с работающей головой.
- Не беспокойся. Мне это совершенно по барабану.
- Удивляешь. Рад за тебя. Глядишь, ещё в христианские проповедники запишешься.
- Это вряд ли.
- Ну, так я жду.
- Всё будет хорошо.
Ольга в ванной услышала, как хлопнула входная дверь. Через несколько минут открылась дверь в ванную, и на пороге показался Алексей. Увидев её сидящей на полу, он бросился к ней и обнял, гладя по волосам.
- Ты всё слышала, - произнёс он.
- А ведь он прав, - прошептала Ольга, поглаживая его руку. – По поводу моего мужа.
- Не думай об этом сейчас. Не надо. У нас с тобой только один день остался. Давай проведём его так, как мы хотели. А завтра? Я смогу тебя защитить.
Она подняла на него глаза и робко улыбнулась.
- Ты всегда меня поражаешь, - сказала она, гладя его по щеке. – Даже мой муж тебе в подмётки не годится.
- Я должен радоваться этому сравнению? – криво улыбнувшись, спросил он.
- Да, - серьёзно сказала она и поцеловала его в уголок изогнутых губ. – Потому что я говорю правду. – Она снова поцеловала его.
Он взял её голову в руки и, глядя в глаза, нежно поцеловал её в губы. Она с готовностью приоткрыла их.
- Ты сводишь меня с ума, - прошептал он, прижимая её голову к своему плечу. – Не надо, пожалуйста. Не мучай меня.
Ольга затихла в его объятиях.
Какое-то время они молча просидели на полу, пока у неё не замёрзли ноги. Она слегка вздрогнула и поёжилась. Он поднялся и протянул ей руки.
- Иди, одевайся. Я поведу тебя завтракать.
- Тебе надо выспаться, - настойчиво сказала она. – Ты ночь не спал.
- Я знаю, что мне надо. Сейчас мне надо быть с тобой. Пока у нас ещё есть время.
Она встала, долгим взглядом оглядев его, потом легко чмокнула в щёку и выпорхнула из ванной. Он приложил руку к щеке, где ещё трепетал её поцелуй, опёрся о раковину и уставился в зеркало.
- Я не могу без неё. Это мой воздух. Моя жизнь.
Он ещё постоял, хмуро глядя в своё отражение, и включил кран.
Ольга приняла прохладный душ и тщательно умылась. Из одежды выбрала простые белые джинсы и обычную бежевую футболку. Поколебавшись, она провела тушью по ресницам и прикоснулась помадой к губам. Больше хлопот доставляли синяки на подбородке и на лице. Но она, как могла, наскоро припудрила их.
Оглядев себя, она кивнула зеркалу.
- Ну, не чучело с чужого огорода. Преувеличили вы, мистер агент, - сказала она отражению, взбила волосы и, прихватив сумочку, пошла к дверям.
Открывая, она увидела на пороге Алексея с занесённой для стука рукой. Его волосы были собраны в хвост, торс обнимала чёрная майка. Матовые чёрные джинсы как влитые сидели на его бёдрах.
Увидев её, он радостно улыбнулся.
- Я рад, что ты не заставила себя ждать. – Он легко коснулся губами её виска.
- Боюсь, вечером ты заговоришь по-другому. – Она тоже радостно улыбнулась ему.
- Я готов ждать тебя вечно, - с грустной улыбкой сказал он.



В этот раз он повёл её в другую сторону – к Вышеграду. Они переходили мост у парка, где сидели прошлым вечером, причём Ольга крепко держала его за руку, когда он показывал ей вниз, на кварталы и электрички, идущие сквозь них. Она упорно не хотела смотреть туда, вниз, отходя от сетки, оплетавшей перила до пластиковой крыши, как можно дальше. Алексей перестал её уговаривать, и только показывал ей крепостные стены, часовни и дворцы, которые располагались перед ними.
Они дошли до метро и спустились в парк. Пройдя по его дорожкам, они вышли на узенькую улицу, круто уходящую вниз. С одной стороны стояли дома, а напротив возвышалась, уходя высоко в небо, зелёная стена. Улица петляла, резко сворачивая, и всё время шла под уклон.
Пойдя узким и низким подземным переходом под железнодорожными путями, они вышли к небольшой площади. Свернув налево, они направились вдоль трамвайных путей. Заблудившись в узких улицах, они вышли к полуразрушенной церкви, обветшалой, с отбившейся штукатуркой и летним кафе под одной из его стен. По дороге их не раз заставал дождь. И сейчас, в слегка влажной одежде они сидели под красным зонтиком и смеялись. От долгой ходьбы второй день ноги Ольги быстро устали, и они отдыхали, пережидая дождь. Потом они шли в обратный путь, так и не добравшись толком до Вышеграда. Ольга была разочарована: так много ходить и так мало увидеть! Она снова отказывалась от того, чтобы Алексей платил за неё. Потому обратный путь они снова прошли пешком.
Возвращаясь узкими улицами, Ольга заметила уютную лавочку на улице Некланова. «Salomony. Biopramenne. 1959» было на вывеске. Взойдя по пяти ступеням, она была удивлена: ни дать, ни взять осовремененная версия трактира. За небольшой стойкой с коробочкой, в которой лежали пакетики с чаем разнообразных сортов, стоял молодой парень и что-то писал. Рядом со стойкой была витрина, в которой были выставлены печенья домашней выпечки, булочки и пирожки. А ещё правее располагались стеллажи, на которых лежала различная бакалея, начиная с пакетиков ванильного сахара до пачек макарон. Стеллажи стояли так, чтобы образовать закуток, который с другой стороны закрывала витрина с лечебными микстурами, соками и смесями. Напротив стойки располагались четыре столика. На них стояло написанное от руки меню кофе, иллюстрированное картинками. Кофе, молоко, сливки, вода, пенка были так подробно нарисованы, что даже не знающий английского, чешского или итальянского, сразу понимал, какое кофе ему выбрать. Ольга и Алексей, не сговариваясь, выбрали крепкий чёрный чай, который и был им принесён в небольшом железном чайничке.
Они сидели и молчали, глядя друг на друга. Слова им были не нужны.
Их идиллию прервал телефонный звонок. Алексей вынул телефон, недовольно нахмурился и, сказав Ольге: «Извини, надо ответить», вышел на улицу. Из окна Ольга видела, что разговор не доставлял Алексею удовольствия. Он явно был зол, хотя и сдерживался. Наконец он что-то зло бросил в трубку и отключился. Возвращаясь внутрь, он пытался выглядеть, как обычно. Но Ольга взяла его руку в свои ладошки и сказала:
- У тебя сегодня много дел. Тебе надо заняться ими. Ты иди. Дорогу домой я сама найду. Карта у меня с собой. – Она похлопала по сумке.
Алексей удивлённо посмотрел на неё.
- С ума сошла. Я тебя провожу до гостиницы. А со своим агентом я сам разберусь.
Возвращались обратно они снова узкими и кривыми улочками. Одна их вывела к частным домикам, мимо которых вилась узкая и кривая каменная лестница.
Переходя обратно через мост, Алексей был задумчив и молчалив, Ольга не отвлекала его разговорами. Даже старалась лишний раз его не касаться, чтобы не отвлекать от его мыслей. Но он сам взял её ладонь, переплёл свои пальцы с её и не отпускал от себя, пока не довёл до дверей её номера.
- К восьми я пришлю машину, - сказал он, глядя ей в глаза. – Пожалуйста, приходи.
- Я же обещала, что приду, - улыбнулась Ольга. – Но многого не жди.
- Мне всё равно. Я просто хочу тебя видеть, - произнёс он, касаясь губами её губ. Но прежде, чем она успела их приоткрыть, он отстранился и отпер ей дверь. – Я буду очень тебя ждать, - с грустной улыбкой добавил он.
Она вдруг повернулась и обхватила его шею руками. Он вынужденно наклонился, а она крепким и долгим поцелуем не отпускала его от себя. Наконец, оторвавшись от него, она упорхнула в свой номер. А он, ошеломлённо постояв перед закрытой дверью, направился к выходу, даже не зайдя к себе.



