Он закрыл глаза. Было так приятно, словно по всему телу расбежались теплые волны, как кожу прокололи тончайшие нежные иголочки....Везде, везде...
- Знаешь, мне так нравится, когда ты шепчешь в ласковые моменты, свои петит бель, мон шер, комет але ву, шерше ля фэм и прочую чепуху из твоего скудного французского словаря....Что...я...подумала...Если бы говорила с тобой на французском....И вместо Эндрю называла бы тебя Андрэ....А фамилию твою произносили бы как Налин с ударением на последнем слоге....Послушай... Андрэ...Налин...А теперь чуть быстрее...Андрэналин....Андрэналин...Звучит совсем как адреналин....Ты не находишь?
- Адреналин? Действительно... - Андрей прикрыл глаза, словно задумавшись.
В это время Александра внимательно пыталась заглянуть в эти глаза, чтобы понять какое впечатление на Налина произвело ее неожиданное открытие. Увидев, что державший ее в обьятиях Андрей ловко уходить от этого теста, она было хотела вспыхнуть и что- то произнести. Но слова застыли на ее губах, прихваченных ловко губами Налина в нежном поцелуе. Насладившись нежностью, она снова прижалась к его щеке. И снова шептала влюбленно.
- Ты мой адреналин...Ты мой гормон...Мой наркотик...Меняющий мою жизнь...Меняющий мои мысли...Мое настроение...
Немного помолчала, улабаясь, сама прикрыла глаза. Острожно коснулась губами, целуя его шею. И продолжила свои признания.
- Мне иногда кажется, что когда я рядом с тобою, мир вокруг вдруг стремительно разгоняется и все происходящее летит в каком-то бешенном времени...А иногда наоборот, вдруг замедляется, словно замерзает...До такой степени, что все вокруг грезится мне состоящим из отдельных маленьких точек или частиц... А в ушах точно звенит, так тонко и нежно...Как хрусталь...Так или иначе, но рядом с тобою...под твоим влиянием...Я чувствую по-другому...Не могу подобрать слова, чтобы обьяснить...Но как-то иначе....
- Такое специалисты, психологи и парапсихологи, называют измененным состоянием сознания...
Она резко отстранилась от него, освободившись из обьятий. Держась за бортик бассейна, смотрела на него с удивлением, подозрительно. А он в это время, уверенно выдерживая ее жгучий взляд, сам казался очень серьезным.
- Так, так, так...Так ты у нас специалист по таким вопросам, как я теперь понимаю? - она явно играла, ожидая, что он вот-вот не выдержит и рассмеется, или хотя бы начнет улыбаться...
- А ты разве не знала об этом? Я даже кое-что на жизнь зарабатываю этой темой. - он так умело держал лицо, что совершенно сбивал ее с толку, оставаясь небычайно и искренне серьезным.
- Как это? - видно было как искренне она удивлялась.
- А ты разве не видела никогда мои обьявления в русских газетах?
- Обьявления?
- Я на протяжении нескольких лет печатаю один и тот же текст-обьявление в разных газетах.
- Интересно какой?
- Самый что ни на есть простой и по делу : "Измененные состояния сознания. Введу и выведу. Дорого." Потом номер телефона и подпись.
- Ха, ха. А подпись, конечно же, Адреналин? - она начинала хихикать, глаза ее восхитительно и озорно светились, а Андрей снова любовался ее чудесной улыбкой.
- Нет, Адреналин теперь твой эксклюзив, только для тебя, если хочешь меня так называть. А в газетах я меняю свои псевдонимы, освежаю обьявление так сказать, чтобы не приедалось...
- И какие же у тебя творческие псевдонимы?
- Интересно? Ну, хорошо, перечислю несколько...Толко не смейся, пожалуйста.
- Ну, что ты, что ты. Такие серьезные признания. Особенно про "введу и выведу"....
Андрей чувствовал, что Саша уже готова прыснуть, срываясь в смех. И он очень серьезно, не торопясь, загибая пальцы перечислял свои парапсихологические имена.
- Якутский Алмаз, Уральский Пельмень, но чаще всего просто - Андрюша, кстати, когда так подписываюсь, почему-то больше всего звонят...
