БЕК. На илистых берегах Потомака. полит. роман

    «Если вы сможете убить национальную гордость и патриотизм  в подрастающем поколении, вы завоюете эту страну» - выдержка из брошюры «Промывание мозгов. Изложение русского руководства по психополитике», Нью-Йорк, 1955г., фонд Рона Хаббарда.



Предисловие

    Великий сын американского народа и единственный президент Соединённых Штатов, избиравшийся на этот высокий пост четыре раза (!), Франклин Делано Рузвельт являлся выходцем из богатой и старейшей семьи штата Нью-Йорк.
    Его предком по мужской линии, был прибывший в Новый Свет в начале семнадцатого века в поисках лучшей жизни,  еврейский переселенец – выходец их Голландии Клаус Мартензен ван Розенвельт. Он, как и другие иммигранты, жил поначалу в составе коммуны на острове Манхэттен. И был занят ремеслом и торговлей мехами.
    Но большой прибыли это занятие не приносило и семья Рузвельтов (так на американский манер стала звучать фамилия нового жителя Америки) перебралась на сельскохозяйственные земли у реки Гудзон. Здесь дела Клауса пошли в гору: он скупал и перепродавал плодородные земли, а позднее, стал вкладывать деньги не только в этот, но и другие виды доходного бизнеса.
    Отец будущего президента, Джеймс Рузвельт – владелец Гайд-Парка, унаследовал от своих родителей: медные рудники, угольные шахты и даже железнодорожные компании!
     Его фамилия претерпела последние изменения, когда Джеймс весьма удачно женился вторым браком (после смерти жены) на Саре Делано - выходке из богатой семьи швейцарских евреев, имевшей в качестве приданого 1 миллион долларов – грандиозную по тем временам сумму!
    Уоррен Делано, отец Сары, был «морским волком», имел торговые корабли, и сколотил своё основное состояние во время гражданской войны на ввозе в страну опиума, тогда – важнейшего и чуть ли не единственного средства анестезии. 
    Богатство семьи, а также вступление  молодого Франклина в ряды масонов (ложа «Голландия № 8» в Нью-Йорке), где он достиг очень высокой – 32-ой степени Шотландского Устава, помогли Рузвельту быстро двигаться по карьерной лестнице. Его послужной список впечатлял: помощник военного министра (1913 -1921гг.), губернатор штата Нью-Йорк – с 1928г. (два срока подряд) и, наконец, – президент Соединённых Штатов, начиная с 1933 года и вплоть до самой кончины в апреле 1945года.

      
    Справка:
      
     Шотландский устав – «исправленное» древнее английское масонское течение, включившее в себя эзотерические практики.
    Основываясь на католицизме лишь формально, Исправленный Шотландский  устав открыл в 18 веке свои двери перед представителями, практически, всех религий и религиозных течений. В него вошли: католики, протестанты, мусульмане, иудеи, и, даже, язычники. Исключение составили только представители православного христианства.
    Таким образом, новое масонское течение, вобрав в себя постулаты различных религиозных культов, становится выше их всех в отдельности и оформляется в виде закрытого аристократического ордена, имеющего 33 степени посвящения, из которых чаще всего используются только три первых степени.
     Цель объединения предельно проста: уничтожение всех религий и верований, и замена их унифицированным регламентом, основанным на экуменизме. При этом основная задача – уничтожение православия в России и мире.


    С приходом в Белый дом, Рузвельт настоял на дипломатическом признании СССР, состоявшемся уже в ноябре 1933года.
    Американский президент и советский посол в США Литвинов (Макс Валлах), оба евреи, хорошо понимали друг друга. Этому во многом способствовал и тот факт, что Литвинов до революции 1917 года много лет прожил в Англии (Лондоне) в качестве иммигранта, свободно общался на английском языке и был женат на англичанке.
    Недаром Сталин откомандировал на переговоры в Вашингтон о признании СССР Соединёнными Штатами  именно его. Вождь был абсолютно убеждён в верности своего выбора. И, не ошибся: посол и президент США - «поладили»,
    Только с одним обстоятельством Рузвельт никак не мог примириться: еврей – и неверующий! Это как-то не вязалось с его представлениями о сынах «избранного народа».
    «Вы знаете, Макс, - твердил он советскому полпреду во время их неофициальных контактов, - Ваши родители должны были научить Вас молитвам. Вы должны знать все прекрасные старые еврейские псалмы и молитвы!»
    Максим Максимович Литвинов, он же Макс Валлах, только пыхтел, краснея, и упорно молчал. Сказать было нечего.
    И всё-таки, что же на самом деле стало причиной принятия Рузвельтом решения о признании Советского Союза? Смешно было бы полагать, что вся заслуга в этом принадлежала лишь «приглянувшемуся» американскому президенту советскому посланнику. Расчёт и умение видеть далёкую перспективу? Понимание того факта, что американский изоляционизм изжил себя окончательно, и время требует искать новых путей развития страны и союзников  в мире?
     Или истинная причина всё же крылась в чём-то ином? И поддержка большевиков, перевернувших привычную жизнь в России, лишь соответствовала целям международного заговора ростовщиков-банкиров еврейского происхождения: Отто Кана, Мортимера Шиффа, семейства Варбургов, и, конечно же, клана Ротшильдов, стоявших во главе Мирового Правительства? Ведь именно им, организаторам «чёрного вторника» в Америке и был обязан своим выдвижением новый президент.
      Главный режиссёр его предвыборной кампании – финансовый воротила, Бернард Барух, состоявший в личных отношениях с премьером Черчиллем, представил своего кандидата в качестве защитника «маленького человека», сыграв на чувствах простых людей Америки, и победа на выборах была обеспечена.
    Как много раз в последующих предвыборных кампаниях Америки, равно и других стран будет применена эта технология обмана! А, уж сколько новых, «чёрных вторников», а также «понедельников»  узнает мировая история! Кстати именно Барух – «великий посвящённый» мировых потрясений, впервые использовал термин «холодная война» в отношениях между государствами. Это произошло много позже, уже в 47-м году. Но, вернёмся назад… 
     Очень хотелось бы верить в то, что побудительным мотивом к принятию решения о признании новой власти в Москве, послужило хорошее образование американского президента и его осведомлённость в вопросах истории самих Соединённых Штатов! Тогда, несомненно, причина признания России, хоть и советской, должна была бы крыться в плоскости исторической благодарности.
    Во всяком случае, Рузвельт, прекрасно разбиравшийся в вопросах мировой истории, не мог не знать, что ещё на заре американской государственности, в 1779 году, Российская Императрица Екатерина Великая отказала Англии в её попытке использовать русские силы в Америке против американских колонистов. Тем самым Российская Империя сыграла выдающуюся роль в их борьбе за независимость против английских колонизаторов!
     Почти век спустя: в 1861 году, когда началась гражданская война  на американском континенте и возникла угроза иностранной интервенции пяти европейских государств (Великобритании, Франции, Испании, Бельгии и Австрии) против молодого государства: Соединённых Штатов, русский царь Александр II отправил эскадры в распоряжение президента Линкольна для защиты Нью-Йорка и Сан-Франциско.
     Более того, российская корона пригрозила императору Наполеону III оккупацией Франции, если эта коалиция завоевателей, высадившаяся в Мехико Сити, поможет мятежникам с юга завоевать Север страны.
     Вот так русские цари безвозмездно протягивали руку помощи Соединённым Штатам в минуты крайней опасности на протяжении всей недолгой истории этого государства, выступая за справедливость против сил зла! 
     История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но, кто знает, что было бы с Америкой возьми верх южные штаты над северными в годы  гражданской войны?

***

     В начале тридцатых годов ХХ - го века  волна террора прокатилась по всей Европе. Основная причина этих событий крылась во вспышке националистических взглядов в ряде европейских столиц, вызванной подстрекательством тайных обществ и закрытых орденов, связанных с международным масонством и ветхозаветной ненавистью иудеев - владельцев частных банков к гоям (лицам нееврейского происхождения).
    Исповедуя лишь одну цель – прибыль, эти чёрные души  зарабатывали на революциях и войнах, начиная с конца 18-го века, беспринципно продавая оружие и продовольствие всем враждующим сторонам.  Катаклизмы планетарного масштаба и многомиллионные людские потери при этом в расчёт не шли.
    Именно эти силы, предпочитавшие до поры до времени находиться в тени, и привели к власти в Германии Адольфа Гитлера, заметив скромного ефрейтора ещё в 1922 году, за год до неудавшегося «пивного путча».
    Крупнейшие американские монополии «Дженерал электрик», «Стандарт ойл», «Форд» и прочие представители «финансового интернационала» открыли анонимные источники финансирования никому дотоле неизвестной НСДАП в Швеции, Чехословакии и Швейцарии, одновременно становясь совладельцами германских предприятий.
     Не заставили себя ждать и политические решения: были серьёзно ослаблены схемы выплат репараций Германией, выделены ей на долгосрочной основе крупные денежные кредиты. Шёл активный процесс восстановления экономического потенциала поверженной в 1-й Мировой войне Германии.
     А в это время изгнанный из страны Троцкий, осевший на Принцевых островах (территория Турции в Чёрном море), развернул кампанию террора против политических руководителей СССР. Обладая громадными финансовыми возможностями (за ним стояли уже упомянутые выше западные банкиры), этот большевистский фанатик, будучи талантливым оратором и организатором, не имея никакой специальной профессиональной подготовки, либо образования, возомнил себя единственным в мире лидером коммунистической идеи.
    Были убиты С.Киров, В.Менжинский, В.Куйбышев, М.Горький и его сын Пешков (подкуп врача, лечившего слабые лёгкие сына пролетарского писателя). Совершены неудавшиеся покушения на И.Сталина и В.Молотова.
    В охваченной революционным заговором России формируется «пятая колонна» из скрытых троцкистов, занимавших ответственные места в НКИД, ОГПУ и армии, и готовится военный переворот, под руководством «красного Наполеона» - маршала М.Тухачевского.
    Достаточно сказать, что и сам могущественный начальник НКВД  Г.Ягода был тайным троцкистом и имел непосредственное отношение к организации многочисленных актов террора и  экономического саботажа  в СССР. Впрочем, это в полной мере соответствовало политической характеристике этого «деятеля» из плеяды «деятелей» той эпохи. Те, кто был знаком с основными вехами его биографии, помнили, как лишь с десяток лет назад,  жандармский начальник, Генрих Ягода, отдавал команду на арест Ленина.
    Троцкисты вступили в тайный сговор с фашистской Германией и Японией и стали снабжать их разведки сведениями о состоянии советской экономики, железных дорогах страны, вооружении Красной Армии, и другими секретными данными. Это делалось в обмен на щедрое финансирование из-за рубежа их подрывной деятельности.
    Бронштейн (Троцкий) лично дважды встречался с Гитлером. Он, еврей, был абсолютно убеждён, что ненавидевший весь еврейский народ австрийский наци, всенепременно поддержит его в борьбе за захват власти в России. А как же иначе, ведь заказчиками революционного переворота в России и фашистского путча в Германии были одни и те же люди: американские банкиры еврейского происхождения!
    Правотроцкистский блок подталкивал фашистскую Германию к открытому вооружённому вторжению на территорию СССР. И Великая Отечественная война  против германского фашизма могла состояться  ещё в 1937 году!
    Этого не произошло лишь по двум причинам: стойкости Мадрида при отражении атак фашистов и ликвидации к началу 40-х годов «пятой колонны» сионизма в СССР.
    Сам же Троцкий поплатился за свои злодеяния. Операцию по его ликвидации по заданию Сталина разработали и осуществили нарком Берия и восходящая легенда советской разведки, будущий генерал-лейтенант и «главный диверсант» КГБ, Павел Судоплатов. А так же его коллега, тоже будущий генерал и высочайший профессионал Леонид Эйтингон.   
    За то, что фашисты напали на Советский Союз вина лежит не только на Англии и Франции, отказавшим СССР в организации коллективной безопасности в Европе перед германской агрессией, но, в том числе, и на США, хорошо знавших всю политическую «европейскую кухню». Сегодня об этом вспоминать не принято.
    А между тем, всего лишь за год до начала войны против СССР, президент Рузвельт получил по каналам разведки сверхсекретное послание премьера Черчилля, в котором тот обращался к нему с личной просьбой  «побудить Гитлера оставить в покое Балканы (объект повышенного внимания Великобритании) и ускорить мероприятия в отношении России». Значит ли это, что США, напрямую способствовали разжиганию войны против  СССР?
    Во всяком случае, советская разведка была осведомлена о тайной встрече американского президента Герберта Гувера с бизнес элитой страны,  представителями  тайного масонского центра Рассела в 1929 году.
     На встрече с президентом господа-предприниматели заявили главе государства вполне определённо:
     «Приближается кризис, попытаться избежать трудного положения, в котором могут оказаться США, можно лишь изменив расстановку сил в мире.
    Для этого надо оказать помощь России, чтобы она окончательно избавилась от разрухи – последствий гражданской войны, и помочь Германии избавиться от тисков Версальского договора. А потом,  надо столкнуть Россию и Германию лбами для того, что бы воспрянув после кризиса, США оказались только один на один с оставшимся из этих противников» - (Юрий Дроздов: «Россия для США – не поверженный противник». Часть 1).
    Отсюда можно сделать вполне определённый вывод о том, что подготовка ко 2-й Мировой войне началась Мировым Правительством ещё в 1929 году!
     Кстати уже в 1931-ом году Германия прекратила выплату репараций по Версальскому договору по договорённости всё с теми же Соединёнными Штатами.

***

    Но, вернёмся к личности президента. Во время войны, будучи главнокомандующим Вооружёнными Силами США, Рузвельт занял трезвую, реалистичную позицию, немало содействуя укреплению антигитлеровской коалиции. Выступал за финансовую и военную помощь СССР в борьбе с фашизмом, постоянно требуя наращивать поставки в нашу страну по ленд-лизу.
     Придавал большое значение созданию Организации Объединённых Наций с целью недопущения в будущем мировых вооружённых конфликтов.
     Размышляя над послевоенным мироустройством, Рузвельт впервые на Квебекской конференции (Канада,1943г.) изложил своё видение такой международной структуры, основой которой должны были стать наиболее сильные страны мира, т.н. «четыре полицейских», роль которых отводилась США, Великобритании, СССР и Китаю. Именно на них ложилась, по мнению президента, вся ответственность за сохранение мира на планете.
     Несмотря на давление Англии, а также политическую многоголосицу внутри  самой страны, Рузвельт, концентрируя в своих руках всю внешнюю и внутреннюю политику США, пришёл к концу войны к выводу о  том, что Советский Союз, вынесший основное бремя борьбы с фашизмом, занял место одного из основных игроков на международной арене.
    Он, кроме того, считал, что СССР заслужил право на расширение зоны безопасности вдоль своих границ в Европе за счёт ряда европейских государств, проводивших враждебную ему политику, таких как: Финляндия, Польша и т.д.
     Американский президент выступил за сохранение после победы над фашизмом «великого тройственного военно-политического союза» (США, Великобритания, СССР), считая главной задачей – преодоление взаимного недоверия между этими странами. Союз между странами-победительницами, по его мнению, дал бы новый качественный скачёк развитию всех международных отношений.
     Рузвельт был прагматиком, понимая, что лежащему в руинах Советскому Союзу будет не до войн. Совсем наоборот: разрушенная страна будет крайне заинтересована в мире и экономической (по типу ленд-лиза) помощи из-за океана, что оживило бы международную торговлю и принесло бы немало прибыли для его собственной страны.
     Глава Соединённых Штатов поднялся до уровня понимания СССР не  в качестве некоего революционного авангарда, грозящего миру развалом и хаосом, а как геополитического явления. И у него были все основания так полагать.
     Руководство СССР в лице его лидера И.Сталина к концу войны решительно избавлялось от революционного угара первых лет жестокого социального эксперимента.
     Ряды захвативших власть в России большевиков (сионистов), процент которых, во властных структурах победившего революционного переворота, доходил на начальном этапе революции до 90%, сильно поредели к концу 2-й Мировой войны. Всё больше русских и представителей славянских народов приходило на руководящие посты в силовые структуры и органы управления страной.
     Рузвельт являлся официальным приверженцем «ялтинской аксиомы», считая, что СССР больше не может быть аутсайдером в решении мировых политических проблем.
     Был ли он искренним другом нашей страны, или над ним довлели чисто прагматические интересы?
     Трудно сказать со всей определённостью. Намного легче ответить на вопрос: являлись ли таковыми те, кто пришёл к власти в  США после него.

