Сказка - ложь, да ней намёк,
добрым молодцам урок.
Жил-был царь. Царь, как царь, не умнее и не глупее других. В государстве у него дела ши ни шатко, ни валко, соседи, такие же, как и он, набегами не беспокоили. Доходы регулярно поступали - их вполне хватало на привычную царскую жизнь. Всех забот у царя было - выслушивать бояр, докладывающих о делах в государстве и важно кивать головой.
В одно из таких собраний сидел он, полусонный, на своем троне и поглядывал на толстых бояр, рассевшихся на лавках вдоль стен тронного зала, и удивлялся: на головах у всех высоченные шапки, точно печные трубы, торчат. Усмехнулся он было такому сравнению, но потом обратил внимание, что несмотря на теплую погоду, одеты они в расшитые золотом соболиные шубы до пят. Явно не по погоде одеты - хвастаются друг перед другом своим достатком.
Глянул он на свою одежду - все старое, годами ношеные, золотые нити шитья торчат, словно иглы у ежа. Сапоги с заплатками. Трон изрядно протерт и на спинке сверкает проплешинами. Еще бы - им пользовались его отец, дед и прадед.
"Это что же? - задумался он. - Мои подвластные бояре живут лучше меня? А я, ихний государь, нищий по сравнению с ними. Нет, так дело не пойдет! Надо что-то делать..."
- Вот что, помощнички и советчики мои верные, - заговорил он. - Долгие годы вы служите мне достойно и прилежно. Хватит нам жить, словно в дрёме! Я хочу видеть, как живут мои подданные. Посему решаю так: каждое воскресенье после заутрени буду навещать одного из вас, смотреть, не обижены ли вы чем, не голодаете ли, все ли ладно в ваших семьях?
От неожиданности бояре перепугались до смерти - сколь лет с этим царем живут, но ничего подобного не было. И что он задумал? Сидят, недоуменно поглядывают друг на друга, пытаясь понять, что бы это значило? Но царю прекословить нельзя - неизвестно, чем это может закончится... Только один из бояр, самый старый, поднялся, низко поклонился государю едва не до поля, робко спросил:
- Не гневайся, государь. Позволь узнать, с кого объезд начнешь?
- Вот в первое же воскресенье и решу, - ответил царь. - На сегодня все, бояре, ступайте себе с Богом!
Вышли бояре, меж собой толкуют: что еще царь удумал? Жили спокойно, и вот на тебе! Не было забот... Как его принимать - то ли хлебосольно, то ли наоборот?
Но ничего не придумали и в думах разъехались по свои вотчинам В каждом боярском тереме только и разговоре было о неожиданной причуде царя.
В первое же воскресенье, собрав всех своих придворных, стражу а заодно и палача в красном колпаке и рубахе, отстояв заутреню, царь направился к боярину Головатому. А тот словно ждал его: разукрасил стены светелок и прочих покоев богатыми одеждами, завалил стол яствами и винами разными, велел домочадцам одеться так, чтобы не было стыдно перед дорогим гостем.
Вошел царь в покои боярские, ахнул, увидев такое великолепие:
- Да ты, боярин, живешь лучше меня! Ишь, сколько добра выставил на погляд!
И уже сидя за трапезой, как бы между прочим заметил:
- Негоже подданному жить лучше государя! С сего дня удваиваю подать с тебя. И не вздумай мне перечить, иначе вон палач застоялся без работы...
Встал государь и уехал из гостей. А боярин совсем духом пал - что думать, не знал, ночей не спал... Но потом слегка успокоился: и того, что останется, хватит для безбедной жизни. Тут же разослал слуг сообщить другим боярам, чем закончился приезд царя к нему.
Не следующее воскресенье царь с той же свитой отправился к боярину Щегловитому. Трехэтажный терем боярина поражал своим изяществом и красотой. Каково же было удивление государя, когда он еще на высоком крыльце встретил его сам хозяин с супружницей, одетые беднее, чем дворня у Головатого. Сзади них жались шестеро ребятишек едва ли не в рубище.
- Так-то ты встречаешь господина своего? - изумился царь. - Что это ты передо мной нищету изображаешь?
- Оскудели совсем, государь, - завопил боярин. - Второй год не родит земля. Одна солома. Едва концы с концами сводим...
- Может быть, тебя на содержание взять ввиду твоей бедности? - спросил царь. - Отчего же у вас у всех рожи лоснятся? Ай от голода опухли?
- Пухнем с голоду, - высунулась из-за плеча мужа боярыня. - Войди, сам посмотри, батюшка, заступник наш...