****
Некто Никто. Нечто Ничто. И даже не пока живой. Тот, кто добровольно променял свой поток, остатки изьеденной гордыней души, на отсрочку исхода...Чтобы стать всего лишь портом. Портом. Одним из девяти. Разбросанных по Плотности. Портом. Бегущего по самим же рисованным изумрудным тропам в своих странных, порою казалось бы лишенных какого либо здравого смысла...подчиненных одному лишь желанию...Желанию, от которого кровь словно кипит...а поток, заходящий в плоть через прижатый к земле хвост, выходит наружу хриплым приглушенным рыком...Портом. В своих спиральных квестах бегущего, одного из потомков того самого Гантера, праотца-ягуара, по мосту из дымчатого хрусталя пришедшего в Плотность из Открытого. Неимоверно давно....
Пусть так. Ради таких вот минут. Все это имело свой смысл.
****
Погода стояла очень даже прогулочная.
****
Столичная роскошь квартала Марэ. Последние желтые листья. Холода в октябре.
Их осень в Париже. И город, сонно тонущий в мокрой утренней мгле.
ни день. и ни ночь. в округе на тысячи лье...
И острый стилет горячим скользнул по груди и ударил о камень.
Своим звонким падением сердце пронзивший, подарок, шедевр мсье Крюсалье...
А с серого неба поверх жухлых листьев на мостовую мелко сыплется холодный дождь...
Вместо слез...
и поцелуй...глупо быстрый и скомканный...приглушенное влажной пылью цоканье подкованных железом копыт...раздавленная колесом роскошной кареты алая роза... кровавым пятном на темно-сером...еще недавно живая...
вместе не быть...и решила сама...
та боль безысходна...и безутешна...как сам он...безысходен...и теперь безутешен...
найду тебя в цикле грядущем...протекшие холодом осени в душу слова...
в исход...и забыть...
охотник не воин...
любви не достоин...
желаю...навеки одна...
нам вместе не быть....
никогда...
Клинок ли это продырявил бедное сердце?..а капли пролившейся крови...раскрасили бутон умирающей розы...ярко алым...режущим глаз среди этой черно-белой... тоскливой...дождливой...и безнадежной осени...тем утром...когда не хочется, чтобы день наступил...а экипаж уносит прочь ее...
навсегда?
****
Вот если бы время могло остановиться...
В обсерватории бабочек было немноголюдно. Охранник несколько раз появлялся в зоне видимости, пока Саша и Андрей, взявшись за руки, прогуливались по узким круговым тропинкам. Обычная для тропических джунглей буйная растительность в союзе с искуственным сырым жаром, укрытые прозрачным стеклянным куполом, давали приют тысячам красочных махаонов.
Лысому охраннику Тому...Или Билу...Или Кену...ему совершенно не было дела до фантастических сказочных созданий, порхавших вокруг. Охраннику было скучно. Скучно. было до. и интересно. стало теперь.И он с удовольствием слонялся внутри этого зноя, исподтишка наблюдая за этой красивой парой. Ему нравилось подглядывать за ними. Подглядывать и мечтать. Мечтать, что найдет. Свою единственную и неповторимую. Скорее всего, похожую на эту яркую, соломенно-рыжую красавицу. Вот так же, как этот парень, что с ней, будет приглашать ее на свидания. В кино. На кофе. На ужины в ресторан. Он скроет все свои недостатки. Ради нее он даже на время забудет свой эксбокс и наполовину пройденный новый " Call of Duty -Зов Долга". А может быть навсегда...хм, тут уж и от нее зависит....Вообщем. Он будет стараться. Очень стараться. Понравиться ей. И у него получится. Обязательно получится...И они станут ближе. Они станут очень близки. Так, что будет казаться, не смогут прожить ни минуты друг без друга. И будут вот так вот гулять взявшись за руки. Он даже, может быть, пригласит ее в сюда, в обсерваторию Бабочек. И, не давая ей скучать, будет рассказывать все подряд, что помнит о мотыльках. Которые ей понравятся, также как нравятся они этой рыжей. И она, его девушка, будет подставлять свои ладони для бабочек. И улыбаться, когда махоны касаются щекотно кожи крошечными лапками и открывают ее глазам свои великолепные крылья. Улыбаться самой счастливой улыбкой. А он будет целовать ее. Искать каждую секунду, любое мгновение, чтобы поймать ее нежные губы своими. Так же, как делает парень, что с рыжей. Этот парень. Неприметный какой-то. Никакой. И что в нем нашла такая красотка?
3.45 после полудня. Обсерватория сегодня закрывается в 4. Предупреждать посетителей о закрытии за пятнадцать минут являлось одной из немногих рабочих обязанностей охранника Тома...Или Била... Кроме этих двоих внутри купола никого. Дождавшись заветной минуты он вырулил из- за пальмы и уверенной походкой хозяина двинулся в сторону парочки. Заодно предвкушая возможность поближе рассмотреть эту рыжую.