Вечер уже был в самом разгаре. Одетый в костюм, идеально облегавший его фигуру, Алексей потягивал коньяк из широкой рюмки. Он договорился встретиться с Ольгой в восемь, за два часа до официальной части. Он хотел сделать ей сюрприз. Некоторые репортёры и приглашённые зеваки уже подтягивались, чтобы занять выигрышные места. Алексей настоял послать за ней машину: сама бы она точно заблудилась в незнакомом городе. И теперь он поглядывал на дверь, изнывая от беспокойства. Конечно, она женщина, не может не опоздать…
- Я не заставила себя долго ждать? – раздался голос Ольги.
Он резко оглянулся. Она стояла рядом. Но какая! Платье делало её фигуру соблазнительной, на плечи был наброшен чёрный газовый шарф, прикрывавший её татуировки. А лицо незаметный макияж делал губы ярче, выделял выразительные глаза. Разной формы брови были ненавязчиво подчёркнуты. Лёгкий румянец делал её лицо очаровательней. От синяков, которые ещё не прошли и слегка проступали днём под лёгким макияжем, теперь не было и следа – так мастерски они был спрятаны. Лодочки на шпильках прибавляли несколько сантиметров её невысокому росту. Он отстранился и оглядел её: рядом стояла просто красавица. Нарочито небрежно причёсанные волосы придавали пикантность смущённому лицу.
- Я… Тебе не нравится? – с тревогой спросила она, теребя узенький серебряный браслет на левой руке. – По сравнению с тобой, - она положила руку на лацкан его пиджака, - я выгляжу…
- Ты просто красавица, - восхищённо произнёс он. Алексей смотрел и не мог наглядеться. Да, он любил её всякую: и встрёпанную только что ото сна в мятой футболке, и усталую с самолёта, и блестевшую от пота под солнцем Праги, и запылённую пылью времён в узких улицах еврейского квартала. Но это! Если бы он не любил её до сего дня, он бы потерял голову от неё сейчас. Эта женщина полна сюрпризов.
- Ты похож на молодого бога, - тихо сказала она, убирая светлую прядь с его глаз. Он тут же схватил её руку и прижал к губам. – Ты настолько прекрасен, что я иногда думаю, что выдумала тебя.
Он прижал её руку к щеке и поцеловал в запястье. Она судорожно вздохнула.
- Пойдём, - произнёс он, отставив недопитую рюмку с коньяком. Снующие репортёры могли вмешаться со своими камерами. А он не хотел, чтобы у неё были проблемы с мужем.
Проведя её через череду пребывавших гостей, гордый восхищёнными взглядами, направленными на неё, он повёл её к лестнице на открытый балкон. Там, в окружении свечей стоял один единственный столик с шампанским в ведёрке и двумя бокалами.
Он подвёл её к парапету: средневековый город был как на ладони. Сумерки уже начали собираться, и бледная подсветка придавала готическим аркам какой-то таинственный вид. Еле слышный колокольный звон не резал слух. Даже крыши домов, алеющие в заходящем солнце, навевали романтику.
- Ты сделал всё это для меня? – Ольга потрясённо оглядывала город и мигающие огоньки. Она посмотрела на свечи и столик. Вокруг стояли и благоухали цветы. Алексей обнял её за плечи.
- Я бы так хотел подарить тебе весь мир! – прошептал он, целуя её в затылок. – А не могу подарить даже одного дня.
Она повернулась к нему.
- Ты же знал, что это ненадолго. Ты подарил мне такой отпуск, о котором я не мечтала. Я никогда не смогу отблагодарить тебя.
Ольга прижалась к нему, вдыхая его аромат. Она закрыла глаза, наслаждаясь его близостью. Он крепко прижал её к себе, вдыхая запах её волос, такой пьянящий и бодрящий одновременно.
Сколько они так стояли, ни он, ни она не могли бы сказать. Но очарование их единения прервал лёгкий перезвон колоколов. Он отпустил её, и она почувствовала жестокое разочарование. Ну почему это должно было случиться?  Ну почему так быстро заканчивается?
Он подвёл её к столу. Шампанское, клубника в сливках, лёгкая закуска. Она с грустью смотрела на всё это.
- Наш прощальный ужин?
- Я бы хотел, чтобы это был наш каждодневный завтрак. – Он пододвинул ей стул, когда она садилась. С лёгкостью открыв бутылку, он наполнил бокалы. – За тебя. За то, что ты появилась в моей жизни. – Он поднял бокал.
- Нет. – Она подняла свой. – За тебя. Ты единственный настоящий мужчина на всём белом свете. За тебя и то, что ты есть.
Она осторожно прикоснулась своим бокалом к краю его бокала. Раздался лёгкий звон. Он улыбнулся.
- Тебе настолько не везло с мужчинами? – Алексей нежно сжал её руку.
- Ну почему? – Ольга улыбнулась, сплетая свои пальцы с его. – Они все были неплохими людьми. Видимо, у меня завышенные требования.
- Я этого не заметил.
- Все мужчины, с которыми я встречалась, хотели, чтобы любили их. А я хотела, чтобы иногда любили меня. Хоть немного.
- Справедливое желание.
- Видимо, они так не считали.
- А ты их любила?
Она задумалась.
- Теперь уже не знаю, - задумчиво сказала она. – До встречи с тобой я думала, что да.
- И что изменилось?
- Я узнала, что значит любить и быть любимой.
Он отставил бокал и опустился перед ней на колени.
- Я не знаю, как жил без тебя, - произнёс он, взяв её руки в свои. – Это был не я. Или это была не моя жизнь.
- Нет. Ты неправ. То, что сейчас – это не наша жизнь. Это сон, который кончится завтра.
- Не говори так! – Он сильно сжал её руки. Увидев, что она поморщилась, он отпустил её и встал, взъерошив волосы. – Я всё знаю. Но я не могу вот так смириться, - говорил он, ходя из угла в угол. Наконец он снова подошёл к ней и опустился перед её стулом. – Я одновременно самый счастливый и самый несчастный человек. Не думал, что такое вообще возможно. Но я не буду тебя тревожить, если ты решишься остаться с мужем. Ты для меня дороже всего на свете.
Она соскользнула со стула к нему в объятия.
- Я не могу с ним так поступить. Я не могу ломать жизнь своих детей. Я не могу позволить себе жить своей жизнью – она мне не принадлежит. Ты не представляешь, как ты разрываешь мне сердце, говоря о том, что любишь меня. – Она взяла его лицо в ладони. – Ведь и я тебя люблю. Люблю так, как даже не представляла себе и не думала, что смогу.
Он взял её за плечи и хотел что-то сказать, но она не дала ему вставить слова.
- Не надо было ничего начинать, иначе не было бы сейчас так больно. – Она опустила голову. - Я не могу тебе ничего дать – даже себя: я себе не принадлежу. А ты подарил мне весь мир, новый мир, о котором я не подозревала.
Ольга положила голову ему на плечо и обняла за шею. Алексей обнял её за плечи.
- Господи, как же больно! – еле слышно простонала она. – Я не хочу… Я не могу так…
Она встала и подошла к парапету, глядя на темнеющее небо.
- Зачем ты допустил, чтобы это произошло? – прошептала она, глядя на уходящее солнце. – Зачем ты полюбил меня? – с болью спросила она, повернувшись к Алексею. Он подошёл к ней.
- Не надо. Мы расстанемся только завтра. А сегодня давай насладимся этим днём.
Он потянул её к столу. Она схватила бокал и судорожно сделала несколько глотков. Успокоившись, она посмотрела в его заботливое лицо.
- Я не хотела портить твоё торжество. Извини меня.
Он махнул рукой и взял свой бокал.
- Быть с тобой – вот моя радость.
Он снова пододвинул ей стул. Она села и взяла клубнику. Больше ничего не нарушало их идиллию.
Шампанское слегка утихомирило её боль, и теперь Ольга могла спокойно сойти вниз и смотреть, как чествуют Алексея. Она настояла остаться в тени. «Это твой день», - говорила она ему. «Без тебя он мне не нужен», - отвечал он. «Ты нужен им», - говорила она, кивая на собравшихся. На все его уверения, что ему они не нужна, Ольга была непреклонна. Ответственность, даже ценой своего времени и желаний, была у неё в крови. Получив её клятвенные заверения, что она не исчезнет и разделит с ним все похвалы и восторги, он оставил её и вышел в центр публики под громкие рукоплескания.
Ольга стояла позади всех, слушая его ответную речь, радуясь его остроумию и фантазии. Она ловила его взгляды и улыбалась в ответ. Вспышки фотоаппаратов, интервью, автографы – она была рада его успеху.
Когда всё закончилось, и волна посетителей и фанатов схлынула, он поторопился к ней.
- Передай своему визажисту, а заодно и стилисту мою признательность, - сказал он, беря её за руку и увлекая из всё ещё полной залы. – Глядя на всех них, - он кивнул назад, на оставшуюся публику, - я сравнивал их с тобой. Какая бездна безвкусия и пошлости! Ты одна была отрадой для глаз. Назови мне их имена, я возьму их с собой, в Москву, чтобы они были при тебе.
- А без них я настолько плохо выгляжу? – Ольга на мгновение остановилась.
- Нет, - усмехнулся он. – Я бы хотел, чтобы ты на них заработала. Представь, что будет в Москве, если эти кудесники приведут в порядок их пошлые физиономии? Ты откроешь салон красоты и будешь зарабатывать столько, что тебе не надо будет думать о деньгах.
Он оглянулся на неё. Её лицо озадачило его.
- Ничего не будет, - сказала она. – Я сама всё сделала.
- Сама?
- Да. Я же художница. Только мои картины никто не покупает.
Алексей вспомнил. Ольга говорила в чате со смехом, что малюет всякую ерунду, которую оценят только после её трагической кончины, не иначе. Он тогда попросил фото нескольких её работ. Она их вывесила. Ему очень понравились несколько. И в привате он на полном серьёзе предложил их купить. Тем более, что она обронила за день до этого, что сидит без денег и ест один раз в день. В ответ на его предложение она тогда возмущённо ответила, что друзьям картины не продаёт, и предложила отправить их ему так. На это возмутился он. Тогда они чуть не поссорились. Она прекратила разговор тем, что твёрдо ему сказала: картины – его, а у неё будут только на сохранении. И она их никому никогда не продаст. Он протестовал тогда, напирая на то, что не собирается на ней наживаться. На что она резко ответила, что, если между ними ещё раз возникнет эта тема, она перестанет с ним разговаривать. И вообще исчезнет из чата. Он тогда чуть с ума не сошёл, удивляясь сам себе, что уже настолько привык к этой язвительной женщине, которая развлекала его своими точными и забавными наблюдениями и небанальным чувством юмора. Чего ж удивляться, что эта незаурядная женщина сама себя сделала.
- С каждым разом ты удивляешь меня всё больше. – Он обнял её лицо и поцеловал в губы. Она смущённо зарделась.
Алексей вывел её на улицу. Прохладный воздух остудил их головы и слегка протрезвил.
Они гуляли по ночной Праге, любуясь лениво текущей Влтавой, в которой отражались фонари набережной. Снова прошли по Карловому мосту, где у той же скульптуры Алексей потёр блестевший постамент. Затем Ольга окольными путями заманила его в «Крушовице» - полюбившуюся ей пивнушку недалеко от её гостиницы. По зажёгшимся глазам Алексея поняла, что ему она тоже пришлась по душе.
Когда миновала полночь, они вернулись в свою гостиницу. Как и раньше, он проводил её до двери и, как раньше, остановился на пороге. Он поцеловал кончики её пальцев, глядя в её лицо, и повернулся, чтобы уйти.
- Подожди, - остановила его она, положив руку на его плечо. – Ты не можешь со мной так. Это наш последний вечер. Не оставляй меня.
Ольга подошла и положила голову ему на грудь, пряча лицо. Алексей обнял её, прижавшись щекой к её макушке. Она шевельнулась и потянула его в номер.
- Ты уверена? – Он взял её лицо в ладони, заглядывая ей в глаза.
- Как ни в чём.
Он рассматривал её лицо, такое вдруг ставшее за эти дни родным. Вечером она пила всего ничего - бокал шампанского да бокал пива не могли затуманить ей разум. Значит, она действительно этого хочет. Это не просто пьяная похоть. Он невольно последовал за ней внутрь. Она захлопнула дверь и сбросила туфли. Странно, но брусчатка не повредила им. Её обнажённые розовые пяточки заставили его кровь бежать быстрее. Лёгким движением плеч Ольга скинула свой шарф. Алексей расстегнул пиджак. Она подошла к нему и нежно сняла его с плеч. Откинув пиджак в сторону, он приник к её губам. Его руки обнимали её плечи, обжигая страстью её и распаляя себя от прикосновения к её обнажённой плоти. Ольга гладила его спину и обнимала поясницу. Её руки спускались ниже, вызывая дрожь в его теле и жар в паху. Его руки торопливо нащупали молнию на её спине, а её пальцы – ремень на его брюках. Несколько минут, и она осталась в трусиках, а он – в распахнутой на груди рубашке. Выпутавшись из вещей и не отнимая от неё губ, он взял её на руки, подивившись мимолётом её небольшому весу, и понёс внутрь номера. Нежно опустив её на кровать, он скинул рубашку.
- Лежи и не двигайся, - прошептал он ей в ухо, от чего волоски на её голове рядом шевелились.
- Алек… Я должна сразу предупредить: у меня давно не было секса.
- Как давно? – Он слегка отстранился.
- С рождения младшей – пять лет.
- И как ты…
- А мне не было нужно… - Она улыбнулась, гладя его по щеке. – До недавнего времени.
- А муж?
- Я стараюсь не думать. Главное, чтобы он не трогал меня.
- Но… Как же тогда…
Она приподнялась на локте, уткнувшись ему в шею.
- Об этом не беспокойся. Я больше не смогу иметь детей. – Она взяла его лицо в свои ладони и, глядя ему в глаза, прошептала: - Никогда я так об этом не сожалела, как сейчас. Я хочу иметь от тебя ребёнка. Ни от кого не хотела, даже от мужа. Просто было надо. А от тебя хочу. В первый раз в жизни.
- Ты в себе уверена? – Он имел в виду её невозможность иметь детей. Она его поняла.
- Мне во время кесарева попался мясник. Так что, уверена.
Он отстранился и, не убирая от неё рук, посмотрел на её плоский живот с безобразным белёсым шрамом, который прикрывала татуировка с рисунком колючей проволоки. Он положил на неё руку. Ольга застонала, закусив губу. Он снова обнял её и приник к губам. Она пробежала руками по его спине, наткнувшись попутно на несколько шрамов, и снова опустилась к его пояснице. Он прижал ей руки к кровати и прошептал, покусывая её ушко:
- Сегодня мой день. И дай мне сделать так, как я хочу: дай доставить тебе радость.
Она хотела протестовать, но он крепче прижал её к себе, продолжая языком исследовать её шею. Она покорилась. Его объятия лишили её воли, а его тело само по себе возбуждало её и заставляло расслабиться одновременно. Она ещё ни разу себе этого не позволяла с мужчиной. Может, потому оргазм и не приходил к ней. Она доверилась ему. Ей не пришлось даже направлять его, как всех мужчин до этого: без усилий и напряжения его член нашёл к ней путь и стал медленно и осторожно продвигаться. Она настолько покорилась ему, что не почувствовала ни малейшего дискомфорта, что удивительно, учитывая долгий срок воздержания, настолько он был аккуратен. Алексей не забывал целовать её шею и ласкать языком её соски. Она выгибалась под ним так, что он еле мог удержать себя. Он хотел, чтобы она достигла пика, потому сдерживался изо всех сил.
Её дыхание учащалось, она стонала всё громче. Её пальцы под его руками комкали простыни, а он, глядя на неё порозовевшее от страсти лицо, убыстрял темп.
Наконец с невероятной силой она вырвалась из его тисков и схватила его за плечи, с громким криком прижав к себе. Он остановился, а она обмякла. Секунду она приходила в себя и вдруг осознала, что он всё ещё напряжён. Она взглянула в его лицо.
- Ты?.. – начал он.
- В первый раз в жизни, - сказала она, тяжело дыша. Он слегка расслабился. – Теперь ты. – Она потянулась к его губам.
Теперь он не сдерживал её руки, продолжая сам ласкать её.
Почувствовав её возбуждение, он перестал сдерживаться, и они закончили вместе – она снова с громким криком, он с удовлетворённым рычанием.
Упав на спину рядом с ней, он тяжело дышал. Она тоже хватала ртом воздух. «Так вот что значит оргазм», - мелькнуло у неё в голове. Дело не в физиологии, а в том, что у неё не было раньше подобного мужчины – которому она не только отдавала себя, но и который отдавал себя сам, без остатка. Она повернулась к нему, пододвигаясь ближе.
- Я не сделал тебе больно? – обеспокоенно спросил он, обнимая её одной рукой.
- Ты унёс меня на самые высоты, недоступные ни ангелам, ни богу, - сказала она, улыбаясь.
Он внимательно смотрел на неё. Потом, успокоенный, прижал её к себе. Она с грустью думала, что он сейчас заснёт, как все мужчины после секса. Но он лежал и смотрел в потолок. Она пошевелилась, чтобы дать ему больше свободы, но он обеими руками сильно прижал её к себе и поцеловал в голову.
- Не уходи. Побудь ещё.
Она усмехнулась, положив голову ему на грудь: куда она пойдёт, если это её номер?
Он поглаживал её руку и плечо, пока она не заснула. Алексей смотрел на неё, такую доверчивую и беззащитную в его руках, маленькую и хрупкую. Нежность затопила его. Как бы ему хотелось всё время — вот так лежать с ней рядом. Он думал о будущем и не видел выхода. Они должны расстаться. Едва додумав до этого, он тихо застонал и судорожно прижал её к себе. Она пошевелилась, положив руку ему на грудь. Её нога прижалась к его бедру, и она затихла. Он хотел было высвободиться, чтобы уйти к себе, но она сама сильнее прижалась к нему, удерживая. «Нет, не уходи, - произнесла она сквозь сон. – Мой волк», - прошептала она и улыбнулась. Его желание уйти испарилось при виде её сонной улыбки. Он откинулся на подушки и закрыл глаза. Через минуту сон сморил и его.



