Прошло 5 месяцев, вобравших в себя казалось вечность.
Много чего произошло в моей новой таежной жизни. Но главное у меня появились настоящие таежные друзья, они конечно были не принцами, и выражались порой, как и я вовсе не литературно, хотя любили стихи и читали ночами серьезные книги, всякое бывало. Но в первый же день на участке мне рассказали об одном удивительном событии: таежных выборах. И вот в марте 1985 года это случилось. Заранее прошу прощения если кого-то обидел, кое что в этой истории байка, но жизнь бывает еще более сурова и непредсказуема. И знайте я помню о Вас мои далекие таежные друзья, мои братья, помню и люблю.
Поминки Паровоза или таёжные выборы.
Жил-был Алексей Сергеевич, за свой огромный рост, немалый вес и привычку пыхтеть, когда работал, был он прозван Паровозом. Жил и работал он (а с ним и ещё 17 мужиков) на геологическом участке в глухой тайге, куда можно было добраться только вертолетом. В начале марта он тихо скончался от диабетической комы.
Перед нами встала задача, где держать труп Паровоза до прилета вертака. Дело в том, что ранней весной в экспедиции был дефицит соляры, вертолеты, практически, не летали.
Поместить его в лабаз, где хранились продукты, было как-то не гигиенично, подвешивать на дерево, как-то не по себе, и решили мы перенести труп на чердак одного из трёх бараков, благо температура стояла подобающая, минус 30 днем, минус 40 ночью, никакая живность (лайки, например) его там не достанет.
Первые дни ходили с опаской, мужики, жившие в этом бараке, чувствовали себя, мягко сказать, неуютно. Но через неделю работа взяла своё, все уставали, и было не до страхов. Паровоз лежал спокойно на чердаке и никому не мешал.
А тем временем надвигалось самое значительное событие для таежных жителей – выборы краевых депутатов. Так как в тех условиях работал народ отсидевший (некоторые не один срок) и крайне несознательный, то издавна был придуман целый ритуал для голосования. Каждый голос оценивался одной или двумя бутылками водки. Но в то время, когда происходили эти события, в стране существовал сухой закон. Все переживали, долго обсуждали, привезут ли водку на этот раз и сколько дадут одну или две бутылки.
Не рассчитывая на милость государства, я и Минай давно замесили брагу, чтобы сделать самогон, причем тайно ото всех, сюрприз, так сказать. Дрожжей не хватило, поэтому мы добавили ещё томатной пасты, рис и горох. Брага получилась жуткой вонючести. Самогон был крепкий, но пах тухлыми овощами вперемешку с кошачьей мочой. Получилось 10 литров. Мы с Минаем разлили его в два 5-тилитровых чайника, крышки и носики чайников замазали тестом, чтобы значит, не унюхали и ночью спрятали самогон на чердаке, где лежал покойничек, зная, что никто туда не сунется.
На следующий день я как всегда вышел на связь с Саней. Он меня обрадовал: « Евгеша, водки будет по две бутылки на рыло, я выбил, но один ящик ты раздашь, а второй спрячь, я специально водку спрятал в ящик из-под тушёнки, чтобы не заметили».
На том и договорились, прилетит вертолет, нам выдадут бюллетени для голосования, по бутылке водки, тайный ящик и заберут покойника Паровоза.
И вот он, долгожданный день. Все дальнейшие события происходили в течении 15 минут, вертолет даже не глушил двигатель. Представьте, в бараке на деревянном столе стоит урна для голосования, сидит старший геолог и начальник участка. Чинно, по очереди, туда заходят бурилы, я задаю каждому один и тот же вопрос: «Голосовать будешь?» «Нет,- отвечает мне бурила». Вынимается бутылка водки и выдается ему в руки.
- «Вот теперь буду!» – говорит бурила и заполняет бюллетень. Потом я наливаю ему грамм 50 водки и благодарю за сознательность. У Вась Васи в этот момент судорожно дергается кадык, так как он был трезв, как стекло (начальник, все-таки). Приглашается следующий. Каждый из проголосовавших приглашает нас в гости, отметить, так сказать, событие. Последним был якут Егорка, он потребовал стакан водки сразу, до голосования, иначе голосовать не хотел. Вырубался Егорка от водки сразу, бедокурил минут 15, потом залезал в спальник и спал трое суток, не вылезая даже в туалет.
