(90-е не отпускают)
- Привет... Я могу приехать сегодня.
- Привет. Я сегодня не смогу, большая группа приедет, размещение и оформление. Завтра хоть с утра - весь день свободна, хорошо?
- Хорошо, завтра.
Команда РРР: Русик, Рамиль и Ровный. Русик, как всегда, на взводе и похоже, ещё и вмазался чем-то. Рамиль по обыкновению презрителен, а Ровный дёргается, пытаясь примять под себя вчера купленный тёмно-синий блейзер. Такой же пижон Рамиль крутит четки, рассматривая блики на носках лакированных туфель, потом, отвернувшись от всех, произносит:
- Валить надо.
Русик включает бешеные глаза, смотрит на всех поочерёдно и останавливает взгляд на мне. Этот нарик мне всегда на нервы действовал, но сегодня от его взгляда совсем не по себе. Фартовый беспредельщик. С Рамилем пусть в гляделки играет. Тушу сигарету и встаю из-за стола. Выхожу во внутренний двор. Тогда любая дверь придорожного кафе могла стать порталом в потусторонний мир.
Но за этой дверью меня загробный мир не ждал. Двора, как такового, не было, утоптанная площадка, на которой стоял мангал и хозяин жарил шашлыки.
- Уже скоро! - крикнул он мне, махая картонкой над шампурами. За кустами начиналось большое поле и тёмная опушка далёкого леса. Накрапывал дождь. Обойдя кафе, я дошел до нашего паджерика. Он был не закрыт, через открытые передние окна слышно играющую в салоне музыку. Вивальди, блять, "Времена года". Русик у нас образованный, МГИМО, мать его, закончил, обдолбыш хренов. Сев на переднюю пассажирку, задумался... Сесть бы щас за руль и по газам...
Моментально нарисовался Русик, с хрустом потянулся на крыльце и сбежал по ступенькам, запрыгнул на кенгурятник и раскачав машину, снова упёрся взглядом мне в глаза, потом спрыгнул и так же быстро ушёл назад. Неубитые аммортизаторы мгновенно остановили раскачку, но к горлу всё равно подкатила тошнота. Чёрт бы все побрал, как я в этот блудняк втравился... Темнело. Шоссе было совершенно пустынно.
- О чём ты думаешь?
- Да ни о чём... Поесть что-нибудь есть?
- Бутик будешь?
- Ога..
Днём жаркое лето, ночью, утром и вечером явственно чувствовалось дыхание осени. Холодное, насмешливое и чуть с гнильцой. Но днём август ещё пытался создать видимость реального лета и давал надежду на то, что под этим солнцем всё будет хорошо. Бесплатные и как всегда, бесполезные надежды. Лето - как другая реальность в наших широтах, друг бездомных и беглых - ты не замернёшь, тебе не нужно много одежды, можешь заночевать под любым кустом. Лучше всего под вечер выбрать деревню с погостом, и когда стемнеет, заехать вглубь, заночевав между крестов. Тихо и безопасно, и даже можно включить музон. Селяне по ночам по кладбищам не шарятся.
Прошла неделя и, в прошлом, профессиональный спортсмен, Ровный сегодня купил свой первый блок сигарет в придорожке и водку. Уже почти стемнело, когда мы въехали на очередное деревенское кладбище, проехав насквозь, выехали на обратной стороне от деревни, которую теперь не было видно, но слышно, как лают собаки.
Неожиданно из-за покосившегося забора вышла старуха и остановилась перед носом джипа. Фары и габариты были потушены, магнитола выключена, Рамиль спал на заднем сиденье, Русик ушел куда-то в темноту, а Ровный, как сидел за рулём, так неподвижно за ним и застыл, задержав дыхание, усваивая первый проглоченный стакан водки.
Старуха стояла молча. Тишина, никто не шевелился. Сделала ещё пару шагов в нашу сторону. Я опирался спиной о кенгурятник и смотрел на неё. Рядом бесшумно появился Русик и тоже замер. Старуха развернулась и обходя кладбище, пошла вдоль забора. Русик кошачьим шагом за ней.