Ольга проснулась рано. Утреннее солнце ещё не добралось до их подушки. Она лежала и просто смотрела на спящего Алексея. Его лицо было умиротворённым и спокойным. Она легонько коснулась губами его груди, и, чтобы не разбудить, осторожно высвободилась из его объятий. Он не пошевелился. Ольга тихо встала и подошла к окну. Солнце золотило крыши домов, в кафе напротив официанты выставляли столики на улице. Ольга подошла ближе и опёрлась о подоконник. Она коснулась лбом стекла и невидящим взглядом обозревала дворик и дома напротив. Она думала о будущем и не видела выхода. Если бы у неё была вторая жизнь, она бы дождалась Алексея, не выходила бы замуж и не рожала бы детей от нелюбимого мужа. И сейчас у неё не было бы столь тяжкого выбора. Она закрыла глаза. Скупая слеза скатилась по её щеке.
Какого чёрта? Сегодня её последний счастливый день!  Отчаиваться и предаваться скорби она будет завтра. А сегодня не стоит своей кислой миной портить настроение любимому человеку.
Она потянулась, сцепив руки над головой и прогнувшись назад. Затем легко закружила на одной ножке и упорхнула в душ, плотно прикрыв дверь.
Алексей, который уже некоторое время не спал, а просто наблюдал за ней, прикрыв глаза, медленно приходил в себя. Вот это гибкость! А пластика! Да, её фигура не была фигурой юной девушки – годы и беременности дали о себе знать, но на животе, расчерченном колючей проволокой, не было и жиринки. На тонкой пояснице справа гордо сидел сокол, сложив крылья, на упругой правой ягодице плакал кровью букет роз в шипах. А на изящной щиколотке меж двух маленьких тучек грозно сверкала чёрная молния. Зачем ей понадобилось столько татуировок? – подумал он, вспомнив кошку и клевер. А припомнив волчью пасть на своём плече и воющего на луну волка на лопатке, он усмехнулся. Её место рядом с ним ещё хранило её тепло и запах. Он положил щёку на подушки и втянул носом воздух. Кровь живее побежала по венам.
Стукнула дверь ванной, и она появилась перед ним во всём блеске своей наготы. Всё ещё упругая грудь, хотя и с портившими её растяжками у сосков, плавно колыхалась в такт шагам. Он сел на кровати. Она подбежала к нему, не стесняясь своей обнажённости, и легко запрыгнула рядом на кровать. Удивительно, но три беременности не оставили на её животе безобразных следов, а маленький розовый пупочек, прятавшийся от его взгляда, только воспламенял его кровь. С удивлением он заметил родинку слева от её пупка. Такая же и в том же месте была и у него.
- Я тебя разбудила? – с раскаянием спросила она, проведя рукой по его лицу. – Я старалась не шуметь. Прости меня.
- Я не спал. Я любовался тобой, - с улыбкой произнёс он, радуясь её смущению. – Ты сама не знаешь, как ты красива.
Она порозовела ещё больше и спрятала лицо на его груди.
- Я хотела улизнуть, чтобы заказать нам завтрак.
- Ты хочешь есть? – спросил он, приподняв её за подбородок.
- М-м. – Она провела языком по губам. Он не сдержался и приник к ним долгим поцелуем. Отдышавшись, она сказала: - Я есть не хочу. Но надо. – Она лукаво взглянула на него. Он рассмеялся и попытался схватить её за руку. Но она ускользнула от него.
Отбросив лёгкое одеяло, он встал с кровати с намерением схватить её и закружить по комнате в своих объятиях. Она благоговейно смотрела на него. «Молодой бог», - прошептала она. Уловив его желание, она покорно подошла к нему и обняла его за талию, спрятав лицо у него на груди. Его волоски щекотали ей ноздри, а его неповторимый запах кружил голову. Он медленно наклонился и поцеловал её в губы. Затем, подняв на руки, прижал к себе, как драгоценную ношу, и сделал пируэт по комнате. Она весело смеялась, запрокинув голову. Она не стеснялась своей наготы, не бросалась прикрываться простынкой, как проступали наутро все знакомые ему женщины. Его всегда это раздражало: к чему утром это ханжеское лицемерие, если ночью он всё равно всё видел? А Ольга была свободна и непосредственна, независима и раскована. Она дарила ему себя целиком и без остатка, открывала ему всю широту своей души и красоту тела, не требуя ничего взамен. И он хотел в ответ подарить ей весь мир и всего себя.
Заметив, что он запыхался, Ольга легко соскользнула с его рук, но, не удержавшись, упала на кровать, задорно смеясь. Алексей сел с ней рядом. Он нежно обнимал, целуя её глаза, она приоткрывала губы, ловя его дыхание. Сердце её учащённо забилось, и она всё настойчивее его целовала. Уловив её настроение, он тут же стал ласкать языком её соски, от чего она выгнулась так, что он на мгновение испугался за её позвоночник. Она целовала его со страстью, разбуженной им в ней вчера. Она требовательно звала его в себя, и он не мог противиться. Всё, что он сумел, это не торопиться, чтобы она первая достигла пика. Когда её исходящий из самого нутра крик огласил стены номера, он позволил себе расслабиться. И в этот раз они закончили вместе: она - с криком, он - с рычанием.
Потом они лежали рядом, тяжело дыша. Она положила голову ему на грудь, слушая, как постепенно успокаивается его бешено бьющееся сердце.
Он поглаживал её плечо и вдыхал запах её волос. Она тихонько пробегала пальцами по его груди.
- Как на счёт того, чтобы весь день остаться здесь? – спросил он, целуя её в голову.
Она подняла на него погрустневшее лицо.
- Твой агент говорил, что ты ему нужен сегодня. А я должна улетать днём, - грустно сказала она, крепче прижавшись к нему.
- Юзефовичу я не нужен. В конце концов, он и сам справится. Я ему за это плачу, - сказал он, обняв её. – А самолёт у тебя когда?
- В два пятнадцать. То есть, в двенадцать я должна быть в аэропорту.
- А сейчас?.. – Он поискал глазами часы. На столе стояли электронные, подсвеченные красным, и показывали начало восьмого. – А сейчас семь. У нас полно времени.
- Тогда я согласна.
Она запрокинула голову, улыбнулась ему и, обняв, поцеловала в губы. Он перевернулся и лёг на неё…



Потом они плескались в ванной в его номере, разбрызгивая воду по полу. После по очереди вытирали друг друга, целуясь и смеясь.
Закутав Ольгу в махровый халат, он на руках отнёс её к кровати и нежно положил, присев рядом. Он разглядывал её лицо, убирая со лба мокрую прядь.
Нежно целуя то глаза, то лоб, то щёки, он обратил внимание на параллельные полоски под её левым глазом. От левого угла носа, где притаилась маленькая родинка (совсем как у него и в том же месте, мельком подумал он) к верхней губе шёл маленький еле заметный белёсый шрам. А сама верхняя губа была как будто надрезана.
- Что это? – спросил он, нежно касаясь кончиками пальцев её шрама и удивляясь, как раньше этого не замечал.
- Последствия аварии, - спокойно сказала она, беря его руку и целуя в ладонь с внутренней стороны. Она не сводила с него глаз. – Не там переходила улицу.
Она невесело усмехнулась, проведя пальцем по его шрамам.
- А это – ты не угодил публике или зашёл не в тот клуб? – спросила она, касаясь их губами.
- Почти. Грехи юности.
Ольга не стала ничего спрашивать, видя, как он помрачнел. Она обняла его, не заботясь о том, что полы халата бесстыдно распахнулись.
Они лежали рядом и болтали обо всём и ни о чём. Потом Алексей встал и заказал по телефону завтрак.
- Что ты будешь пить? – спросил он, поворачиваясь к ней, держа трубку около уха.
Она сладко потянулась на кровати, как кошка. Его взгляд снова зажёгся. Она, заметив это, небрежно накинула халат на ноги, оставив обнажённой грудь.
- Чай, - произнесла она, чертя пальцем по халату узоры. – Чёрный, крепкий, несладкий.
Она откинулась на подушки.
- Два крепких чёрных чая. Через час, - бросил Алексей в трубку и отключился. Телефон полетел на пол, а он поспешил к кровати. Халат полетел туда же, куда и телефон…
Потом они снова лежали рядом, тяжело дыша. Она перевернулась на живот, положив голову на сложенные руки, чем стала похожа на котёнка. Он положил руку ей на поясницу, поглаживая татуировку сокола.
- Ты говорила, что любишь кошек, - задумчиво сказал Алексей. – Почему сокол?
- Это моя фамилия. – Ольга поднесла его руку к губам. – Ольга Соколова.
- Теперь я знаю, как тебя зовут. – Он улыбнулся ей, убирая волосы с её лица.
- Чем меньше ты обо мне знаешь, тем быстрее забудешь, - серьёзно сказала она.
- Нет. – Он тоже стал серьёзен. – Я заметил тебя в самолёте, а потом старался не упустить в терминале. У меня было много вещей, у тебя только одна сумка. Я боялся не успеть. И я почти потерял тебя в толпе, когда увидел у своего байка. Это судьба. Я бы никогда не забыл тебя. Если бы я потерял тебя тогда, я бы испытал странное разочарование. Ещё до того, как я увидел тебя у байка, мне показалось, что я упустил что-то важное. И лишь увидев, что ты рядом, я был так рад, что сам себе удивился.
Он приподнял её голову и поцеловал в губы. Она придвинулась к нему и положила голову ему на грудь.
- Ты так любила мужа, что набила его фамилию на своей спине? – задумчиво спросил он.
Ольга непонимающе смотрела на него. Вдруг она поняла и с гневом оттолкнулась от него. Алексей удивлённо пытался её удержать.
- Ты забыл, кто я? – надменно сказала она, встав у кровати и уперев руки в бока. – Я – Пентесилея, королева амазонок. Думаешь, я просто так себе выбрала этот ник? И когда я выходила замуж, я выходила замуж, а не становилась рабыней. Это моя фамилия – Соколова. Фамилия мужа – Мышкин. Я сама поставила ему условие, что моя фамилия останется со мной. Он не возражал. В отличие от свекрови.
Она развернулась и подошла к окну. Уперев руки в подоконник, она уставилась на улицу, пытаясь унять дыхание. Без него рядом ей стало зябко, и она обняла себя руками, стараясь унять дрожь. Он подошёл к ней и обнял её со спины, скрестив руки на её груди.
- Прости. Я не подумал.
Она резко развернулась и прижалась к его груди.
- Это ты меня прости. – Она шмыгнула носом. – Я не могу привыкнуть… Вечно я всё порчу… - Её глаза наполнились слезами.
- Прекрати. – Алексей наклонился и поцеловал её в глаза. – Ты ничего не портишь. Мне самому думать надо. Ты же особенная, не такая, как все.
Он потянул её к кровати…
Ольга удивлялась его выносливости. Раньше тех мужчин, с которыми она встречалась, хватало на раз или два. После чего они засыпали. Или предпочитали отдыхать, чтобы «восстановить силы». Кто отдыхал час, кто два, а кто сутки-двое. Но Алексей был готов тогда, когда она его желала. Они читали мысли друг друга, их тела были синхронны, как будто тоже слышали друг друга, не зависимо от разума.
Как только они закончили, не успев отдышаться, в дверь постучали. Ольга игриво оттолкнула Алексея, собиравшегося встать, и, босая, побежала к двери.
- Ты не одета. Повергнешь людей в шок, - смеясь, крикнул он ей вдогонку.
Она остановилась, оглядела себя и слегка порозовела. Алексей усмехнулся и бросил ей халат. Она легко поймала его, на ходу просунула руки в рукава и затянула пояс. Перед дверью, глубоко вздохнув, она повернула ручку.