***
     Политические  настроения в Вашингтоне стали меняться сразу же после смерти Рузвельта, пока, наконец, не была окончательно  похоронена «ялтинская аксиома», на базе которой  строились взаимоотношения союзников все последние годы, связанные с совместной борьбой против общего зла - фашизма.
     На смену ей пришла новая политическая доктрина, получившая название «рижской аксиомы». До признания США Советского Союза именно в прибалтийской Риге жили «теоретики», заложившие основы этой политической установки.
     Следуя ей, СССР, представлялся мировым революционным центром, а значит – нёс несомненную угрозу всему «цивилизованному» миру. Подобные взгляды исключали решения любых мировых проблем дипломатическим путём со страной – изгоем. И всякий компромисс с Москвой представлялся  на Западе «умиротворением» и проявлением слабости политического курса, стоящего  у власти правительства.
     Именно «рижская аксиома» легла в основу послевоенной внешнеполитической деятельности Соединённых Штатов.
     После испытания атомной бомбы США, совершившие невероятный экономический скачок во время войны, получили исключительную возможность доминирования в мире, в котором всё, без исключения, объявлялось зоной американских интересов. А любые активные действия СССР за рубежом трактовались не иначе, как «угроза Америке», превратившейся в годы войны в милитаристского монстра, тратившего на содержание своих Вооружённых Сил в 10 раз больше денежных средств, чем до неё!
      В обмен на экономическую помощь и предоставление шестимиллиардного американского кредита, по которому ранее было принято положительное решение (Ялтинская конференция), Вашингтон цинично предложил измотанной в чудовищной войне Москве двигаться в фарватере американской внешней политики двойных стандартов, кратко сводившейся к  незамысловатой, но вполне понятной формулировке: США могут всё, Россия - ничего. Либо только то, что ей позволит добрый «Дядя Сэм».
      В качестве экономического давления на СССР был избран  вопрос о  репарациях из Берлина в размере 20 млрд. долларов. Эта сумма была единодушно принята тремя делегациями также на Ялтинской конференции, в тот период, когда советские войска спасали западных союзников во время их провалившегося наступления в Арденнах.
      Но уже в конце мая 45-го года госсекретарь США Бирнс назвал вопрос о германских репарациях «непрактичным» и только лишь «основой для дискуссий».
      Перед лицом неприкрытого вероломства и политического шантажа бывших союзников, СССР выбрал путь национальной независимости, вновь призвав свой народ на подвиг. Теперь уже – трудовой.
     Позднее, вслед за СССР, авторитет которого в мире резко возрос: к концу 1945 года СССР установил дипломатические отношения с 52-я странами – против 26-и в 1941году (!), этот путь  изберут и другие страны: Китай, Индия, Вьетнам, народы Африки и т.д.
     США сделали слишком упрощённый анализ послевоенной ситуации в мире. Они посчитали, что ослабленная Россия будет не в состоянии самостоятельно развиваться, без привычной (по мнению Вашингтона) западной помощи, и, уж тем более, пройти путь, проделанный американской наукой в области ядерных изысканий за период 1939-1945 гг.
     Немало в этой связи «постарался» бывший руководитель Манхэттенского проекта генерал Гровс, сумевший убедить президента Соединённых Штатов и его ближайшее окружение в том, что русские смогут создать атомную бомбу не ранее чем через двадцать лет.
     Ему безапелляционно вторил первый руководитель ЦРУ (Центрального Разведывательного Управления) контр-адмирал Роско Хилленкоттер, лишившийся своего поста уже в 50-ом, вскоре после удачно проведённых ядерных испытаний в СССР и разразившейся Корейской войны. Ведомство адмирала оказалось бессильным предсказать оба этих события.
       Американский  госдеп испытал состояние шока, когда Советский Союз, голодный и лежащий в руинах, рассчитавшийся за мировую бойню 27-ю миллионами жизней своих граждан, лишь за четыре послевоенных года решил ядерную проблему, восстановил баланс сил в мире и впервые за послевоенный период самостоятельно обеспечил продовольствием население своей страны.
      Итак, вовсе не конфронтация США и СССР породила новое противостояние, теперь уже в «холодной» войне, как бы ни хотелось  именно так, представить  картину тех лет представителям западной историографии. А параноидальное стремление Белого дома управлять всем миром, исходя из принципа двойного стандарта, когда любые американские интересы священны, а интересы других мировых игроков второстепенны.

***

       Президент Трумэн, сменивший на посту президента США знаменитого предшественника, был неопытным политиком и мало осведомлённым человеком вообще, что станет, в последствие, визитной карточкой многих президентов Соединённых Штатов, терпящих фиаско не только в вопросах политики или истории, но, даже, в знании школьного курса географии.
       В американской прессе его называли «неудачным фермером», «мелким торговцем» и «политической случайностью».
       Несмотря на то, что Трумэн несколько месяцев исполнял в кабинете Рузвельта обязанности вице-президента, он, чудесным образом, не привлекался «… к участию в выработке ключевых внешнеполитических решений. Не был он введён и в курс дела относительно проекта создания атомной бомбы» (Киссинджер Г. «Дипломатия», Гл.17).
       Однако молодой Гарри весьма преуспел в других делах. Он, так же как и его предшественник, стал масоном Великой Ложи Шотландского Устава, достигнув  в ней последнего 33-го почётного градуса к концу 1945года.
       Это обстоятельство помогло ему добиться всего, что он хотел в политической карьере.   
       Отсутствие компетентности и политического опыта он, человек ограниченного кругозора, с успехом заменял волюнтаристскими, силовыми приёмами, запугивая и устрашая весь остальной мир.
       Обладая упрямым  и  злопамятным  характером, Г.Трумэн и вовсе не собирался вникать в тонкости международных отношений.
       «…Всевозможные тонкости казались ему крючкотворством; дипломатические интриги были ему ненавистны.  Трумэн сам признавал, что его удручают детали». (Анатолий Уткин «СССР в осаде», Москва, Эксмо, 2010 г., стр.15).
       Доверенное лицо бывшего хозяина Белого дома и знаменитый политик рузвельтовской эпохи Гарри Гопкинс, давая оценку деловым качествам нового президента, писал: «…он почти ничего не знает о международных делах».
       Не смотря на то, что сам Гопкинс, всё ещё числился в советниках Трумэна и после окончания войны, он, тем не менее, был не в силах повлиять на него, настоятельно рекомендуя  «прислушаться к мнению русских».
       Многое в формировании мировоззрения 33-его президента США (удивительная игра цифр: в официальной и тайной ипостасях!), человека старомодного, ретрограда во всём, не выходившего из своего дома без шляпы, зависело  от его нового окружения.
      «Старая  гвардия» опытных политиков, вынесших вместе с бывшим президентом бремя великих экономических и военных решений, уходила с политической арены. Кто по состоянию здоровья, как, например, Гопкинс, а кто и просто – в отставку, не поддерживая нового политического курса на силовую конфронтацию с остальным миром.
       На смену им приходили те, кто делал свою карьеру «любым способом». Впервые в истории Соединённых Штатов на политическом олимпе появляются пятизвёздные генералы и адмиралы (высший чин в армии США, появившийся в годы 2-й мировой войны): Д.Эйзенхауэр, Д.Макартур, Э.Кинг, Ч. Нимиц и т.д.
       Они привнесли в американскую политику дух войны и напрямую повлияли на формирование мировоззрения неискушённого, но упрямого «миссурийского новичка», ставшего игрушкой в их руках.
        Уже в конце лета 1945 года из-за океана посыпались первые угрозы применения силы против СССР, а генерал Арнольд, командовавший американскими ВВС в годы войны, открыто назвал Россию «следующим врагом».
        Вполне можно утверждать, что нового американского президента «вели» в политике те, кто, по большей части, не очень любил «светиться», но для кого личная выгода была превыше здравого смысла.
        Ближайший «соратник» и союзник Трумэна, которого трудно было бы «заподозрить» в любви к СССР, также масон 33-го уровня посвящения (!), премьер - министр Великобритании В.Черчилль, глядел на нового американского президента с нескрываемым сарказмом. Он давно уже был министром Англии и опытным политиком, в то время как молодой Трумэн торговал в Канзас – Сити мужской одеждой.
       Отвечая на вопрос своего личного врача, лорда Морана,  о способностях нового президента США, премьер в лучших традициях витиеватого  английского спича как-то сказал, отмечая политическое невежество Трумэна:
       «Он не замечает тщательно ухоженного участка земли, он просто…его топчет».
       И, всё же, именно за спиной у американского президента стояла набравшая колоссальную силу страна, развернувшая к концу 2-й Мировой войны 12-ти миллионную армию, оснащённую вооружением дальнего действия (стратегическая авиация, авианосные корабли и т.д.).
       Для сравнения: армия Советского Союза, сокрушившая фашистскую военную машину Германии и Японии, имела на тот же период времени в своём составе, на целый миллион меньше личного состава! А уже через два года Вооружённые Силы СССР насчитывали менее трёх миллионов человек, после проведённой в стране широкой демобилизации.
       А вот Соединённые Штаты и не думали сокращать свои Вооружённые Силы, продолжали в одностороннем порядке эскалацию сил и средств  ведения войны. Особенно в области стратегических и ядерных вооружений, а также активной разработки средств их доставки по воздуху и морем.
       Так кто же, на самом деле, угрожал миру?!
       Вокруг Трумэна собрались те, чьи финансовые и карьерные интересы были выше морали и нравственности. Те, кто напрямую зависел от международного клана ростовщиков - Ротшильдов, о ком известный американский историк Фаррел однажды сказал:
        «…ни одна из администраций со времён президента Дж. Тайлера не вызывала меньше иллюзий, чем группа сторонников Г.Трумэна, утвердившаяся в Вашингтоне».
      Итак, стратегический курс в международных отношениях американским госдепом был избран. Им стал путь, направленный на силовое доминирование в мире и экспорт американского двойного стандарта в качестве «демократических идеалов» по американскому образцу. Этот курс получил название «доктрины Трумэна».
         Ещё до её принятия, в своём послании конгрессу США от 19 декабря 1945 года, новый президент откровенно заявил:
         «Нравится ли это нам или нет, мы должны признать, что победа, которую мы одержали, возложила на американский народ постоянное бремя ответственности за руководство миром».
         Таким образом, те, кто вёл Трумэна в большой политике, открыто объявили о своих притязаниях на руководство всем миром, забывая, о том, кто именно, вынес основное бремя войны с фашизмом.
         Запад нуждался в легитимизации этого своего права и его поддержке в глазах мировых держав, и Вашингтон пошёл на открытую ревизию общего взгляда на 2-ю Мировую войну, которая представлялась теперь как «гражданская война народов Европы».
         При такой постановке вопроса между агрессором и жертвой уже не было принципиального различия. Темы, касающиеся  вклада союзников  в победу, жертвы сторон и вопросы  выплаты компенсаций, стали - надуманными темами!
         Что же до экспансии США в Европе и мире, то теперь она интерпретировалась как миротворческая миссия, попытка сорвать новую волну гражданского конфликта наций. Партнёрские, союзнические и, просто, любые отношения между США и СССР в новом контексте сводились к  нулю.
         В последствие, стратегический курс будет несколько преобразован (после первых советских ядерных испытаний в 1949 году) в «доктрину сдерживания». Но, это была лишь игра в слова: новая вывеска мало что меняла по своей  враждебной сути в отношении  СССР.
         Доктрина Трумэна резко повлияла на характер действий США на международной арене, придя на смену доктрины Монро, проповедовавшей изоляционизм, в качестве американского приоритета.
          Прежняя позиция США являла собой защиту от притязаний Англии на вмешательство во внутренние дела молодых государств, а, проще говоря, во внутренние дела Америки. И представляла собой не что иное, как один из первых в мировой политической истории государств «железный занавес», позволивший Вашингтону долгие годы отсиживаться в собственном «омуте», накапливая силы.
        Теперь же сами  окрепшие Соединённые Штаты возвели принцип вмешательства во внутренние дела суверенных государств, в ранг своей внешней политики. Они сумели в новых исторических условиях подавить своего заклятого врага – Англию и сделать её своим союзником, одновременно отобрав у бывшей колониальной империи часть её мирового могущества.
         Как показало время, не всё было так уж безоблачно во взаимоотношениях Вашингтона и Лондона. Англия сумела впоследствии навязать Новому Свету свои правила игры, искусно отыграв запутанным дипломатическим путём многое.
         Но, пока, США упивались своим экономическим величием. И, чтобы не растерять своего влияния, весьма своевременно позаботились о долгосрочных и легальных инструментах осуществления американской мировой экспансии.
         В финансово-экономической сфере такими «инструментами» стали: Международный валютный фонд (МВФ – создан в 1944г.) и Международный банк реконструкции и развития (МБРР), закрепившие уникальный статус американского доллара в мире и, тем самым, окончательно привязавшие к США все экономики деформированного послевоенного мира. Все, кроме британской, сумевшей сохранить  высокий статус национальной валюты.
         А в социальной сфере Вашингтон предпринял постепенное внедрение в головы людей разработки, направленные на «промывание мозгов» тем, кто не был согласен с политикой двойных стандартов и ещё сохранял за собой способность здраво мыслить!
         Итак, американская мечта сбылась. О чём ещё может мечтать страна, в которой даже её президент и самый знаменитый масон в истории Соединённых Штатов – «Мастер Каменщик», Джордж Вашингтон, приносит клятву президента на ступенях Казначейства (30 апреля 1789 года), на Уолл-Стрит?  Возможно лишь о покорении всего мира, но уже не посредством денег, а натурально, поставив его на колени, силой своего оружия и психического внушения?
        Очень символично при этом выглядит и подарок президенту, сделанный его другом и величайшим масоном Франции маркизом Жильбером Лафайетом – ключ от Бастилии.
         Кстати, с 1805 года, т.е. с момента смерти досточтимого Мастера его масонская Ложа и по сей день, носит название «Александрия-Вашингтон № 22».
               

***

        Первые практические шаги новой американской администрации, направленные на  открытую конфронтацию с СССР, как с главным стратегическим противником, были предприняты уже в апреле 1945 года, когда прибывший в США нарком Молотов подвергся политической обструкции и грубому личному давлению в момент переговоров по Польше со стороны нового хозяина Белого дома.
        Опешивший от столь «радушного приёма» советский дипломат высшего ранга был вынужден признать, что никогда прежде с ним никто ещё из политических деятелей мира так грубо не обращался.
        Впрочем, его замечание нисколько не смутило Трумэна – выбор был сделан.
        Многие,  присутствовавшие, на той памятной встрече американские чиновники госдепа и представители командования Вооружённых Сил США, были шокированы таким поведением своего президента. Они задавали себе резонный вопрос:
         - Не слишком  ли рано рвутся отношения с бывшим союзником?
         Однако это было всего лишь начало.
         Следующим шагом, который вполне можно было бы расценить как политический шантаж, стало решение двух «заговорщиков» в лице президента Трумэна и английского премьера Черчилля, сообщить Сталину на Потсдамской конференции руководителей держав – победительниц (лето 1945года) о создании в США «оружия чудовищной разрушительной силы».
         Уже одно то, что американский президент не назвал новое оружие атомным, говорит о политической непорядочности бывших союзников по антигитлеровской коалиции в отношении  СССР.
         Впрочем, не о том была печаль у западных «братьев по оружию».  Трумэн лишь опасался того, что советский руководитель начнёт задавать вопросы, уточняя боевые возможности и технические характеристики «изделия», и тогда ему придётся открыть, как ему казалось, «большую тайну», рассказав о грандиозных разрушительных свойствах новой бомбы.
         Однако Сталин, давно обладавший всей информацией о «Манхэттенском проекте», и «бровью не повёл». Его поведение стало полной неожиданностью для «союзников», решивших, что советский вождь попросту ничего не понял.
         Откуда им было знать, что подобные работы были развернуты в СССР ещё в 43-м году!
         Вскоре весь мир содрогнулся от ужаса, узнав, что это за «оружие чудовищной разрушительной силы», когда  в адском  ядерном огне заживо сгорели сотни тысяч мирных жителей  японских городов Хиросимы и Нагасаки!
         Эти города специально не подвергались американским бомбардировкам обычными бомбами с неба. Их «щадили» для иной судьбы.
        После варварского эксперимента над живыми людьми, Трумэн, старомодно и сентиментально склонный к ведению дневников, писал:
        «В самой крупной в истории азартной (научной) игре мы поставили на карту 2 миллиарда долларов и выиграли».
        Не слишком образованный президент Соединённых Штатов вообще предпочитал пользоваться лексиконом карточного игрока. На его рабочем столе стояла табличка с изречением, где упоминались игральные фишки.
        Милому сердцу изречению  президент Трумэн придавал, надо полагать, роль постулата, имевшего, по убеждению хозяина Белого дома, мировое звучание.
         За несколько месяцев своей деятельности на посту президента, Трумэн, обещавший при вступлении на должность, продолжить политику своего популярного у американского народа предшественника, начал, тем не менее, с ликвидации наследия Рузвельта. Все, кто не был согласен с его курсом на конфронтацию с СССР, были вынуждены покинуть свои посты в правительстве.
         5 января 1946 года, всего лишь через полгода после победы над фашистской Германией, Трумэн ознакомил госсекретаря Бирнса со своими набросками письменного проекта будущей политики США в отношении СССР.
         В документе, в котором впервые употреблялись новые политические термины, типа - «непримиримая дипломатия», переросший в последствие в более известное словосочетание: «холодная война»; «железный кулак и сильные выражения», политика «с позиции силы» и проч., было и такое признание американского президента:
         -Я устал нянчиться с Советами!               


***

         9 августа И.Сталин пригласил в Кремль американского посла в СССР А.Гарримана и сообщил ему, что Советский Союз вступает в войну с Японией, выполняя тем самым ранее взятые на себя обязательства начать боевые действия ровно через три месяца с момента капитуляции Германии.
         А ещё советский руководитель в беседе с удивлённым американским дипломатом сказал, что ему давно известно о процессе создания в США атомной бомбы.
         В тот день самолёты американских ВВС сбросили второй ядерный заряд. Теперь на Нагасаки. Так стратеги Пентагона стремились не допустить вступления советских войск на Японские острова, ограничивая их действия пространством Манчжурии.
         Сами же японцы медлили с принятием решения о капитуляции, не смотря на атомные бомбардировки. И только после того, как премьер-министр Японии Судзуки узнал о вступлении в войну СССР, он произнёс на заседании Высшего совета по руководству войной буквально следующие слова:
         «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны».
         14 августа 1945 года японское правительство, убедившись, что «русских невозможно остановить», заявило о готовности принять условия Потсдамской декларации.
          Итак, замыслы «Тайного Мирового Правительства» - «скрытой руки», сбылись: США остались один на один с Советским Союзом, единственным государством в мире, стоящим на его пути  к обладанию миром!