- Вот если бы время остановилось....Прямо сейчас....
Она сказала так. Восхищенно разглядывая огромного шикарного фиолетового...Или шикарную фиолетовую....
Он сделал это так сильно, насколько было возможно. Насколько смог. Получилось в три четверти. Направляющийся к ним секьюрити застыл на полушаге. В Охоте он не представлял из себя чего-либо опасного. На прицепленной к его широкой, но совсем не спортивной, груди табличке на чистом английском читалось имя Kenneth Driedberry. Так все-таки Кен. Кеша Сухоягода.
Она лежала на лавочке, положив голову ему на колени. Неповторимо красивая. Она тем самым загадочным, с незапамятных времен волнующим художников и поэтов, взглядом любимой кем-то и страстно желанной, неотрывно смотрела на бабочку, комфортно примостившуюся сейчас на ее ладони. А он восторженно глядел на нее. Невозможно красивую.
Марат морозил время бесконечно долго. Пока картинка не начала мерцать и пульсировать одновременно с безумной силы ударами внутри головы. А руки словно льдом затекли.
В какой-то момент Кен точно подскользнулся и чуть-было не упал. Как вспышка, в глазах потемнело. Еле, еле удержался на ногах, теряя равновесие, как-будто на мгновения разучился ходить. И почему-то мгновенно ослаб. Силы оставили его тело, а ноги стали неподьемно тяжелыми. И совсем расхотелось подходить ближе к этим двум голубкам. Словно невидимая, могучая сила не пускала его дальше.
Хотя в этом не было необходимости. Влюбленные, не дожидаясь чьих либо предупреждений, не торопясь поднялись. И, все также держась за руки, вышли из знойного купола.
На высоте Куинстона ей понравился монумент генерал-майору Броку. Спаситель Северного Сектора...Герой, смертельно раненный в местных баталиях. Рыцарь ордена Бани. Воин, свято живший потоком Воина до самого исхода. Почти двести лет назад. А больше всего ей нравились - тюльпаны вокруг. Монумента. Весенняя красота. Розовые. Алые. Желтые. Белые.
Вместо скромных букетов.
Он словно дарил ей все сразу. Все тюльпаны.
Андрей снимал Александру на камеру сотового телефона. В тюльпанах.
Затем тутже пересылал снимки на ее телефон. Она получала, делала вид, что удивлена. Каждый раз выхватывала свой коммуникатор, разглядывала снимки и улыбалась Андрею. Снимки ей нравились. Ей нравилась эта игра. Ей нравился Андрей. Ей нравилось все....все....все....
К вечеру, на удивление, распогодилось. В плюс пятнадцать. Без ветра. Солнечно.
Чудесным видом теперь их глазам открывалась Ниагара-ривер. Как и планировал Андрей, наши влюбленые продолжали прогулку, облачив ноги в роликовые коньки. Ровно вдоль берега бурной и холодной пограничной реки.
Саша быстро осваивала новый для себя способ передвижения. Андрей бережно поддерживал подругу. Ей нравилось кататься на роликах.
Успевая приятно болтать о том и о сем, вдыхая свежий майский воздух, настоянный на виноградной лозе, Андрей и Александра особо никуда не торопились.
В таком вот легком и преподнятом состоянии духа, по ровной закатанной асфальтом дорожке они выехали к форту Джорджа. Рубленной из бревен и досок старой крепости. Возрастом в двести лет. Выехали с южной стороны.
Никого. Ни души вокруг.
Здесь их обогнал незнакомец. Тоже роликовый бегун. И, похоже, весьма продвинутый. 90милиметровые оптимизированные по твердости колеса приятно для слуха шуршали-гудели по асфальтовой поверхности. Какой-то европейский спортивный брэнд. Под стать удачно подобранным конькам выглядел и сам бегун. Ростом что-то в районе 195 см, спортивные шорты. Кепка Найки, просто делай это. Массивные темные очки скрывающие половину лица. Проводки из ушей, ведущие к закрепленному на выпуклом бицепсе айподу-шифл. Тело атлета, шикарные спортивные пропорции. Бегун был похож на воплощение одного из олимпийских богов, великодушно обрадовавшего Плотность своим посещением.
Ооо, как он двигался... В кануны касания роликов поверхности дорожки, загорелые икры его превращались в идеальные эллипсы... Красивей скольжения нельзя было ни увидеть , ни даже вообразить.
- Вот так бы когда-нибудь научиться...!
Александра была в восхищении.
На белоснежной поверхности футболки бегуна, на спине, красовались изображения пары зеленых елок, желтого мультяшного солнца, семицветной радуги и голубых облаков. А также через всю спину, тривиальное - CLEAN AIR.