А потом они завтракали в кровати. Он заботливо подкладывал ей лакомые кусочки, а она, улучив момент, клала их ему в рот. Ольга не понимала раньше, какое это счастье, когда за тобой так нежно и ненавязчиво ухаживают руки любимого человека. И какая радость ухаживать за любимым человеком самой.
Потом они снова разговаривали, и впервые в жизни Ольга решилась сказать:
- Теперь я знаю разницу между занятиями сексом и любовью. – Он внимательно смотрел на неё, ожидая продолжения. – Всё, что было до этих дней – я занималась сексом, хоть и пыталась отдать душу. Видимо, она была никому не нужна. Она ждала отдаться тебе, как отдалась я. Это и есть заниматься любовью.
Он крепко прижал её к себе, боясь отпустить. Ведь он сам хотел ей сказать то же самое. Она нежилась в его объятиях и растворялась в нём самом. Он был уже не только он. Они были едины. Им не нужны были лишние разговоры, хотя они говорили так, как будто знали друг друга всю жизнь. Они угадывали желания друг друга ещё до того, как те сорвутся с языка. Они наслаждались друг другом так, как будто завтра не наступит никогда. И в их случае это было реальностью – для них не было завтра.
Когда часы показали десять, Ольга спохватилась и стала собираться.
- Я отвезу тебя, - сказал Алексей, положив ей руку на локоть. – Я хочу проводить тебя.
Ольга посмотрела ему в глаза. Боже, почему он настолько великодушен и благороден? Почему столь невозможно прекрасен? Другому бы она равнодушно отказала. Или с ноющим сердцем попросила бы расстаться здесь. Но он! Ольга бессильно опустила руки, прижавшись лбом к его обнажённому плечу.
- Почему всё так… - прошептала она, глотая слёзы. – Не хочу, чтобы было так больно.
Она отвернулась, чтобы скрыть слёзы, но Алексей взял её лицо в ладони и, глядя в глаза, сказал:
- Я знаю, что чувствуешь ты. От меня ты не сможешь ничего скрыть. Не пытайся. Я чувствую любую твою боль, как и ты – моё счастье.
Он в который раз судорожно прижал её к своей груди. Понемногу она успокоилась. Алексей ослабил объятия.
- Мне нужно одеться, - извиняющимся тоном сказал он.
Она оглядела его и улыбнулась:
- Если бы это зависело от меня, то не надо было. – Она подняла на него глаза. – Мой волк. Мой молодой бог.
Он прикрыл глаза, чтобы не видеть её зовущего взгляда. Иначе она опоздает на самолёт. И хоть это было его большое желание, но он не мог так с ней поступить, столь подло.
- Не мучай меня, - сказал он хрипло. – Иначе ты не успеешь на самолёт.
Она отпустила его и отошла в сторону. Он, разыскав свои вещи и наскоро накинув их, проводил её к себе и ушёл. Без него Ольге сразу стало неуютно, сумрачно и холодно. Дрожащими руками и с влажными глазами она собирала свои вещи.
Спустившись, она подождала администратора, чтобы оформить освобождение номера.
Пока она была занята внизу, Алексей, торопливо приняв душ, одевался. Резкий звонок мобильника прервал его.
- Какого чёрта? – визгливо верещал его собеседник. – Я тебя уже два часа жду! Ты что, снова упился до «белок», и только сейчас глаза продрал?
- Не ори, - бросил Алексей собеседнику, разыскивая ключи от байка. – Я посажу Ольгу на самолёт и приеду к тебе. Хотя, убей, не знаю, на фига я тебе нужен.
- Ольгу? – взвизгнул его собеседник. – Эта шлюха ещё не отстала от тебя? Сколько ты на неё просадил, долбанный идиот?
- Она не шлюха! – заорал Алексей в трубку. – Она мне даже не позволила себе номер оплатить! Да какого чёрта я перед тобой оправдываюсь? Не твоё дело, куда я трачу свои деньги! В три жди меня. И если ещё раз ты что-то скажешь об Ольге, я предупреждать не буду – дам в морду, - зловеще добавил он. – И хоть судись со мной потом. Мне по фиг.
Он резко отключился. Через минуту его телефон снова зазвонил. Он взглянул на номер и отключился. А потом и вовсе убрал звук. Пару раз его телефон ещё вибрировал в заднем кармане, наконец перестал. Алексей, найдя ключи, быстрым шагом вышел из номера.
Ольга уже закончила с формальностями и ждала его в кресле у стойки администратора. Увидев его, она с радостью встала, но, заметив его лицо, которому он тщетно пытался придать спокойный вид, она его остановила:
- Что случилось? – обеспокоенно спросила она. Алексей молчал. – Агент. – Он посмотрел на неё. - Ты же просил не скрывать от тебя ничего – ты чувствуешь мою душу. А ведь и я чувствую твою. – Она положила ладонь ему на грудь. Он накрыл её своей рукой. – Пусть он будет спокоен – меня скоро не будет в твоей жизни. – Она с болью вздохнула.
- Не говори так! – Он схватил её за плечи. – Плевать я хотел на всех агентов! Для меня важна только ты!
Она смотрела на него, и её сердце обливалось кровью.
- Не мучай меня. Пожалуйста, - прошептала она, пальчиками касаясь его губ.
Он поцеловал их. Они постояли, глядя друг другу в глаза. Потом он позвал её к байку, и они стрелой помчались к аэропорту.



Зарегистрировавшись, Ольга ожидала, что они тотчас расстанутся. Но Алексей подвёл её к жёсткому креслу и сел рядом.
- У нас ещё есть время, - сказал он, обнимая её за плечи.
Она положила голову ему на плечо и переплела пальцы своей руки с его.
Они сидели и молчали. Им не нужно было слов, чтобы чувствовать друг друга и понимать мысли друг друга.
Когда объявили рейс Ольги, её сердце болезненно сжалось. Она взяла руку Алексея и, глядя ему в глаза, произнесла:
- Это были нереальные выходные для меня. Я не переживала ещё никогда ничего подобного. И вряд ли переживу ещё когда-нибудь. Но всё заканчивается. Пожалуйста, вернись в свою жизнь и дай мне жить моей, как бы она ни была постыла. Я не прошу тебя забыть меня – ты сам решишь, что лучше, когда поймёшь, что я права. Я прошу только, не мучай себя и меня постоянными воспоминаниями и мыслями о том, что могло бы быть. Это ни к чему не приведёт. А доставит только лишнюю боль и тебе, и мне.
Она помолчала.
- Ты ворвался в мою жизнь, перевернув мою душу. Я не знаю, как ты жил без меня. И мне всё равно. Был ли ты под судом или есть ли у тебя дети от любовниц – я не хочу этого знать. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я желаю тебе удачи. И хочу, чтобы ты жил так долго, что тебе бы это успело надоесть.
Она грустно улыбнулась.
- Ты знаешь, что я не смогу жить без тебя, - сказал он. – Ты мне принесла столько счастья и боли, что я уже не знаю, кто я. Я не забуду тебя, даже не мечтай. И буду держаться от тебя в стороне, как смогу. Но не требуй большего. Я не собираюсь рушить твою жизнь. Но я должен хоть иногда просто видеть тебя, слышать, знать, что с тобой всё в порядке, что ты есть на этом свете.
- Этим ты только сделаешь больнее себе и мне. Лучше порвать всё сразу, чем терзать душу по кускам.
- Я не могу так.
Он прижал её к груди, поцеловал её в голову, и они медленно пошли на посадку.
Когда Ольга скрылась в посадочном коридоре, Алексей подошёл к окну аэропорта, чтобы видеть её самолёт, хоть и не мог видеть её. У дверей самолёта она остановилась и оглянулась, прижав кулак ко рту, чтобы не разрыдаться. И, хоть он не мог её видеть, она крепко прикрыла глаза, сдерживая слёзы, и скрылась внутри. Он дождался, пока самолёт взлетит и медленно направился к выходу из аэропорта.
После взлёта Ольга направилась в туалет. Прислонившись спиной к прохладной стене, она бессильно сползла вниз. Зажав руками рот, чтобы не завыть, она дала волю слезам. Они текли потоком, как будто её душа хотела вытечь через её глаза. Ольга задыхалась от рыданий и, чтобы не заорать от бессилия, безысходности и всепоглощающей тоски, она со всей силы укусила себя за руку рядом с локтем. Это немного отвлекло её. Она прорыдала ещё какое-то время, затем встала и тщательно умыла лицо.
При выходе из туалета её встретила встревоженная стюардесса.
- С вами всё в порядке? – дежурно спросила она, поглядывая на мокрые волосы Ольги.
- Нет. У меня горе. Прошу вас, будьте любезны, дайте мне самое сильное успокоительное, какое можно. Иначе у вас не хватит бумажных платков.
Стюардесса, так же дежурно улыбнувшись, ушла, а Ольга направилась на своё место.
Через несколько минут таблетка приглушила её боль, и Ольга, мрачно откинувшись в кресле, тупо смотрела в иллюминатор на проплывавшие облака. Скоро боль вернётся. Но Ольга надеялась, что домашние хлопоты, ремонт, строительство и работа не дадут ей поглотить её целиком. А дальше – время лечит. Дай бог.

