"Карагод" по-курски - хоровод. А Дёжкой в родном чернозёмном селе называли её, Надю, Надежду Винникову...
"Дёжкин карагод" - книга мемуаров, изданная в 1925-м, вдали от Родины.
Ещё многое оставалось непрожитым, ненаписанным...
Прочёл в одном из одесских изданий материал М. Глядченко "Не сдуть ли пыль со словарей?" Автор размышляет по поводу того, что "...в нашем прошлом и нынешнем отечестве о добродетелях или пороках человека, достойного внимания общественности, порой узнают спустя многие годы после смерти, когда информация (...) не сможет помешать тлетворному влиянию на общество человека недостойного". В данной связи Глядченко рекомендует "...пересмотреть и почистить энциклопедические словари и справочники, изъять "случайные" и внести достойные, лишь по идеологическим соображениям преданные забвению, имена".
В качестве примера "тлетворного влияния на общество" автор обращается к трагической судьбе замечательной русской певицы-самородка Надежды Васильевны Плевицкой. Что мы знаем о ней, помимо приведённых в публикации М. Глядченко скупых строк из "Энциклопедического музыкального словаря"? Вышедшая из глубин крестьянской России, Плевицкая не получила специального музыкального образования. Три класса приходской школы, девичий монастырь в Курске, куда отдала юную Надю истово верующая мать, - вот все "университеты" артистки. Из святой обители сбежала в бродячий цирк, пела в кафешантане, выступала в балетной труппе. Успех пришёл в Москве, где Плевицкая концертировала у "Яра" - был некогда такой шикарный ресторан. Москвичи её боготворили. В 1909 году на Нижегородской ярмарке сам Леонид Витальевич Собинов, потрясённый талантом певицы, преподнёс ей букет чайных роз, пригласил выступить в оперном театре... Не единожды пела Надежда Васильевна в Царском Селе, императорской резиденции. "Мне говорили, что вы никогда не учились петь, - сказал ей однажды Государь. - И не учитесь, оставайтесь такой, какая вы есть. Иные учёные соловьи поют для уха, а вы поёте для сердца..."
Члены царской фамилии, Шаляпин, Собинов, Рахманинов, Станиславский, Бунин, Куприн, Клюев, Бальмонт числились в её поклонниках. А ещё - барон Врангель, генералы Корнилов и Кутепов, министр-председатель Временного правительства Александр Керенский...
После Октября выступала на фронтах Гражданской войны, в частях Красной Армии. Большевистские газеты называли её "рабоче-крестьянской певицей". Очутилась в Одессе. При отступлении красных из Одессы 4 сентября 1918 года в селе Софроновка попала в плен к корниловцам. В 1921 году в турецком Галлиполи вышла замуж за 28-летнего корниловского генерала Николая Владимировича Скоблина (Плевицкая была старше своего третьего мужа на девять лет).
"Неужели её певческое дарование и слава за рубежом были так велики, что "ЭМС" без её имени выглядел бы неполным, и ответственным товарищам пришлось даже проигнорировать "чудовищное пятно" в биографии артистки?!" - недоумевает М. Глядченко. И, поражая завидной осведомлённостью, "авторитетно" утверждает: "Информация о культурной жизни Франции 20-30-х годов в прессе и на театральных афишах Парижа не свидетельствует о её творческом успехе..."
Вот уж нет! Триумфальные концерты Надежды Плевицкой в Европе и Америке, выступления в парижском зале Гаво проходили при неизменных аншлагах. Зал рукоплескал стоя, многие плакали, публика засыпала обожаемую певицу цветами, кричала "браво"!.. Какой уж тут "творческий неуспех", полноте, М. Глядченко!
Феноменальная слава Плевицкой в России и далеко за её пределами, высочайшее исполнительское мастерство, а ещё то, что называется патриотизмом, любовью к родине, чьи песни лились из самого сердца артистки, поставили Надежду Васильевну в один ряд с величайшими мастерами сцены, снискали певице восторженное преклонение современников и благодарную память грядущих поколений.
И вот тут-то мы подходим к тому самому "чудовищному пятну" в её биографии, о чём Глядченко с претензией на сенсационность оповещает читателя: "...в криминальной хронике многих стран, начиная с 25 сентября 1937 года и весь следующий месяц её имя гремит - "...известная русская певица Н. В. Плевицкая арестована в Париже (...), ей предъявлено обвинение в соучастии похищения и насилия и подписан приказ о заключении в тюрьму. Плевицкая перевезена в женскую тюрьму Птит Трокет..."
Случайно ли автор материала ограничился приведённой здесь цитатой, оставляя читателя в недоумении относительно изложенных фактов (кошмарных, не укладывающихся в голове!), никак не прокомментировал сухие строки полицейского досье? Полагаю, не случайно.