Глава №1
         
         Самолёт, прибывший рейсом из Канады, благополучно приземлился  на военном аэродроме, на юго-западной окраине Нью-Йорка, невдалеке от строящегося  международного гражданского аэропорта (ныне аэропорт имени президента Кеннеди).
          Бека встречали представители генконсульства СССР в Нью-Йорке и повезли его и семью на машине с дипломатическими номерами на 61-ю улицу, где размещалась советская дипломатическая миссия (вскоре генконсульства в Нью-Йорке и Сан-Франциско будут ликвидированы из-за начавшейся в США скандальной антисоветской кампании).
          Поливал нудный осенний дождь, стекая струйками по окнам автомобиля. Водитель не был склонен к дорожным разговорам, и семья Шабровых, всё ещё находясь в полудрёме от сонной погоды и воздушного перелёта, была занята друг другом и своими мыслями.
        Пара оживилась лишь тогда, когда справа по ходу авто открылся вид на Манхэттен. Небоскрёбы  разных форм и конфигураций стояли тесной монолитной стеной, где-то совсем близко, нависая над трассой, и, в то же время, достаточно далеко.
        Дождь прекратился, но на смену ему налетел сильный порывистый ветер. Рваные облака, с большой скоростью несущиеся по небу, казалось, цепляли на полном ходу за верхние этажи небоскрёбов. В Канаде, с её британскими традициями, таких домов ещё не строили. И  вид грандиозных высоток вызывал  любопытство и благоговейное чувство удивления.
          - И как только они не падают? –  с робостью в голосе проговорила Гелшат, взирая на то, как очередная чёрная туча надвигается на верхушку высотного здания.- Скажи, а как ты считаешь, опасно ли находиться, например, на двадцать пятом этаже в грозу или сильный ветер? - обратилась она к мужу, который также как и она наблюдал борьбу стихии и строительного гения. – Насколько вообще надёжна вся эта строительная конструкция?
        - Думаю, нет, не опасно.  Инженеры, конечно же, всё просчитали заранее, но некоторую качку здания те, кто находятся наверху, конечно, могут ощущать. К этому просто нужно привыкнуть!
        - Ужас! – поёжилась Гелшат.    
        Дорога то поднималась вверх, то ныряла в бесконечные тоннели. Мелькала разноцветная реклама Кока-Колы и таблички с незнакомыми названиями на английском языке, пока, наконец, не показалось большое панно с надписью «Добро пожаловать в Манхэттен!»
        -Вот мы и в Нью-Йорке!- произнёс молчавший дотоле представитель советского посольства, сидевший рядом с водителем.
        Застенчивого парня, «проглотившего язык», лишь только он взглянул на супругу своего нового шефа, звали Александр. Он был сотрудником Нью-Йоркской резидентуры и работал в Штатах уже второй год.
        Наблюдательный Шабров сразу заметил, как молодой мужчина всё время украдкой поглядывает на Гелшат в зеркало заднего вида, не в силах справиться с собой и оторвать взгляда от женщины редкой красоты.
        Машина втянулась в городское движение и пошла медленнее.
        Грандиозный город впечатлял. За окном бурлила жизнь, совершенно не похожая на  тихую жизнь  Канады.
        Супруги с интересом разглядывали городские пейзажи, где преобладал серый цвет бетона и булыжника. Бросались в глаза почти полное отсутствие зелени и плотное дорожное движение: трамваи, автомобили и, даже, гужевой транспорт.  Мимо проплывала пёстрая людская толпа. Белые мужчины почти все поголовно в пиджаках и шляпах. Темнокожее население, одетое, как правило, во всё светлое, здесь, в отличие от Оттавы, если не преобладало над белым, то уж во всяком случае, было весьма значительным.
        «Вот они – бывшие рабы, привезённые сюда  вместе с награбленным добром из Африки, - думал, глядя на негров, заполнивших улицы города, Бек.- Интересно, ведь в Канаде тоже достаточно темнокожего населения, но никогда мысли о рабстве не приходили в его голову прежде. Только здесь в Америке. Любопытно, каково теперь  отношение к ним американского обывателя?».
        Как не приковано было внимание Шаброва к окружавшей его новизне, взгляд опытного разведчика выловил из потока городского транспорта машину  с затемнёнными стёклами и неясно читавшимися номерными знаками, упрямо следовавшую за их автомобилем от самого аэродрома. 
       «Неужели «наружка? - (наружное наблюдение – сленг сотрудников разведки),- с удивлением предположил Бек.- Это что-то новенькое: в Канаде такого внимания советским дипломатам со стороны спецслужб не уделялось. Значит, многое уже изменилось во взаимоотношениях бывших союзников. Надо будет обсудить этот вопрос со своими в генконсульстве».

***
      
      - За нами и раньше поглядывали, но после череды предательств бывших информаторов, а также скандала с Мироновым и  Гузенко, «наружка» теперь – дело обыденное, - пояснил ситуацию в разговоре с Беком исполняющий обязанности Главного советского резидента в США и, по совместительству, вице-консул, Степан Апресян.- Наблюдение ведут достаточно грубо, а привлекают для него малоопытных агентов из числа бывших сотрудников полиции. Штатных агентов у них не хватает. Поэтому, распознать слежку не сложно,- добавил разведчик. Да и каких либо результатов по ней ещё нет. Судя по всему, речь идёт лишь о сборе информации, и пока американскими спецслужбами другая задача не ставится.
       Около полугода назад Апресян временно сменил убывшего в СССР бывшего своего шефа – легенду разведки генерал-майора Зарубина Василия Михайловича.
       Беку было известно, что в прошлом второй секретарь полпредства СССР, он же - заместитель начальника 1-го Управления  НКГБ  Зарубин (на чьё место в посольстве и прибыл Шабров) действовал  в США под фамилией Зубилин.
       Главный резидент в США Василий Михайлович умело руководил резидентурами  Вашингтона, Нью-Йорка и Сан-Франциско, которые не были слишком многочисленными по своему составу, однако действовали весьма эффективно и покрывали фактически всю территорию Соединённых штатов.
        Всего за годы войны советские спецслужбы в США представляли собой группу в чуть более сотни профессиональных оперативных сотрудников, которые, тем не менее, вели до полутысячи агентов! Успех их работы для Центра был вполне очевиден.
        Ряды штатных разведчиков пополнял также Амторг - акционерное общество, учреждённое на советские деньги ещё в 1924году в Нью-Йорке с целью ведения торговли между СССР и Соединёнными Штатами. Оно же выполняло функции торгпредства, которое отсутствовало в Америке все годы сотрудничества между двумя странами.
         Только в Вашингтоне штаты этой организации (включая постоянно действующую Советскую закупочную комиссию) составляли около пяти тысяч работников загранаппарата!
          Летом 1944 года сотрудник резидентуры Миронов написал на Зарубина донос директору ФБР Э.Гуверу, обвиняя его в том, что тот, якобы, является немецким шпионом. Абсурдность заявления не вызывала сомнений, однако произошло главное: факт предательства, в результате которого был вскрыт личный состав советских резидентур и лично их руководитель.
         Зарубин был вынужден покинуть Соединённые Штаты вскоре после того, как был объявлен «персоной нон грата».
          На встречу с Беком прибыло ещё трое сотрудников Нью-Йоркской резидентуры. Хотелось побеседовать со всеми, но его ждала семья, Вашингтон и встреча с послом. А до столицы ещё нужно было доехать, проделав путь в более чем двести миль на автомобиле.
          Пообещав вскоре вернуться и уделить внимание каждому работнику спецслужб, Бек заторопился в дорогу. 

***

          -Я прошу Вас быть крайне осторожным, – негромко, в своей обычной манере, произнёс, глядя на Шаброва посол СССР в Соединённых Штатах А.А. Громыко, - здесь разгорается антисоветский психоз, связанный со «скандальными разоблачениями» в рядах американских коммунистов.
        А, вообще-то, последние события в Америке – прямое следствие резкого изменения внешнеполитического курса американской администрации, и начало «охоты на ведьм», - добавил Андрей Андреевич.- Однако нам не следует реагировать на провокации.
        Бек, молча, слушал посла. Он знал, что речь идёт о предательстве коммунистов-перебежчиков Луисе Буденсе и Элизабет Бентли, работавших ранее на НКВД, что послужило провалом целых четырёх (!) агентурных групп.
        Их признания были помножены на полученные  канадскими и американскими спецслужбами сведения от предателей Гузенко и Миронова, и явились отнюдь не «провокациями», а вполне весомым  основанием для директора ФБР Гувера составить список «неблагонадёжных лиц» госдепа, непомерно разросшегося к 1945году. 
        Свой список, отправленный в Белый дом на имя президента Трумэна, шеф американской спецслужбы сопроводил  следующей запиской:
        «Ряд лиц, работающих в правительстве, снабжают информацией людей за пределами федерального правительства, которые, в свою очередь, передают её советским агентам».
         Однако президент Трумэн, крайне занятый выстраиванием своей внешней политики, не прореагировал на послание Гувера. Очередь до оценки положения дел внутри страны ещё не дошла.
         Кроме того, в списке значились такие люди в аппарате государственной власти, которые пользовались поддержкой  его ближайшего круга, и шеф ФБР был вынужден отступить на целый год.
         Получив  молчаливый отпор, Гувер поднимет этот вопрос вторично, но уже выступив публично с речью о «красном фашизме» в 1946 году. Его речь прозвучит практически в унисон со знаменитой Фултоновской речью Черчилля, в которой тот, в присутствии восхищённого американского президента, фактически, объявит «холодную войну» СССР.
         В своём публичном послании Гувер предупреждал Америку и её власти об угрозе «стотысячной армии американских коммунистов, выполняющих приказы Москвы». И, нужно признать, что шеф главной американской спецслужбы был недалёк от истины: подавляющее большинство членов Компартии США представляло собой еврейство с российскими корнями.
        Революционные события в России начала 20-го века бумерангом ударили и по самой Америке, ведь в их основе лежала сионистская революционная активность.
        Вот тогда, Трумэн и услышал своего главного разведчика, посвятившего всю свою послевоенную карьеру борьбе с коммунизмом. Но практические шаги будут предприняты им несколько позже, лишь в 47 – м, когда его собственные планы на международной арене совпадут с планами спецслужб США по их реализации. И он объявит новую доктрину государства, получившую название: «доктрина Трумэна».
          А пока он был слишком прикован к международным делам и планам по перекройке послевоенного мира, исходя из вновь открывающихся для Соединённых Штатов перспектив, которые на практике стали воплощаться  в создании сети новых и поддержании старых военных баз по всему миру, которые якобы имели «большое значение для обороны США».
         На самом же деле их расползание по миру было сродни тихому наступлению по «всем фронтам» с целью захвата «командных высот».
         Нетрудно догадаться насколько лживыми были «страшилки» американского госдепа, если взять во внимание тот факт, что Соединённым Штатам никто не угрожал на разорённом войной земном шаре и не мог угрожать в принципе.
         Кроме того, США были единственной страной, обладавшей, на тот период, ядерным оружием и руководство страны всерьёз полагало, что это превосходство над всем остальным миром сохранится за Америкой на десятилетия!   
               
***

         В разговоре руководителя советской дипломатической миссии в Соединённых Штатах и нового второго секретаря посольства и специального представителя разведцентра наступила пауза.    
         Бек, молча, глядел на молодого, стройного, 36-ти летнего посла, умного и рассудительного, участника Ялтинской и Потсдамской конференций и думал о том, что они, практически, - ровесники. Но, как разительно, далеко не в лучшую сторону, отличалась внутренняя обстановка  в советском посольстве в США от  Канады: сухость и подчёркнутая официальность - против готовности солидарно сопереживать и действовать!
        - Вы ведь знаете, что я – не дипломат и задачи, выполнение которых требует от меня Центр, связаны с определённым риском, - нарушил молчание Бек. – Со своей стороны я обещаю проявлять максимальную осторожность и постараюсь не бросить и тени подозрений на работу советского дипкорпуса в Америке. Я буду постоянно держать Вас в курсе всех событий.
        Слова советского разведчика, казалось, не произвели на посла никакого видимого впечатления. Во всяком случае, Громыко не проронил ни слова. Он невозмутимо молчал, и, казалось, думал о чём-то своём, глядя несколько в сторону. 
        Бек хорошо понимал, что причина сдержанности главы политической миссии имеет свою подоплёку.
        Из-за провала, связанного с чередой предательств, Центр принял решение временно «законсервировать» нераскрытых нелегалов и прекратить всякую разведывательную деятельность резидентур в Соединённых Штатах, оставляя опытным легальным разведчикам действовать на свой страх и риск. Это была вынужденная мера, но работу никто не отменял. 
        Однако имелся и личностный мотив. Шабров уже был проинформирован своим коллегой Апресяном относительно того, что Громыко «болезненно относится к любым рискам, не желая брать на себя ответственности за их исход».
       «А может быть так и нужно себя вести главному дипломату страны за рубежом? - подумал, глядя на посла Шабров.- В конце концов – каждый должен заниматься своим делом!»
       И всё же разведчик считал, что нужно быть последовательным до конца, а  потому проявлять неискренность со своей стороны с руководителем советской дипломатической миссии он не имеет права. Тем более что был глубоко убеждён: все точки над «i» следует расставлять в самом начале сотрудничества, а не когда-нибудь потом. Ведь «потом» может и не случиться!
       Имелся и ещё один неутешительный вывод: в чрезвычайной ситуации приходилось полагаться только на себя. В случае чего, посол умывал руки. Разведчик ощутил это из разговора с ним со всей очевидностью. Сложившееся положение ещё нужно было, как следует обдумать! Но, уже наедине с самим собой.
       - Ну что же, если у Вас нет ко мне более вопросов, желаю удачи, - произнёс, наконец, Громыко после очередной паузы, наступившей в их беседе, негромким своим голосом и Шабров понял, что их встреча и первое знакомство завершены.

       
        Справка:
       
         Андрей Андреевич Громыко (1909-1989), будущий выдающийся политический деятель и бессменный министр иностранных дел СССР (находился на этом посту 28 лет!) попал в политику случайно.
         В 36-ом году, после чистки, проведённой Молотовым в народном комиссариате иностранных дел, молодого кандидата экономических наук Громыко назначают на дипломатическую работу и, сразу, на очень ответственный пост - заведующего американским отделом Наркомата.
         А уже через три года Громыко вызвал в Кремль сам Сталин, который сообщил  ему о своём решении отправить молодого сотрудника НКИД в Соединённые Штаты для работы в качестве советника при посольстве СССР в Вашингтоне.
         Растерянный Громыко вынужден был признаться вождю, что ещё «не совсем овладел английским языком», на что получил ошеломляющий совет Иосифа Виссарионовича: «…почаще в Америке посещайте церкви и слушайте проповеди протестантских священников, говорящих на чистейшем английском языке».
         Андрей Андреевич не любил «высовываться», предпочитая чётко исполнять указания Москвы, чем немало раздражал советского посла в США, известнейшего дипломата уровня Чичерина Максима Максимовича Литвинова (являлся первым заместителем Наркома, а с 1928 года фактически возглавлял НКИД).
       Посол имел своё собственное мнение по всем вопросам международной, и, в частности, американской политики. Именно популярность личности Литвинова в международной дипломатии и успех на переговорах с американским президентом Рузвельтом в 1933 году  привёли к установлению дипломатических отношений между двумя странами.
       Однако «политическое кредо» Громыко победило, и он занял кресло бывшего посла СССР  в Вашингтоне  уже  в 1943году.
       Человек осторожный и осмотрительный, Андрей Андреевич, получает на Западе политическое прозвище – «мистер нет», а в 1947 году о нём, советском представителе, принявшем участие в разработке Устава ООН, журнал «Таймс» напишет очень лестные слова:
       «Как постоянный представитель Советского Союза в Совете Безопасности Громыко делает сою работу на уровне умопомрачительной компетенции».
               


         - Ну, как твой новый начальник? – спросила мужа Гелшат.
        - Мне кажется, что он очень неглупый и весьма осторожный человек, - отозвался Шабров.- Он достаточно молод, но уже получил немалый опыт дипломатической работы на самом высоком уровне, приняв участие в двух конференциях стран антигитлеровской коалиции.
         Шабров не стал говорить жене о своих наблюдениях и неутешительных выводах, щадя её и стараясь не подвергать любимую лишнему беспокойству.
         Молодая пара только что уложила спать умаявшегося от перелёта и дальней дороги малыша, приняв некоторую, но весьма своевременную помощь соседей по дому, поделившихся детским питанием. Сейчас они распаковывали чемоданы в посольской квартире, выделенной  в их распоряжение.
          Квартира представляла собой небольшие двухкомнатные апартаменты и была намного меньше канадского жилья, но главное для Бека состояло в том, что она была отдельной, имела маленькую кухоньку и находилась на обширной охраняемой территории советского посольства.
         С приездом в США Шабров был всерьёз озабочен безопасностью своей семьи. Он имел достаточно оснований для этого, ведь Америка – не Канада. Здесь находились основные центры подрывной деятельности, направленной против его Родины.
         Сюда, по оперативным данным, были доставлены захваченные в плен известные фашистские учёные, знания и практические наработки  которых теперь использовались в интересах военной промышленности США. А главное, - военные преступники, в особенности бывшие генералы и офицеры СС, которых, в нарушение договорённостей между союзниками, не выдали для правосудия, скрытно доставили за океан и теперь собирались использовать «по специальности» против бывшего союзника.
         В воздухе ещё витала атмосфера былого фронтового братства. Простые люди Америки продолжали жить воспоминаниями о великой войне и общей победе над фашизмом, восхищаться подвигом русских, и в отношениях между людьми оставались открытыми, дружескими. Но, уже наметилась явная тенденция к охлаждению отношений на уровне политического руководства.
         Бек чувствовал это. Кроме того, он имел прямое задание Центра в отношении нацистов, сбежавших в Америку. Москва обладала информацией о том, что в США планируют оказать помощь Германии и… не только в воссоздании её довоенной экономики.
         С приходом в Белый Дом президента Трумэна Вашингтон вынашивал задачу развёртывания новой службы разведки на территории поверженного рейха. Не трудно было догадаться, против кого могла быть использована такая служба. Но, кого видят в кресле её руководителя? Это ещё предстояло выяснить.
        В бегах находились многие «кандидаты» на эту должность. Например, генерал - лейтенант вермахта Рейнгардт Гелен, который сменил на посту шефа военной разведки легенду Абвера, адмирала Канариса, после неудавшегося покушения на фюрера в 1944 году.
        Или шеф гестапо Генрих Мюллер, умело разыгравший своё самоубийство с однофамильцем и сумевший покинуть Берлин буквально накануне входа в него советских войск.
        Кроме того, весь мир был наслышан об американской мафии и громких гангстерских разборках в Штатах в довоенные годы. Деятельность бандитских кланов сицилийского происхождения была отодвинута на второй план мировым столкновением с фашизмом, но это не означало, что они исчезли из страны сами собой. И всё это была – Америка!
        - Скажи, а ты уже завтра выходишь на службу?- прервала невесёлое раздумье мужа Гелшат. – У нас ведь ничего нет дома из еды, особенно для  Платоши!
       - Мне предоставили три дня, милая, чтобы оглядеться с дороги и сделать необходимые покупки для дома. Завтра утром за нами пришлют автомобиль,  и мы вместе, поедем в город по магазинам!
       - Ой, как здорово! – запрыгала от радости Гелшат и бросилась обнимать любимого.
       Ах, как хотелось новых впечатлений! Увидеть Америку, о которой так много слышала прежде молодая женщина!