Часть вторая

Москва

Как Ольга и надеялась, домашние хлопоты днём оставили на втором плане её душевную боль. Ругань с рабочими в квартире и со строителями на даче выматывали её, она пыталась сама загрузить свой разум проблемами, которые в иное время предоставила бы решать мужу, хоть это и не принесло бы результатов. Наблюдая, как её муж устранился от всех этих семейных дел, Ольга с тоской думала, как бы повёл себя её Алексей в подобной ситуации.
Наиболее мучительными были ночи, когда рабочие, закончив дневную работу, уходили, чтобы прийти утром, а муж храпел на кровати рядом. Ольга уходила на кухню с книжкой, и над нераскрытыми страницами среди разгрома и мусора невидящим взглядом смотрела в черноту заляпанного окна. Тоска охватывала её. И, чтобы не утонуть в ней, она заходила в интернет, поболтать часок со своими знакомыми. Она ждала появления своего волка в чате «Волчье логово». Но тот не появлялся. Зато с ней затеяла странные беседы пользователь под ником Волчонок. Она как-то сообщила, что приходится сестрой админа – Чёрного волка, и довольно бесцеремонно как модератор следила за чатом. Ольга-Пентесилея говорила мало, больше читала чужие сообщения. И однажды в привате отважилась спросить Волчонка, правда ли она сестра Чёрного волка. Та подтвердила и нахально поинтересовалась её вниманием. Ольга ответила уклончиво и перестала беседовать на эту тему с кем бы то ни было. Была ли Волчонок сестрой или нет, Ольге не понравилась её грубость. Она старалась бывать там реже и ещё меньше говорить, отделываясь ничего не значащими смайликами.
Ремонт в квартире был, наконец, кое как закончен, и Ольга вышла на работу – зарабатывать деньги на окончание строительства дачи и выплаты по кредиту за мебель в квартире. Текучка, ругань с сотрудниками и клиентами, цифры, эскизы и чертежи заняли всё её время. Нередко она без сил приходила домой, умудряясь забежать в садик за младшей дочерью. На все просьбы к старшему сыну, чтобы он помогал ей с сестрой, она получала уклончивые ответы и необязательность. Юный эгоист не считал должным извещать о переменах в своих планах или желаниях. Загруженная на работе, уставшая дома с детьми и у плиты и замотанная скандалами с мужем, который в очередной раз сидел без работы и потому злился на всех и вся от безденежья, Ольга отдыхала только ночью, когда её оставляли одну. Но и тогда кредит и строительство, пробившие брешь в её бюджете, одолевали её мыслями, как найти денег. Тоска постепенно проходила. И Ольга уже с тихой грустью и печалью вспоминала Прагу и Алексея. В чате он не показывался, приветов, как раньше, ни с кем не передавал. И Ольга, надеялась, хотя и была слегка разочарована, что он забыл её.
В ноябре на праздниках, когда Ольга позволила себе расслабиться и засела в компьютере приводить в порядок свои файлы с картинами, пытаясь в очередной раз заинтересовать своими работами хоть кого-нибудь, кто смог бы стать её инвестором, зайдя в чат, она наткнулась на безапелляционное сообщение Волчонка, требовавшей, чтобы она немедленно оттуда убиралась. Ольга зашла в приват и недоумённо поинтересовалась, почему она должна это делать, да ещё так внезапно. «Думаешь, я не знаю, чем ты занималась в Праге с моим братом? – ответила Волчонок. – Ты, паскуда, торчишь дома, а мой брат уже два месяца не дает о себе вестей!».
«Почему?» - искренне удивилась Ольга. Лёгкое беспокойство стало овладевать ею.
«И я, и мать не можем его найти и до него дозвониться. И всё из-за тебя. Он или снова ушёл в запой, или лечится в какой-то клинике от наркоты. Если вообще не помер. До этой поездки, шлюха, у него были планы на новый альбом. Ты всё порушила, гадина. И ты спрашиваешь, почему?»
Ольга была удивлена столь неприкрытой злостью и упрёками. Не может быть, чтобы Алексей…
«Если ты, гадина, ещё раз появишься здесь, я тебя забаню. Хуже того, на остальных чатах уже знают твою сучью сущность. Админам чатовода я про тебя тоже все сказала, имей в виду. Так что, вали, пока я добрая», - отписалась Волчонок.
«Хорошо, - ответила Ольга. – Ты меня больше не увидишь».
Она вышла из чата и удалила все ссылки с компьютера, чтобы не было соблазна зайти туда снова. Она перестала отвечать знакомым по скайпу и на письма даже своей подруги Василинки, которая была обеспокоена крестовым походом против Пентесилеи и напрасно засыпала её вопросами в их чате. Письма на почту от неё сначала частые и эмоциональные, пестрящие вопросами и уверениями в дружбе, стали приходить реже, наполненные грустью и сожалением, что их дружба прервалась. Ольга одержимо стала искать по сайтам упоминания об Алексее. Но нашла кучу сплетен и предположений о его исчезновении. Она впала в отчаяние. Она не желала зла ему, его семье, даже этой вздорной сестре – Волчонку. Депрессия навалилась на неё. Работа стала ей безразлична, а картины писать она перестала вовсе. Видя её состояние, её муж стал спокойнее, как будто его радовало её отчаяние. Дни для Ольги стали похожи один на другой, в которых не было ни надежды, ни светлого будущего.
Вдруг в середине декабря СМИ разразились истерикой по поводу нового альбома группы «Волчья нора», который был целиком из новых песен, написанных Чёрным волком. Журналисты наперебой хвалили музыку, тексты, аранжировку песен, поражались трудолюбию Алексея Волкова и его таланту автора, раскрывшегося с неожиданной стороны: сурового брутального лирика, чем-то перекликавшегося со старыми песнями группы «Ария» времён Валерия Кипелова и любовной лирикой Высоцкого. Одни журналисты превозносили гармонично подобранное сочетание симфонического оркестра и бас-гитары с виртуозным исполнением ударных. Другие поражались стихам, столь не свойственным необузданным композициям прошлого. Угрюмая покорность судьбе, болезненная жажда изменения предначертанного, мрачность смерти и пылкая радость от пережитого счастья – было необычно в исполнении Алексея. Особо бесцеремонные приставали к нему и его агенту с интервью, в которых пытались выяснить, с чем такая перемена связана. «Жёлтая пресса» выдвигала предположение о тайной любовнице, что из Волка сделала пса на цепи. И Алексей, и агенты его, и продюсеры хранили молчание. На вопросы, чем так сильно он был занят, когда все сбились с ног, разыскивая его, один из его пресс-секретарей многозначительно, многословно и малопонятно намекал на напряжённую работу группы вообще и её солиста в частности. Только один раз Алексей проговорился, глядя в камеру, что музыка написана не им, а талантливой женщиной, которой он обязан своим триумфом. Накинувшимся с расспросами журналистам он больше ничего не сказал.
Ольга, когда смотрела это интервью, радовалась его успеху и тому, что он не ударился в запой, как утверждала его сестра в чате. Он работал, и работал напряжённо. И результатом стал подлинный шедевр. По интернету Ольга пыталась заказать диск. Но тот был моментально распродан. Ольге не оставалось ничего иного, как ждать схода волны ажиотажа. Все новогодние праздники на волнах рок-радио, которое крутило изредка своих, российских исполнителей, звучала его музыка. Ольга узнавала в ней свои мелодии и радовалась, как из её набросков Алексей сумел создать гармонию и красоту звуков.
Во второй половине месяца шумиха пошла на убыль, хотя еще целый месяц после повторы интервью с Алексеем не сходили с экранов. Ольга смогла купить диск, и теперь ночами ей составлял компанию Алексей, чей низкий проникновенный голос проникал в её душу, наполняя её сладкой грустью. Она не знала, что он уже около месяца разыскивает её по всем чатам и сайтам интернета. Забивая в поисковиках её фамилию, через ворох ненужных ссылок и миллиона рекламы и спама, он вышел на сайт вопросов и ответов, где, читая её ответы пользователям, поражался её начитанности, знаниям и склонности к философии. Он понял, почему она выбрала Прагу: её любимой вещью была средневековая история, а средства позволяли съездить только в ту, сохранившую её часть, которая была сравнительно недорога. Он зарегистрировался на сайте под дурацким ником, который тут же забыл, и писал ей письма, сходя с ума от беспокойства, нагнетаемого её молчанием. Она же, верная слову, данному его сестре, не заходила не только в чаты, но и на свои любимые сайты.
В марте она получила грустное письмо от Василинки, которая писала, что какой-то Чёрный волк наделал переполох на всех чатах, разыскивая Пентесилею. Он с громким шумом поругался с Волчонком в чате, Василинке неизвестном, выгнал её оттуда, обматерив, а после, на следующий день и вовсе закрыл чат. «Он заходил и в наш чат, искал тебя. Всех спрашивал. Я не осмелилась дать ему твою почту – ты просила никому не давать свой адрес. Но я тебя не понимаю. Он с ума сходит. Даже сестру не пожалел, как я слышала. Хотя она и поступила так с тобой, рассчитывая защитить его. Почему ты не хочешь продолжить общение? Мне не хватает твоих мудрых слов и замечательных картин».
Читая письмо, Ольга улыбнулась: «мудрых слов»! В чате она вела себя, как шкодливый ребёнок, редко впадая в серьёзность. Она никогда не врала, но и всерьёз её мало кто принимал. Только малому количеству людей и очень редко она серьезно высказывала свои мысли. Очень редко кого она допускала в свою душу – муж, когда-то бывший единомышленником и поддерживавший её взгляды, стал обычным домашним барином, требовавшим обеды-ужины даже тогда, когда сам сидел дома, превратившим квартиру в филиал своего гаража и ничего не делавшем для её, квартиры, благоустройства. И среди тех, кому она могла хоть как-то доверять в сети, хотя бы наполовину, и были Алексей и Василинка. Конечно, ей льстила высокая оценка сетевой подруги. Но вместе с тем она понимала, что та преувеличивает.
Собравшись с мыслями, она набросала ответ: «Дорогая моя, Василинка. Я очень перед тобой виновата за столь долгое молчание. Хлопоты дома и душевные расстройства отвратили меня от общения. Плюс праздники – сумасшедшая пора. Да и не хотела я своим негативом портить тебе настроение. Ведь ты одна отнеслась ко мне по-человечески в чате. Прошу тебя и дальше меня не выдавать. Его общение со мной ни к чему не приведёт. А мне доставит лишнюю боль. Эйфория от нового альбома скоро пройдёт, и он будет занят концертами и разъездами. Ему будет уже не до меня. А я слишком его люблю, чтобы претендовать безраздельно на его внимание. Сама же я ничего не могу ему дать. Пусть он спокойно живёт своей жизнью. Так будет лучше».
Ответ пришёл через десять минут. «Ты неправа. Хотя, если подумать…». Ольга выключила компьютер и задумалась. Может, ей зайти под другим ником, притворившись подругой Пентесилеи, и написать ему всё то, что она писала Василинке? Но это как-то трусливо и подло. К тому же, Василинка написала, что он закрыл чат. Нет, пусть всё остаётся на своих местах. Он успокоится, и, в конце концов, забудет её. Как бы это ни было ей больно. Но так надо.