- На, ешь.
- Сделай кофе, пожалуйста.
- У меня только зелёный чай.
- Что?
- Зелёный чай.
В очередном придорожном кафе в меню значился зелёный чай с лимоном. Ровный и Русик, которого кумарило не по-детски, нажирались в каждой придорожке водки и брали с собой. Русика водка не цепляла, а Ровный, непривычный к этому, пьянел быстро, но и быстро отходил. Оба устраивали каждый раз тёрки с кем-нибудь, кто для этого хоть немного подходил. В основном, это были дальнобои. Но сегодня попались какие-то местные барыги, которые выцепили на разборку местную братву.
Когда Рамиль снял пиджак, оставшись в оперативке и белой рубашке и начал бычить на чеченский манер, местная братва взяла на пол-тона ниже и вскоре удалилась во двор, утащив барыг с собой. Лимон был засохший, "зелёный" чай - мутный. Русик был оскорблён, как первое лицо государства, которому не постелили протокольную красную дорожку в аэропорту. На пару с Ровным они стали щемить хозяина. Рамиль курил, глядя в чёрное окно.
- Так зелёный чай будешь?
- С лимоном?
- Лимона нет.
- Нет лимона?
- Ты странный сегодня...
Родной городок Ровного. Дикое захолустье. Машин нет и чёрный паджеро, как инопланетное существо, распугивает не только людей, но и собак.
- Чо они так стремаются? - Русик щёлкал магазином тэтэшки.
Ровный резко затормозил, потом дал задний ход и заехал в чей-то двор.
- Кореш у меня тут живёт. - Ровный выскочил и пошёл в дом.
Русик, запихнув ТТ за ремень, тоже вышел и стал разглядывать дом, пиная ногами что-то у себя под ногами.
Через пять минут Ровный вышел, за ним два старика - мужчина и женщина, оба седые, со скорбными лицами. Ровный отворачивался от них, потом нехотя остановился и глядя в сторону, о чём-то с ними разговаривал. Русик, уперев руки в бока, перекатывался на носках, сплёвывая себе под ноги. Женщина смотрела на него, потом переводила взгляд на нас, сидящих в машине, потом на Ровного, потом снова на Русика... Мужчина стал недовольно смотреть на неё, потом дёрнул за руку, та ушла в дом. Старик, не глядя на нас, ушёл следом. Русик пнул забор и проломал доску. Ровный так и стоял, как во время разговора, потом снял свой пижонский блейзер и прошёл вглубь двора, где висели качели на довольно высоком дереве. Русик выломал ещё одну доску забора. В окно на него смотрела женщина, потом задвинула занавеску.
- Ровный! - крикнул Русик. - Погнали, чо ты там сопли жуёшь?
Ровный спрыгнул с качелей и двинулся к машине, сел за руль и завёлся. Русик продолжал пинать забор. Так прошла минута, все молчали. От визга тормозов я поднял голову, дорогу преградили чероки и фронтера, сомкнувшись передними бамперами и горячими радиаторами.
Глухие щелчки тэтэхи, хлопки пробитых покрышек и цинковый звон крыльев с появляющимися красивыми дырками со светлыми ободками металла, освобождённого от лакокрасочного покрытия. Сжёвывая резину, на одних ободах, джипы разъехались в стороны, как автоматические ворота. Рамиль открыл дверь для Русика, который молча сел, выщелкнув пустой магазин себе под ноги. Ровный, внимательно разглядывая сидящих в чероки, медленно выкручивал между ними и налево.
- Друзья детства, блять... - Ровный притормозил, опустил стекло и высунув макаров в окно, секунду помешкал, давая возможность попрятать головы, сделал из боковых стёкол красивые паутинки с дырками-пауками посередине.
- Монгол.
- Да, Рамиль.
- Ты правоверный?
- Нет, Рамиль.
- А предки?
Я промолчал.
Рамиль в последнее время почти всегда молчал и спал. Только не ночью. Ночью он ходил вокруг машины, или ныкался где-то неподалёку. Ночью никогда не курил. Днём, когда не спал, смотрел в сторону от всех, курил и крутил чётки. Каждую неделю покупал новую белую рубашку и когда-то успевал чистить свои шузы до блеска.