***

        Ровно в 9 утра машина стояла у подъезда. Её и своего водителя за Шабровыми любезно прислал военный атташе СССР в Вашингтоне генерал-майор Илья Михайлович Сараев («Руан»), находившийся в стране с апреля 1941 года.
        Молодой парень, механик - водитель, по имени Руслан, знал столицу как свои пять пальцев.  Он провёз вновь прибывшую пару по всем основным местам города, показав: Капитолийский холм и т.н. «Федеральный Треугольник», где располагались Белый дом, здание ФБР (вызвавшее у Бека особое внимание) и музей Линкольна.
        Рот молодого человека не закрывался и он успел поведать, что Вашингтон был избран официальной столицей в конце 18 века, когда американский Конгресс искал компромисс между политическими деятелями Севера и Юга. Южане никак не соглашались на то, чтобы новая столица была слишком удалена на север страны.
         Тогда-то и было принято решение строить город в болотистой местности на илистых берегах реки Потомак. А, окончательно определиться по месту нахождения новой столицы предложили лично президенту страны Джорджу Вашингтону, который провёл  в этих местах своё детство.
         Родившись в семье плантатора средней руки, мальчик получил не лучшее образование (его отец умер рано, когда Джорджу едва исполнилось 11 лет). Юноша выучился на землемера и потому прекрасно знал ландшафты Виржинии. Судьбу семьи, да и самого юного Вашингтона, как всегда решили деньги: неожиданно свалившееся наследство. 
        Всё о чём рассказал молодой человек, было весьма любопытно. И молодая пара внимала ему с интересом. Однако и в этот раз Бек заметил упрямый «хвост» за машиной принадлежащей советской дипмиссии.
        - Скажите, а Вас здесь постоянно сопровождают? – спросил он у Руслана, прерывая его словесный запал.
        - Вы имеете в виду ту машину, что постоянно следует за нами?- ничуть не смутился разговорчивый парень. – Это  - наружка. Теперь стали следить не только за машинами, но, даже, и за отдельными персонами из нашего посольства. Только делают это по-деревенски.
         - Что Вы имеете в виду?- поинтересовался разведчик.
         - Агенты работают грубо и их всегда видно: одинаково одеты, а чуть что – «психуют», - пояснил молодой человек.
         - Я бы попросил Вас подвезти нас куда-нибудь к большому магазину, где можно купить продукты питания и детские вещи,- посеръёзнил Шабров.
          Минут через 10-15 машина припарковалась на просторной стоянке большого, похожего на ангар торгового центра.
          - Я подожду Вас здесь, в машине, - предложил Руслан.
          - Да, хорошо, - Бек согласно кивнул головой. Ему и самому хотелось поглядеть, как в этом случае поступит бригада наружного наблюдения.
          Он помог Гелшат выбраться из автомобиля и, взяв на руки сына, двинулся в сторону радушно распахнувшего двери торгового центра швейцара. Чернокожий мужчина был одет в бордовую двойку с начищенными до блеска пуговицами и такого же цвета шапочку . А на его безукоризненно отглаженных брюках змеились золотистые  лампасы.
          - Добро пожаловать, мистер! – расплылся в белозубой улыбке швейцар.
          - Спасибо, - Бек сунул в его свободную руку в белой перчатке несколько центов.
          Уже войдя в стеклянное фойе магазина и, пропустив вперёд жену, забравшую у него Платона, разведчик обернулся. Он увидел, как из машины наружного наблюдения выскочил одетый в тёмный плащ и шляпу человек. В следующий момент он опрометью метнулся, почти побежал, к входу в магазин.
        «Действительно – топорная работа!» - мысленно согласился с водителем разведчик.
         Накупив всего, что было нужно, и постоянно наблюдая за собой назойливый «хвост», Шабров предложил Гелшат перекусить в одном из многочисленных кафе торгового центра.
          К чете немедленно подскочили услужливые работники общепита и Платон, гукая и с любопытством тараща глаза по сторонам, был водружён на  детский стульчик у столика, за которым разместились его папа и мама. В следующий момент он уже мирно пил молочную смесь из своей бутылочки смешно и с удовольствием причмокивая.
        «Хвост» плюхнулся в дальнем углу помещения, что-то угрюмо буркнув подлетевшей к нему официантке, и погрузился в изучение мятой газеты, которую вытащил из внутреннего кармана плаща, оставаясь в нём даже внутри кафе.
        - По-моему за нами наблюдают, - понизив голос,  произнесла Гелшат, заговорщески глядя на мужа, - тот мужчина в шляпе, который  делает вид, что читает газету!
          - Ну, ты у меня – разведчик! – рассмеялся Шабров.- Наверное, ты ему очень понравилась!
          - Нет, я серьёзно!
          - Да, это - наружное наблюдение. Постарайся не обращать на него внимания – будто бы этого мужчины здесь нет вовсе, - уже всерьёз негромко проговорил разведчик.
         Подошла официантка, которая принесла на большом подносе заказанные парой горячие сэндвичи и напитки, и молодые люди, проголодавшиеся с утра, принялись за еду, отодвинув в сторону завёрнутый в вощеную бумагу сэндвич, предназначенный для  ожидавшего их в автомобиле Руслана.
          Когда с едой было покончено, Бек расслабленно откинулся на стуле и обернулся, осматривая помещение. Внезапно его взгляд упал на дальний столик, где  сидел странного вида, одетый во всё тёмное, человек, пристально, не мигая  глядевший прямо на него.
          От его глаз, манящих как магнит, разведчику стало не по себе, и он поторопился перевести свой взгляд в сторону. Между тем, Шабров  успел ясно разглядеть, что глаза у незнакомого мужчины разные: один глаз чёрный, будто вороной, и заметно больше второго по размеру, а другой…ярко зелёный.
          Как ни старался разведчик не смотреть в сторону незнакомца, какая-то неведомая сила, влекла его к нему.
          Когда он вновь отважился обернуться в сторону столика, за которым сидел странный незнакомец, то вдруг увидел, что в его руках поблёскивает нечто очень ему знакомое, некий предмет, который трудно было рассмотреть на расстоянии. Впрочем, вряд ли это было нужно. Бек сразу понял, что  незнакомец держит медальон с полумесяцем и золотой звёздочкой, тайный знак генерала Эшли. 
       «Василий!» - мысленно догадался разведчик, вновь торопясь отвести свой взгляд от глаз незнакомца. Отвернувшись, он попытался сконцентрироваться: сознание будто бы растворилось.
       «Поменьше глядите ему в глаза» - вспомнил назидательные слова князя Шабров, и ему, вдруг, стало весело и, одновременно, удивительно грустно. Так, словно бы он услыхал вновь старую, любимую когда-то, но забытую мелодию, с которой в его жизни были связаны дорогие для него воспоминания.
       - Посидите здесь минутку, мне нужно отойти в туалет, - сказал он Гелшат, кивнув головой на сына.
       - Только приходи скорее, - попросила супруга, поправляя сбившийся  на бок цветной фартучек, повязанный на груди  развоевавшегося ребёнка. Платон, выпив содержимое бутылочки, и, почувствовав новый прилив сил, как юла крутился на стульчике,  вращая головой в разные стороны и норовя  свалиться со своего «трона».
       Бек встал и пошёл прямо к столику шуршавшего газетой агента. Он не был уверен, что туалет находится именно в этой стороне. Да, это было и не важно. Задача состояла в том, чтобы «поконтактировать» с наблюдением.
       Замысел удался вполне. Молодой парень, прятавший лицо за изрядно помятым «печатным словом», едва не бросился бежать прочь при приближении советского разведчика. Он был так обеспокоен манёврами объекта наблюдения, что газета заметно «запрыгала» у него в руках.
       «Бедняга!» - пожалел агента Шабров, одновременно обратив внимание на дату издания: газета оказалась за прошлый месяц.
       Внутренне усмехнувшись неопытности наружки, Бек распахнул прозрачные двери и оказался в просторном коридоре. Здесь он, наконец, огляделся.  Невдалеке висела латунная табличка со стрелкой, указывавшая на то, что туалет находится на противоположном конце торгового зала.  Шабров повернул назад.
       В этот момент из стеклянной  двери кафе показался растерянный агент в болтавшемся на нём, будто с чужого плеча плаще, и, с изумлением увидев, что Шабров вновь идёт прямо на него, запаниковал, попятился  и бросился назад в кафе.
       Бек открыто рассмеялся – его очень развеселило несуразное поведение неопытного парня.
       Войдя в кабинку туалета, разведчик быстро написал несколько слов на туалетной бумаге и, свернув её в комочек, сунул руку с запиской в карман. Затем, автоматически дёрнув за ручку сливного бачка и выждав некоторое время, вышел и медленно направился к умывальнику у дальней стенки. Туалет был пуст, всё вокруг сохраняло следы недавней уборки.
      Первым в него ввалился агент ФБР. Он вращал головой по сторонам, будто спортсмен во время тренировки в спортзале. Неожиданно встретившись глазами с объектом, хилер сходу укрылся в первой попавшейся кабинке.
      Затем дверь распахнулась вновь, и на пороге показался Василий. Когда они поравнялись у выхода, Бек быстро сунул в его ладонь комочек бумаги и пошёл прочь к жене и ребёнку.
      Вытирая влажные руки вафельным полотенцем, Василий, молча, пронаблюдал в зеркале умывальника за выскочившим  вслед за Беком агентом ФБР, а затем направился в сторону туалета. Прикрыв за собой двери туалетной кабинки, он неторопливо развернул бумажный катыш.
     «Завтра, здесь, в это же время», - прочитал он пляшущий почерк.
     Затем  вновь смял записку, и, бросив её в туалет, спустил воду.

***
    
       Руководители легальных резидентур, зарегистрированные при советской дипмиссии в Соединённых Штатах, менялись довольно часто. Этот факт свидетельствовал, отчасти, о том, что, не смотря на своё руководящее положение, они и сами шли на риск для выполнения поставленных Центром задач, лично участвуя в оперативных мероприятиях.
       В апреле 1941 года был арестован бывший руководитель резидентуры ГРУ в Нью-Йорке, ас научно-технической разведки, Гайк Бадалович Овакимян («Геннадий»). Сотрудники ФБР схватили его прямо на месте встречи с агентом, оказавшимся провокатором, или на языке разведки – «подставой».
      Когда в июне началась война с фашистской Германией, советский разведчик был выпущен на свободу по личному распоряжению президента Рузвельта и покинул страну. А его место под прикрытием должности вице-консула в Нью-Йорке (в дальнейшем и.о. Генерального консула) занял другой ас советской разведки (ГРУ ГШ), Павел Петрович Мелкишев («Мольер»), работавший в Соединённых Штатах под фамилией Михайлов.
      Бек имел сведения о том, что Михайлов, кроме руководства легальными структурами разведки, ещё и координировал действия нелегалов и нештатников. В этой сети  спецпредставителя Центра особенно интересовала Маргарита Ивановна Конёнкова, супруга известного скульптора, которая являлась нештатным агентом советских спецслужб, оказывая им неоценимые услуги.
      Чета Конёнковых прибыла в Соединённые Штаты в 1924 году для организации художественной выставки, но задержалась в стране на долгих два десятилетия. Истинные причины произошедшего с семьёй известного советского скульптора были покрыты мраком, который так часто сопутствует  деятельности разведки.
      В 1942 году Конёнкова официально становится секретарём Комитета помощи СССР. На этом посту она имела возможность общаться с видными политиками, учёными и общественными деятелями США.
       Маргарита Ивановна была лично знакома с Оппенгеймером(!) через его супругу Кэтрин (брат Кэтрин являлся коммунистом) и даже с самим Альбертом Энштейном, с которым её соединяла нежная дружба. Ходили слухи, что после смерти жены учёного Эльзы их отношения переросли в нечто большее, чем просто дружба.
       Слухи мало интересовали Бека. Ему нужны были новые связи для выполнения сложных задач американской командировки. И он попросил Павла Петровича, приехавшего на встречу с ним в Вашингтон, познакомить его с Конёнковой.
      Чета Конёнковых покинет Соединённые Штаты (не без помощи и.о. Генерального консула) в конце 1945-го. Вслед за ними уедет и сам Михайлов, получив «чёрную метку»  персоны нон грата.
       Но, пока все ещё были на месте.



Глава № 2

      Ранним утром следующего дня Бек вышел за территорию Посольства СССР в Вашингтоне. Дождь, который лил весь вчерашний день и прошлую ночь, прекратился, облачность поднялась высоко, обнаруживая прогалы синевы и солнечного света. Воздух был наполнен озоном и запахами неведомой листвы.
      «Самое время для прогулки»,- мысленно определился с погодой разведчик, неся  в руке захваченный из дома, на всякий «пожарный» случай, зонт.
      Он, сразу же, увидел автомобиль наружного наблюдения, одиноко стоявший на другой стороне улицы. Его номерной знак был «привычно» заляпан грязью, а боковые стёкла затемнены.
       «Интересно, и где же они «разжились» грязью?»- внутренне усмехнулся Бек, идя по просохшей после ночного дождя мощёной серой плиткой мостовой.- «Наверное, выдают в ведомстве!»
       Он вышел на встречу за два часа до назначенного времени, хотя было вполне достаточно и получаса, что бы  не торопясь поймать такси и добраться на нём до вчерашнего торгового центра. Но, разведчик должен был пообщаться со своей «тенью» без посторонних глаз, а значит – запутать возможную слежку. Для этого он и решил пройтись пешком квартал или два, заходя во все открытые торговые точки. А затем, оторвавшись от агентов ФБР, добраться до места встречи на такси, оставив для себя ещё полчаса, чтобы оглядеться.
        Вашингтон приятно отличался от Нью-Йорка. Здесь не было небоскрёбов, преобладали строения классической архитектуры. На улицах росли деревья, в черте старого города встречались скверы и островки зелёного газона - точь в точь, как в Оттаве! И темнокожего населения было заметно меньше, по сравнению с крупнейшим мегаполисом страны. 
        Но, и в столице имелся свой район трущоб, который опоясывал белокаменный центр. В нём, в основном, проживало цветное население города – выходцы их Африки и Латинской Америки.
       О районе шла криминальная слава: сюда не рекомендовалось появляться никому из белых в вечерние часы. Вооружённые налёты и грабежи – были здесь обычным делом.
        Остановившись у витрины ближайшего магазина, Бек в отражении стекла увидал, как из припаркованной машины вышел молодой человек, как две капли воды похожий на вчерашнего агента: в мешковатом плаще и такой же серой шляпе, и направился вслед за ним.
       «Ну что же, давай поиграем!»- мысленно предложил ему разведчик.
       Пройдя около квартала прогулочным шагом и держа в поле зрения  хвост, Бек вошёл в первый, случайно попавшийся по маршруту его движения, открытый магазин. Как оказалось, в художественный салон, вытянутое в длину помещение, заставленное эстампами и репродукциями, выполненными печатным способом.
       На многих изделиях  притаилась пыль, что свидетельствовало о низком спросе на живопись. В углу навалом лежали альбомы для рисования, стояли рулоны ватмана. На стене красовались рамки багета, а  наборы красок и кисти выглядывали из-под стекла единственного в помещении массивного стола красного дерева. На нём сиротливо громоздился чёрный металлический кассовый аппарат, более походивший на швейную машинку системы «Зингер» - столь несуразно объёмным было это стальное изделие.
        В салоне, кроме разведчика и хозяина, поспешившему навстречу раннему посетителю, не было ни души.
        - Здравствуйте, чем я могу быть Вам полезен? – деликатно поинтересовался пожилой мужчина, человек в роговых очках с толстыми стёклами линз, надвинутыми на самую переносицу. Он подслеповато уставился на гостя.
        В этот момент в магазин ввалился запыхавшийся агент ФБР и сразу же повернулся к мужчинам спиной, делая вид, что разглядывает репродукции на одном из стеллажей.
        - А что же, в салоне нет работ выполненных маслом или живой акварелью?- поинтересовался  Бек, разглядывая «заднюю полусферу» хилера.
        - Молодой человек интересуется живописью? – задал очередной вопрос хозяин с нескрываемым удивлением в голосе.
        - Не более чем другие люди.
        - Вы, наверное, приезжий, - предположил старик.
        - Почему Вы так решили?
        - В нашем городе мало кто является истинным ценителем живописи. Если кому-либо и нужно повесить что-то на стену, то берут вот это,- хозяин сделал широкий жест, в сторону лежалого товара.- Но и такую живопись тоже приобретают крайне редко.
         Кто по богаче, тот предпочитает держать в доме дорогие подлинники известных работ. Сейчас их, в основном, привозят из Европы.
        - Чем же Вы живёте?
        - По большей части продажей карт и школьных принадлежностей: карандашей, красок, альбомов для рисования. Ещё - багетными работами, - невесело перечислил хозяин.
        - М… да, не густо! – посочувствовал посетитель.
        - А Вы - приезжий, ведь так? – снова вернулся к своему вопросу собеседник, блеснув диоптриями громадных очков.
        - Да, я прибыл из Канады.
        - Как интересно! Страна соседняя, а я туда так ни разу за всю свою жизнь и не наведался.
        - Что же Вам мешает туда поехать? – Бек украдкой взглянул на фэбээровца, застывшего у стеллажа, больше не слушая разговорившегося старика. Затем он взглянул на часы, которые показывали четверть десятого.
        «Откуда они набрали этих балбесов? Хоть бы подучили их, как вести наблюдение, - почти рассердился  он, глядя на спину в плаще, балахоном свисающим с узких плеч незнакомца. Оказывается, он потратил на наружку уже целых сорок минут!- Интересно, а сколько он может стоять вот так, тупо взирая на полупустые полки?»
        - Скажите, а в Вашем салоне есть туалет? – прервал словоохотливого хозяина Бек, внутренне решив, что пора бы и избавиться от назойливого соглядатая.
       - Да, да, прошу Вас, вот сюда!- старик щёлкнул электрическим выключателем за портьерой из плотной ткани.
       Туалетная комната оказалась рядом с соседним помещением, маленьким, почти коморкой, служившей, по-видимому, в качестве кухни. Об этом свидетельствовала чёрная от копоти керосиновая горелка и оставленная здесь же на столике под клетчатой клеёнкой чашка.
       Из кухни, куда-то вела узкая дощатая дверь.
       Идя в туалет, Бек заметил, что в её замке торчит беспечно оставленный хозяином ключ.
       «Интересно, куда ведёт эта дверь? А вдруг это чёрный ход?» - прикидывал разведчик, захлопывая за собой дверцу туалетной комнаты.
       Ответ не заставил себя долго ждать, лишь только он выглянул в маленькое окошко санузла: за окном галдела боковая улица.
       Дёрнув ручку трубно загрохотавшего допотопного сливного бачка, с вызывающим названием «Best Niagara», и, не делая перерыва в движениях, Бек решительно распахнул дверь туалета, шагнув в сторону малоприметной двери.
       В следующий момент он уже был на улице, закрывая снаружи дверь чёрного хода ключом на два оборота.
       А ещё через минуту-другую разведчик садился в жёлтое городское такси, услужливо затормозившее у его ног, лишь только он поднял вверх большой палец правой руки.
               