Её жизнь потекла по своей унылой колее, а она всеми силами пыталась не впасть в отчаяние от безденежья, эгоистической любви мужа, срывавшего на ней свои неудачи, эгоизма детей, равнодушия сослуживцев, но самое главное, от невозможности хотя бы написать Алексею – она сама себе это запретила. Она должна оставить его в покое, как бы это ни было больно.
Однако Алексей как одержимый продолжал искать её, когда у него выпадала свободная минута. Вернувшись из Праги, он с невиданной для себя энергией стал писать песни и делать аранжировки, отгородившись от всего мира в своём загородном доме. Он отключил телефон и запер дверь, чтобы ему не мешали. Он торопился, так как хотел подарить Ольге на Новый год их совместное творение, а на презентации гордо представить её как того самого композитора, которая вдохновила его. Но… Закончив предварительную работу и разослав группе и звукозаписывающей компании уведомление о предстоящей записи и работе над новым диском, он зашёл в чат. Ольги не было. На было её и на другой день, и на третий. Из истории было видно, что она давно перестала заходить. Хотя раньше заглядывала ненадолго каждый вечер. Наконец он поинтересовался у чатлан, почему Пентесилея не появляется так давно. Ответ он получил сразу со всех сторон. Что породило новую тему споров, сплетен, смакования и гадостей. Читая всю грязь, что лилась с экрана, он медленно закипал. По какому праву эти незнакомые люди порочат малознакомую им женщину? В одном из ответов он увидел поминание своей сестры, развязавшей тотальное преследование по всем чатам почему-то ненавистной ей Пентесилеи. Поскольку сестры в чате не было, он отловил её по телефону в каком-то клубе, и в бешенстве высказал ей всё, что о ней думает. Затем зашёл в чат, обматерил чатлан за их сплетни и гадости и, дождавшись появления сестры, которая с первых слов затеяла скандал, повторил свой телефонный разговор с ней и с треском выгнал. А после сообщил, что чат он закрывает. Подлецы и сволочи ему не нужны. И на следующий же день чат перестал существовать. Он хотел поехать отхлестать своим ремнём сестру, но его мать в спешном порядке отправила её за границу проветриться. Он сходил с ума от бессилия. Интернет не мог помочь ему найти Ольгу. Тогда он подключил своих друзей-хакеров, чтобы узнать её адрес. Много времени им не понадобилось, и через неделю, выкроив время среди своих дел, он стоял перед её домом. Он находился на самой окраине Москвы в утопающем в зелени спальном районе. Относительно свежий воздух по сравнению с центром, кружил голову. Отсутствие пробок на дорогах и свободных мест у подъездов удивляло, а простор полян, оврагов и перелесков с палисадниками был непривычным.
Обойдя дом вокруг, он вычислил её окна на десятом этаже. Напротив её дома, чуть в стороне, стоял ещё один. Растяжка на нём говорила о том, что есть свободные квартиры, которые продаются довольно недорого. Неясная мысль мелькнула в голове Алексея. Он расположился на детской площадке и стал ждать. Хоть сам подъезд находился от него на противоположной стороне, но дорога к нему Алексеем просматривалась хорошо.
Уже давно подкрались сумерки. В подъезд успели войти и из него выйти множество людей. Высокий мужчина в камуфляжных штанах и поношенном пуховике прошёл с маленькой вёрткой девочкой, что-то громко говоря в телефон. Алексей с интересом посмотрел на него. Больше вокруг в камуфляже он никого не заметил. Видимо, это и есть муж Ольги. Он не сумел как следует его рассмотреть. Но это его и не огорчило.
Наконец, когда апрельская сырость пробрала его до костей, и он уже подумывал, что ошибся с адресом, он заметил невысокую фигурку в джинсах и куртке. Кутаясь в шарф, Ольга спешила домой, придерживая одной рукой сумку на плече, а в другой неся пузатые пакеты из супермаркета.
Вдруг она остановилась и посмотрела прямо в сторону Алексея. Он был скрыт тенью деревьев на детской площадке, и видеть она его не могла. Она поставила пакет с продуктами в самую грязь и приложила руку ко вдруг сильно забившемуся сердцу. Алексей встал, и хотел было подойти к ней, как вдруг она дёрнулась и достала из кармана телефон. Что-то сказав, она вдруг громко и грубо произнесла:
- Купила, не ори! За весь день мог бы и сам сходить… Жопу с дивана оторвать лень… Иду, я уже у подъезда… Ужин разогрей и заткнись. Дома поговорим, - и со злостью нажала кнопку.
Медленно убирая телефон в карман куртки, она не сводила взгляда с тьмы детской площадки. Потом, тряхнув головой, она подобрала пакет и поспешила к подъезду. Алексей остался стоять. Неужели это она? Он не узнавал её. Это не ранимая и ершистая, а какая-то чужая злобная и грубая женщина, которая мало похожа на его гордую и трогательную Ольгу. И всё же… Неясная мысль, мелькнувшая у него в голове, вернулась и требовала осмысления.



- Чего ты хочешь? – взвился его агент. – На фиг тебе квартира в этой дыре? Совсем ума лишился?
- Не хочешь помочь, я справлюсь сам. – Алексей повернулся, чтобы уйти из кабинета, где он озадачил своего агента покупкой или хотя бы съёмом на длительный срок квартиры в спальном районе Москвы.
- Погоди. Не горячись. – Лысеющий мужчина вышел из-за стола и уцепился за рукав куртки Алексея. Теперь, стоя рядом, было видно, насколько Алексей высок. Его агент, тоже немаленького роста, но вынужден был слегка поднимать голову, чтобы говорить с ним. Это было утомительно и раздражало агента. – Это всё из-за неё? – Он сурово смотрел Алексею в лицо. – У тебя это не прошло ещё?
- Не прошло, не надейся. И не пройдёт. Так ты поможешь?
- Может, ты ещё и адрес выберешь? – насмешливо спросил агент, возвращаясь за свой стол.
- Выберу. И ты мне поможешь. – Алексей назвал адрес дома напротив дома Ольги. – Этажи от десятого до двенадцатого. Дом там новый, все квартиры ещё не заселены. Так что, проблем не будет. Подберёшь варианты – я поеду смотреть.
Алексей развернулся и вышел. Агент, отбросив ручку, что взял вертеть в руках, мрачно качал головой.



Пока его агент занимался оформлением квартиры, проклиная Ольгу на чём свет стоит, Алексей был занят своими делами. Он выступал с концертами, записывал диски, давал интервью и, возвращаясь в свой загородный дом, в который он по-прежнему никого не допускал, кроме приходящей домработницы, он валился, усталый, на кровать, в надежде провалиться в сон. Но усталое тело отдыхало, а душа - нет: лицо Ольги вставало перед его мысленным взором, не давая заснуть. Он был встревожен переменой в ней, был рад, что она его не забыла – её жест у подъезда говорил сам за себя. Он хотел видеть её постоянно. И для этого он озадачил своего агента квартирой в доме напротив. Хотя и осознавал, что ведёт себя как озабоченный подросток. Но он ничего не мог поделать.
К июню он въехал на одиннадцатый этаж своей новой квартиры. Она была снята на три месяца на имя его агента. Хотя, как заметил Алексей, гуляя по зелёному району, его в лицо мало кто узнавал. А те редкие люди, что всё же узнавали, отказывались верить своим глазам. Потому в этом спокойном, даже сонном месте его не осаждали толпы фанатов и журналистов. Это было непривычно для него и радовало. Так же спокойно ему было в Праге. Единственное, чего ему не хватало, это Ольги. Её тепла, смеха, язвительных замечаний и нежного взгляда, который мгновенно заставлял закипать его кровь.
Вечера он проводил у окна, наблюдая за окнами Ольги. Детей, видимо, она отправила по лагерям или родственникам, и теперь вдвоём с мужем оставалась в квартире. Наблюдая их семейную жизнь, Алексей был удивлён, что держит их друг рядом с другом? Почти каждый вечер они, по-видимому, ссорились. По крайней мере, так казалось со стороны. И каждый вечер муж Ольги носил огромные пакеты из супермаркета с тёмными бутылками. Алексей и сам любил пиво, и пил его в своё время не меньше, чем муж Ольги сейчас. Однако потреблять его в таком количестве в последнее время ему представлялось излишним. Тем более, что у этого человека трое детей. Однако жена Алексея ушла от него не по причине его пьянства. Искательница денег, ярая его фанатка, она развелась с первым мужем, от которого имела ребёнка, и переключилась на Алексея. По совету своего агента, Алексей женился на ней, не испытывая каких-либо чувств. Но ожидания семейной жизни не оправдались – женщина хотела денег и статуса жены знаменитости. Её представления о совместной жизни были далеки от того идеала, что она себе напридумала. Её постоянно растущие требования и измены истощили терпение Алексея, который тогда тоже не считал нужным ограничивать себя ни в выпивке, ни в женщинах. Тем более, что это предоставлялось ему в неограниченных количествах. Но содержать женщину и её ребёнка, которые устраивали ему скандалы дома и в прессе, срывали поездки и не давали сосредоточиться на сочинении нового, ему постепенно надоело. И через три года они со скандалом развелись. Агент был в восторге: женитьба, похождения обоих в браке и развод давали пищу газетчикам. А реклама, даже плохая, лучше, чем её полное отсутствие.
И теперь, сидя в тёмной комнате за зашторенными окнами и наблюдая, как нетвёрдой рукой муж Ольги швыряет в неё кружку, а затем тарелку с остатками еды, он сравнивал его с собой. Нет, при всей склочности характера своей бывшей жены, он не швырял в неё вещи. А её ребёнка даже пальцем не тронул. Хотя малолетний самовлюблённый стервец и заслуживал порки. Тогда Ольга спокойно ушла из кухни в комнату, где, как увидел Алексей, она, скрючившись, сидела на диване, спрятав лицо в ладонях. Через какое-то время она вернулась на кухню и занялась уборкой. Алексей видел, что её муж ей что-то говорил, пьяно размахивая руками. Но Ольга не отвечала. Закончив уборку, она ушла в комнату, где зачем-то переоделась. Потом в комнате свет погас. Алексей, схватив свою куртку, поспешил из квартиры.
На улице он заметил Ольгу, которая, опустив плечи, бездумно брела по улице. Уже давно опустилась темнота ночи, и хотя фонари освещали район, Алексей был возмущён тем, что муж Ольги даже не оторвал зад от компьютера, за которым пил пиво на кухне, когда его жена выскочила в ночь.
Ольга переходила дорогу, не глядя по сторонам, благо машин в это время было мало. Алексей нагнал её уже на другой стороне улицы.
- Ольга, - окликнул он её.
Она подняла голову. Как же она изменилась! Её лицо было бледным и похудевшим, потухшие глаза окружали тёмные круги. Волосы, как он успел заметить, наблюдая за ней из своей квартиры, были выкрашены в чёрный цвет, что делало её лицо старше, а черты острее.
Увидев его, её лицо неузнаваемо переменилось: глаза засияли, щёки порозовели, а счастливая улыбка тронула губы.
- Ты… - выдохнула она, задыхаясь от радости. – Мой волк. Мой молодой бог.
Он провёл рукой по её щеке. Она прижалась к ней и закрыла глаза. Он медленно обнял её за плечи. Его Ольга вернулась.
- Но как ты оказался здесь? – вдруг спросила Ольга, отстранившись.
- Я искал тебя, - сказал Алексей.
Ольга хотела спросить что-то ещё, но просто прижалась лицом к его груди. Какая разница и к чему разговоры? Он был рядом. И Ольга наслаждалась этими минутами счастья.



Она гуляли по ночному району, держась за руки. Как успел заметить Алексей, мужу Ольга не давала до себя даже прикоснуться, уворачиваясь от его рук, когда тому иногда приходило в голову её погладить. Но чаще он грубо хватал её за грудь или задницу, заслуживая от неё шлепки по рукам, вроде бы игривые, но ему так не казалось. А Алексей не только держал её за руку, не только обнимал, но и… Он прикрыл глаза, вспомнив Прагу. Его тело сладко заныло. Ольга, уловив его состояние, остановилась. Остановился и Алексей. Он медленно наклонился к ней и поцеловал её в губы. Ольга, не сдержав вздох, обняла его за шею и целиком отдалась его поцелую.
Прошло довольно много времени, когда они пришли в себя и отстранились друг от друга.
- Так нельзя, - прошептала Ольга. – Это неправильно.
Она подняла на него печальные глаза.
- Я же сама перестану уважать себя. И, что для меня ещё страшнее, ты сам скоро разочаруешься во мне.
- Нет, нет. – Он обнимал её. Он хотел, чтобы она замолчала, не говорила этих слов, которые ранят их обоих. Он не спрашивал, почему она не хочет уйти от мужа. Он не настаивал, чтобы она ушла к нему. Он уважал её выбор, хоть тот приносил боль им обоим. Ему было довольно того, что она его любит, что сейчас она с ним рядом.
Проводив её до лифта, он вернулся к себе. Заглянув в окно, он увидел, что её муж спит на кухне за столом. Ольга зашла, погасила свет и ушла в комнату. Он видел, что она подошла к окну и положила ладонь на стекло. Казалось, она видит его, хоть это и было невозможно. Но вот, она оттолкнулась и ушла вглубь тёмной комнаты. Алексей растянулся на кровати. Сон, наконец, сморил его.



