Ветер завывал, проносясь по опустевшему городу, словно пел погребальную песню. От этого звука становилось не по себе. Клаус невольно поводил плечами, стараясь прогнать волну страха, но получалось плохо.
Вдобавок, стали попадаться трупы – замерзшие, без каких-либо внешних ранений. Они лежали на тротуаре, по одиночке и группами, превратившиеся в полузасыпанные снегом манекены, промерзшие насквозь.
Клаус различил несколько тел в автомобилях. Некоторые из машин оказались помяты и перевернуты, на покрытых сеткой трещин стеклах бурые разводы крови
Мужчины и женщины, в дорогой, необычной одежде.
Штейнле не удержался, и склонился над лежавшим у стены телом.
Женщина, совсем молодая, шикарная копна светлых волос разметалась по земле. Ледяная корка покрывала лицо, не позволяя рассмотреть черты. Клаус уже протянул руку, чтобы смахнуть наледь, но...
Ему вдруг стало страшно до дрожи.
Это город, населенный призраками. Душами погибших, которые сейчас незримо стоят рядом и смотрят.
Безумная мысль скользнула в сознании – стоит ему коснуться лица погибшей женщины, как мертвец откроет глаза и усмехнется – мол, пришел проведать меня?
Клаус настолько ясно представил эту кошмарную картину, что шарахнулся в сторону. Рванув с плеча автомат, он завертелся на месте, тыча стволом во все стороны.
Сердце бухало кузнечным молотом, дыхание вырывалось изо рта белесым облачком.
Он был один. Лишь запустение и тишина вокруг.
Чувствуя, что сейчас просто-напросто свихнется, Штейнле решил уйти с улицы.
Нижние этажи зданий занимали магазины с широкими, во всю стену, витринами. Клаус толкнул ближайшую дверь и шагнул внутрь.
Здесь было тихо и холодно. Через витрину проникало достаточно света, чтобы рассмотреть помещение.
Магазин оказался огромным. Многоярусные полки заставлены товарами – тысячами коробок и банок, с незнакомыми надписями, с такими же, как и реклама на улице, кричащими этикетками. Лейтенант сделал несколько шагов, рассматривая окружающее изобилие. На всем лежал толстый слой пыли. Складывалось впечатление, что к товарам не прикасались уже много лет.
Теперь он был уверен – это не прифронтовой город. Разве может быть в осажденном городе такой избыток товаров, при том любых?
«Это город будущего», - фраза всплыла в мозгу сама собой. От нее стало немного легче – пусть необычное, но все же объяснение.
Штейнле покинул магазин и продолжил путь, стараясь не смотреть на замерзшие тела вокруг.
Появились разрушения. Выбитые стекла в зданиях и треснувшие стены попадались все чаще. В одном месте угол дома рухнул, образовав огромную насыпь посередине улицы. Из угловатого обломка стены торчали ржавые прутья арматуры.
Лейтенант взобрался на завал, осматривая местность.
Дальше разрушения увеличивались. Город превратился в руины. От зданий остались лишь серые, уродливые обломки. Россыпи битого кирпича, бетонное крошево, гнутые обломки металлических конструкций завалили улицы. Да и самих улиц уже не существовало. Клаус с трудом мог определить их расположение лишь по выглядывавшим из-под каменных обломков остовам автомобилей, изуродованных и помятых до неузнаваемости.
Какое-то время он стоял, размышляя. Больше всего открывшаяся картина напоминала последствия землетрясения – небольшого, локального, но чрезвычайно сильного. Результатом массированного авианалета или артобстрела это быть не могло – уж в таких вещах Штейнле кое-что понимал!
Внимательно разглядывая панораму окрестностей, лейтенант нашел подтверждение своей догадки – длинную, извилистую трещину, расколовшую почву. Разлом виднелся в полусотне метров правее, рассекая городские руины темной линией.
Клаус перевел взгляд вдаль. Клубившаяся низкая дымка закрывала обзор. Что-то огромное и темное плавно вздымалось ввысь. Туман скрадывал очертания, и Клаус не смог даже приблизительно определить расстояние.
- Похоже, разгадка близка,- произнес он вслух.
Поправив на плече автоматный ремень, он принялся спускаться с каменной насыпи.
Двигаться среди руин оказалось трудно. Каменная россыпь предательски оползала, снежные заносы скрывали провалы и острые, гнутые прутья арматуры. За полчаса Клаус достиг разлома, изрядно устав.
Решив сделать короткую передышку, он замер у края трещины, осматриваясь и переводя дух.