***

     Василий сидел за тем же столом, что и накануне. Казалось, что он так и не уходил никуда отсюда со вчерашнего дня. Перед ним стояла пустая чашка чая, и лежал знакомый разведчику медальон, благородно поблёскивая драгоценным металлом.
    - На каком языке будем общаться, Василий?- спросил своего собеседника по-английски Бек, лишь только упорхнула от их стола принявшая заказ крашеная блондинка.
    - На русском, конечно, -  без всякого акцента невозмутимо отозвался мужчина и его левый глаз вспыхнул ярким зелёным лучом. – Мне этот язык не забыть никогда,- тихо, после некоторой паузы, добавил он многозначительно.
    - А какими языками Вы владеете? – спросил его разведчик, также переходя на русский и невольно понижая голос.
    - Английским, русским, итальянским, арабским… впрочем, мне будет проще назвать те, которые я не знаю.
    - ?!! Господин Эшли говорил мне о Вашей работе у Бокия,- Бек коснулся непростой темы, пристально взглянув на собеседника.
     - Этот разговор, прошу Вас, лучше не продолжать! Я уцелел чудом и жизнью обязан хозяину, вырвавшему меня из лап этого зверя в человеческом обличии. Впрочем, это - дела давно минувших лет, о которых я стараюсь лишний раз не вспоминать!
     Вот, хозяин просил меня передать Вам это,- Василий протянул медальон Шаброву. – Это не просто ювелирное изделие, но и передатчик. Если Вы нажмёте на звёздочку, то я Вас услышу на большом расстоянии.
      - У Вас находится приёмник? – автоматически полюбопытствовал Бек, принимая из рук Василия памятную вещицу и отмечая про себя, что князя иначе как «хозяин» его собеседник не называет.
      «Странная привычка, больше похожая на восточное обращение к своему господину!» - подумалось тогда разведчику.
      - Нет никакого приёмника, но я Вас услышу, - вновь повторил Василий.
      - ?!!
      - Медальон издаёт низкочастотный звук, который неуловим слухом обычного человека, - невозмутимо пояснил незнакомец, уловив удивление собеседника. И улыбнулся, добавив - Но, я Вас услышу!
      Бек вспомнил рассказы князя о невероятных способностях Василия и внутренне принял решение больше не удивляться.
      - Где Вы остановились? – поинтересовался он, в очередной раз, отводя свой взгляд от бездонных глаз незнакомца.
      - У друзей, - неопределённо ответил тот и добавил: пусть Вас это обстоятельство не беспокоит, я всегда рядом!
      Последние слова были произнесены с нажимом. На них Василий сделал явный акцент.
      - Мне нужны явочные квартиры, либо места где можно было бы работать с агентурой.
      - Где именно?
      - Здесь и в Нью-Йорке.
      - Я слышал, что Вы большой знаток и ценитель настоящего восточного кофе? – улыбнулся  Василий.
       Как не пытался Шабров ничему не удивляться, но, всё же, осведомлённость Василия была поразительной, и он кивнул в знак согласия. Впрочем, разведчик допускал, что, ставя задачу Василию, князь Гамонтов вполне мог снабдить его и некоторой личной информацией об объекте.
      «Интересно, а что он мог сообщить обо мне ещё?»
      - Здесь и в Нью-Йорке мои друзья держат восточные ресторанчики, где готовят настоящий восточный кофе с кардамоном и корицей. Ведь они наполовину - арабы, также как и я. Кроме того, там  предлагают кальян и, даже, наркотики тем, кто их принимает.
      - Ваши друзья имеют отношение к …Сицилии? – Догадался Бек. Он хотел сказать: к сицилийской мафии, но, всё же, смягчил вопрос.
       Василий лукаво улыбнулся:
      - Вы ведь прекрасно всё поняли. Те, кто когда-то родились на острове,  повязаны друг с другом навсегда! «Семья» (Мафия – Примеч. автора) оказала американскому правительству немало услуг во время войны. Например, её бойцы охраняли доки, в которых собирались боевые субмарины, - пояснил мужчина.- Да и не только это: не секрет, что при высадке союзных войск на Сицилии, их командование использовало «рекомендации» Коза-Ностры. Так что теперь их предприятия работают вполне легально.
       Существует тайная договорённость между Лаки Лучано (Лучано «счастливчик» - Дон сицилийской мафии, объединивший около ста мафиозных кланов, и, имевший одинаковое признание, как на Сицилии, так и в США в 40-е годы – Примеч. автора) и спецслужбами, которые касаются раздела полномочий.
      Так что сеть ресторанчиков – абсолютно безопасное место. И чужаков в них не бывает.
      - О каких полномочиях Вы упомянули?
      - Семья почти отошла от своего традиционного бизнеса: вооружённых налётов, игорного дела, проституции, торговли спиртным и оружием, оставив всё это на откуп спецслужбам.
      Руководители кланов пересели в кресла народных избранников и профсоюзов, занимаются исключительно политикой, оставив для себя, фактически, единственный бизнес: контрабанду и торговлю наркотиками. Кстати, этого вполне достаточно.
      Кое-кто по мельче, правда, всё ещё оставляет за собой  то, что я перечислил, включая рэкет, но лишь на своих территориях.   
      Знаете, кстати, что означает слово мафия? – спросил у Бека Василий с лукавой миной.
      - Какая-то аббревиатура, означающая объединение криминальных групп, или нет?
      - Не совсем так. Это лозунг сицилийского восстания против анжуйцев (французов - Примеч. автора) конца тринадцатого века: Morte Alla Francia, Italia Anela!
      - Что же он означает? – слукавил в свою очередь Шабров, прекрасно поняв смысл итальянской фразы, и делая паузу для обдумывания столь необычного для себя предложения.
      - «Смерть Франции, вздохни Италия!»
      - Очень любопытно. Как же Вы представите меня своим друзьям?
      - Как своего кровника.
      - Ну что же, надо подумать.
      В их разговоре наступила небольшая пауза. Мужчины молча ели, размышляя каждый о своём.
      - Скажите Василий, Вы могли бы раздобыть для меня облачение протестантского или католического священника? – нарушил молчание Бек.
      - Лучше католического, - жуя сэндвич, сходу включился в тему собеседник.
      - Почему? – удивился Шабров.
      - Членами семьи могут быть только белые католики, - последовал невозмутимый ответ.
      - Ну, если уж Вы меня  сходу записали в члены семьи, то разве я не нарушаю одну из заповедей  Коза Ностра, собираясь регулярно посещать восточные рестораны? Разве посещать клубы мафиози не запрещается?
      Теперь настала очередь Василия удивиться осведомлённости разведчика.
      - Я имел в виду совсем не это, говоря о священстве, - с уважением поглядел на собеседника мужчина. - Просто протестантская религия не признаётся семьёй, и лишь католический священник может рассчитывать на уважение  со стороны её членов.
      - А почему так?
      - Коза Ностра изначально зародилась на Сицилии в крестьянской  католической среде с целью защиты своих деревень и родных от набегов арабских пиратов. На сегодня поменялись только цели и задачи организации, вера же – остаётся прежней.
      - И это не смотря на открытый сговор Ватикана с нацистской Германией и подписание между ними конкордата о согласии, который обрёк всех христиан-католиков на подчинение идеологии нацизма?
   
        Справка:
      
         В 1933 году Ватикан в лице папы Пия ХII заключил с Гитлером, получившим в стране чрезвычайные полномочия, договор – конкордат, который запрещал всем католикам Германии участвовать в политической  деятельности. Такое решение имело для нацистской партии решающее значение. Договор предполагал также роспуск влиятельной в стране католической партии – Партии Центра, открыв перед наци дорогу к восхождению на политический Олимп.
     Следует отметить, что в Германии на тот период времени проживало около 25 млн. католиков. А после аншлюса Австрии и присоединения к Германии Судетской области Чехословакии количество католиков достигло половины населения «третьего рейха». Все они оказались заложниками Римско-католического сговора с фашистами.

    
      - Это большая политика, - пожал плечами Василий, вновь отдавая дань уважения знаниям собеседника. – Мы с Вами знаем об этом. Но, вряд ли члены семьи, в прошлом простые крестьяне, когда-либо, слышали о каком-то соглашении Ватикана с фашистами. Кроме того, они просто не интересуются политикой, но все поголовно набожны.
      Против этих аргументов трудно было что-нибудь возразить, и Бек сдался: 
      -Ну, раз так, пусть будет облачение католика, только прошу тебя, добудь и все необходимые аксессуары: чётки, требник и прочее,- перешёл на «ты» Шабров.
      - Ну, а как же без этого! – лукаво улыбнулся Василий и обжог собеседника зелёным огнём. 

***

      - Завтра из Оттавы должны перегнать мой служебный автомобиль, и мы вновь приобретём с тобой возможность перемещаться, - сообщил обрадованной  жене Шабров, возвращаясь вечером со службы.- Будем с тобой путешествовать, как в Канаде! Только мне нужно будет сразу отъехать в Нью-Йорк на пару-тройку дней, в командировку.
      - Это сопряжено с риском? – в глазах Гелшат появилась тревога.
      - Нисколько. Это всего лишь - рутинная поездка, одна из многих. Мои командировки могут повторяться и впредь. Ты должна к этому привыкнуть, ведь это - моя работа. Но, беспокоиться не о чем: я еду не один, а с сотрудниками нашей дипмиссии.
      - Я прошу тебя: будь осторожен!
      - Ну что ты волнуешься, милая, ведь у меня - иммунитет дипломата! – обнял свою любовь Виктор.
      - Помни, что я люблю тебя, и моя любовь будет хранить тебя повсюду, ведь она сильнее любого иммунитета! Но, пока тебя нет рядом, мне, всё равно, будет тревожно!

***

      - Маргарита Ивановна, позвольте представить Вам, моего друга, Шаброва Виктора Платоновича. Он прибыл из Канады,- Шабров и Михайлов стояли в просторной  прихожей Нью-Йоркской квартиры Конёнковых.
      - Наслышана о Вас и весьма рада знакомству! – протянула руку для пожатия хозяйка квартиры. – Прошу Вас проходите, садитесь, - Маргарита Ивановна сделала приглашающий жест, в сторону стоявшей в гостиной мягкой мебели: кожаного дивана и кресел. - Чем Вас угощать: чай или кофе?
       - Мой заказ неизменен, мне - чай, - попросил у радушной хозяйки Павел Петрович.
       - А мне, если можно, кофе, в случае, если Вы будете его варить и себе, - произнёс Шабров, глядя в глаза красивой статной женщины.
       - Учитесь, Павел Петрович, как должен действовать дипломат! – улыбнулась Конёнкова, обращаясь к Михайлову.
       Затем она вновь заинтересовано посмотрела на Бека:
       - Вы что же, как и я – кофейная душа?
       - Да, из всех напитков, включая спиртные, я предпочитаю кофе,- признался гость, и добавил, - по-восточному.
       - Я обычно кладу в турку чайную ложку корицы и столько же сахара. Вас это устроит?
       - Вполне.
       - Ну, тогда займите себя чем-нибудь некоторое время, пока я  буду на кухне!
       - Маргарита Ивановна, а где Ваш супруг? – поинтересовался  Михайлов, заранее зная ответ.
       - Он как всегда у себя в мастерской, где же ему ещё быть? – пожала плечами хозяйка, удаляясь по длинному гулкому коридору.
       Бек с любопытством огляделся по сторонам. Гостиная представляла собой большую полукруглую залу с роялем, украшенную многочисленными работами скульптора, стоявшими на  деревянных крашеных подставках.
      У рояля находились две кадки с пальмами, а в дальнем углу – гигантский фикус, прикрывавший часть залитого светом окна.
      На противоположной стене в золочёной раме висел известный пейзаж Поленова. К нему был придвинут маленький ореховый столик, на котором  стоял графитово - чёрный телефонный аппарат. 
      - После чая я откланяюсь и оставлю Вас наедине, - полушёпотом произнёс Михайлов, - можете до определённого момента говорить с ней вполне откровенно.
      - Спасибо за помощь!
      - Одно дело делаем!
      - А где потом встречаемся?
      - В генконсульстве, - шепнул Михайлов, и его лицо расплылось в улыбке навстречу идущей с подносом  хозяйки.

***

        - Если честно, меня интересуют связи, особенно среди людей, близких к госдепу, - прямо признался разведчик, пристально глядя на собеседницу, - ведь я могу говорить с Вами откровенно?
        После чая Павел Петрович заторопился, и, сославшись на служебные дела, оставил, как и обещал, гостя наедине с Конёнковой.
        Кофе, приготовленный Маргаритой Ивановной, был отменным.  Бек с наслаждением выпил чашечку ароматного напитка, и теперь они сидели друг против друга, беседуя.
        - Разумеется. Думаю, Вас надо познакомить с Кэтрин, супругой господина Оппенгеймера.
        Она держит в Манхэттене  прайвет-салон, где собирается весьма любопытная публика: известные учёные, политики, дипломаты.  Заходят в салон и действующие государственные чиновники. Не часто, конечно, но случается.
        Там они расслабляются наравне со всеми остальными завсегдатаями со спиртным, за карточной игрой. Ведут непринуждённые беседы с коллегами и просто гостями на разные темы.
         Кэтрин знают и уважают  в определённых кругах, прежде всего из-за популярности мужа. Но, она радушная женщина, и, думаю, будет рада знакомству с Вами.
        - Я бы очень хотел, чтобы Вы представили меня ей как своего старого знакомого, но,…- Бек сделал паузу.
        - Говорите, не стесняясь, я ведь понимаю, кто Вас  ко мне привёл, - пожала плечами умная женщина.
        - Я появлюсь с несколько изменённой внешностью и в облачении католического священника, прибывшего из Канады с миссионерскими целями. Пусть это Вас не удивит. Только, мне ещё потребуется некоторое время для подготовки к перевоплощению.
        - Понимаю. Что ж, как Вам будет угодно. Я оставлю свой домашний телефон, и, когда Вы будете готовы, мы созвонимся. А с Кэтрин о Вас я поговорю заранее. Хотите ещё кофе?
      - С удовольствием! – признался Шабров и улыбнулся: он был доволен результатом непростого разговора.- Скажите, а это – Поленов? – поинтересовался мужчина, кивнув головой в сторону висевшего на стене полотна.
      - Вы разбираетесь в живописи? – приятно удивилась Маргарита Ивановна, пристально, с удивлением, будто впервые, взглянув на своего гостя. – Да, Василий Поленов. Подлинник!
      Именно то, что картина подлинная и хотел узнать Шабров, отдавая должное художественному вкусу знаменитой пары.
       - Когда-то в середине 20-х годов мы с мужем устраивали большие выставки полотен российских художников здесь в Америке. Они пользовались оглушительным успехом, особенно в среде иммигрантов из бывшей царской России. Знаете, среди наших соотечественников были очень образованные в вопросах культуры люди! Затем всё изменила война, - тихо, со значением добавила женщина.