Перед подготовкой к гастролям, Алексей все вечера проводил у окна, наблюдая за Ольгой. Её присутствие давало свежие мысли его сочинениям и неожиданное сочетание для аранжировки его музыки. Она стала его музой. Более того, она выслала ему свои картины, которые оставила у себя по договорённости с ним на хранение. И не захотела ничего больше слушать, когда он заикнулся о них.
В принципе, её муж был неплохим человеком, как мог заметить Алексей. Он чем-то занимался на планшете со старшей, играл с младшей дочерью, возился с машиной во дворе и, когда не ругался с Ольгой, они вполне сносно сосуществовали в одной комнате. Если бы не его пристрастие к большому количеству пива, компьютеру в комнате на диване и периодически закатываемым скандалам. Ольга тогда уходила из дома в ночь. Алексей встречал её, и они гуляли по району. Ольга не спрашивала, почему он каждый раз рядом, хотя, догадывалась, что он снял жильё неподалёку. Им не нужны были слова, и часто было достаточно прикосновений пальцев, чтобы быть счастливыми.
Во время очередной ссоры, которую Алексей наблюдал в напряжении, Ольга вдруг ушла из комнаты. Потом она появилась с ножницами в руках, что-то сказала мужу и с силой вонзила их себе в левую руку. Алексей вздрогнул. А она вынула их и снова вонзила. Алексей вскочил. А она снова вынула и снова вонзила. Алексей не видел, но наверняка у неё текла кровь, потому что её муж зло бросил ей свою футболку в лицо, которая, небрежно брошенная, валялась до этого на стуле. Ольга приложила футболку к руке и вышла. В бешенстве Алексей метался по квартире. Если бы он мог, он бы убил эту сволочь, из-за которого Ольга изуродовала себе руку. Но он знал, что она не одобрит насилия и из страха за него, скорее, убьёт кого-то сама.
Через полчаса Ольга пришла на кухню с перевязанной рукой и спокойно села за стол с книжкой. Но он видел, что она не читала: её взгляд бы устремлён за окно, к нему, хоть он ей так и не сказал, что находится рядом с ней, совсем недалеко. Как он хотел, чтобы она снова вышла, чтобы они могли снова встретиться и снова погулять, сплетая пальцы, по ночному району, чтобы он мог обнять и утешить её. Но она оставалась на месте, только изредка вытирая глаза. Из чего Алексей заключил, что она плакала.



Лето выдалось на редкость тёплым. Задыхаясь в своей квартире без кондиционера, Алексей удивлялся Ольге: её окна выходили на солнце. Если у него было пекло, в то время, как окна его квартиры были повёрнуты в другую сторону, она там вообще должна была бы задохнуться. Но Ольга вполне сносно переносила жару, дефилируя по квартире только в трусиках и лифчике. Иногда она поливала себя из пульверизатора. Но пекло, как будто, не доставляло ей неудобств. Что больше всего заинтриговало Алексея, это тёмное пятно на пояснице. Его раньше не было. Он помнил, что справа у неё был набит сокол. А что слева?
Вооружившись биноклем и стыдясь самого себя – прямо маньяк, наблюдающий за жертвой, или прыщавый подросток, онанирующий на одноклассницу, - он разглядел чёрного волка с её правой стороны. Странный выбор для молодой женщины. Но Ольга и сама была странной, непохожей на других. И всё же – волк? Кошка на плече – её сущность, четырёхлистный клевер на лопатке – на удачу, колючая проволока на животе – невозможность дальнейшей беременности, сокол на пояснице – её фамилия, роза в колючей проволоке на заднице – её подавляемая страсть, молния на её ноге – её импульсивность. Это он мог понять из их разговоров. Но волк? Неужели она так хотела запечатлеть его? Как её преданность ему? Как вручение себя ему? Он был, польщён, тронут и в то же время у него щемило сердце от невозможности им быть рядом.
Осознав подобное открытие, он вышел на улицу проветриться. Усевшись на облюбованной им детской площадке, где за временем каникул отсутствовали дети, он задумался. Через пару минут около него остановился подросток лет пятнадцати. Он бесцеремонно уселся рядом и распластал руки по спинке лавки.
- Значит, это ты любовник моей матери? – лениво спросил он. – И чо? Она к тебе уйдёт, наконец?
Алексей вздрогнул и посмотрел на мальчишку. Сын Ольги. Весьма самоуверенный щенок и наглый, к тому же.
- Я не любовник твоей матери. Я люблю её, - спокойно сказал Алексей.
- А какая разница? – лениво спросил мальчишка.
- Разница в том, что мне от неё ничего не надо.
- Только не говори, что вы не спите вместе! – Мальчишка удивлённо подался к нему.
- Не буду. Это так и есть.
- Клёво! А на фига тогда она к тебе бегает?
- Она и не бегает. Она просто уходит из вашего дома.
- Ну? Это и есть – бегает к любовнику.
- Я не её любовник.
- Ладно-ладно. Типа, верю. – Мальчишка снова облокотился о спинку лавки, раскинув руки. – Так она уйдёт от отца?
- Нет.
- Почему?
- А ты её не хотел бы спросить? – Алексея уже начал раздражать это допрос.
- А чо её спрашивать? Правды всё равно не скажет.
- Почему ты так решил? – Алексей повернулся к его наглому лицу.
- Так баба же. А они все лживые, - лениво проговорил мальчишка, задрав голову к солнцу в листве.
- И откуда такой вывод?
- Да уж знаю.
- А что говорит твой отец?
- А ничо. Хотя, я бы на его месте, давно бы её побил для ума, - неожиданно сказал мальчишка, сплюнув.
- Тебя бы самого неплохо было бы пороть почаще, - процедил Алексей, сузив глаза. Его руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Ха! Поздно уже. Я уже не ребёнок, – бросил мальчишка, поглядывая из-под козырька кепки на солнце.
- Это и плохо. Ты говоришь о своей матери.
- И чо? Мать – такая же баба, как и все. А у них, у всех свербит в одном месте.
- Твоё счастье, что ты её сын, - Алексей внезапно схватил рукой за грудки мальчишку, который сразу напрягся. – Иначе я бы давно тебе голову об эту лавку разбил. Твоя мать исключительная женщина. При возможности думать только о себе, она на себя наплевала. Она содержит вас всех: и тебя, и твоих сестёр, и твоего отца, который, как мне думается, работает только тогда, когда ему этого хочется. Ты давно у неё новое платье видел? А на день рождения что ты получил? Новый планшет. Или смартфон. А то, что у неё комп времён зарождения цивилизации – не думал?
Алексей отпустил мальчишку. Тот нервно поправил кепку.
- Она мать. Она обязана заботиться о нас.
- Да, она мать. Но она и женщина, а не ваша прислуга, - не повернувшись к нему, сказал Алексей. - А ты к ней относишься, не как к матери. И тем более, не как к женщине. Отец научил? – Он посмотрел на бледного мальчишку.
- Вот ещё. Я сам умею думать, - самоуверенно сказал парень.
- Думать ты ещё не умеешь. Иначе бы не стал так разговаривать со мной. Ты щенок. Наглый, глупый, самоуверенный. И долго таким останешься. Сам был таким. Только у меня ума побольше – вовремя понял, что к чему.
- Да кто ты такой? – Мальчишка усмехнулся. – Старичок, который пишет песни для стариков. Мой отец слушает рок. И чо в это хорошего? Старьё! «Секс, наркотики и рок-н-ролл»! – передразнил он. – Древность.
- А ты, надо думать, мальчик современный – рэп слушаешь?
- Конечно. Это ж самое то!
- Петь то, что видишь вокруг и тупо рифмовать отдельные слова – на это много ума не надо.
- В твоих песнях много ума!
- А что ты слушал?
- Да ничо! На фиг надо?
- Вот в том и дело. Я же сказал, что ты самоуверенный и глупый. Знать не знаешь, а споришь.
- А ты сам про рэп чо знаешь-то?
- Знаю то, что мне он не нравится. По крайней мере, из того, что я слышал. А слышал я немало, смею тебя уверить. И с тобой я не спорил. И не собираюсь. – Алексей поднялся. Его начал утомлять этот бессмысленный разговор.
- Чо? Удираешь уже? – ухмыльнулся парень.
- Нет. Просто с дураками скучно. – Алексей медленно пошёл от скамейки.
- Слушай, - в спину крикнул ему парень. – Ведь ты младше неё, так?
- Не знаю. Меня это не интересовало, - не обернувшись, бросил Алексей.
- А чо тя интересовало-то?
- Её душа.
- Фигасе. Хрень какая-то. Ты ещё скажи, что внешность не главное, а деньги не всё решают.
- Скажу. Только тебе этого сейчас не понять.
- ****ец, - сплюнул парень.
А Алексей пошёл в сторону своего дома. Он был недоволен своим поведением. Он был возмущён словами этого мальчишки, для которого сейчас, кроме секса и личных удовольствий, ничего не существовало.
Заведя байк, он направился в центр по своим делам.
Грядущие гастроли стали занимать всё его время. Но вечерами он неизменно наблюдал за Ольгой, которая, переделав дела по дому, вставляла в уши наушники и что-то слушала, сидя на кухне и глядя в никуда. Её сын, видимо, не передал ей разговор с Алексеем.



Ольга подходила к лифту, как услышала голос мужа на лестнице выше. Она остановилась, прислушиваясь.
- Ну и как мы её делить будем? – грубо спросил её муж.
- Она не свиной окорок, чтобы её делить, - услышала Ольга голос Алексея. Её сердце радостно и тревожно забилось. – Она выбрала тебя. Осталась с тобой. Чего тебе ещё надо?
- Мне нужна жена, а не соседка. А любит она тебя, как я понял. Думаешь, это очень приятно, жить с женщиной, которую любишь, но знать, что она любит другого?
- Никто не виноват в том, кто кого любит, - грустно сказал Алексей. – А ты думаешь, я в восторге, что моя любимая женщина не со мной? А с гадом, который швыряет в неё кружки?
- Это она сказала? – напрягся муж Ольги.
Алексей молчал. Молчала и Ольга – откуда он знает?
- Нет, - наконец нехотя сказал Алексей. – Я видел сам: я живу напротив.
Ольга зажала рот руками, чтобы не закричать. Алексей так рядом! И он наблюдал за ней! И ни разу не предложил ей подняться к нему! Ольга не была дурой – она догадывалась о подобном. Но ей и в голову не могло прийти, что Алексей вечера посвящал ей. Ведь он был занятой человек – знаменитость с обязанностями. Так вот почему он часто оказывался рядом, когда она сбегала из дома. Ольга потрясённо слушала.
- Так ты шпионишь, - процедил её муж. – И когда она сбегает, она сбегает к тебе.
Его ноги шаркнули по полу.
- Я бы этого хотел, - легко сказал Алексей. – Но она не знает, что я здесь живу. И она ни разу не была у меня. Ни ей, ни мне не нужен пошлый секс. Мне достаточно просто быть рядом с ней.
Входная дверь стукнула, и Ольга торопливо нажала кнопку вызова лифта. По лестнице поднимался сосед. Торопливо кивнув ему, Ольга пыталась собрать воедино разбежавшиеся мысли. Она не хотела доводить до такого. Она исчезла из жизни Алексея. Но всё пошло не так. И она не знала, чего ждать.
Когда через два часа вернулся её муж с неизменным пакетом бутылок пива, он ничего не сказал Ольге. И она не стала признаваться, что слышала их. Однако еле заметное напряжение и отчуждение мужа сказали Ольге, что разговор с Алексеем прошёл не бесследно. Ольга надеялась, что к приезду детей её муж успокоится. Правда, при его злопамятной натуре неизвестно, что лучше.



