20 лет Хекки Виртанен работал на фабрике по обработке древесины и – всё в дом. Он никогда не был за пределами своего финского «Шира». Зато «Торба-на-Круче» постепенно становилась самой уютной «норой». Всё сработано своими руками. Дом – классический тёплый, как шуба, каркасник. Холм, вид на лес и поле, вдалеке – шпиль местной кирхи. Печь, кресло-качалка, зимняя сауна, прачечная, спальни, кухня-гостиная. Снаружи – летняя сауна, детский садовый домик, навес для гриля, отдельно – зимний гриль, в лапландском стиле, с лосиными шкурами на лавках. Есть даже специальная уличная бочка с дровяным подогревом, чтобы можно было поплескаться и полакать винца зимой. Погреб набит вареньем, медом, домашними соками. Отличный сад. Яблони, смородина, крыжовник, клубника и даже черника. Гаражи, мастерские, дровяной сарай. 3 машины, грузовой прицеп, квадроцикл – таскать дрова из леса, 2 мотоцикла – дети увлекаются, лесопильня машина, купленная в складчину с соседями. Летом всё, буквально всё, утопает в цветах. Цветы высажены в клумбы, развешены в кашпо, растут из каких-то котлов, горшков, ящиков. Мне иногда кажется, что зайцы, которые приходят сюда обгладывать яблони, должны с собой брать вилку-нож и белоснежную салфетку.
Зимой иногда ходит рысь. Хеикки, заметив ее следы, запирает в доме кошек. Их 6 или 7.
Хеикки знаком не только со мной, но и с моими друзьями. Мое имя он запомнил не сразу, но запомнил. И все же произносит на финский манер, добавляя в конце «И» - ИгорИ. Чтобы не утруждать его сложными именами, я представил друзей понятными прозвищами: Parta (Борода) и Karhu (Медведь). Последний – здоровый, добрый мужик, настоящее имя которого – Миша. Вот такая банда: Игори, Борода, Медведь и русский спаниель МитсИ, как его называет Хеикки. Митси обожает ездить к Хеикки в гости. Ведь там 6 или 7 кошек. Хеикки гостеприимно разрешает ему загонять их на деревья. Смеется. Он знает, что Митси их не подерет и не съест. Митсу главное поноситься и порычать, выставив «ирокез» на загривке. Мы из другого мира. Из «Средиземья», что ли: много путешествуем, воюем, говорим на странном языке и в узде нас может удержать только «Всевидящее Око». Да и то не всегда.
Я люблю время от времени залепить Хеикки: - Поехали в Россию! Он каждый раз отрицательно машет руками, смеется и отвечает «Ei!», то есть «Нет!». Видимо для того чтобы стать «взломщиком» и отправиться в Средиземье нужны самые серьезные основания. Год назад старшего сына Хеикки забрали в армию и стало некому ездить в Россию за дешевым бензином. В этот момент «хоббит» чуть было не решился на авантюру с получением загранпаспорта. И все же не решился.
Хеикки не самый типичный местный. У финнов есть поговорка, дескать, если не о чем сказать – молчи. Это не про Хеикки. Любит поговорить. Все финны знают друг друга в радиусе 100 км, поэтому, стоит с кем-то поздороваться и разговор минут в 15 обязательно состоится. Хеикки всегда говорит улыбаясь. Знать бы еще о чём. Мой финский близок к нулю. Но мы как-то со скрипом друг друга понимаем. Для сложного общения подключаются сыновья. Они прилично знают английский и с удовольствием переводят. Как-то раз состоялся один такой сложный разговор. Хеикки спросил меня: - Игори, ты же занимаешься бизнесом. А как же мафия? У вас же мафия. Ты мафии платишь? – Нет, - говорю, - не плачу. – Как так? – Бизнес некрупный, мафию он не интересует. Хеикки задумался, улыбнулся и сказал: - Так это нормальная мафия! Наша налоговая хуже намного!
На самом деле жизнь финского «хоббита» - вечная борьба. Зимой со снегом, летом с травой и кустами, весной с талой водой. Жизнь на природе дает себя знать. У Хеикки дикая ненависть к высокой траве и к камням. Я долго не мог понять, почему. Потом понял. В высокой траве могут быть гадюки. Я понял это, когда прямо передо мной птица спикировав вниз, схватила змею, поднялась в воздух, сбросила её на землю, а потом ринулась доклёвывать. Поэтому Хеикки косит траву своим мини-трактором через день. Камни. Если Хеикки видит камень он, улыбаясь, тычет в его сторону пальцем и говорит «kivi», потом поднимает камень и уносит прочь. С этой бедой, камнями, финны бились столетия, ведь вся их земля буквально и есть торф да ледниковый камень. Глядя на старые хутора, где гектары земли окружены аккуратно сложенными валунами, понимаешь, какой ценой дается клубника, рожь и молоко в этой северной стране.
Завод, на котором всю жизнь работал Хеикки, обанкротился и закрылся. Полтора года после увольнения можно не переживать, государство удержит вашу жизнь на прежнем уровне. А вот потом, если вы не нашли работу, размер пособия резко снижается. И становится тоскливо. Завод, по слухам, собрались купить русские. Но уже 2 года все никак не выкупят. Хеикки иногда звонит знакомому юристу, курирующему сделку, и спрашивает, скоро ли. Однажды, после разговора с юристом, Хеикки без своей обычной улыбки посмотрел на меня и сказал: - Игори, у тебя много знакомых в России? – Да, - ответил я. И богатые есть? – Да, - ответил я. – Поговори с ними, может быть, они купят завод. Мы, кто там работал, на всех соберем тысяч 300 евро. Нужно 2 миллиона. – Да, - ответил я.
Как жаль, что не все русские знают друг друга в радиусе 100 км.
Каждый день Хеикки встает утром и смотрит на свой двор. Если трава покошена, дрова наколоты, в доме прибрано, цветы политы, кусты не торчат в разные стороны, он вспоминает, где в последний раз в радиусе 100 км видел незабитый гвоздь. А когда вспоминает, где – отправляется туда. 15 минут беседы со старым знакомым – это приятно, а гвоздь забить, ну, или яму выкопать, сосну спилить – пустяковое дело.
Сегодня я видел Хеикки. Он, улыбаясь, пожал мне руку и сказал: - Ну вот, теперь у нас не будет денег, а у вас не будет Валио. Но если тебе надо, я знаю, где можно купить молоко и йогурты очень дешево. – Спасибо, - ответил я, - Мне молоко до фени. У меня есть водка. Пойдем, выпьем. Если тебе надо - у нас очень дешево.
И мы выпили. И уже стало темно. И кричали совы. А в небе светила Луна.