А в глазах Русика поселилось безумие, утренней звездой бушевавшее в голубых глазах и утихавшее к вечеру, когда глаза становились тёмные и злые, отражая всё более холодные ночи. Ровный перестал пить и постоянно бычился с Русиком.
- Чай уже остыл, почему ты не пьёшь?
- Что?
- Чай! Может, спать ляжем?
- Я хочу чая...
- Хорошо, я сделаю новый.
- Не надо...
- Да что с тобой?
Проснулся от холода. Стёкла запотели. Съёжившись, с руками подмышками, открыл дверку и вышел в противное, холодное, оседающее влагой на всём, последнее утро августа. Всё тело скрючивал проникающий через летние джинсы и рубашку противный осенний холодок. Солнце пронизывало утренний туман и превращало всё в камерную картинку, уютную, замкнутую и самодостаточную. Следом вылез Рамиль, сделал пару резких выпадов:
- Шмотки надо тёплые прикупить и пару спальников.
Я не смог его понять. Мне не нужны были сегодня тёплые вещи, через пару часов будет тепло. А в вечер я уже не верил. Не верил и в завтрашний день, в то, что наступит осень. Не верил Рамилю, Русику, Ровному, не верил себе. Не верил, что за туманом есть другая жизнь.
- Ты знаешь, зачем Русик бабло с точки забрал?
- Валет заслал.
- Валет не засылал.
- Да мне поxyй.
- Ты с ним был.
- Мы все там были и чо? Ты во мне увидел кого? Предъявляй, если есть что!
Я чувствовал, что это последний шанс. Сегодня ещё лето, но завтра... Раствориться в тумане, выйти на железнодорожную станцию, купить сигареты в вокзальном киоске и ехать в сторну тепла, убегая от осени в тёплые края. Вот прямо сейчас, просто идти в сторону солнца...
Сегодня ты для кого-то заноза в заднице и тестовая мишень для желающих заработать пару очков. Но завтра, завтра ты уже никому нaкуй не будешь нужен и все про тебя забудут.
Пробежала какая-то тень. Видимо, дикий пёс. Он бежал к солнцу. За ним! За ним, туда! Сейчас, быстро!
- Дай прикурить... - Ровный трясся и с хрустом потягивался, сплющивая фильтр белоснежными зубами.
Без меня, пёс. Теперь уже без меня....
Солнце просвечивает салон насквозь. Ровный и Рамиль курят, Рамиль стоит впереди.
- Где Русик?
- Русик сошёл. - Рамиль зачем-то закасал рукава рубашки и расстегнул клапан оперативки. Нет, сначала расстегнул, затем стал закасывать рукава, глядя на меня и рассматривая Ровного в боковом зеркальце, повернув его под нужным углом. Ровный безучастно курил, не обратив никакого внимания на слова Рамиля.
- Я хочу спать.
- Спи.
- А ты?
- Какой сегодня день?
- 31 августа.
- Завтра осень..
- Что?
- Спи.
А ведь когда-то Русика кликали Рысиком. Светло-серые кошачьи глаза, ставшие после голубыми и такие же повадки. Сам он родом из Питера, но учился в Нерезиновой. Рысик был готов к приключениям всегда и находил их на свою тощую задницу с невероятной скоростью. И также быстро из них выпутывался. Правда, есть одно "но". Он выпутывался из передряг один.
Даже с родным братом получилось также. Рысик выпутался, а Валет остался крайним. И мы тоже... Хотя, нет, на этот раз не выпутался...
Рамиль сравнял наши шансы - если нам не повезёт в будущем, то Рысику уже сейчас... Нет, Русику. Рысиком он был тогда, когда не вмазывался каждый день.
- Погнали! - Ровный завёлся. Всё-таки он всё слышал и понял.
