Из серии «Теперь об этом можно (нужно?) рассказать»
Некоторые скажут, что старухи, не сразу, но образуются из женщин, а иногда, сразу из девушек.
Наверное, это так и есть.
В том числе, и в Москве.
Но про эти этапы их преобразования, и про их особенности я узнал позднее, чем столкнулся впрямую именно с результатами перерождений, то есть, с самими старухами.
Понимать все детали их личностей я научился не сразу. Поэтому начать логично с самых первых впечатлений.
********************************************
Не в каждой командировке в Москву удавалось быстро и просто устроиться в гостиницу.
Так и в этот раз. Я ходил из угла в угол холла гостиницы «Спутник», что на Ленинском проспекте, думая, как дожить до утра. И тут ко мне подошел швейцар, и предложил за три рубля адрес хозяйки, сдающей комнату.
Через полчаса я звонил в дверь обычной квартиры.
Она открылась. На пороге стояла пожилая женщина и прищурясь, оценивала меня. И вот на этот взгляд нанизывались в последующие десятки лет мои впечатления от подобных, мимолётных, или продолжительных знакомств.
Мы с хозяйкой сидели на кухне, пили чай. Она рассказывала о рано умершем муже, о его предстательной железе. Говорила: чтобы сохранить её в действии как можно дольше, нужно есть больше лука и чеснока. При этом невысказанный вопрос: насколько хорошо работает моя половая система – стоял в её глазах и над столом во весь рост.
Утром, озабоченный многими делами на единственный день командировки, я умчался, забрав с собой молчаливый укор одинокой вдовы.
**************************************
Первые пару месяцев после приглашения работать в Москву, жить было негде.
Меня поочерёдно приютили две знакомых семьи. В обеих были дочери «на выданье».
Я был женат, и была уже дочь, но доброжелательность обеих женщин – глав семей была выше всяких похвал.
*************************************
Когда я стал часто ездить в Болгарию через Румынию, меня познакомили с очень милой, интеллигентной семьей в Бухаресте. Муж был из Трансвааля, жена – Светлана, москвичка. Бывая проездом в Бухаресте, я привозил им подарки из Москвы, а на обратном пути – захватывал «передачки» её маме.
Эта очень доброжелательная дама, оказала мне множество разнообразных консультаций на темы: что привозить из Румынии, а также, как и где всё это реализовывать в Москве.
Однажды она меня поразила своей женской проницательностью.
После полугодового отсутствия, я ввалился к ней с какими-то коробками от дочери. Она на них даже не посмотрела, впившись в моё лицо умудрённым взглядом и всплеснув руками:
- Борис, да ты никак себе молоденькую завёл!
- Анастасия Васильевна, - разоблачённо покраснел я, - о чём Вы? Просто я веду размеренный, здоровый образ жизни, потому и выгляжу хорошо!
- Да не болтай ты, не морочь мне голову! Что же, думаешь, я, в мои годы, не научилась распознавать последствия романов с девчонками?
Насилу я смог замять эту часть разговора, и перевести его в плоскость челночно-таможенной дипломатии.
А как мало лет было в тот год моей подружке – даже и сейчас неудобно вспоминать.
***************************************
Следующий период моей семейной жизни косвенно был связан с «попечительницей» московских художников нон-конформистов. Память не сохранила её имени и результатов её попечений, но другие подвиги её были просты, заметны и незабываемы.
Как и лирическая героиня певицы Вероники Долиной, она следовала принципу рожать «от всех, кого любила». Наверное, это правильно, но в итоге четверо её детей имели четверых отцов, включая одного японца. Она собиралась выехать со всеми детьми в США к пятому мужу, но никак не могла оттяпать четвертого ребенка от его отца-москвича. Она постоянно похищала ребенка, вычисляя через РОНО адрес школы, и у школы подкарауливала мальчика с нанятыми людьми.
В очередной раз вернув сына, его отец, через общих знакомых вышел на меня. Мы договорились, что его сын с его матерью (то есть, с бабушкой), будут жить в моей ленинградской квартире, пока мать его сына не уедет в США, а я с семьей буду жить в его квартире у метро Динамо. И мы переехали.
Тут-то я и понял, что такое «Заговор старух»: соседки по площадке, а также – сверху и снизу, науськанные бушующей матерью (у неё же отняли дитя!), не давали нам житья все десять месяцев.
К этому добавлялись визиты вызываемого всеми ими участкового в сапогах и телефонные стоны бабушки с внуком из Ленинграда. От души надеюсь, что там, в Америке, любительнице молодых художников аукаются мои недосыпы.
*****************************************
Мое первое собственное жилье в Москве – комната на Пятницкой улице.
В большой трехкомнатной квартире жила её бывшая владелица, а теперь - соседка, Наталья Петровна, потерявшая право на две комнаты по каким-то старым советским законам.
Но она по-прежнему считала себя «хозяйкой» всей квартиры, милостиво разрешающей мне пользоваться одной из комнат. Хотя, между прочим, именно мне, длительными интригами в ДЭЗе, удалось перевести третью комнату в наше с ней общее пользование.
Так вот, особый стиль «хозяйствования» Натальи Петровны заключался:
- в тщательном уходе на кухне за тысячами тараканов, которых мне не удавалось вывести никакими средствами;
- в развешивании по всей квартире на веревочках для просушки в огромном количестве собственного белья (она сильно потела);
- в чутком контроле за временем прихода и ухода моих гостей, с высказыванием под моей дверью в мой и в их адрес нелицеприятных мнений.
**************************************************
Единственный раз в этой моей галерее лиц и нравов пожилых дам, появилась особа с установленным диагнозом.
Я снял комнату в двухкомнатной квартире. По заверению владельца комнаты, во второй комнате проживала одинокая женщина, которая бОльшую часть времени проводит в различных больницах. Через несколько месяцев моего комфортного проживания, появилась соседка. Её я увидел не сразу (уходил рано, возвращался поздно).
Рассмотрел и мгновенно всё понял утром в воскресенье, отоспавшись после позднего ухода приятельницы. Соседка вышла из комнаты в длинной рубашке на голое тело. Было ей хорошо за шестьдесят.
Искаженное злобой лицо и такой же, визгливый голос:
- А ну, выметайся отсюда! Ещё баб он будет сюда водить!
На мои соображения, что я официально снял комнату, старуха подняла бессодержательный вой, и мне пришлось съехать.
Владелец комнаты признался, что соседкин диагноз – чисто психиатрический, извинился, но задаток не вернул.
****************************************
Самая лучшая моя съемная квартира была на улице Юных Ленинцев.
Владелец на неопределенный срок уехал работать в Байконур. Его пожилые родители жили в трехстах метрах, сдавали квартиру не дорого, с условием, что на кухне стоит их второй холодильник. Они обговорили свое право часто заходить, попить чаю в квартире сына для разнообразия, проверить порядок, пообщаться с холодильником.
Мама владельца была любезнейшая. Если мы случайно, типа, раз в месяц сталкивались, она по пять раз извинялась, тут же уходила. И даже уборку делала сама.
Так что всё было изумительно, пока как-то раз мне хозяйка не сказала:
- Вы уж, пожалуйста, поздно вечером делайте телевизор потише. Над Вами живет одинокая старуха, так она форменная сумасшедшая, начнет на Вас орать, да и нам жалобы не нужны.
Статистика характеров московских старух вернулась к не основному, но важному тренду.
1970-2014г.
Иллюстрация: фотохудожник Александр Васильев