***
    
    Молодой католический священник в рясе, рыжем парике, с аккуратной бородкой и чётками, в  котором трудно было узнать Бека, и Василий сидели в уединённом восточном кафе старого Нью-Йорка. Было около четырёх часов дня.
      Мужчинам подали напитки в уютной стилизованной по-восточному комнате с резным деревянным потолком, плиточным полом и витражными вставками из ярко-красного стекла.
      Дверной проём, ведущий в общий зал, был, наполовину задёрнут  тяжёлой плотной тканью лилового цвета. Антураж помещения дополняла приглушённая потолочная подсветка, и вся комната казалась загадочной, как в восточной сказке, скрывая от посторонних лица присутствующих в ней просетителей.
       Комната располагалась на некотором возвышении, типа подиума, и из неё хорошо просматривался весь зал. Это место было выбрано Василием для конфиденциальных встреч его нового друга.
       На большом серебряном блюде перед мужчинами стоял медный кофейник с фарфоровыми чашками, два стаканчика с холодной водой и плоская пиала с солёными фисташками. Для вызова официанта достаточно было лишь дёрнуть за оранжевый шнур с кистью, прикреплённый к стене.
       Хозяин заведения, молчаливый человек с явными итальянскими корнями уважительно наклонил аккуратно остриженную голову с идеальным пробором на иссиня-чёрных набриолиненных волосах, приветствуя входящего в кафе священника и его спутника.
      Одетый в элегантный твидовый костюм и чёрно-белые лакированные туфли, он, лишь на мгновенье показался  в дверях, ведущих куда-то во внутренние приватные помещения. И тут же бесследно исчез. 
       Часом раньше Бек посетил конспиративную квартиру, где и совершил изменение своего внешнего вида, превратившись в католического священника. Стоя перед зеркалом и придирчиво разглядывая себя в нём, разведчик старался найти изъяны в своём новом облике. В тот момент он невольно вспомнил рассказ шефа советской партийной разведки о ловком английском разведчике, который менял свой внешний вид, исходя из ситуации, маскируясь то под католика, то под протестанта. История эта теперь казалась Беку пророческой.
       «Интересно, где личный опыт разведчика граничит с предвидением?» - с уважением подумал он о коренастом хозяине уединённого кремлёвского кабинета.
       В кафе было немноголюдно. Только у окна сидело трое мужчин в форме пилотов американских ВВС, которые шумно обсуждали какую-то тему. Шабров невольно прислушался.
       - Как же ты, дальтоник, путающий зелёный и коричневый цвета, вообще служил в авиации, да ещё и участвовал в боевых операциях?- удивился сидящий спиной к Беку молодой военный. Он был единственным некурящим человеком в компании  молодых людей,  самозабвенно дымящих восточным кальяном.
       В воздухе распространялся сладкий цитрусовый запах, и тянуло лёгким дымком от кальянного угля. 
       - Сразу видно, что ты – салага! – отреагировал тот к кому был адресован вопрос.
        Молодой капитан с белобрысым бритым затылком и в расстёгнутом кителе, на котором красовались два ряда наградных планок, неторопливо затянулся, выпустив в воздух тонкие струйки сизого дыма.
       - Давно замечено, что дальтоники, - важно пояснил молодой мужчина, - лучше опознают наземные цели, даже и тщательно замаскированные! Так устроен их зрительный аппарат, что они способны улавливать конфигурацию скрытых от других людей объектов. Поэтому я и служил во время войны в бомбардировочной авиации!
       В Англии до сих пор на дальтоников повышенный спрос. Если бы я захотел, то хоть завтра подписал контракт на службу в британской стратегической авиации. Там, кстати, неплохо платят!
       - А, правда, говорят, что ты однажды прямым попаданием поразил японский корабль, отправив его на дно? И тебя за это наградили?
       - Правда, только это был катер береговой охраны,- поправил своего молодого собеседника картинно развалившийся на спинке мягкого дивана бывалый пилот.
       - Послушай, Фил, расскажи, а? – не успокаивался любопытный парень.
       - Ну, теперь до завтра сидеть будем! – недовольно пробурчал, молчавший дотоле, третий их приятель, лейтенант-техник, судя по наградам, также участник войны.
       - Знаешь, Джек, если тебе не интересно, можешь не слушать! – обиделся начинающий авиатор.
       Беку наскучило бахвальство «воздушного аса», и он повернулся лицом к Василию.   
       - Я представил Вас как своего родственника и католического священника, постоянно проживающего в Канаде, - негромко произнёс тот.- Теперь Вы – желанный гость заведения.
       - Скажи, а кто бывает в этом кафе?
       - Только определённый круг посетителей. Эти, - Василий кивнул головой в сторону молодых людей в лётной форме, - попали сюда случайно. Скорее всего, им разрешили здесь пообедать в дневное время, но вечером бы их попросту не пустили.
        После шести сюда подтягиваются завсегдатаи. Среди них могут быть известные бизнесмены и профсоюзные деятели. Обстановка здесь подчёркнуто конфиденциальная. Ведь, кроме нашей комнаты, здесь есть и другие подобные помещения.
       - Я уже догадался, - Бек коротко взглянул в разные глаза Василия и в очередной раз заставил себя отвернуться, сделав над собой усилие: глаза его спутника дурманили как наркотик.- Скажи, я правильно понял, что теперь могу явиться сюда со своим  собеседником, и наш разговор никто не подслушает?
        - Абсолютно верно, - подтвердил чародей.
        - А кто держит это заведение?
        - Это одно из предприятий Чарли Карфано, но он лишь капо - глава команды. Над ним стоит младший босс, который несёт ответственность перед доном  за работу доверенных ему  команд, которым поручен тот или иной бизнес семьи.
        - А кто сейчас главный дон в Америке? – поинтересовался Бек.
      - Всё тот же, Лаки Лучано. Он в авторитете у власти. Его территория простирается от Нью-Йорка до Чикаго.
      - А какие у меня обязательства в связи с тем, что ты привёл меня сюда?
      - Никаких. Если речь не идёт об угрозе бизнесу и доходам семьи, то за всё остальное несёт ответственность тот, кто рекомендует.
      - О` Кей! – резюмировал разговор удовлетворённый разведчик. – И кофе здесь отменный! А скажи, что для семьи, прежде всего: честь или деньги?
      - И то, и другое, - невозмутимо буркнул Василий.- Обедать будем?
      - Боюсь, что я уже не успею, - глядя на часы, заторопился Бек, - ровно через  час я должен быть на Манхэттене.


Глава № 3
         
       - Кэтрин, дорогая, это – мой давний знакомый, отец Кевин Рондеро из Канады, - представила Бека, Конёнкова.- Он – прекрасный человек и собеседник и  прибыл в Нью-Йорк по делам своей конфессии.
      - Добро пожаловать, падре, - улыбнулась, протягивая руку для приветствия, молодая стройная американка, хозяйка  прайвет-салона. – Я надеюсь, что нам, добропорядочным гражданам, Вы не будете читать проповеди?
      - О нет, конечно, для этого существуют костёлы, - улыбнулся в ответ  разведчик. – Я - вполне светский человек и мне, как говориться, ничто человеческое не чуждо. Кроме того, я вполне открыт к любому мнению и очень ценю беседу.
      - Знаешь, - вновь вступила в разговор Маргарита Ивановна, - отец Кевин много путешествовал по Востоку, бывал даже в Иране. Много знает интереснейших историй, а главное, умеет готовить восхитительный кофе по-восточному!
      - Что ты говоришь?! – оживилась Кэтрин. Её яркие серые глаза смотрели на незнакомца с любопытством и дружелюбием. – Я надеюсь, что Вы научите нас с Марго вашим рецептам? Ведь мы – отъявленные кофеманки!
      - Боюсь, что и я – из вашего числа! – искренне признался Бек, улыбнувшись. – Однако Маргарита Ивановна явно скромничает. Она и сама много что понимает в этом напитке: я имел возможность лично в этом убедиться!
      Разведчик был вполне удовлетворён первым знакомством с приветливой хозяйкой салона и чувствовал ответную симпатию с её стороны.
      - Проходите, прошу Вас, - легко отступила в сторону Кэтрин, освобождая вошедшим гостям путь во внутреннее помещение салона и делая приглашающий жест рукой. – Вот сюда, пожалуйста, здесь можно оставить верхнюю одежду.


***
    
      В салоне, состоящем из нескольких уютных залов, было немноголюдно -  вечер только начинался. Общество, представленное исключительно мужской его частью и отдыхало соответственно: толпилось у бильярдных столов, над которыми горели яркие лампы верхней подсветки, и у круглых карточных столиков с покером, покрытых тяжёлыми бархатистыми скатертями тёмно зелёного цвета.
     Остальные же его члены, не занятые в игре, мирно вели беседу за порцией виски, чинно восседая в уютной кожаной мебели с гаванской сигарой в руке. В воздухе витали благородные запахи изысканного табака, напитков и дорогого одеколона.
     Следуя в сопровождении Конёнковой за хозяйкой прайвет-салона, и слушая её пояснения, Бек время от времени наклонял голову в знак приветствия, отвечая на сдержанные кивки постоянных посетителей с любопытством взиравших, на невесть откуда появившегося вдруг в их тесном кругу, католического священника.
     Вокруг царила абсолютно непринуждённая обстановка. Было очевидно, что посторонних людей среди присутствующих гостей нет по определению.
      Маргарита Ивановна была из числа «своих». Её время от времени шумно приветствовали завсегдатаи, тормозя у столиков. Они обсуждали с ней какие-то общие темы, обмениваясь информацией накоротке, шутили, весело смеялись.
      После каждой такой остановки Конёнкова через какое-то время очередного отсутствия  догоняла Кэтрин и её гостя.
      Разведчик внимательно разглядывал завсегдатаев закрытого клуба, отмечая про себя респектабельный состав  аудитории. Многие были одеты в дорогие модные костюмы и лакированные туфли, предпочитая галстукам бабочки.
      Бек улыбался, стараясь вести себя непринуждённо и просто, но какое-то тревожное чувство росло у него в груди. Он ещё не мог сформулировать точно, что именно вызывало в нём беспокойство. Казалось, что кто-то невидимый и враждебный тайно наблюдает за ним. Но, кто бы это мог быть в совершенно незнакомом месте, где его никто не знает?!
      Наконец, Кэтрин и её спутники достигли последнего самого большого помещения. Оно представляло собой просторную квадратную зону в английском стиле. Здесь, строго по периметру стен, уютно разместились продолговатые столики со спинками и навесами, разделявшими группы посетителей друг от друга. Так, что беседовавшие мужчины видели входящих, но, одновременно, могли чувствовать себя весьма приватно, тет-а-тет со своими знакомыми. 
      В зале горел неяркий жёлтый свет от многочисленных настенных светильников, который располагал к непринуждённому разговору и вечернему отдыху. Негромко звучала музыка, дополнявшая атмосферу покоя и релакса. Джаз-бэнд под управлением «короля свинга» Глена Миллера исполнял мелодии из нашумевшего кинофильма «Серенада солнечной долины».
       «Как непредсказуема судьба человека, - думал о пропавшем без вести год назад великом музыканте разведчик, - неужели никто так и не обнаружит его следы?!»
       Между столиками деловито сновали одетые в клубные пиджаки горчичного цвета официанты, готовые в любую минуту услужить господам. Их напомаженные волосы, зачёсанные на пробор, отливали бриолином, и они этим своим лоском очень напоминали Беку сицилийцев, хотя и не все из них были брюнетами. Руки официантов, в белоснежных шёлковых перчатках, беззвучно дирижировали в воздухе небольшими серебряными подносами со спиртным и лёгкими закусками.
       Выйдя на средину залы, хозяйка салона попросила включить верхний, более яркий свет и приглушить музыку. Привлекая всеобщее внимание присутствующих, она обратилась к аудитории:
       - Господа, позвольте представить Вам нового члена нашего клуба падре Кевина Рондеро, католического священника и  старого друга  нашей Марго. Он прибыл из Канады, где проживает в настоящее время, по своим духовным делам. Святой отец некоторое время пробудет в Нью-Йорке и Вашингтоне.
        Рекомендую его Вам как прекрасного собеседника. В своё время ему довелось путешествовать по Востоку, он знает множество любопытных историй! Так что, прошу любить и жаловать!
         Раздались: одобрительный гул голосов и аплодисменты. От дальнего столика отделился небольшого роста человек с лохматой седой шевелюрой на голове и пошёл прямо к новичку.
         Бек не поверил своим глазам: к нему сдержанно пряча улыбку в пушистых усах, приближался сам великий Энштейн!
         - Добро пожаловать, мой друг! – протянул руку для приветствия гений физики. – В нашей компании священников ещё не было! Это может показаться странным, но я всегда, не смотря на всякие слухи и домыслы в мой адрес, веровал в Бога, как в личность и по совести могу сказать, что ни одной минуты своей жизни я не был атеистом! Прошу Вас к нашему столу, - предложил великий учёный.
         Его глаза горели каким-то невероятным блеском, в них, словно лучики света, отражались лукавые звёздочки.
         -  Благодарю Вас, - учтиво наклонил голову священник, - мне, в свою очередь хочется выразить Вам, великому современнику и гению науки, своё искреннее уважение.  Я рад знакомству с Вами, о котором мог только мечтать!
         - Ну, ну, смотрите не перехвалите! Вы ещё не знаете, какой у меня жуткий характер! – польщено, усмехнулся Энштейн. – Ну, пойдёмте, святой отец. Я представлю Вас своим друзьям. Поверьте, это - прелюбопытнейшие люди!
         За столом находилось трое мужчин, которые немедленно встали, приветствуя подошедшего к ним священника.
         - Вот, господа, рекомендую Вам нашего нового собеседника: падре Кевина Рондеро,-  бодро произнёс учёный и добавил, - Думаю, что его просвещённое, а главное – нестандартное мнение, будет весьма полезно в нашей дискуссии, не так ли?
         Мужчины вежливо встали, приветствуя новичка. На их лицах застыли учтивые улыбки, а в глазах вопрос и едва скрытая растерянность, которая бывает, связана с неожиданным появлением незнакомого человека.
         - Позвольте и мне представить своих друзей,- продолжил знаменитый физик, делая широкий жест рукой, - все они – психологи, знаменитые исследователи общественного мнения и профессора: Эмиль Хурья, Альберт Кэнтрил – мой тёзка и их молодой коллега, Джон Маршалл из Фонда Рокфеллера – выдающегося бизнесмена и филантропа Америки!
         - Как хорошо, что господа не имеют отношения к ядерной физике или теории вероятности, а то бы мне пришлось весь вечер сидеть, молча, кивая и делая умный вид,  - беззаботно пошутил Бек, разряжая обстановку. Он увидел, как удовлетворённо заулыбались мужчины.
         Лица социологов, минуту до того с напряжением ожидавших, как поведёт себя незнакомый священник, разгладились и приняли спокойное, умиротворённое  выражение.
          Бек сохранял внешнюю безмятежность. На самом же деле он весь внутренне подобрался, лишь только услыхал имена учёных.  Ведь среди представленных ему людей находился сам - Альберт Хедли Кэнтрил, бывший советник президента Рузвельта! Это именно о нём говорил шеф партийной разведки во время его инструктажа в Кремле!
         Шабров знал, что этот человек входил в узкую группу исследователей, консультировавших американского президента в годы войны по результатам опросов общественного мнения. Несомненно, он сам и те, кто входил в его команду из американских  учёных  были допущены к военной тайне и периодически выполняли заказы спецслужб.
         
         
          Справка:
         
           Альберт Хэдли Кэнтрил, 1906-1969 гг., (подписывал свои работы как Хэдли Кантрил) – учёный-интеллектуал, известный психолог и социолог, личный советник Рузвельта, впервые в истории Америки выполнял прямые заказы президента страны. Создатель и руководитель Исследовательского Совета, цель которого состояла в изучении реакции американцев на различные события внутри страны и за рубежом.
         Один из родоначальников исследований в области общественного мнения. Первооткрыватель механизмов воздействия на массовое сознание и поведение. Исследователь и первооткрыватель воздействия радио и прессы на сознание масс.
          В 1935 году Кэнтрил при участии своего бывшего педагога в Гарварде Гордона Олпорта опубликовал  книгу «Психология радио», в которой обозначил контуры нарождавшейся радиоиндустрии и впервые выдвинул идею особого иллюзорного мира, создаваемого радио. Эта работа стала классической в области изучения радио и средств массовой информации.
          Во время «холодной войны» продолжал исследования в сфере психологии массовой коммуникации, проводимые Пентагоном и ЦРУ.
 
 
         