Что же произошло на самом деле? Как бы мимоходом брошенная фраза М. Глядченко "За героями белогвардейского движения зорко наблюдала далёкая Москва, помнила о каждом...", интригуя, фактически ничего не объясняет. Попытаемся разобраться...
1 сентября 1924 года генерал Врангель преобразовывает белую армию в Российский Общевоинский Союз (РОВС). Спустя четыре года главнокомандующий РОВСа генерал Кутепов привлекает Н. В. Скоблина, мужа Плевицкой, к активной деятельности в организации. Скоблин становится заместителем председателя РОВСа в Париже. Но... в 1930 году Николай Владимирович неожиданно подаёт прошение в ЦИК СССР об амнистии и даровании советского гражданства. Трудно теперь гадать, какими мотивами руководствовался генерал белой армии, обращаясь с подобной просьбой к своим недавним врагам. С известной долей вероятности можно допустить, что русские люди Скоблин и Плевицкая, как это ни странно звучит в наши дни, просто... не могли жить без России, разочаровались в раздираемом внутренними противоречиями, лишённом объединяющей идеи, деградировавшем белоэмигрантском движении... Как бы то ни было, ЦИК СССР вынес постановление о персональной амнистии Скоблину и Плевицкой и о возвращении гражданства. В Советский Союз их, тем не менее, не спешили пускать, а в эмигрантской прессе появились намёки на связь знаменитой пары с НКВД.
После того, как ежовское ведомство выкрало генерала А. П. Кутепова, РОВС возглавил генерал Миллер. Опытный интриган, не пользовавшийся большим авторитетом в белогвардейских кругах, Миллер, однако, играл заметную роль в антисоветском движении, что, в свою очередь, приковывало к его фигуре пристальное внимание "джентльменов" с Лубянки.
22 сентября 1937 года среди бела дня в центре французской столицы генерал Миллер был похищен агентами НКВД и доставлен в Гавр, где в заколоченном ящике оказался на борту советского парохода "Мария Ульянова", тотчас же взявшего курс на Ленинград...
Пресса уже в открытую обвинила в предательстве Скоблина, подвозившего в тот злополучный день своего шефа на автомобиле к месту чекистской операции. Николая Владимировича задержали сотрудники Миллера, но Скоблину удалось бежать, скрыться в Испании. А двадцать пятого арестовали Плевицкую...
Прославленный Бурцев, разоблачивший в своё время многих провокаторов царской охранки (и в их числе - приснопамятного Азефа), громогласно заявил, что не Скоблин, а именно Плевицкая - главный агент Москвы. Перепуганная, шокированная публика неистовствовала, яростно требуя крови своего божества...
Надежда Васильевна ни в чём не призналась - ни на следствии, ни на суде. Да и было ли ей в чём признаваться? Страшно подумать, но не случилось ли так, что судьба выдающейся актрисы стала разменной монетой в чьей-то дьявольской игре, что Плевицкую, говоря сегодняшним языком, просто-напросто подставили, сделали козлом отпущения, невинной жертвой, вынужденной расплачиваться за грехи других, оставшихся в тени? Следствие не располагало ни единым фактическим подтверждением её шпионской деятельности - так, догадки, косвенные улики, эмоции, голословные обвинения... Бесспорно, тайная полиция советской империи умела прятать концы в воду, но всё же, всё же...
Надежду Васильевну Плевицкую приговорили к двадцати годам каторжных работ, по сути, к пожизненному заключению. Умерла певица в 1940 (1941 - ?) году. По одной из версий (слышал её от Анастасии Ивановны Цветаевой), Плевицкую расстреляли в тюрьме оккупировавшие Францию гитлеровцы - как советскую разведчицу.
Боюсь, всей правды о Плевицкой мы так никогда и не узнаем. Анатолий Наумович Рыбаков, с которым мы одно время даже соседствовали в Переделкине, в своей многотомной эпопее о детях Арбата непреклонно настаивает на судебной версии. Но историческому беллетристу вольно распоряжаться судьбами героев по авторскому усмотрению, расставляя те или иные акценты в рамках выверенной сюжетной линии повествования...
А "документальные иллюстрации", на которые ссылается М. Глядченко... Юрий Николаевич Тынянов говорил: "...есть документы парадные, и они врут, как люди". Что тут добавить? Разве только заменить - в конкретном случае - слово "парадные" на "сфабрикованные"...
Надежда Плевицкая не нуждается в посмертной защите. В русской культуре певица была, есть и пребудет во веки вечные. А в пыльных фолиантах словарей?.. Право, не надо ничего "изымать" и "подчищать" - мы это уже проходили...
(Опубликовано в газете "Вечерняя Одесса" 10 сентября 1996 г.)