В какой-то степени ему повезло – ширина разлома здесь оказалась относительно небольшой, не более двух метров. Насколько простирается трещина, Штейнле определить не смог – края скрывались за уцелевшими руинами зданий.
Из разлома поднимался пар. Снег на краях подтаял, земля и обломки асфальта покрылись белесой бахромой инея.
Клаус шагнул подальше от края – разогретая почва могла обвалиться в любой момент. Особенно, в момент прыжка – поначалу он решил перемахнуть трещину с разбега.
Подумав, Штейнле решил не рисковать.
Потратив несколько минут, он отыскал несколько длинных металлических обломков, соорудил мост, и перебрался на другую сторону.
Через десять минут движения Штейнле, наконец, сумел рассмотреть то, что прятала туманная дымка.
Им оказался гигантский вал из земли, камня, искореженного железа, обломков машин и мусора. Он плавно вздымался на неизвестную высоту – вершина терялась в туманном мареве; слегка изгибаясь, уходил в обе стороны на насколько хватал взгляд.
Клаус невольно замер, вертя головой.
Размеры сооружения были просто циклопическими, и он, сколько не силился, так и не смог представить, как можно было сотворить подобное. Передвинув автомат за спину, Штейнле принялся карабкаться по склону.
Подъем отнял последние силы. На вершину он вполз буквально четвереньках, шумно и тяжело дыша.
Открывшаяся картина вогнала лейтенанта в ступор.
Перед ним лежала огромная воронка. Скорее, даже котлован с почти отвесными стенами, противоположная сторона которого терялась в белесой дымке. Внутри плескалась вода, целое море! И, не смотря на суровую зиму, она была теплой – над поверхностью курился пар, образуя туманную шапку, укрывавшую циклопическое сооружение от взоров со стороны.
Штейнле смотрел на это чудо, приоткрыв рот. В какой-то момент он подумал, что все это ему снится – видимо, контузия оказалась тяжелой, он лежит, замерзая, в снегу, а гаснущее сознание выдает яркие, фантастические грезы.
Клаус затряс головой, пытаясь прогнать морок.
Ничего не вышло – рукотворное море на месте густонаселенного города никуда не исчезло.
Лейтенант поднялся, не открывая взгляда грандиозного и пугающего ландшафта. Сознание упрямо пыталось найти хоть какое-то мало-мальски разумное объяснение.
Клаус вспомнил разговоры о чудо-оружии, которое, якобы, готовит фюрер. Слухи о нем муссировались постоянно, но никто ничего толком не знал.
«Значит, это не просто слухи?» - подумал Штейнле.- «Мы победили?!»
Но очередной взгляд на тотальные разрушения вымел эту мысль из головы.
Никакое оружие, будь оно хоть три раза чудесным, не могло сотворить такого!
Клаус чувствовал это, как говорится, нутром. И кому нужно такое оружие, если оно не просто уничтожает противника – оно выворачивает землю наизнанку, делая многокилометровые территории непригодными вообще ни для чего?!
В чем смысл?
Смысла не было.
Было уныние, отчаяние и страх.
Уже в который раз он ощутил тоскливое, щемящее одиночество.
Больше нет никого – он остался один на изуродованной, загаженной планете. Остальных поглотили руины, холод и темная вода в огромной, не поддающейся взору, яме.
Словно отвечая его мыслям, обрушилась подтаявшая часть берега, взметнув каскад мутных брызг.
Штенле вздрогнул.
«Прочь! Бежать отсюда!» - мысль сеяла панику в душе, но лейтенант больше не желал бороться с ней.
Наоборот, теперь он был даже рад покинуть поскорее это страшное место.
Развернувшись, Клаус принялся быстро спускаться, рискуя упасть и свернуть шею.
Перемахнув по импровизированному мостику разлом, он запрыгал по кучам битого кирпича. Сейчас он молил бога только об одном – чтобы танк оказался на месте. Иначе он навсегда останется здесь, среди руин и замерзших трупов.
Выбравшись на относительно чистое пространство, Штейнле припустил бегом.
Вечерело. Поднималась метель. Но Клаусу казалось, что это мертвый город завывает и хохочет ему в спину миллионами голосов. Тысячи душ погибших мчатся за ним, хватают за одежду невидимыми пальцами, стремясь остановить, увлечь за собой и оставить навечно в серых руинах города, превратившегося в склеп…
Шетейнле задыхался, холодный воздух резал горло. Несколько раз он падал, спотыкаясь в полумраке о замерзшие тела, от чего те хрустели как бумага. Это только усиливало леденящий ужас.
