(Русская сатира.)
Да, вот еще, господа мои, знаете ли вы депутата Кудрявцева? Ах, не знаете! Как же вы оплошали так! Зеркало можно сказать нашей криминально-демократической революции! А как же! Правозащитник известный!
На днях, пообедавши с ним в ресторане, я пригласил его к себе.
По обыкновению своему подвел его к своей библиотеке и стал я хвастаться, показал разные книжки советских времен. Распутина, Белова и само собой Астафьева с Абрамовым. И что же?
Скривил он губы в ухмылке и говорит мне,
- Ну что это за библиотека? Так – тфу! Нет ни Улицкой, ни Донцовой ни, в конце концов, Пронина! Даже Акунина нет! Дины Рубиной… Конечно, хорошо писали раньше, слов нет, но как то странно…
И тут он аккуратно так потрогал свой кончик носа, промокнул его вчетверо сложенным носовым платком и продолжал:
- Да странно писали, особенно применительно к нынешним потребностям тела и духа. Спрашивается, для чего это всё писалось? Кому это нужно? Конечно, блестящие мысли, образы разные, но зачем?
Стою растерянно и как мерин только губы свои жую. Не горазд я вот так, молниеносно находить ответы. Работа ума требуется.
- Вон я вижу собрание сочинений Ивана Ефремова у тебя, на полке стоит, зачем? Скажите, разве современному человеку мечты нужны? «Туманности Андромеды» всякие? Нет! Ему нужна безопасность! Ему нужна стабильность! А так выйдет на улицу вечером и дрожит. Вся жизнь в дрожи проходит. То дачу боится, что обворуют, то трясётся за посаженную редиску, а ну как повыдергают? Но это всё копеечные можно сказать страхи, а вот биржа к примеру? Акции? Не приведи Бог дефляция? Экспроприация… Что? Вы думаете, не будет?
- Конечно, нет. Дело это уже решенное и на земле и на небесах…
- Э батенька мой! Это так говорят, что не будет, а рейдерские захваты? Недавно железнодорожный переход на металлолом порезали, ну не весь, а частями взяли, а он и обвалился утречком, когда народ по нему на работу попер! Жертвы…
Провел я депутата на свою кухню, бутылочку достал заветную советских времен армянский коньяк – вот парадокс тоже! Все равно, что турецкая Москва, но качество! Качество!
- Да, окинул он строгим взглядом мою кухню, - бедно еще живет отечественное писательство, скудно. Всё прошлым. Меблировка… Да-с! Вот и библиотека у Вас и книжки… Живости нет и устремления духа к вещам века сего…
И закончил весьма неожиданно, но решительно как отрубил:
Власть надо менять, власть! Всю сверху и донизу! А Вы мне про книжки! Да разве книжками люди живут? Заботами дня насущного!
Вклинился тут и я с замечаниями насчет власти:
- Конечно власть у нас волчья, без образа человеческого, но ведь эту власть мы породили? Трудно не видеть в ней наши родовые черты.
О, как он тут взвился!
- И не говорите мне об этом! Все это бредни! Наш народ давно созрел для демократии. Ему её не дают!
- Да помилуйте, где же это видано, чтобы народу власть дали?
- Это эпизод!
- И сенатор Маккарти тоже эпизод?
- Эвон что? Так ты еще и коммуняка выходит?
Вдруг неожиданно, грубо перешел на «ты». А дальше как-то странно с шипением в голосе вопрошал меня депутат. Жутковато стало.
- Не был, не состоял, - затараторил я, - даже в пионерах…
Сам себе удивился с какой живостью пытался я объяснится, словно там, на улице стояла, как её - «маруся» с надписью «Хлеб, она же и «черный ворон». Животная горячность поднялась от пупа и разлилась в области живота моего.
Кудрявцев разгневан был страшно, даже рюмку с коньяком отставил и надкушенную шоколадку отложил.
- Вот в США к примеру, - начал было он, но тут, господа мои и я не удержался. Признаюсь со страхом в меня некий черт вселился:
- Ну, так в США, если мне не изменяет память, национальную гвардию применили для усмирения индейского бунта. Да и свободу от Англии через гражданскую войну взяли. Вы что хотите, чтобы и у нас гражданская война началось? Да помилуйте, еще ста лет не прошло с прошлой!
И началась тут у нас с ним рубка, он мне про плюрализм с толерантностью, а я ему про гвоздь в сапоге, который «кошмарнее чем вся фантазия Гёте».
Пытаюсь вернуть его из политической темы, в культурную, говорю ему:
- Ты хоть и депутат, но мы с тобой речь ведем о литературе!
Ну, хлопнул он дверью и вышел, только запах противный от сигареты остался, потому, как сам-то не курю.
Да вот и поговори с таким депутатом! Ему про Ерему, а он тебе про Фому. Ему о том, что в США и других странах с развитой демократии демонстрантов, если они не подчиняются полицейским, бьют палками почем зря, а то и водометами охлаждают, а он тебе начинает говорить о сталинских репрессиях и миллионах замученных в ГУЛАГЕ. Если не остановить, то до Ивана Грозного дойдет.
Однако же вернулся, похоже даже и на пролет вниз не спустился. Я едва успел рюмку коньяка дерябнуть – не пропадать же ему, если налито?
А он мне прямо с порога говорит, словно и не уходил вовсе и дверью не хлопал.
- Педарастия, скажу вам – это же сущее бедствие! Мы всей Думой думаем, как этому положить конец! А Вы мне о книжках!
И много еще язв мне перечислял нашего «переходного периода», боюсь и вымолвить, откуда и куда, потому, как похабно выходит, хотя точно.
- Полицейских хороших нам надобно, - говорил он, - да столько, чтобы на каждом перекрестке стояли и безопасность мою обеспечивали, а я бы вольготно гулял, где хочу и когда захочу.
- Однако ж, - попытался ему возразить, - на проезжей части гулять нельзя!
- Да нет же, от чего ж нельзя, если мне так хочется?
- Так ведь опасно!
- Вот для чего и полицейский мне нужен добрый, человеколюбивый. Я где хочу там гуляю, а он пусть меня бережет! Я его своими налогами содержу!
И опять этот характерный жест, потрогал он пальцами кончик носа, промокнул его носовым платком и тяжко вздохнул:
- Да это разве все? Есть еще страх сердечный, а вдруг сына в армию заберут?
- Неужто, - удивился я, - и у депутатов сыновей забирают?
- Так ведь забота…
Не стал я с ним спорить, шибко уж он в политику ушел, а от политики у меня всегда изжога приключалась. Так что я снова повернул его к нашей культурной теме. Хотя подмывало меня сразу на патриотизм надавить. Сдержался.
- Не прав ты, - говорю ему, придет такое время и будет спрос на этих писателей и поэтов советской поры, потому как сочинения их душу человеческую возвышают. Поэтому в России все своим чередом непременно устроится.
И представьте себе, какую он мне кадриль с вальсом выдал?
- К тому, - говорит, - времени, как все-то устроится, ты такой скотиной сделаешься, что не только Абрамова с Распутиным, но и Ахмадулину понимать перестанешь!
Понятное дело, задел он меня за живое, потребовал объяснений:
- От чего же со мной такая метаморфоза приключится?
- Да ты, - говорит, - подойди к зеркалу, да и посмотри на себя!
- Да что же я себя не видел? Кажись, только вчера перед зеркалом брился?
- Да нет, ты подойди!
- Ну, хрен с тобой! – Подошел и поглядел, а из глаз-то моих вчерашняя форель под чесночным соусом глядит!
Только и промычал:
- Вон оно….о…
Прокопьевск 2001-2014 г.г.