Любитель, значит, чистого воздуха... Гринпис прорыв...
Гринписовский бог в обличии пока живого красиво их обогнул по тропинке, сопровождаемый одному ему слышимому музыкальному аккомпанименту, и, провожаемый их восхищенными взглядами, повернул куда-то налево.
Саша проводила его взглядом. Потом остановилась и шагнула с тропинки на юг, на поляну. Солнце с правого плеча.
Марат притормозил поток в Охоте и рассмотрел бегуна. Олень как олень. Готовый бежать вперед по любому поводу и без. Лишь бы бежать...
- Посмотри, Эндрю, какая здесь все-таки красота....Ах, если бы это было так навсегда....
Андрей шагнул за ней, сам не зная зачем. А так не хотелось...
Время заскрипело, задрожало, заныло...
****
- А вот скажи мне, Андрей, скажи-ка мне Николаич, только честно....
Клин Ирудимович перегнулся к Налину через стол и прищурился так доверительно. Он явно играл хорошего следователя.
- Ты ведь человека убивал. Живого. Пока. Не было у тебя, как бы сказать...угрызений совести, что ли...чувства вины?
****
С севера один. Немного на юг - с востока и с запада по одному. На южной от прочных фортовых стен просторной поляне, они сформировали ровный треугольник.
Они все были здесь.
За спиной с севера - Римма. Сестрица укрылась за бревенчатыми стенами форта. Чуть впереди справа на запад, ближе к дороге -Неол. Слева на восток , у реки - третий охотник, брат Ирс.
Подняли вверх прицельные свои векторы. Свели их в точку одну высоко над поверхностью. И время свернули, сморозили в ноль почти...
За тот промежуток, пока он успел все это понять, Александра непостижимо быстрым образом забавно проковыляла на роликах почти на середину поляны. Почему она вышла именно туда, что она видела там, к чему стремилась? Он пробовал нагнать и оказался почти за ее спиной. Когда она зыстыла....
Срединные создали треугольную пирамиду-купол. Как обычно, в охоте. И все было на своих местах. Как обычно, в охоте. Дозорные стрелки - братья и сестра с трех углов.
Тактик- исполнитель -
Марат
Андрей
- внутри треугольника.
И цель....
тоже внутри треугольника....
Августа...
Саша...
Сердце словно облилось холодом. Холодной кровью. Стынущей сейчас в жилах охотника. Облилось потоком холода. И оборвалось. Остановилось...Вместе со временем. Замерло. На вдохе. Внутри груди.
Хотя удары пульса продолжали бить в виски. Точно требуя...Умоляя...Думай...Думай давай....
Что это?...Как это?...
Вот так это...
С юга из пролеска, навстречу им, сделал несколько шагов атлет, похожий на бога....Атлет, в белой майке с голубыми облаками....
Гребанный карась! Fuck!
Clean Air....Любитель чистого воздуха...Клин Эр....Клин Ражмын...Cleaner....Клинэр....Клин Ирудимович....Собственной персоной....
Все было не как обычно бывает в охоте...
Два тактика...Два стрелка...Два брата...Навстречу друг другу...Лицом к лицу....Внутри одного треугольника....
И одна цель...
Одна ли?
Или для кого как?
На стремительно высветившуюся линию с началом из корпуса Клина, Марат отреагировал также молниеносно. Встретил на середине дистанции. Мощный толчок. Спиральная скрутка. Ни один из векторов не продолжился, не продлился....
Точка слипания линий, несущих смерть, вдруг начала подьем вверх. Неожиданно для Марата. Неведомая сила точно магнитом тянула вектор в небо, более неподконтрольный охотнику. Видимо, старый плут Клин, брат и учитель, знал что-то...Знал и умел...То.. что не посчитал нужным передать...младшему брату...чем не пожелал поделиться ... с лучшим своим учеником...
для такого вот случая...
Точка контакта взмыла вверх и соединилась с точкой пересечения векторов Братства Срединных.
Марат понял, что сейчас со стороны картинка выглядела ровно как срисованная из хроник знаменитой красной книги "Плотность, Поле Нуля и Мост Гантера". Точно картинка, выхваченная из важнейших для потока знамений.
Призма, треугольная пирамида, закрытый купол. Три охотника по углам. Три фигурки пока живых внутри купола. Два прицельных вектора также внутри пирамиды, два вектора, что сходятся в самой вершине...
Зеркало...
Зеркало...
Зеркало...