Вошел царь в покои и увидел только голые стены, где в углу примостились две простенькие иконки, освещаемые тускло горевшими лампадками. На не застеленный скатертью стол дворня подала хлеб, запеченную в ржаном тесте худую курицу, какое-то дурно пахнущее вино в простой братине. Перед сидящими за столом гостями поставили деревянные раскрашенные ковши, в которые проворные и мордастые слуги тут же налили вино.
- Прости, государь, не ждали тебя, не готовили специально, - суетился боярин. - Сами готовились трапезничать, чем Бог послал. А гость в дом - хозяину радость!
- Неурожаи, говоришь, замучили? - спросил государь. - Одна солома? Плохо дело... А как ныне виды на урожай?
- Так ведь один Бог знает, - продолжал скулить хозяин. - Все мы в его милости...
- Продал бы терем такой богатый, коли не способен его содержать, построил бы поскромней. Пошто тебе такие хоромы? И деньги бы выручил, детишек бы одел, обул, накормил...
- Совесть не позволяет, государь, - продолжил ныть хозяин. - Батюшка ставил, память о родителе...
- Память - это хорошо, это похвально, - ответил государь. - Вижу твою бедность. Давай-ка вот что сделаем: если и в этом году земля не уродит, возьму тебя к себе на службу. Многого не обещаю, но и с голоду помереть не дам. И дому родительскому не дам пропасть - возьму под себя.
Рухнул боярин в ноги царю, плачет, открывает рот, а сказать ничего не может - только сипит.
- Да не расстраивайся ты так, - утешил его царь, вставая и прощаясь. - Сказал же, что не дам пропасть твоей семье, возьму к себе.
Уехал государь, а боярин рухнул перед иконами на колени, начал молиться:
- Господи, помоги, не дай пропасть! Ишь, что удумал: "под себя возьму!" Годами наживал, а он - "возьму!" Накося-выкуси, - почему-то он показал кукиш иконе и плюнул. - Тьфу, прости, Господи! Еретик...
Немного остыв, он разослал слуг по другим боярам, приглашая их собраться у него в ближайший же день.
Собрались бояре, выслушали рассказы Головатого и Щегловитого, долго сидели молча, качая головами. Страх перед государем сковал мозги и мешал думать.
Наконец, рыжебородый боярин Свияга, самый рассудительный из них, проговорил:
- Ну, коли он у Щегловитого задумал отобрать хоромы, а на Головатого наложил двойную подать, значит, одолела государя жадность на старости лет. А это вы сами знаете, чем лечится...
Бояре закивали головами, соглашаясь с ним.
И надо же такому случится, что в следующее воскресенье царь приехал именно к Свияге.
Тот встретил государя по-царски - стол ломился от всяческих яств.
- Присаживайся, государь, - пригласил его боярин, подставляя ему кресло. - Отведай, что Бог послал. Не обижай сирых...
- Да уж - сирый! - воскликнул государь. - Ишь, кресло-то лучше моего трона!
Кресло и впрямь было прекрасно - резное с золотым обрамлением, обтянуто невиданным сафьяном.
- Только что купцы из Персии доставили, - льстил царю Свияга. - Специально для подарка тебе, государь, заказал. Да вот сомневаюсь, понравится ли, примешь ли подарок от преданного раба своего?
- Ну, коли подарок от чистого сердца, отчего же не принять, - важно проговорил царь. - Так уж и быть...
За столом царь много ел и пил, и веселился и, уезжая, тепло попрощался с хозяевами, даже потрепал по вихрам малолетнего внука боярина.
- Ага! - смекнули бояре. - Берет! Вот, значит, в чем его задумка! Деваться некуда, придется подмасливать правителя.
И понесли... Придут, бывало, с малым прошением к государю, непременно несут презент - кто шубу, соболем подбитую, кто кубок золотой невиданной работы с тонкой чеканкой, кто саблю иноземную булатную, эфес и ножны которой усыпаны драгоценными камнями, кто фарфор китайский, просвечивающий на солнце...
А царь складывал все эти подношения в разных комнатах дворца и ежедневно обходил их - любовался своим богатством.
Шли годы... Задумался однажды царь: как уйду из мира сего, все наследнику достанется? За какие такие заслуги? Я трудился, наживал, а сынок придет на все готовенькое? Не бывать этому!
Приказал он построить новый дворец для себя в глубине леса, подальше от столицы. Как только от был готов, повелел перевезти в него все богатства, оставив старый фактически пустым. Даже трон старый забрал с собой. Сыну же сказал:
- Оставляю тебе царство и дворец - вотчину нашу, построенную еще дедами нашими. Царствуй крепкой рукой, не позорь отца слабостью и безволием.