         - Ну, что же мы стоим? Прошу вас господа, садитесь! – предложил Энштейн, обращаясь ко всем сразу, на правах хозяина вечера. – Скажите, падре, а как католическая церковь относится к виски? – лукаво поинтересовался учёный после того как все, наконец, заняли свои места у стола и озорные искорки заплясали, в  глазах учёного.
         - Вполне положительно, если речь идёт об умеренном потреблении этого зелья, - принял игру Бек, который изо всех сил старался лишний раз не глядеть в сторону профессора Кэнтрила.
           Тут же бесшумно появился официант и поставил перед священником резной стеклянный стаканчик со светло коричневой жидкостью.
         - Вы расскажите нам о своих восточных поездках, падре? – попросил за всех собеседников Энштейн. – В каких странах Вы побывали, и с какой целью?
         - О, на самом деле, я совершил однажды довольно длительное путешествие по странам Востока. Но, это была непростая поездка, а скорее – поиски истины!
         -  Как интересно! Но, что Вы имеете в виду?
         - В нашей семье все мои предки - выходцы с юга Италии, были католическими священниками. Меня же – молодого человека,  родившегося в канадской глубинке, тянуло к светской жизни, что очень огорчало отца и мать – истинных католиков, - Бек непринуждённо излагал заранее подготовленную к данному случаю легенду. - После учёбы в гимназии я заявил отцу о своём намерении изучать гражданское право. Думаю, Вы догадываетесь, что у моего родителя имелось на этот счёт иное мнение?
         Собеседники понимающе улыбнулись.
         - Между нами произошёл жаркий разговор и тогда я честно заявил ему, что не готов стать священником и, вообще, нахожусь в поисках истины.
         - Тогда отец предложил мне поездку к своему двоюродному брату, моему дядьке, на Апеннины, в надежде на то, что обстановка маленького итальянского городка, в котором находился единственный католический костёл, и набожность его родственников, наставит меня на путь истинный.
         - И что же было дальше? – спросил кто-то из учёных. Было видно, что их заинтриговал рассказ католического священника.
         -  Я решил, что прогуляться в Италию, да и вообще в Европу, где я никогда не бывал, будет весьма интересно, и, дав согласие отцу, отправился в путь.
         Меня радушно приняли в  бедной, многодетной семье моего дяди. Но жить там, в маленьком рыбацком городке, где все были на виду друг у друга, ежедневно сплетничая и молясь, я не смог.
         Это была унылая, беспросветная жизнь захолустья, где я, пришлый человек, чувствовал себя белой вороной.  И тогда, я устроился матросом на торговый корабль, который ходил в Турцию, Персию и сирийскую Александретту. Я бросился в неизвестность, как бросаются на улицу из затхлого помещения, чтобы глотнуть чистого, свежего воздуха!
         Так получилось, что однажды я отстал от своего судна и остался в Сирии без денег и документов. И вот тогда начались мои мучительные странствия, - Бек окинул глазами внимательно слушавших его рассказ учёных, пытаясь уловить настрой собеседников, и продолжал:
         -Я пытался найти работу в порту, чтобы заработать денег на обратный билет, но сделать этого никак не удавалось из-за наплыва иммигрантов из соседних стран и революционной России, готовых работать просто за хлеб. И моё путешествие затянулось.
         Я ужасно бедствовал пока, наконец, надо мною не сжалился один мусульманский священник, муфтий местной мечети. Он нанял меня сторожем за хлеб и ночлег. А через два года, я стал его помощником и доверенным лицом, изучив арабский язык и Коран.
          Практически с этого момента я всерьёз и задумался о духовной жизни, понимая, Кто меня, на самом деле, спас!
         - И что же, Вам удалось вернуться, не так ли?
         - Да, но прежде прошло ещё три года странствий и путешествий.
         - А как же Вы стали католическим священником и почему не приняли магометанство? – задал вполне логичный вопрос, глядя прямо в глаза Беку, профессор Кэнтрил.
         - Не скрою, вначале я всерьёз задумывался о сане мусульманского священника и вполне мог им стать, - Бек с трудом сохранял непринуждённый, почти равнодушный тон, заданный им в самом начале рассказа. -  А, став таковым, решил бы все свои финансовые вопросы разом: духовенство на Востоке – уважаемые люди с достатком. Но, пути Господни – неисповедимы!
          Когда я вернулся домой, отца уже не было в живых. И тогда я понял, что должен заменить его в служении Господу  нашему, Иисусу Христу.
         - Отец Рондеро, Вы сказали, что хорошо знакомы со священной книгой мусульман – Кораном? – О чём она? – учёные пристально глядели на собеседника.
         - Да, я знаю его практически наизусть. Мусульманам предписывается  ежедневно перечитывать суры Корана, размышляя над их содержанием.
         Священная книга всех правоверных, так или иначе, повествует о библейской истории. А потому - заслуживает уважения и почитания. Однако как символ веры – эта книга для меня мертва! Моё сердце открыто лишь Библии, где сокрыта небесная благодать! 
         - Скажите, падре, а как Вы относитесь к пропаганде? – неожиданно задал вопрос самый молодой из учёных, Джон Маршалл, молча слушавший «откровенный» рассказ священника. – Ведь церковь, по сути, воздействует на сознание верующих, пропагандируя церковные постулаты?
         - Вряд ли стоит, на мой взгляд, ставить пропаганду в один ряд с религией. Здесь есть определённое противоречие, - возразил молодой священник. - Пропаганда всегда решает ту или иную конкретную политическую задачу, обслуживая определённый довольно узкий круг лиц. Политика и пропаганда, вот   здесь, в этой цепочке всё логично. Всё правильно. Противоречие отсутствует. И то и другое взаимосвязано.
          Вера же в бога  вне пропаганды или политики. И на порядок  выше этих понятий. Для неё, как на Западе, так и на Востоке единственной ценностью является сердце верующего человека, а не его земные устремления. Бог – это любовь! А любовь не подвластна разуму. Она или есть, или её нет.
          Бек увидел, как пристально поглядел на него Кэнтрил, впрочем, не проронив ни слова.
          - Но, Вы ведь не будете отрицать, что в основе воздействия на массы людей лежит принцип внушения, который церковные священники используют наравне с пропагандистами в своих проповедях? – поддержал мысль своего коллеги профессор Хурья.
          Разведчик чувствовал, что внимание всех собеседников приковано к нему, но не показывал виду, стараясь вести себя уверенно и убедительно:
          - Видите ли,  вся разница в том, что любая пропаганда, будь она самая либеральная и прогрессивная – ни что иное, как свод политических установок, призванных обслуживать существующую власть и политику сегодняшнего дня. Мы же в своих проповедях раскрываем учение Христа, то есть – вечную истину.
         - Браво, падре! Как вы ему! – восхитился Энштейн. Тут он заметил вошедшую в зал Маргариту Ивановну, которую задержали разговорами у своих столиков  завсегдатаи клуба в другом зале.- Простите, друзья, мне нужно на минуточку отлучиться, - проронил знаменитый физик и в следующий момент он уже приближался к Конёнковой под многозначительные улыбки и весёлое подтрунивание коллег.
          - Давайте лучше выпьем, господа! – предложил Кэнтрил, поднимая свой  виски и пытаясь перевести разговор в другое русло. - Сегодня в Америке только ленивый не считает себя социологом или, как минимум, психоаналитиком, - усмехнулся профессор.
        - А с чем это связано? – поинтересовался Бек, желая как можно ближе познакомиться с бывшим советником Рузвельта и его взглядами.- В Канаде я не отмечал таких наклонностей у населения.
        - Думаю, это итог войны. Общественное мнение определяется не словами, а событиями, - поставил стакан, немного отпив из него, видный социолог. -  Оно базируется на личных интересах людей и все остальные события важны лишь в той мере, в которой они затрагивают эти самые интересы.
        - Что Вы имеете в виду?
        - Победу Соединённых Штатов в войне против фашизма!   
        - А как же англичане и русские? Ведь они – наши союзники, внёсшие свой вклад в разгром фашизма? Разве не все они – победители?
        -  Англичане, пожалуй, да. Мы – англо-саксонская нация. Нас объединяет общий язык и вековые традиции.  А вот русские...,- Кэнтрил сделал небольшую паузу.- Мы не можем принять коммунистическую идеологию, равно как и маршал Сталин, при всей своей политической гениальности, не способен привести Россию к демократии.
        - Какой же отсюда вывод?
        - Разве Вы не понимаете, падре, что война с Гитлером – это лишь первый этап мирового противостояния за обладание территориями и ресурсами земли? – пояснил вступивший в разговор профессор Хурья.
        - А, второй этап?
        - Война с Россией, - спокойно пояснил свою мысль учёный.
        - Но, ведь американский народ, равно как и канадский, сегодня воспринимает СССР, как своего боевого товарища?! А если наши народы не захотят конфронтации с бывшим союзником?
        - Поэтому, наш коллега, и говорит о пропаганде, как инструменте осуществления политики.
          С развитием демократии будет меняться и пропаганда, защищая те или иные ценности. Со временем потребуются новые рычаги воздействия на массы с целью регулирования её сознания и поведения. И католическая религия, как религия западной цивилизации, могла бы здесь сыграть не последнюю роль.
        - Простите, я хотел бы уточнить. Вы говорите о воздействии на сознание целого народа?!
        - Ну, да. И возможно не одного. Сегодня это - американцы, а завтра речь может пойти  о населении противника, а после и всего земного шара.
        - Но, выстоявший в войне против Германии, режим Сталина как никогда силён. Он опирается сегодня не только на самую мощную в мире армию, но и на высочайший патриотизм русского народа!
        -Комиссары, в своё время, совершили свою главную стратегическую  ошибку, всерьёз подыграв нам: нанесли сокрушительный удар по Православию, вокруг которого некогда  концентрировалась вся русская идея. С потерей Бога, русские потеряли смысл своего существования.
          Теперь достаточно лишь показать измученному войной народу образчики западной жизни, накормить досыта, да посеять в их душах сомнение в правильности выбранного их властью пути и - дело сделано!
          Что же касается патриотизма, то пройдут годы, уйдут ветераны, родятся новые поколения людей, не знавших войны. На них мы и сделаем ставку в нашей работе.
        Поверьте мне: идеология коммунизма долго не продержится. Она также уязвима, как и  любая выдуманная сказка! Сталин – не вечен. Остальные же – просто люди!
        - Но русский народ – победитель! – Задохнулся от возмущения Шабров, стараясь взять себя в руки. -  Это именно его полевые армии сокрушили несметные дивизии вермахта! В народе России всегда, на  генетическом уровне, будет жить эта память!
        - Люди склоны всё забывать. Со временем притупляется любая память, даже горе уходит. Главное как раз и состоит в том, чтобы уничтожить память русских о временах их былых побед, уничтожить патриотизм и духовные ценности этого непокорного народа, подменив их на образчики западной субкультуры: джаз, свободную любовь, спорт и автомобили. 
        Мы пойдём по пути разложения самой кремлёвской верхушки, внедряя в её ряды своих людей, и постепенно меняя её сознание на потребительскую идеологию. Поверьте, щедрые подношения и деньги  рано или поздно, сделают своё дело.
        Но главное, это – молодёжь! Она наиболее ценна в нашей работе. Пройдут тридцать, сорок лет и она забудет о войне! Желания и помыслы некогда советской молодёжи не будут отличаться от желаний их сверстников любого западного общества. И тогда в мире наступит гармония! Не будет инакомыслия и войн!
        Сегодня, к сожалению, влияние западной церкви на общество, особенно молодых людей, резко снижается. Об этом красноречиво свидетельствуют появившиеся за последнее время многочисленные альтернативные духовные течения, главным из которых является экуменизм. Думаю, Вы не станете этого отрицать? – Кэнтрил внимательно поглядел в глаза католического священника.
        - Нет, конечно, однако экуменизм – не новость, - парировал Бек. - Это течение имеет как минимум двухвековую историю.
        - Согласен, но в новых условиях, когда Ватикан уже не обладает прежним авторитетом, мы не можем в полной мере опираться на католицизм, как главенствующее течение духовной мысли. Мы стоим на пороге создания новой религии – понятной для каждого!
        Когда всё меняется стремительно, уже нет времени строить дорогостоящие храмы и вести в них величественные мессы. Возрастает необходимость воздействия на общественное сознание иными методами, создавая  для всех, независимо от воззрения каждого, единое поле, определённый позитивный настрой в обществе. Или, если хотите, иллюзию, несколько отличную от реальной жизни!
        - Для церкви любая иллюзия или фантазия, есть несомненный грех, ибо она отражает то, чего на самом деле нет!
        - В чём же Вы видите греховность, святой отец?
        - Фантазия начинается, прежде всего, с самой личности, проще говоря, с самомнения. Греховное мнение – это когда я своё представление о мире не сообразую с реальностью, считая, что реальность такова, какою я сам её воспринимаю. Тогда человек отворачивается от Бога, полагая, что в объективной реальности существует лишь он один, а всё остальное – иллюзия!
         Вспомните библейскую историю о Каине, который после преступления жил воспринимая мир в извращённом виде, считая каждого человека своим потенциальным убийцей! Его душевное состояние иначе как ужасом вряд ли можно назвать!
         Да и вообще, если говорить всерьёз о позитивном настрое в обществе, о котором Вы упомянули, то где гарантия, что такой настрой будет непременно позитивным?- поинтересовался Бек.
        - Простите? – не понял Кэнтрил. Его брови вопросительно поползли вверх.
        - Я имею в виду методы воздействия на массы в нацистской Германии. Вы ведь не будете отрицать, что нацисты серьёзно продвинулись в вопросе манипулирования сознанием своего народа, превращая его в послушную биологическую массу?
         Разработкой методов оболванивания народа у них занималось небезызвестное ведомство. А где гарантии, что в будущем  к власти в отдельно взятой стране не придут националисты или религиозные фанатики, владеющие этой методикой?
        - Конечно, прямых гарантий нет и быть не может по определению. Но, думаю, война многому научила народы. К тому же США в состоянии контролировать ситуацию в мире. Мы – единственная страна, которая обладает ядерным оружием, и ещё долгие годы именно мы будем обладать этим несомненным преимуществом!
        - И что тогда?
        - Мы распространим идеалы демократии по американскому образцу и заставим весь мир глядеть на происходящее нашими глазами!
        - Скажите, а президент Рузвельт всегда прислушивался к Вашим советам в области  проведённых социологических изысканий?
        - О, Рузвельт никогда не менял своих целей в силу того, что общественное мнение высказывалось против него или было не информированным вовсе! Он был не просто прозорлив, а использовал эту информацию скорее, чтобы ввести общественность в курс дела. Я всегда им восхищался!
        - А новый президент Соединённых Штатов, также интересуется социологией, как и его великий предшественник?
       Бек имел в виду президента Гарри Трумэна, который, открыто, не доверял социальным инженерам и учёным, не желая пользоваться их услугами.
       - А Вы неплохо осведомлены, падре! – с уважением в голосе произнёс молчавший дотоле Маршалл, который невольно  оценил умение  католического священника аргументировано вести беседу.
       - Духовные темы – специальность священника! А то, как бы он смог влиять на свою паству! – улыбнулся Бек, чувствуя, что коснулся рискованной темы.
       Бек заметил, что рука учёного время от времени машинально ощупывает пухлый кожаный портфель, стоящий рядом с ним на диване.
       «Интересно, какие документы скрываются в нём? Если Маршалл так опасается за их сохранность даже в обществе своих коллег, надо полагать, бумаги вполне того стоят!» – пронеслось в голове у разведчика.
       - Скажите, падре, а Вам приходилось, когда  ни будь, курить кальян?
       - Да, я всегда предпочитал наргили (кальян - Арабский язык, Примеч. автора) сигарам и сигаретам. Прежде всего, потому, что в этом способе курения применяют «живой» табак, привезённый с Востока, где он не проходит вредной для здоровья обработки. К тому же можно выбрать любую свежую начинку, и в воздухе будут витать приятные запахи, а не клубы никотинного дыма. Курения кальяна, как известно, не наносит большого вреда здоровью.   
       - Эх, покурить кальян, но только хороший по-настоящему - моя давняя мечта! – признался Маршалл. – А Вы, как я вижу, разбираетесь в этом вопросе, святой отец?
        - Да, конечно. Никакая мало-мальски серьёзная беседа, либо отдых мужчин на Востоке не проходит без кофе и кальяна. Лично я всегда прошу, чтобы мне подготовили наргили на свежем ананасе и арабских специях. Такая заправка, меня лично, и расслабляет и освежает одновременно.
       Впрочем, варианты могут быть самыми разнообразными. Например, кальян - на молоке. Кому что нравится. А Вашу просьбу легко исполнить, дорогой Джон. Для этого даже выезжать, далеко не придётся!
        Здесь в Нью – Йорке есть одно уютное восточное кафе, которое держат мои давние друзья.  Я приглашаю Вас туда в любое удобное для Вас время!
        Кстати моё приглашение касается всех присутствующих! – Бек обвёл взглядом своих собеседников.
        - О нет, лично для меня  эти «шалости» уже не годятся, - замахал руками Кэнтрил, поясняя, - стараюсь сберечь остатки своего пошатнувшегося, в последнее время, здоровья!
        - А я с удовольствием принимаю Ваше приглашение! – с готовностью отозвался Маршалл.
         - А Вы, господин Хурья? – Бек взглянул на испанца, который более других предпочитал отмалчиваться.
         - Боюсь, что и мне придётся отказаться, тем более что я не курю вовсе! Для меня это уже давно пройденный этап. Когда-то я отдавался этому пагубному занятию со всем своим южным темпераментом. Но, теперь с этим покончено. Жена обещала выгнать из дома, если я снова начну «дымить», - усмехнулся учёный.
         - Ну, что же, тогда предлагаю спланировать наш поход на следующую неделю, - взглянув на Маршалла, предложил священник. - Мне нужно лишь в ближайшее время отъехать в Вашингтон на пару дней по духовным делам. А с понедельника я в Вашем полном распоряжении, дорогой Джон!
         Бек поглядел на часы.
         – Я вынужден откланяться, господа. К сожалению  меня, ждут неотложные дела. Я очень рад нашему знакомству и надеюсь на его продолжение.
      - Взаимно, святой отец. А мы надеемся, что в следующий раз Вы расскажите нам какие-нибудь новые истории о своих путешествиях на Восток!
    - Непременно, господа! – пообещал падре, прощаясь с недавними своими собеседниками, почтительно поднявшимися со своих мест.
    Идя на выход через полутёмные залы, в которых значительно прибавилось посетителей за время его беседы с учёными, Бек вновь почувствовал неприятный холодок в груди.
     Разведчик незаметно огляделся вокруг, но ничего подозрительного не заметил – все были заняты своими делами и никто, открыто, не обращал внимания на молодого католического священника.
     «Показалось,- решил он. - Надо взять себя в руки. Это, просто, нервы».
     Бек не знал, что предчувствие, которому он привык доверять всегда, не подвело его и на этот раз! 

***

      Возвращаясь вечером следующего дня в Вашингтон на своём чёрном Форде серии «40-А», советский разведчик, вновь приобретший внешность второго секретаря посольства СССР, думал о Гелшат и своём маленьком сынишке. Как хотел он скорее вернуться домой и обнять их!
      А ещё вспоминался давний кремлёвский разговор с шефом партийной разведки о стремлении американских «инженеров человеческих душ» погрузить человечество в иллюзию жизни вместо её самой.
      Вчера он и сам познакомился с этими людьми. И, странное дело, нашёл их весьма умными и милыми собеседниками! А ведь то, что они хотят сделать – чудовищно! Что может быть страшнее манипуляции с сознанием человека, когда ему внушают чужие мысли как свои собственные?! Кто вообразил себя вправе превращать людей в послушных роботов? Разве это – не новая более изощрённая форма фашизма?
      - Брр,- поёжился Шабров, представив, как его мозг подвергается спецобработке манипуляторов.   
      Надёжная машина - образца 1934-го года, плавно катила по великолепной скоростной трассе,  послушно отсчитывая милю за милей. На лобовом стекле ветер волчком закручивал мокрый февральский снег.
       «Скоро, совсем скоро, весна, а настоящего снега в этом году так и не было», - с сожалением думал Бек.
       Ему вспомнилась занесённая снегом Москва, сухой морозный воздух и уснувшие под белым покрывалом деревья Тверского бульвара. Родительский дом у Трубной площади, где ждёт своего внука старый, одинокий отец.
       Шабров глубоко вздохнул. Ему стало очень грустно от неожиданно нахлынувших воспоминаний, и он постарался не думать о доме.
       Бек уже знал, о чём напишет своё донесение в Центр. Но, прежде, нужно было восстановить весь разговор до мельчайших подробностей, чтобы осмыслить полученную им информацию.  Но, не сейчас.
       «Завтра, всё завтра», - решил  разведчик. В своей памяти он был уверен абсолютно.
       Вдруг из-за крутого поворота, который делала дорога, на огромной скорости выскочил грузовой транспорт. Его фары ослепили Шаброва.
       От яркого света он на мгновение потерял ориентацию и попытался защитить глаза рукой.  Бек скорее почувствовал, чем понял, что ещё немного и грузовик просто протаранит его автомобиль и сбросит с дороги в кювет! 
        Разведчик ударил ногой педаль газа и резко вывернул руль, уходя от неминуемого столкновения на обочину дороги. 
         