Волшебная призма тонкого. Магический мост. Перемычка без законов и правил. Где поток так меняет свойства свои. И отражаясь в плотности. Указывает истинную суть того. Что так страстно. Желает. Увидеть. Охотник.
То, что дает ответ. На вопрос. Кто есть кто. Что есть что.
Чистая суть Великого Потока тем временем коснулась вершины купола. Коснулась того места, где единовременное схождение пяти векторов Срединных образовало перемычку немыслимых доселе и редких свойств. Сильнее редчайшей горнотибетской платины.Чистая суть Потока, Истина, коснулась вершины и растеклась мыльно-радужной пленкой по сторонам, стенкам пирамиды.
Треугольные стены купола в миг превратились в гиганстские экраны. По которым тотчас понеслись вереницы событий, вереницы минувших образов. Из множества летящих в остановленном времени с каледоскопической быстротой картинок и эпизодов, очарованный доселе невиданным зрелищем охотник успевал выхватывать лишь самые значимые и запомнившиеся фрагменты минувших циклов. Да, да, минувших циклов. Ведь вся эта волшебная чехорда, пестрой мелькающей лентой, несущаяся по треугольникам, представляла из себя череду отрывков, связанных между собой их общим прошлым. Их общими прошлыми циклами.
Их прошлыми. Встречами. Прикосновениями. Поцелуями. Взглядами. Словами. Прощаниями.
Их. Августы. Марата. Саши. Андрея. Какими бы они не являлись в плотность. И как бы не звались.....
****
С утесов волнующее юные души совместное созерцание океана под звездными небесами старого Юга. Под сладко дразнящие молодые сердца песни Ильч Аза....о том, что там, где-то там далеко, за темной водой бескрайнего океана есть страны с землей из песка золотого на множество долгих полетов охотничьих копий...
Чарующий, легкий и стремительный бег резвых коней в зеленых лугах Нормандии. Где с шепотом ветра мешается в воздухе приятный для слуха и сердце лихое бодрящий, подобно утренней свежести, отпущенной твердой рукою, звон тетивы....и разрезающей воздух упругий свист острой летящей стрелы....
Столичная роскошь квартала Марэ. Последние желтые листья. Холода в октябре.
Их осень в Париже. И город, сонно тонущий в мокрой утренней мгле.
ни день. и ни ночь. в округе на тысячи лье...
И острый стилет горячим скользнул по груди и ударил о камень. Своим звонким падением сердце пронзивший, шедевр мсье Крюсалье...
А с серого неба поверх жухлых листьев на мостовую мелко сыплется холодный дождь...
Вместо слез...
и поцелуй...глупо быстрый и скомканный...приглушенное влажной пылью цоканье подкованных железом копыт...раздавленная колесом роскошной кареты алая роза... кровавым пятном на темно-сером...еще недавно живая....
****
роза и стилет....
Роза на экранах быстро растаяла. А вот стилет проявился. Перескочил из картинки прямо в центр поляны под купол. Материализовался. Под ногами. Там, где еще мгновения назад ничего, кроме земли и травы, не было.
Марат, словно на автомате, инстинктивно нагнулся и подобрал, хорошо когда-то знакомую, вещицу.
****
Протянутый бережно Жаком Крюсалье стилет был выполнен точно по руке охотника. Он словно являлся продолжением, частью плоти. Стильная рукоять серебром - французская лилия. На грани лезвия острого словно игла клинка, Марат увидел изящную вязь на латыни...Чтобы не забыл...
Vulpes pilum mutat, non mores.
****
Похоже, парижский оружейник-кудесник, имел свойство предвидеть сквозь циклы.
Как созерцатель.
Лисица меняет шкуру, но не нрав...
вот так вот...
****
Зимнее солнце, яркое и холодное, рассеяное легкими облаками. Облаками. Которых здесь много. Одно из которых так медленно, ленно, подобно улитке, сползает по склону соседней горы.
Мороз белым-белым, с заботой укрыл одеялом из снега красивые, стройные ели, и сосны, и кедры, в средине этой зимы.
И они снова рядом, касаясь друг друга, слегка притомленные скольжением лыжным с вершин. Там, где сбываются зимние сны.
