Глава 9.
Даже в страшном сне ему не могло привидеться, что он окажется в тени Серебряных Саламандр. И все-таки, это случилось. По каким-то необъяснимым причинам Иджи с Оленсой забросило именно в эти проклятые земли. Сейчас, вспоминая этот эпизод из далекого прошлого, он не знал, вернее, не мог вспомнить, почему именно он назвал их проклятыми – это слово сидело где-то глубоко в подсознании, и сейчас всплыло.
Крепкие высокие солдаты с вертикальными зрачками и отливающими серебром клинками, появились, словно из воздуха, словно ждали, тут же набросившись на незваных гостей. Иджи выхватил меч, понимая, что эта битва проиграна. Он не сможет защитить Оленсу, а она ограничивала его действия. Воины наносили несколько ударов, затем исчезали, словно растворяясь в воздухе, а затем снова появлялись уже в другом месте, продолжая наносить удары. Иджи с трудом парировал выпады, успев сделать лишь несколько ответных ударов, и ранив двух – трех солдат, но был пронзен стрелой и затем оглушен…
Прошло какое-то время, прежде чем глаза привыкли к кромешной тьме. Ныло все тело, особенно голова. Рана на правом плече отозвалась острой жгучей болью, лишь только он попытался двинуться. Превозмогая ее, Иджи встал, и, вытянув руки как слепой без подручных средств, начал исследовать темное пространство.
Стены. Сырые холодные испещренные стены с четырех сторон, куча соломы на полу, видимо, вместо постели, небольшая зловонная дыра в полу для отходов и низкая, но крепкая на ощупь дверь без зазоров и люфта. Иджи попытался навалиться на нее всем телом, ударил рукой, затем ногой, но та не поддалась ни на дюйм. Лишь нестерпимо заныло раненое плечо. Он прислонился спиной к холодной шершавой стене и бессильно соскользнул на пол.
Странно, что они меня не убили. Обычно Саламандры не церемонятся с нашими родственниками. Вполне возможно, ему уготовили прилюдную казнь или еще какую-нибудь изысканную смерть для устрашения остальных. Это вполне в стиле Саламандр.
Он осторожно ощупал рану на правом плече, морщась и стискивая зубы от боли. Края раны еще не затянулись, но она уже не кровоточила, хотя и причиняла значительные страдания при малейшем движении руки. Многочисленные порезы на голове, спине, животе, ногах уже ощущались как обычные царапины. Значит, он тут находится меньше суток. Несколько часов максимум.
Ну что ж – подумал Иджи – легко я им не сдамся. Придется только придумать как. Он закрыл глаза, мысленно воссоздав в памяти его темницу. В такую дверь им придется входить только по одному, и моя смерть обойдется очень дорого. Но тут же осекся – Саламандры могут исчезать и появляться, да и физические преграды им не помеха.
–Дьявол! - Он сплюнул и с размаха ударил кулаком в стену. Несколько раз глубоко вздохнул, почувствовал появившееся спокойствие, еще раз обошел по периметру комнату, и, заняв дальний от двери угол, сосредоточился на звуках. Пока было тихо, никакие звуки ни сверху, ни из соседних камер не проходили сюда, и Иджи занялся медитацией, в которой восстановление поврежденных тканей на теле происходило гораздо быстрее. Время и состояние не самое подходящее для этого, но другого удобного случая может уже не представиться.
Ему вдруг припомнился рассказ отца, когда он сумел сбежать не из какой-нибудь обычной тюрьмы, а из темницы Амбера с помощью магического рисунка мастера Дворкина.
–Но я не отец Корвин, да и Дворкина с его рисунками тут нет – вздохнул Иджи. К тому же он смутно представлял этих людей, которые давно расплылись в памяти, словно масляное пятно на озере, оставив лишь красивые радужные круги. Мысли постоянно вмешивались в процесс, и медитация шла через пень-колоду.
Через какое-то время тихий, едва различимый звук, словно совсем недалеко раздувались меха из кузницы, приковал его внимание, заставив принять боевую позицию и затаиться. Если он не видит в темноте, то и Саламандры наверняка испытывают с этим трудности. Даже, если учесть строение их глаз - он заметил вертикальные зрачки, как у кошек или рептилий, то даже в этом случае им нужно хотя бы минимальное освещение.
Внезапно пространство изменилось. Он ощутил присутствие кого-то в комнате, поэтому затаился, не выдавая свое местоположение и готовясь к нападению.
– Иджи – справа, оттуда, где находилась дверь, раздался тихий шепот.
Не может быть! – пронеслось в голове. Ему знаком этот голос!
Он судорожно перебирал возможные причины появления этого человека тут, в камере, за закрытыми дверьми, но отбрасывал их одну за другой. Двери не открывались – он был уверен. Возможно, Саламандры умеют копировать голоса, и это уловка, чтобы застать его врасплох, но все равно, ничего не сходилось. Зачем им прибегать к таким хитростям, когда он и так находится в камере, раненный, почти беспомощный? Да и не в их стиле такие фокусы. Они воины, хорошие воины, а не артисты и шулера. Но почему, каким образом, для чего она тут?
– Оленса!? – незаметно для себя он прошептал ее имя.
Девушка бросилась на звук, едва не сбив его с ног и обвила шею руками, а он, забыв о всех предосторожностях, и недавних тревожных мыслях, обнял ее.
– Ты жив, с тобой все в порядке? – она говорила быстрым шепотом с нотками переживания и сострадания, одновременно ощупывая волосы, голову, рану на плече, прикасаясь то и дело губами к его сухим губам.
Он не обращал внимания на усилившуюся боль в ране от ее крепких объятий. Он обнимал и целовал ее, как самое дорогое сокровище.
–Иджи! - по ее щекам текли слезы, а голос дрожал. Я не хочу тебя потерять.
Все тревожные мысли улетучились – девушка говорила от чистого любящего сердца. Это невозможно подделать, это почти невозможно сыграть, и это так легко ощутить другому любящему сердцу. Но как, как она могла оказаться тут, в тюрьме за семью замками и засовами, пробраться через сотню стражников?
Иджи помотал головой, сбрасывая нахлынувшие воспоминания. Вот и ключик. Интересно, сколько времени прошло с тех пор в тени под названием саламандры? Год, два, больше? Он обернулся, бросил беглый взгляд на Оксану Лайт, на раненого Виктора, невероятным образом выпавших на него из картины на стене, и шагнул навстречу леди Хоуп.