Он испытал огромное облегчение, увидев контуры боевой машины. Взобравшись на броню, лейтенант рухнул на водительское сиденье совершенно без сил.
Несколько минут он переводил дух, наблюдая через открытый люк, как тает, словно растворяясь, в вечерних сумерках город.
- Прочь отсюда! – проговорил Штенле, словно бы отдавая команду самому себе.
Он торопился.
Торопился вернуться в казавшуюся теперь привычной череду маршев и боев – туда, где по броне барабанит дождь осколков и пуль, рвутся снаряды, где недели и месяцы сплетаются в один затянувшийся день… Туда, где все понятно!
Басовито взревел двигатель, выдав облачко черного дыма.
Клаус резко развернул машину, смяв стоявшие на обочине автомобили как картонные коробки. Мгновение, и танк рванулся прочь из города.
Метель усиливалась. В открытый смотровой люк ветер кидал снежную крупу.
Стемнело окончательно. Клаус включил фары – в желтом свете кружились плотные потоки снега.
Штейнле не знал, куда двигаться. Он просто мчался прочь от страшного и непонятного города, некогда бывшего русской столицей.
… Луч прожектора разрубил тьму; яркое пятно заметалось по заснеженной дороге. Раздались крики, лающей скороговоркой ударил пулемет, располосовав мрак золотистыми росчерками.
Клаус ударил по тормозам; танк пошел юзом, вздымая веер снежной крупы.
Дорогу преграждала стена с кольцами «колючки» поверху.
Пули выбивали на броне барабанную дробь.
Штейнле развернул танк, уводя его с дороги. Лейтенант понятия не имел, где оказался, и откуда взялась стена – он двигался обратным путем, никуда не сворачивая.
Боевая машина ревела, вырываясь из снежного плена. Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался.
В свете фар мелькнула редкая поросль деревьев. Двигатель стал работать с перебоями. Через несколько минут танк замер – горючего в баках не осталось.
Поначалу Штейнле хотел дождаться рассвета, не покидая машины. Но вовремя вспомнил об обстреле – враг находился рядом, а попадать в плен весьма не хотелось.
Прихватив автомат, он выбрался наружу, в бушующую метель, и побрел прочь, практически наугад. Меховая куртка надежно спасала от холода, но Клаус знал – если он в течение нескольких часов не найдет укрытие, он замерзнет.
На плетеную ограду он наткнулся внезапно и едва не упал. Перебравшись через ограждение, лейтенант обнаружил сарай, запертый на старый, висячий замок, сбить который не составило большого труда.
Внутри было просторно, по углам валялся какой-то хлам. Подперев дверь громоздким ящиком, Клаус решил дождаться здесь утра. Выбив небольшое окошко, он развел под ним небольшой костерок – так, по крайней мере, он не умрет от переохлаждения. Забылся Штейнле уже под утро – усталость взяла свое.
… Разбудил лейтенанта посторонний звук – кто-то пытался открыть дверь снаружи. Мигом вскочив, Клаус схватил автомат и клацнул затвором.
Гюнтер Шпеер, простой баварский крестьянин, был крайне удивлен, когда по утру отправился в сарай за лопатой, чтобы убрать снег. Он едва успел коснуться двери, когда она распахнулась, как от хорошего пинка, и навстречу шагнул невысокий человек, в военной куртке и танковом шлеме, с автоматом в руках. Военный, в прочем, оказался удивлен не меньше, услышав немецкую речь.
Шпееру с трудом удалось успокоить нежданного гостя и проводить в дом. Весть о том, что на дворе февраль 1943-го года, а он находится в маленькой деревушке баварских Альп, повергла лейтенанта в шок. Он не смог уснуть всю ночь, пытаясь сложить воедино части головоломки, в которую его закинула судьба. А утром заторопился в комендатуру, где тут же был арестован и отправлен в камеру как дезертир, а дежурный доложил командованию о задержании военнослужащего.
На следующее утро, как снег на голову, в комендатуру нагрянули высокие чины, имея на руках предписание, подписанное самим Гиммлером.
Номер и серия удостоверения лейтенанта, принадлежность к армейскому подразделению и номер автомата полностью совпали с данными командира танкового взвода лейтенанта Клауса Штейнле, пропавшего без вести под Москвой, в боях на Волоколамском направлении в декабре 1941-го года.
Штейнле допрашивали много часов, во всех подробностях. Он говорил, ничего не утаивая, прекрасно понимая, что в такое поверить невозможно.
Лейтенант Клаус Штейнле в срочном порядке был отправлен в Берлин, в ставку фюрера.
Дальнейшие его следы теряются.