На открытой веранде сруба-избушки, кафе, что на середине спуска, ближе к вершине. Глоток голубичного чая так приятно согревает дыхание. Чудесный напиток, в котором горячий темный чай мешается в бокале с апельсиновым и миндальным ликерами. Бесподобный зимний коктейль, будто греет сердце и пьяно кружит голову. И это неописуемое зимнее великолепие вокруг кажется красивее еще. Раз в миллион. Немыслимо красивым. С каждым глотком голубичного чая и вдохом дымка легкого сладковатого вирджинского табака, что источает зажженая на двоих сигаретка, в разогретое сердце входит восторг. Восторг, такой же неистого праздничный, чистый, как искрящийся снег вокруг...Такой восторг, что хочется кричать, кричать что-то важное, неимоверно важное. И все что захочешь кричать, все что крикнешь, становится важным неимоверно....А когда чай закончится, когда закончится сладкий дым...Отдохнувшее тело снова попросит движения...И скорости... Маска- на глаза...Лыжи на ноги...А палки в руки...И...ты даешь восторгу излиться, проникнуть из сердца в тело...Чтобы полностью захватить это тело, обьять и укутать...и тело...и душу....подобно нарядному, чистому белому снегу...что укутал деревья и землю вокруг...Ты даришь себе скорость...Даришь скорость себе? или торможение миру? Какая сейчас, на хрен, разница! Сейчас, когда холодом в минус пятнадцать встречный ветер поджигает кожу лица...а через фильтры стекла, пестрая лента из белого-светлого-яркого так радует взгляд...когда в сладкой боли натруженные, гудящие уже, ноги упруго пружинят на виражах, гасящих эту себе же даренную скорость, пытаясь взять ее под контроль, обуздать....Чтобы в самом низу...погасив скорость в ноль...упасть в мягкий снег....нелепо...неуклюже...свалиться на бок...Так, чтобы догнав тебя, она упала рядом...смеющаяся...прямо в твои обьятия...чтобы прижать ее крепко к себе...чтобы целовать ее прохладно-горячие губы...так сладко пахнущие земляникой...и снегом...
И видеть в ее необыкновенно красивых глазах отражение зимнего счастья...их общего...Зимнего счастья...одного на двоих...
****
Вот в Сиянии отшельника Здо резвая лисица, обхватившая цепким обьятием голубой беззащитный шарик Плотности. Лисичка Темнеет. Из ярко апельсиновой превращаясь в серую, затем в темно-серую, а потом в угольно-черную...Примерно три цикла назад проявилось знамение о Черной Лисице. Оно проявилось вместо ранее предсказанных хроник о Цикле Лисицы Пустой - следующем Великом Цикле, начало которого с такой тревогою ожидает Плотность теперь...И мир, по всему видать, Плотность сейчас все же движется в Великий Цикл Черной Лисицы...В минус один....В обратный поток...И братья его Срединные, и он сам, и Охотник-Эгрегор, - это те, только те, кто в силах это предотвратить, не допустить...Закрыть тропу Черной Лисе...И Оставить Плотность в Лисице Пустой...как предчертано было...
****
Тем временем.
Выпустив из лап шарик плотности, лисица на треугольных экранах вдруг поплыла вверх. Наверное, похожим образом плавали в невесомости знаменитые Белка и Стрелка. Изображение плутовки поднялось до верхних углов всех трех экранов. Втянулось в общую точку пересечения векторов, в вершину. И тотчас же какой-то размазанной кляксой капнуло сверху.
Лисица, подобно стилету, также проявилась в Плотности метрах в пяти от Марата и Августы по направлению к Клину.
Лисица вышла из зеркала. И черным, как ночь, был мех ее.
Закрутилась на месте, будто что-то вынюхивая. Потом подняла нос к верху, и крупные ушки-тругольники. Развернула острую мордочку в сторону Августы, точно рассматривала ту. И замерла, не в силах больше справляться с мороженным временем.
Так не было никогда. Такого не могло быть. Никогда.
Но такое случилось.
И Клин стоял сейчас напротив Марата. В руке его - легкий композитный Глок, напичканный модификаторами для стрельбы в любых вариациях времени и пространства.
- Такая вот, брат мой, охота. Две цели, два стрелка. Две лисицы. Ты в зеркале видишь, все ясно предельно. Обе черного цвета...Выбери сам, а я другую свалю...
Марат сделал пару шагов, и своим перемещением создал ровную линию. Клин, лисица, он сам, Марат, Августа. Закрыл подругу собою. Он так и стоял, сжимая в правой руке рукоять стилета, левой придерживая его за лезвие.
Клин улыбался. Он, казалось, уже все понимал.
Они смотрели друг другу в лицо. Они оба глядели в глаза смерти. Каждый со своей стороны. Словно сквозь зеркало. Внутри Зеркала.
Кураж на кураж. Верный выстрел на встречу верному выстрелу. Безыходность на безысходность.