Остался править сын, а уж услужливые бояре да дворяне ему, как прежде батюшке, понесли дары с той же прытью. В недолгое время дворец снова стал наполняться богатствами. Да только эти подарки эти оказались беднее, чем носили его отцу. Молодой царь помнил о роскоши отца и посему начала душить его зависть, словно змеюка подколодная. А тут еще жена-завистница жужжит над ухом:
- Совсем нас не уважают бояре! Царь ты или не царь? Топни ногой, прижми их как следует! Принесут, что надо, не обеднеют...
Осерчал молодой царь, стал покрикивать на бояр да дворян. А иных в темницу саживал и держал в ней до тех пор, пока не принесут выкуп за несчастного.
Собрались бояре у Головатого, стали думу думать, как умерить пыл ненасытного правителя? Лучшее, что у них было, отцу отдали, а этот - совсем озверел, скоро всех разорит и детушек осиротит.
И придумали - натравить сына на отца, обратить внимание молодого на сокровища старого правителя.
Приносит очередной боярин царю шубу кунью, а молодой царь шипит:
- Старому царю собольи шубы несли, а мне только кунью? Издеваетесь?
- Никоим образом, государь! На шубы вашему батюшке перебили всех соболей в округе. Пропали зверушки...
Другой боярин приносит кубок серебряный с полудрагоценными каменьями.
- Ты что принес? - возмущается молодой государь. - Батюшке дарили золотую посуду с рубинами, изумрудами, бирюзой, аметистами...
- Не серчай, государь, - отвечает даритель. - Оскудели наши рудники - все драгоценные камни выбрали то на кубки, то на корону, то на отделку трона, то на украшения вашей покойной матушке. Остались только яшма, хрусталь горный, малахит. Последнее тебе отдаем.
Принесут царю тюки тканей, государь смотрит - а это простое льняное полотно.
- Я вам что, крестьянин? - кричит царь. - Что вы принесли? Забирайте обратно...
А даритель в ответ:
- Не гневайся, государь! Ране заморские гости привозили парчу да шелка и меняли их у нас на золото, серебро, каменья самоцветные. Ныне нам нечем расплачиваться - все ушло вашему батюшке... Сами в рубище ходим...
Глядит государь, а бояре и вправду одеты попросту - в сермяжной одежде.
- Где же ваши вышитые золотом кафтаны да шубы? - спрашивает.
- Старому царю все ушло, - отвечают.
Останутся царь с царицей одни, молодая жена без конца зудит:
- Это что же выходит? Старый пень захапал себе все, разорил всех, ест и пьет на золотой посуде, а мы - нищие! Позорище! Что о нас соседи подумают? Этак нашу дочь никто замуж не возьмет. Кому нужна нищенка-царевна?
Задумался царь: действительно, зачем старому отцу столько богатства - оно молодым нужно! Послал гонца к отцу: поделись мол! А тот показал посланцу фигу и отправил его назад ни с чем.
От этого царица совсем обезумела:
- Царство наше, значит, и богатство, что у него, тоже наше! Не отдаст добром, надо взять силой.
Поначалу сын не соглашался: что, мне драться с родным отцом? А жена-язва не отстает:
- Пропадет добро. Собольи шубы сгниют. Умрет старый пень, слуги все растащат. Мы с носом останемся. Поспешать надо...
И сломала-таки мужика. Поехал он к отцу, чтобы самолично поговорить с ним и договориться миром. Да только из этой затеи ничего не вышло - отправил его отец назад ни с чем.
Совсем озлобилась молодая царица. Да и царь, муж ее, уже не испытывал прежнего почтения к родителю.
- Не отдает добром, возьму силой, - пообещал он жене.
Так и сделал. Собрал небольшой отряд стражников и отправил их в поход за богатством.
Да только старый царь предусмотрел это и устроил в лесу засаду, всех стражников здесь и положили.
Совсем рассвирепел царственный сын:
- Я сам поведу отряд!
- И я с тобой! - заявила царица.
- Не на бал едем - на сечу, - возразил было ее муж. - Не бабье дело сражаться!
Да только переубедить женщину - все равно, что убедить волка стать вегетарианцем! Села в карету и поехала позади войска мужа.
Перед дворцом старого царя разгорелось настоящее сражение В этой сече не щадили никого. Молодая царица, сидя в отдалении, слышала отчаянные дикие крики и лязг оружия.
Когда звуки боя стихли, она вышла из кареты и направилась к дворцу, переступая через тела убитых. В самом дворце лежали безжизненные тела правителей - отца и сына...
- А-ха-ха! - торжествующе закричала она. - Теперь все богатство мое!
Вдруг сзади нее раздался голос:
- Не спеши, женщина! Твоего здесь ничего нет.