Наконец-то! Я покачивался на ухабах в одиночестве на задней седушке, вытянув ноги из правой стороны под водительское кресло. Я был бы благодарен Рамилю, если бы не Наташка, сестра Рысика. Сменивший погоняло Русик всё также назывался при ней пацанами Рысиком. Она так хорошо относилась ко всем, что никому не приходило в голову обсуждать её попу или сиськи. Впрочем, Наташку я больше никогда не увижу... Я надеялся на это.
За окном мелькали сосны вперемешку с какими-то лиственными. По-обыкновению, Ровный разгонялся до тех пор, пока джип не начинало ощутимо поднимать в воздух на неровностях трассы. Обычно урезонивавший его Рамиль молчал. Магитола вместо доставшего всех Вивальди тихо напевала "Ночное рандеву на бульваре Роз". Ровный гул шин по асфальту, весёлое, уже холодное и нерастворяющееся в небесной минералке осеннее солнце. Приятный запах увядающей лесной роскоши и нарастающая злость на Наташку. Дура набитая, как можно было вообще думать, что братья её, Рысик и Валет и все их "друзья" - работники службы безопасности? Где у тебя глаза были? Идиотка... Всегда всем "тормозки" собирала "в командировку". Сколько бы братвы не припёрлось, каждому по контейнеру давала. С курицей, салатом, салфеточками, хлебушком. Мозгов у неё тоже было, как у хлебушка, блять.
Накатило, в животе похолодело и резко засосало под ложечкой. Две с лишним тонны находились в свободном полёте. Схватившись за боковую ручку, ожидаю жесткого приземления. Но паджерик неожиданно мягко входит в соприкосновение с землей и чуть-чуть клюнув носом, привыкает снова катиться по земле, с нетерпением ожидая новой горки, чтобы снова почувствовать ощущение полёта и кручение свободных от трения колёс. Злость на Наташку прошла. Кто знает, кто тут был умнее...
И ферзей и пешек после игры скидывают в одну коробку.
Ночёвки на погостах примиряют с мыслью, что коробки не избежать. Не так-то там и плохо, в конце-то концов. Вчера над одной могилой цвела сирень... Цвела сирень... Белая... В предпоследний день осени... Цвела...
Чёрт! Я замотал головой. Цветущая сирень над могилой. Я видел её так ясно.
Мы стоим с Наташкой на балконе. Я пыхаю, она иногда берёт косяк у меня из рук, затягивается и выпускает дым, радостно смеясь.
- А ты знаешь, что Рысик, как кот, всегда падает на четыре лапы? - смеется она после очередной затяжки.
- Четыре лапы.. - смеюсь я, глядя во двор, где Рысик и Рамиль меняют колеса. Как всегда, из салона вкрадчиво звучит Вивальди.
- Да! - смеется она. - Он всегда падает на четыре лапы. Рысик! - кричит она во двор. - У тебя четыре лапы?! - мы смеёмся на весь двор, всхлипывая и толкаясь.
Я с подозрением смотрю в спину Рамилю. Рысик всегда падает на четыре лапы. Белая сирень в августе. Всегда выходит сухим из воды...
- Рамиль! А что за плётка у тебя? - я постарался спросить это заинтересованно, но у меня не получилось.
Рамиль долго молчал, потом расстегнул оперативку и протянул мне ствол рукоятью вперед.
- Блять! - этого я точно не ожидал. Это был огромный, тяжеленный 9-миллиметровый АПС. Как, мать его, он умудряется носить килограммовый стечкин под пиджаком почти незаметно? И где туба глушителя? Скинул уже?
Я лёг на спину, скрывшись из поля зрения впередисидящих и понюхал ствол. В нос ударил кислый запах отработавших пороховых газов.
Я ещё несколько времени покрутил в руках эту долбаную гаубицу и сев, отдал назад.
Белая сирень и 9-мм патрон... Как-то это было связано.
Отъезжая от очередной придорожки, я понял, что меня найдут только весной, а вскоре зацветёт сирень. Надо было рисовать ноги, пока Рамиль не зачистил всех. Ему есть куда ехать, главное, избавиться от хвоста, а в горах его хрен кто найдёт. И ёпанaя сирень там не растёт...