Андрей помнил, что творил Клин Ирудимович в лабиринтах подвала Иркутского гастронома на первых занятиях по тактике передвижений и прицельной стрельбы в условиях амплитудного времени. Без стволов. Вспомнил он первый вояж в старую землю, в Европу-матушку, где после их совместного крестового похода осталось семь холодных тел последних Великих Волков. Со стволами. И другое вспомнил. Андрей подумал, что вряд ли им с Сашей удастся выбраться из этого треугольника...
- Ну, тогда сам я...а другую тебе...
Зеркало кликнуло, задрожало. Задрожало, завибрировало и все внутри волшебного кристалла. Внутренняя поверхность стен пирамиды полыхнула ярко зимним. Ослепительно. Так, что Марат на мгновение потерял возможность видеть глазами. Успел только заметить, как белое стремительно рвануло вверх к вершине. В следующем кадре картинки от Клина к черной замершей лисице мягкой поступью охотника крался белый грациозный хищник. Белый, как снег. Словно сверкающей переливами легкого инея, поверх снежно-белого нарядного меха. Ягуар. Ступал, мягко крадучись. Поджав уши. Не отрывая от цели своей янтарно-зеленых глаз. Бесшумно. В хищном оскале обнажая острые белые клыки.
Слишком медленно двигался. Видно, также с огромным трудом преодолевая тягучую вязкость времени внутри треугольника.
Медленно, но верно приближаясь к финальной позиции. Для решающего прыжка. Несущего верную смерть. Черной лисице.
Клин сделал два шага, смещаясь вправо. И снова открыл себе линию для прицельной стрельбы в сторону Августы и Марата. В тот же момент Марат ощутил в векторе резкий толчок и давлению сверху. Клин начал опускать свой прицельный вектор.
Поток оставлял Марату совсем небольшое количество вариантов будущих хроник. А точнее, оставил всего один. Вариант. Пришло время эти хроники воплотить. Из начертанного. В охоту.
Мощным рывком, от которого похоже зазвенел весь зеркальный купол. Готовый расколоться, рассыпаться. Крошась на мельчайшие осколки-частицы. Вбросил свою лепту в замедленье временного потока.
И выпустил из недр трех внутренних защитных куполов второй прицельный вектор.
Ягуар замер, застыл. Снежным сугробом. Прижавшийся своим стремительным телом к земле, готовый к прыжку.
Второй вектор прошел ближе к поверхности почвы ровно под правой рукою брата Клина. Ровно под стволом, который тот сжимал в правой руке.
Давление сверху многократно усилилось. Теперь основным вектором Марат противостоял силе, яростно опускавшей вниз прицельный вектор учителя. Успешно привостоял. Пока.
- Неужто на брата руку поднял? - кривая усмешка исказила, точно судорогой свела, видимую часть лица Клина.
Но Марат все понял. Все понял. И сам удивился.
ОНИ НЕ ЗНАЛИ НИЧЕГО О ВТОРОМ ВЕКТОРЕ. НИКТО. НИ ОДИН ИЗ НИХ. И ДАЖЕ КЛИН. НЕ ЗНАЛ НИЧЕГО.
НИ ЛИДИЯ НЕ ШЕПНУЛА НИГДЕ НИКОМУ. И ДАЖЕ КОВАРНЫЙ СОЗЕРЦАТЕЛЬ НЕ СЛИЛ, НЕ ПРОДАЛ ГДЕ ЗАДОРОГО СЕКРЕТ ЖЕЛАННОГО...
- И не впервой тебе, видать по всему, Марат...Не так ли, брат?
- Вектор этот не трофей, но подарок...Чист я перед тобою и перед братством нашим чист. Праведно веду поток свой. Хотя на вопрос твой, брат, отвечу так - начертано мне было и потоком великим сниспосланно привести в исход отступника, что кровей наших...в честной охоте свалил...от исхода неначертанного храня поток свой...от вероломства коварного...того, кто в гордыне предал кровь нашу и Эгрегор продал великий...
- Чую я и всегда чуял, Желанный брат, и вправду знамение верное сниспослано нам о потоке твоем неровном и ломанном, что изменит хроники плотности...цикл грядущий изменит...иль уже изменил...
Трудно давались Клину те слова. Но слабее сила давления вектора его сверху не стала. Смертоносная линия постепенно опускалась и противостоять этому было невозможно, силы иссякали.
- Выйди из зеркала, Марат...Выйди из треугольника, сынок...оставь все мне...тебе ничего больше не исправить...оставь...
Марат упирался изо всех сил, удерживая своим вектор Клина...