Алексей уехал на гастроли, и Ольга до конца оставшегося лета грустила без его общества. Сентябрь и дети в очередной раз отодвинули её переживания глубоко внутрь. Как и в прошлом году, она давала волю своему отчаянию ночами, днём не давая себе отвлечься и впасть в меланхолию.
В октябре Алексей вернулся. Он снова поселился напротив Ольги, радуясь тому, что может видеть её. Он снова присутствовал незримым свидетелем при её ссорах с мужем, которые стали чаще. Мужа Ольги не останавливало даже наличие детей в соседней комнате.
Однажды, после очередной ссоры Ольга вышла из дома, как всегда. Погода была холодной и промозглой, а она накинула только лёгкий плащ. Алексей нагнал её, как обычно и взял за руку. Но она вдруг разрыдалась. Он прижал её к груди, обнимая за плечи и гладя по спине. Несколько минут её сотрясали рыдания. Потом она начала постепенно успокаиваться, пока не затихла в его объятиях. Прохлада пробиралась ей под плащ, и её стала бить дрожь.
- Ты замёрзла, - сказал Алексей. – Давай я провожу тебя домой?
- Нет. – Ольга подняла голову. – Только не туда сейчас.
Они помолчали. Ольга опустила глаза, её зубы выбивали дробь.
- Ты же живёшь здесь рядом? – вдруг сказала она, поднимая на него глаза.
Он улыбнулся.
- Да. Рядом.
- Пойдём к тебе, - попросила она, взяв его за руку. – Я понимаю, что роняю себя этим в твоих глазах, но…
Он не дал ей договорить, приникнув к её холодным посиневшим губам. Потом он растирал ей руки, и они направились к нему домой.
Его квартира встретила её теплом и темнотой. Ольга не задавала вопросов, ценя то немногое, что у них есть. Хотя она и увидела свой дом и окна своей квартиры напротив. Она не заговаривала с ним о муже и о будущем. К чему? Это были не слишком приятные темы.
Алексей снял с неё плащ и наклонился расстегнуть ей ботинки. Ольга протестующе подняла его и справилась сама. Затем она прошла в тёмную комнату и встала на пороге. Алексей, раздевшись, хотел зажечь свет, но она остановила его. Отблески фонарей и свет из окон соседних квартир давали достаточно света, чтобы не наткнуться на что-либо. В сером сумраке Ольга увидела сложенный диван, шкаф, рабочий стол и стул. На небольшой тумбе стоял телевизор с плоским экраном. Всё по-спартански просто, ничего лишнего.
Ольга села на диван. Алексей устроился рядом, обняв её за плечи. Она положила голову ему на грудь и прикрыла глаза. Вот бы это не кончалось!
- Ты давно так ссоришься с мужем? – спросил Алексей.
- Всю нашу жизнь, - ответила Ольга.
- И каждый раз убегаешь?
- Не каждый. Только когда было совсем невмоготу.
- И ты просто бродила по улице ночью? – Алексей отстранился от неё и посмотрел ей в лицо.
- Первое время мне хотелось, чтобы он меня вернул. А потом просто побыть одной. Другой квартиры или подруги у меня не было, и я просто ходила по улице, пока не уставала.
Он судорожно стиснул её в объятиях.
- Мне было всё равно. – Она подняла на него глаза. – До недавнего времени.
Они ещё долгое время молчали, обнявшись, пока Ольга не встрепенулась.
- Ты же голоден, - сказала она. – Я сейчас что-нибудь приготовлю.
Она уже было встала, как Алексей усадил её обратно.
- Я сам тебя покормлю.
- Но я не хочу есть! – возразила Ольга
- Ты ужинала сегодня? – спросил Алексей от двери.
- Ещё нет, но…
- Никаких но. Ты должна поесть. Хоть что-то.
Через некоторое время он позвал её на кухню, где был накрыт небогатый стол. Салаты и холодные закуски притаились среди поздних фруктов. Алексей заставлял её есть, чуть ли не насильно пытаясь кормить. Ольга сдалась. Однако поставила условие – они едят вдвоём. Настроение поднялось, и Ольга уже почти забыла свои заботы, как её взгляд упал на собственный дом.
- Знаешь, - сказала она, помрачнев, Алексею, когда они, обнявшись, сидели после ужина на диване. – У меня такое чувство, что это наша последняя такая встреча. Что мы больше не будем вот так вот сидеть на диване и ни о чём не думать.
Она положила голову ему на плечо и начала расстёгивать блузку. Однако он накрыл своей ладонью её руки.
- Я бы очень этого хотел, - сказал он в темноту поверх её головы. – Но не так.
Ольга повернулась к нему, глядя в его глаза.
- Ты бесконечно благороднее меня. Как же я тебя люблю. И как мне больно.
Он обнял её голову и положил себе на грудь. Он бы тоже хотел, чтобы всё было иначе. Но не хотел вынуждать её. Хотя вся эта ситуация и приносила боль им обоим. Ольга не могла повесить на него своих детей, уйдя от мужа. Не могла связывать его своей семьёй. Она слишком любила его для этого. Да и дети любили отца, хотя он и был самовлюблённым лентяем с наполеоновскими планами воздушных замков. Ольга не видела выхода. А Алексей был просто рад, что она с ним рядом.
Ближе к часу ночи Алексей проводил Ольгу до дверей её квартиры. Заходить к себе она ему запретила. Муж не давал сделать из квартиры нормальное жильё, превратив её в филиал гаража или мастерской. Как могла Ольга пыталась поддерживать порядок, но, в конце концов, устала бороться и махнула рукой. Она только вытирала пыль, мыла полы и пылесосила бесчисленное количество книг в шкафах, стоявших в одной комнате. Она не хотела подобное показывать любимому человеку. Особенно после его аккуратной квартиры и изящно накрытого им стола сегодня.
Алексей подождал некоторое время после её ухода, затем направился к себе.
Из своих окон он увидел, что в квартире Ольги света нет, только на кухне горит ночник, а Ольга сидит у окна. Он не стал зажигать у себя свет, и через полчаса Ольга погасила свет у себя и ушла из кухни.



В это день на работе у Ольги всё валилось из рук. Она не могла ни на чём сосредоточиться. Цифры плясали перед глазами, а эскизы сплетались в цветные пятна. Ольга не могла унять дрожь в руках и путаницу в мыслях.
…Алексей ехал на своём байке по мокрой дороге. Попеременные оттепели и заморозки превратили езду в аттракцион для каскадёра. Алексею надо было проехать всего один квартал до нынешнего своего места встречи, как вдалеке справа он заметил женщину с коляской, которая собиралась переходить дорогу. Слева на перекрёсток вылетел, поворачивая, грузовик с прицепленной фурой. Заметив женщину, он начал резко тормозить, но на скользкой дороге прицепную фуру стало резко заносить. Ещё немного, и она бы раздавила и женщину, и коляску. Алексей прибавил газу и вылетел на встречную полосу, направив байк на фуру. Не доехав до неё, он отпустил мотоцикл, который, не удержавшись на колёсах, упал на бок и, высекая искры из асфальта, покатился под колёса фуры. Отлетев от байка, Алексей столкнулся с грузовиком – головной машиной, которая откинула его в сторону. Налетев на столб неподалёку от женщины с коляской, он остановился. Его тело было изломано и болело. Искорёженный байк, изменивший движение прицепной фуры, валялся в стороне. Вокруг Алексея стали собираться люди. Раздались крики о «скорой». Кто-то снял с него шлем. Алексей тяжело дышал, из угла его рта струйкой текла кровь. Но он вдруг увидел перед собой лицо Ольги. Он знал, что её нет рядом, и не понимал, как она оказалась здесь. Он протянул к ней руку и произнёс её имя. Она печально смотрела на него и ответила «Я с тобой, мой волк, мой молодой бог». Видение не отпускало его даже, когда его уложили в приехавшую машину «скорой».
На работе Ольга заперлась в каморке уборщицы у туалета – единственном месте, где она была одна. Она дрожала с головы до ног, не понимая, что с ней случилось.
Вдруг её тело пронзила резкая боль, и она, согнувшись, села на корточки. Перед её глазами предстал Алексей. Он лежал у какого-то столба на улице и звал её. Вокруг него суетились люди. Ольга не понимала ничего, только судорожно шептала: «Я с тобой, мой волк. Я здесь, мой молодой бог». Она видела, как подъехала «скорая» и его уложили на носилки. Вдруг чернота накрыла её, и она без сознания повалилась на пол.
Придя в себя через четверть часа, она, пошатываясь, пошла к себе в кабинет. Сотрудники, встретившиеся ей, удивлённо смотрели на её почерневшее лицо и опущенные плечи. Руководитель, зайдя к ней, распорядился вызвать ей такси до дома и потребовал от неё, чтобы она по приезде вызвала врача. Почему не в обратном порядке, Ольга не стала спрашивать – ей было всё равно. Если бы её сейчас закапывали живьём, она бы не пошевелилась.
Дома, едва дойдя до кровати, Ольга провалилась в сон без сновидений. Она не услышала, как пришёл сын и старшая дочь. Она не проснулась, когда они её будили, чтобы забрать младшую дочь из садика. Недовольный сын ушёл за ней, проклиная всё на свете, в частности младших сестёр.
Ольга проснулась сама, внезапно и резко от включённого мужем телевизора, где передавались новости. Сюжет как раз рассказывал о смерти популярного рок-певца Алексея Волкова в аварии. Ольга не сводила взгляда с искорёженного байка и одиноко валявшегося на дороге шлема. Слёзы текли по её щекам, но она не замечала их. Один шустрый тинейджер, видевший аварию с самого начала и успевший заснять конец, раздуваясь от гордости, что он в эфире, важно рассказывал, что байкер бросил свой мотоцикл под колёса фуры, когда ту занесло на мамашу с коляской. Ольга сотрясалась от рыданий и не могла успокоиться. Она набросила куртку и ушла в перелесок. Там она ходила по тропинкам вокруг пруда, не обращая внимания на группки молодых людей с бутылками пива, которые пьяно горланили то ли ей, то ли друг другу. Она ходила, пока не замёрзла, по улицам, где они гуляли с Алексеем, и пока не устали ноги. Потом она вернулась домой. Удивительно, но ни муж, ни дети не донимали её.
Когда пришло время ложиться спать, Ольга страстно желала себе не просыпаться. Из её жизни ушла радость. Её душа ушла из неё вместе с Алексеем.

Эпилог

Наибольшим потрясением для Ольги было то, что Алексей подарил ей тот самый дом в Чехии – маленький средневековый замок в Праге, где он пел ей под гитару песни «Арии», а она кормила его завтраком.
Её картины, найденные после его смерти, благодаря его имени, принесли известность ей. Она стала относительно модным художником, что позволило ей, наконец, бросить работу.
Через десять лет она развелась с мужем и уехала в Чехию, жить в своём замке одной в тоске и печали. Картины она продолжала писать. Но это уже не доставляло ей радости. Вся её жизнь закончилась тогда, десять лет назад, на скользкой дороге под колёсами фуры. И, объясняя младшей дочери, что есть любовь, она повторяла: «Не торопись замуж. Потому что, когда придёт истинная любовь, у тебя будет мучительный выбор – принести боль себе или другим. Лучше жизнь в одиночестве, чем в сожалениях». Она испытала и то, и другое.

                Так бесконечна морская гладь,
                Как одиночество моё.
                Здесь от себя мне не убежать
                И не забыться сладким сном.
                У этой жизни нет новых берегов,
                И ветер рвёт остатки парусов.

                Я прикоснулся к мечтам твоим,
                И был недобрым этот миг.
                Песком сквозь пальцы мои скользил
                Тот мир, что был открыт двоим.
                Мы шли навстречу, всё ускоряя шаг,
                Прошли насквозь, друг друга не узнав.

                Я здесь, где стынет свет и покой!
                Я снова здесь, я слышу имя твоё.
                Из вечности лет летит забытый голос,
                Чтобы упасть с ночных небес холодным огнём.