Голосование закончилось, вертолет улетел, тайный ящик я спрятал под нары, забросав вещами, про покойника Паровоза никто не вспомнил. Он продолжал лежать на чердаке с десятью литрами самогона.
Теперь могли выпить и мы. Вась Вась откупорил бутылку, налил водки в две эмалированные кружки, хрипло сказал: «Пей!», залпом выпил и захрустел смачно рябчиком. Я честно выпил 150 граммов, поставил кружку на стол, на что Вась Вась сказал: «Слабак ты, геолог», - и выпил остатки моей водки. Потом мы решили пойти в гости к мужикам, чтобы не обидеть товарищей.
В бараке мы застали смертельную тишину и такую картину – на огромном столе стояли тарелки, наполненные едой, все 15 бутылок водки, из каждой было отпито грамм 50, а народ сладко спал. Мы пытались их разбудить, кричали, тормошили, но бесполезно. Тогда Вась Вась предложил спрятать нашу водку, а пить водку буровиков, только мы разлили по стаканчикам из чьей-то бутылки, раздался голос: «Не тронь! Моё! Аааа, начальство пришло! Уважаю! Пейте!»
Народ стал оживать. Сколько времени прошло, не знаю, дело к вечеру. Развлечение у нас было одно – дискотека. Находили музыку на какой-нибудь волне и все танцевали быстрые танцы. Потом, как обычно, кто-то давал кому-то в морду, потом все целовали и расхваливали своих собак, я в стотысячный раз пел песню «Куда ты скачешь мальчик, кой черт тебя несет» … Народ в стотысячный раз плакал. Как всегда, не хватило. Про спрятанную водку я забыл напрочь! Тут ко мне подошел Минай и говорит: - «Геолог, щас все исправим», - и уходит. Его долго не было и про него все забыли, зато я вспомнил про самогон! Говорю: «Мужики, есть 10 литров самогона, вонючего, но крепкого, а лежит он возле покойничка. Есть смелые?»
Смелый нашелся, это был Вася Коптила (3 ходки за хулиганство), он то и полез на чердак за самогоном, следом за ним полез его друг Леха Пивовар. И вдруг… Из чердака раздался дикий крик Коптилы, он пытался вылезти назад, но там по лестнице следом поднимался Леха, Коптила заехал Лехе между глаз кованным сапогом, Леха упал на снег, а Коптила, пробив рубероидную крышу, тоже вывалился на снег, подбежал к трактору (трактора зимой не глушатся, всегда стоят заведенные, иначе утром ни за что не заведешь) и попытался уехать. И тут – немая сцена - из чердака медленно спускается…Паровоз с двумя чайниками самогона, практически, наступив Лехе на лицо, он поворачивается к нам и говорит голосом Минная: «Вы чё, мужики, охренели?!»
Потом все встало на свои места. Оказывается, Минай пошел за самогоном на чердак, залез, не удержался от соблазна, ещё хлебнул и вырубился рядом с покойничком, когда же Коптила протянул руку, чтобы взять самогон, Минай инстинктивно схватил его за руку. Потом, как обычно, было похмелье, я вспомнил о заныканном ящике водки. Как меня не убили, не знаю. Минай гонялся за мной с включенной бензопилой «Дружба» (куда тебе кино). Но потом, после первого стакана, меня простили, после второго решили сделать начальником, а после третьего – голосовать на выборах только за меня. Потом вспомнили про Паровоза, про то, что он был хорошим мужиком, трудягой, замечательным человеком. Десять смелых полезли на чердак, зажгли свечи и поминали покойника.
На третьи сутки прилетел вертолет, забрал Алексея Сергеевича на вечный покой, мы с почестями донесли его до вертолета, сунули пилотам бутылку водки, чтобы выпили за упокой души Паровоза. Коптила потом еще недели две не мог говорить нормально (он итак был молчуном), а у Лехи синяк сошел только через месяц.