- Прости, брат мой...и вы, братья, и ты, сестра, простите...Не отдам ее...Верю зеркалу...черным мех ее...вижу то...Но не все это...Есть что-то другое...что чую, также как вы цвет ее и породу...Но то иное, не открыл, не понял, не познал в предел...И не будет потока мне...и исхода в покое сердцем...покуда не познаю...и плотности беда с того...и всем нам...обьяснить не могу...но чую верно...
- Выйди из охоты, брат, прошу тебя во имя родства по крови святого...открой мне линию в вектор для выстрела верного...
Теперь голос мастера состоял из трех оттенков:
любви, страдания и угрозы.
Вектор его все также неудержимо приближался к поверхности плотности и находился всего в каких-то двух-трех метрах выше головы Августы.
- Не быть тому...неправедно то...в исход, коли сомнением сердце...без желания чистого...слягу сам за нее, коли так потоку угодно и Эгрегору...
- А свалить кого придется - свалишь?
Тоскою налилось все внутри, черною. Тяжелою. Смертной. Тоскою...как нутро великого волка исходит горькою песнею, плачем бездонным, как пропасть, ночами лунными...
Брата свалить? Свалю...Свалю?
нет
нет
нет
Не быть тому....
Думай скорей....что-то должно быть...что-то есть....точно есть...но что?
Стоп. вот что. Марат вспомнил вчерашнее утро и терзавшие его с тех пор сомнения....похоже он нащупал источник....
- Постой, Клин, погоди, брат мой...Даруй мне слово последнее перед тем как ошибку великую сотворим....
Все вокруг замерло в электрическом напряжении.
- Говори, Марат. Ошибке не место и не время в квесте нашем. Хотя прозрачен и ясен поток...Говори, брат.
- Хомяк нужен мне. Мой аналитик. Прямо сейчас. Желаю вопрос задать. Желаю ответ его услышать. Так, чтобы услышал и ты, брат мой Клин.
- Нехитро то мне дело, Хомяка в зеркало вывести. По силам. Будь по твоему.
Лицо Ярослава с едва различимым звоном в виде обьемной голограммы подвисло над поляной внутри купола. Расширенные зрачки Ярика излучали если не отчаянный ужас, то сильный испуг. Но ненадолго - быстро собрав последние силы, Марат вбросил в Хомяка рабочий модификатор. И гримасса Аналитика тот час же перешла в режим отрешенного овощного покоя.
- Ты за компом?
- Да.
- Выведи последние хроники по лисице, что добыл для меня.
- Окей.
Теперь по экранным треугольникам Зеркала потекли распечатанные для Андрея страницы - содержание развратного сетевого блога.
Клин замер, внимательно изучая затекшие в зеркало хроники. Марат уловил, что учитель изумлен тем, что открылось глазам его. Давление прицельного вектора мастера заметно ослабло. Надежда затеплилась в сердце Желанного. Но такое драгоценное, жутко рассеянное, время терять было нельзя.
- Теперь, Хомячок, пробей положения в Плотности на время чата всех экаунтов, участников.
- Хорошо.
Ярик сосредоченно затарабанил по невидимым клавам компьютеров. Внезапная вибрация словно мощной волной-электоразрядом прошлась внутри кристала. Точно рябь пробегает от осеннего порыва ветра по спокойной глади лесного озера. Купол зазвенел тревожно и тонко. Время в Зеркале все-таки имело свои пределы. И теперь происходящее под куполом подошло к этим границам слишком близко....
- Не тяни, Хомяк, говори скорее.
- Все входы в сеть в пределах большого Торонто...Кроме одного...
- Babyfinsta?
- Да.
- Тот кто упоминает лисицу? Тот кто говорит, что приходит к ней? Или за ней?
- Да.
- Откуда IP адрес этого пользователя?
- Я не знаю....
- Хомяк, не мути! Откуда вход? - голос Марата срывался на крик.
Клин мрачно молчал, наблюдая за разговором.
Глаза Ярика снова сделались круглыми. Даже в трансовом отморозе кокаиновый собеседник Желанного не тратил возможности удивляться. Видать причина была тому...
- Fuck, man. Клянусь, я вижу такое впервые. Похоже этот сукин сын работает с бесконечностью....
- Поясни.
- Конечный IP из Северного Йорка, Торонто. Но в него вход из Бразилии, в бразильский сервер из пяти европейских один за одним, потом с десяток промежуточных китайских серверов...
Электрический разряд, сильнее прежнего прошил купол сверху низ. В голове загудело, подкосились ноги, так что Марат чуть не упал. Клин видно тоже еле удержался на ногах. Лисица и ягуар искривились