Она оглянулась и увидела в створе дворцовой двери бояр - они узнали о предстоящем походе молодого царя на бывшего властителя и незаметно последовали за ним.
- Я - царица! - гордо вскинула голову она.
- Бывшая! Без царя ты никто, Ты была царицей, пока был жив твой муж. Его нет и ты - никто! Значит, все это наше и только наше...
- Я вас всех, - начала было царица, но только рассмешила бояр.
Она растерянно оглянулась - стражники лежали недвижимо, заступиться за нее было некому.
- Мы не звери, - объявил ей боярин Головатый. - Карета твоя со служанками в твоем распоряжении. Уезжай из нашего царства и не смей возвращаться, если жить хочешь.
- Моя дочь имеет право на престол, - возразила было царица, но ее остановили:
- По праву наследования престол может быть передан только по мужской линии, а у тебя дочь, - твердо сказал боярин Свияга. - Не испытывай наше терпение, женщина. Уезжай, пока мы не передумали!
Делать нечего, села бывшая царица в кареты и поехала в соседнее государство, правитель которого был ее дальним родственником.
А бояре тем временем начали делить добро. Один схватил золотой кубок, усыпанный драгоценными камнями, второй отнимает, кричит:
- Мой кубок, я из него пил!
- Пил, да только не ты, а царь, - вторит ему второй.
- Я за него персу-купцу десять бочонков мёда и вязку собольих шкур в придачу отдал...
- Врешь ты все! У тебя никогда пасеки не было. А соболей твои люди на моей земле наловили...
Рядом двое других вырывают друг у друга соболью шубу.
- Моя это, - пыхтит один.
- Не твоя, не твоя, - плюет в него другой. - Вон твоя лежит, молью побитая!
- Это твоя, плохо выделанная, побита! У меня лучшие скорняки во всем царстве!
- У тебя отродясь скорняков не было...
- Ан есть, есть...
Еще одна пара бояр никак не поделят между собой ларец с кинжалами, украшенными самоцветами - эти кинжалы старому царю подарил купец-индус.
Один из дерущихся кричит:
- Я снабжал царя возами продуктов, это плата за мое усердие!
- Гнилье ты поставлял, - старается заехать противника сапогом в пах. - А я лесом да дровами его обеспечивал.
- Знаем, как ты его дровами обеспечивал, - вцепился этот сопернику зубами в нос. - То-то он постоянно в шубу кутался...
Возле китайского сервиза таскают друг друга за бороды бояре Головатый и Щегловитый. Высокие шапки слетели с голов, откатились, в пыли валяются.
- Моя посуда, - шипит Головатый. - Я ее купил за золото у татарина. Заплатил за нее сто золотых полновесных рубликов.
- Заплатил, - орёт на него Щегловитый. - Только семьдесят ты занял у меня и до сих пор не отдал...
- Мои это денежки были, мои, кровные...
- У тебя никогда не было таких денег, чтобы заплатить за такой подарок, - отвечает его соперник, удачно плюнув тому в глаз.
Топтались, толкали один другого до тех пор, пока не упали на дорогую посуду и не разбили ее. Рассерженные, вскочили и стали яростно топтать осколки, приговаривая
- Вот тебе чужой фарфор. Вот твои золотые рублики, нечестно нажитые...
Услышав шум драки, к дворцу сбежались крестьяне из ближних сел и дворцовые люди бояр с криками: "Кровопийцы! Все это нашими трудами нажито!" Они обрушились на своих господ, да в горячке и побили их всех насмерть. Расхватали уцелевшее от погрома добро и возами возили по своим дворам. Заодно сняли и дорогую одежку и с мертвых царей, и с бояр, и со стражников - чего добру пропадать!
Оставив все дела, крестьяне и дворовый люд зажили припеваючи, продавая за бесценок добро проезжим купцам. Неухоженные поля захирели, скотина частью одичала, уйдя в леса, частью передохла от голода или была съедена. Постепенно стали разваливаться и избы, присмотром за которыми никто не занимался.
Народ гулял! Вино тело рекой, дети бегали по улицам неухоженные, чумазые, часто заболевали и, не леченные, большей частью умирали. Их спешно закапывали в бывших огородах, словно выброшенный никому не нужный мусор.
Когда награбленное добро кончилось, люди, отвыкшие от порядка и работы, разбрелись, кто куда... Поговаривают, что некоторое время на дорогах злодействовали лесные разбойники, но купцы перестали ездить сюда, грабить стало некого, пропали и разбойники.
А вскоре, где некогда было богатое государство, разросся густой дикий лес, в который и заходить было страшно.
Поговаривали, что в этом лесу изредка встречались заросшие, грязные, похожие обличьем на людей то ли лесные духи, то ли лешие...