Глава № 4

        - Вам ничего не напоминает Фултоновская речь Черчилля? – спросил шефа своей личной разведки Сталин.
        Вождь ходил по кабинету с усталым озабоченным лицом. Адмирал давно не видел своего начальника настолько встревоженным.
        - Мне трудно отделаться от мысли, что она очень похожа на предложение Риббентропа к западным странам о заключении тайного союза против нас в феврале 44-го года, когда уже катастрофа третьего рейха стала абсолютно очевидной.
         Не случайно британский премьер, склонный к мистицизму, выбрал именно этот месяц года, чтобы призвать всех англосаксов на борьбу с коммунизмом. Ведь и он не далёк от оккультных практик!
         -  Лично для меня его выступление – простая инсценировка, - бросил Сталин. - Но, почему, если ранее нападение на нас и любые заговоры за нашей спиной готовились в обстановке строжайшей секретности, то сейчас новый вызов, брошенный нам, более напоминает – браваду?
          После принятия плана «Барбаросса» немцы готовились к нападению: все их документы имели гриф «Совершенно секретно» или «Только для командования»! Неужели всему причиной - абсолютная вера в своё превосходство, обусловленное наличием атомной бомбы?
        - Я думаю, что более точное определение этому поведению - наглость! Ведь господам-масонам уже удалось развязать две мировые бойни и заработать на этом сотни миллиардов долларов!
     Я уж не говорю о революциях и кровавых бунтах по всему миру. Сегодня они открыто заявили о себе. А Черчилль лишь - исполнитель: ему приказали – он сделал.
      - По Вашему мнению, с нами уже не церемонятся? Не слишком ли рано праздновать победу! – глаза Сталина гневно блеснули.
      - Мы хорошо знаем, что за сила руководит правительствами США и Англии. Черчилля и Трумэна – масонов последних степеней посвящения, ведёт Единое Мировое Правительство в лице комитета трёхсот, рядовыми членами которого они являются.
      Именно этот клан евреев – язычников во главе с семьёй Ротшильдов и диктует свою волю: захват всего мира и уничтожение «лишнего населения».
      Речь в Фултоне говорит лишь о том, что «диктаторы Европы» (так называли в начале ХХ века клан Ротшильдов – Примеч. автора) полностью перенесли после нашей победы в Европе своё внимание на Соединённые Штаты. Впрочем, там и своих «диктаторов» пруд пруди: Рокфеллеры, Морганы, Форды…
      Полагаю, что именно здесь вышеупомянутыми господами будет готовиться третья, и, возможно, последняя для человечества мировая война.
      - По Вашему мнению, она начнётся атомной атакой на наши города? – с нескрываемой тревогой в голосе уточнил Сталин.
      - Этот сценарий, конечно, возможен, если в ближайшие годы мы не создадим адекватное оружие и, всё - таки, в отношении нас – маловероятен!
      - Отчего такая уверенность?
      - В Соединённых Штатах ещё остаётся довольно много трезвых умов. Чтобы подготовить новое мировое столкновение, нужно сначала сломить их сопротивление и захватить Америку.
       К тому же ядерная война против нас не решит всего дела: мы – не Япония! Отравить радиацией на долгие десятилетия архипелаг, где фактически отсутствуют природные ископаемые, это не то же самое, что уничтожить жизнь на  шестой части всей земной суши!
        Такой коллапс не пройдёт безнаказанно для экологии самой Америки, да и мира в целом.
         А тот, кто стремится к мировому господству, заинтересован, прежде всего, в получении доступа к неограниченным природным ресурсам: запасам питьевой воды, землям, где будут возделываться экологически чистые сельхозпродукты и т.д.
        Атомной войной их не завоюешь! Нужна иная, «незаразная», но более разрушительная сила, способная уничтожить СССР.
        - Что за силу Вы имеете в виду?
        - Силу, способную ослабить моральный дух нации и деморализовать население страны. В этом и будет, на мой взгляд, состоять основное содержание нового наступления на СССР.
        Только так, воздействуя на сознание отдельного человека через различные психотеоретические наработки и практики, используя денежные вливания в госаппарат на подкуп чиновников и членов их семей, можно завладеть всеми богатствами нашего Отечества!
         Процесс этот достаточно долгий: потребуются десятилетия  растления и лжи. Но, комитет (Комитет 300- Примеч. автора)), ради своих целей, пойдёт на всё! И помогут ему в этом, прежде всего, нацистские профессионалы – преступники, не выданные правосудию не смотря на решения Ялтинской конференции.
          - Почему именно они?
          - Только немцы обладают оперативными разработками в нашем тылу. А у американских спецслужб – нет ничего. Для того чтобы наработать базу потребуются значительные денежные вливания, а, главное – не один год кропотливой работы.
          - Какими конкретными данными Вы располагаете?
          - Сегодня мы располагаем данными о том, что Вашингтон заключил  союз с нацистами. Доказательством тому является сама личность генерала Райнхарда Гелена, который во время войны руководил всеми восточными операциями разведки рейха, в том числе в СССР.
          У него огромный архив разведразработок на территории нашей страны, который он начал собирать, ещё работая в Генштабе рейха, в сотрудничестве со своим ближайшим коллегой – Вальтером Шелленбергом и руководителем Абвера адмиралом Канарисом.
        Впрочем, вся информация о Гелене и его агентах была лишь у одного человека в рейхе – шефа гестапо Мюллера. Именно он, лично, вёл расследование покушения на Гитлера в 44-ом году, выявив неоспоримые связи заговорщиков с военной разведкой. Практически шеф Гестапо отправил тогда на эшафот блестящего Канариса, доказав, что военное ведомство всё и организовало. Хотя лично против адмирала и его офицеров Мюллер, конечно же, зла не держал. Просто он - истинный профессионал и всегда всё доводил до конца.
       - Вы думаете, что Мюллер жив?
       - Это – гений сыска и фальсификаций. Пока никто не видел его мёртвым. А тот «цирк», который Генрих Мюллер устроил со своим полным тёзкой, действительно совершившим суицид в подвале военного министерства в самом конце войны, говорит лишь о том, что он вполне мог вырваться из Берлина.
        - Где же он, по вашему мнению, мог бы находиться сейчас, хотя бы предположительно? – Сталин внимательно поглядел на своего доверенного разведчика.
         - Думаю, где – ни будь в альпийских горах, изменив внешность и свои личные данные, конечно. Добраться куда-то дальше он вряд ли бы смог. Рано или поздно мы выйдем на его след. Но, сделать это следует раньше американцев,  которые активно его разыскивают.
         - Вот именно, рано или поздно, - сделал акцент на словах своего разведчика Сталин. -  Мюллер, если он всё-таки жив, скорее сдастся американцам, чем нам. Перед Россией он в неоплатном долгу, как один из тягчайших злодеев рейха. Кроме того, если Вы, верно, указываете его местонахождения, то это – территория западных союзников.
         -  Мы вовсе не считаем, что он добровольно пойдёт на сотрудничество с нашей разведкой. Но, если бы мы сумели его захватить, то вскрыли бы всю агентурную сеть бывшего Абвера и тогда…
         - Ну, хорошо, вернёмся к Гелену, - нахмурился Сталин, прервав рассуждения адмирала. Ему нужна была конкретика, а не планы, пусть даже и радужные. -  Что по нему известно ещё?      
         -  Установлено точно, что сейчас он находится в Вирджинии, в форте Хант, где ведёт переговоры с руководителями американских спецслужб и представителями госдепа о создании военной разведки в зоне западной оккупации Германии.
        Планируется, что деятельность его организации под названием «Гелен Орг» будет направлена исключительно против СССР!
         По оперативным данным  генерал собирает вокруг себя офицеров СС и гестапо, у которых руки по локоть в крови. Я имею в виду Бруннера, бывшего заместителя начальника «еврейского отдела» СС капитана СС Барбье, более известного по кличке «лионский мясник», майора СС Эмиля Аугсбурга и других, подобных им, головорезов!
      
      
      
       Справка:
      
       Райнхард Гелен, генерал-лейтенант (1902-1979гг.), с 1944 года – глава германской разведки на Восточном фронте.
        В мае 1945года сдался в плен 7-ой армии США генерала Паттона в Баварии и немедленно предложил свои услуги американским спецслужбам.
       В начале 50-х годов восстановил свой разведаппарат, составленный исключительно из бывших офицеров рейха и СС, и агентурную сеть на громадной территории,  охватившую зону от Сибири до Чили, став на долгие годы «глазами» американской разведки в СССР и всей Восточной Европе.
        По договорённости между Геленом и Вашингтоном сотни бывших нацистских спецов были освобождены из лагерей для военнопленных и перевезены американскими спецслужбами в штаб генерала в горном массиве Шпессарт (Центральная Германия).
        Начав свою деятельность с нескольких сот человек, организация Гелена –«Геленорг» уже к 1954-му году насчитывала более 4-ёх тысяч человек.
       В апреле 1956-го Геленорг была официально интегрирована в структуру госорганов Западной Германии, став основой спецслужб ФРГ.
       Сам генерал, считавшийся «американским шпионом номер один» ушёл в отставку лишь в 1968-ом году.

      
         - Для того чтобы требовать экстрадиции Гелена, нужны веские доказательства его нахождения в США. Кому мы можем поручить их добыть на месте? – поинтересовался Сталин.
         - Только нашему спецпредставителю, товарищ Сталин. Но, после «замораживания» нелегальных сетей, он вынужден действовать практически в одиночку.
         Бек – удачливый разведчик, но не следует преувеличивать  возможности агента: визит немца строго засекречен американскими спецслужбами. Подобраться к нему будет практически невозможно!
         - Передайте товарищу Шаброву мою личную просьбу: направить главное внимание нашей разведки на визит Гелена и, вообще, на американские планы проведения диверсий против СССР с использованием нацистских преступников!   

***
         
         Шабров проснулся как всегда ранним утром, повинуясь своим внутренним биологическим часам. Он лежал во мгле пасмурного утра, вспоминая вчерашний дорожный инцидент, о котором не стал рассказывать Гелшат. Сейчас он пытался анализировать, что это было: покушение или просто происшествие на трассе.
         «Каким чудом, удалось уйти от столкновения? Всё решили считанные сантиметры! Если предположить, что водитель грузовика просто заснул за рулём, то дальнейшие его действия объяснить трудно! Он мог, хотя бы, остановиться и поглядеть на результат своих действий! Но, вместо этого, грузовик помчался дальше по дороге, сбив несколько столбиков ограждения!
         Тогда что же – злой умысел? Но, кому это нужно?! Ответ должен быть найден!»
         Разведчик отдавал себе отчёт в том, что пока ни в каких рискованных мероприятиях в США он задействован не был. Значит и оснований для его ликвидации - нет. Тогда вывод напрашивался сам собой: его преследование ведёт кто-то из «старых знакомых».
         Но, кто бы это мог быть?!» 
         В комнате приятно пахло свежим цветочным запахом. Осторожно, чтобы не разбудить Гелшат,  Шабров приподнял голову в поисках источника свежести.
       «Ах, вот ты где!» - увидел он вазу с букетиком  каких-то цветов, стоящих на столике у окна.
        Он вновь положил голову на подушку, и его сердце радостно заныло, лишь только вспомнилась прошедшая ночь.
        В их близости не было ничего постыдного и вызывающего. Даже их общее  бурное чувство! Его женщина обладала тонким чутьём и в любви была чиста и прекрасна!
        «Ты спасаешь меня, моя родная! – ласково подумал он о жене. - Как трогательна твоя забота! Наверное, также счастлив был и мой дед, которого любила моя дорогая Лёля!»
        - Мне никогда не удаётся проснуться первой, - не открывая глаз, печально прошептала Гелшат.
        - А зачем тебе это? – улыбнулся Виктор, целуя её в висок. 
        Пара говорила шёпотом, чтобы не разбудить спящего в своей кроватке ребёнка.
        - Хочу наглядеться на тебя, чтобы никто не мешал, но вместо этого всё время просыпаю. А потом ты торопишься на работу и надо вставать!
        - Что же ты хочешь увидеть?
        - Тебя. Всего, всего!
        - Разве ты ещё что-то у меня не разглядела? – хулигански хихикнул Виктор.
        - Дурачок! – весело возмутилась Гелшат, закрывая ладошкой рот своего любимого.
        - Мамма, Паппа! – смешно забубнил только - что проснувшийся  малыш, прерывая драгоценные минуты нежности своих родителей. Он недавно научился вставать в своей кроватке и сейчас, улыбаясь, тянулся к ним, стоя на шатающихся вытянутых ножках.

***
         
          - Я думаю, что грузовик на дороге, летящий на Вас с максимальной скоростью – привет из прошлого, - невозмутимо бросил Василий, отхлёбывая дымящийся чай из синей пиалы,  и Бек в очередной раз отвёл взгляд от, казалось, живущих своей собственной жизнью глаз мужчины. – Но, это – не Канада!
          - Почему ты так считаешь? В Америке я всего несколько месяцев.
          -  Здесь появился кто-то из тех, с кем ваши пути пересекались намного раньше!
        - У разведчика в его жизни много с кем пересекаются пути-дороги, - многозначительно произнёс Бек. – Но, это не значит, что он постоянно находится на волоске от гибели.
        - Э, нет, это – другой случай. Вспоминайте того единственного, кто имеет веские основания искать Вашей смерти!
          - Да, пожалуй, таких людей нет, - поставил на поднос чашку с допитым кофе Бек и, вдруг, его осенила догадка и его лоб покрыла испарина.
          «Нет, нет, этого не может быть! Сколько лет прошло! Ближний Восток, Иран – так далеко: много тысяч километров отделяет его от Соединённых Штатов! Да и живы ли те, с кем прежде сводила его судьба?! Но, даже если предположить, что так, до него ли им сейчас? Разве не главное для них – спасти свою собственную шкуру?! Нет, это уж слишком!» 
          - Ты не забыл, ради чего мы сегодня здесь находимся? – сменил тему разговора разведчик.
          - Не беспокойтесь, я всё запомнил и сделаю то, что Вы хотите как надо.
          - Но, помни, Василий он – человек опытный и осторожный, сам является психоаналитиком! И, несомненно, сразу раскусит любую фальшь. Кроме того, он может быть не один! Или позаботится о каких-то иных мерах предосторожности. Ведь, по сути, мы едва знакомы. И о полном доверии друг другу речь не идёт. Действовать придётся решительно, но с оглядкой.
           В ответ на слова Бека его собеседник лишь скептически усмехнулся:
          - Я невысокого мнения о здешних психоаналитиках хотя бы потому, что они наивно убеждены, что залезать в голову к другому человеку – дело как денежное, так и абсолютно безнаказанное. Но, они всерьёз заблуждаются! – лицо Василия исказила злая гримаса. - Надеюсь, что минимум одного из них мы сегодня проучим, как следует! 

***
         
         - Добро пожаловать, мой дорогой Джон! – поднялся на встречу к входящему в комнату учёному Бек. Он сразу заметил  в руках у Маршалла заветный портфель, с которым, похоже, американец не расставался вовсе.
          За его спиной маячил незнакомец.
          «Так я и думал – проявляет осторожность, - молнией мелькнула мысль, -что ж, вполне ожидаемая реакция!» 
          - Я к Вам прямо с работы, - поймал взгляд священника психосоциолог. В лице учёного читались усталость и напряжение. И, даже, некая суровость.
        «Один - ноль не в мою пользу – наверное, перехватил мой взгляд!» - недовольно отметил, радушно улыбаясь, разведчик, а вслух произнёс:
        - Прошу Вас, Джон, входите, присаживайтесь и отдыхайте – здесь нам никто не помешает!
        - Я – не один! Знакомьтесь, это мой коллега – известный психолог Вернер Фромм!
        - Очень приятно! – произнёс, пожимая руку учёному, Бек. Он сразу уловил, что перед ним – немец, с характерными чертами внешности: близко посаженные к переносице глаза, волевой подбородок, холодный металлический взгляд.
        - И мне, святой отец! – коротко бросил коллега Маршалла, взглянув на священника с явным недоверием. Его акцент подтвердил недавнюю догадку разведчика.
        «Маршалл решил подстраховаться? Устроил смотрины? Ну, ну!»
        -Хотите есть, господа? Здесь прекрасная средиземноморская кухня: рыба, салаты на превосходном оливковом масле, пицца!
        - О, лично я заглянул ненадолго, - заявил незнакомец. – Мне сегодня ещё работать!
        - Так тем более, нужно подкрепиться! – возразил разведчик, изо всех сил стараясь играть роль радушного хозяина и придвигая поближе к гостям пухлое меню в кожаном переплёте. 
        - Мы вполне полагаемся на Ваш вкус: будем то же, что и Вы! – торопливо выдал общее решение Маршалл в ответ на немое предложение Бека воспользоваться меню и учёные выразительно переглянулись между собой. - Я тоже не очень располагаю временем, но час – полтора от силы, пожалуй, могу себе позволить, - добавил американец.
        - Тогда предлагаю по бокалу белого итальянского вина, оно здесь просто восхитительное! И по порции сибаса! Вы не против рыбного блюда?
        - Прекрасно, но не забудьте главное – кальян!
        - Наргили никогда не предлагают на голодный желудок, так что мы двигаемся – в верном направлении!
        - Ха, ха, ха! Как это Вы славно подметили! – рассмеялись учёные. Они расслабленно заёрзали, занимая более удобную позицию на пышном диване, с интересом рассматривая помещение. – А здесь – уютно и, даже, - стильно!
         - Абсолютно согласен с вами. Это восточный, вернее сказать – марокканский стиль!
         - Марокканский, а что это значит – преобладание ярких цветов в интерьере? В основном – красного? – поинтересовался Фромм.
         - Не совсем так. Марокканский стиль уместно разделить на два направления: берберское, берберы – коренное население Марокко, и испано-мавританское, его ещё называют – андалузское.
         Берберский стиль – прост и даже, где-то, грубоват по исполнению. Тяготеет к белёным или светлым оттенкам, в которые окрашиваются гладкие поверхности. Лучшим проявлением  света и простоты в интерьере является национальная глянцевая штукатурка  на минеральной основе.
          Берберы вообще предпочитают всё натуральное, и не только в архитектуре, но и одежде, внутреннем убранстве жилищ, приготовлении пищи.   
         А испано-мавританский стиль – это буйство красок. Как акцент-красный, фиолетовый. При этом потолок часто деревянный с резным фризом. Как здесь! – Бек указал рукой на чернёные деревянные балки, идущие по периметру комнаты, и продолжил пояснения:
         - А пол и нижняя часть стены  покрыты мелкой глазурованной плиткой «Зелидж», которая уложена в замысловатые, как арабская вязь, узоры. Исторически эта плитка всегда применялась для внутреннего убранства мечетей и дворцов, при проектировании фонтанов и бассейнов, которые непременно присутствуют в арабском интерьере.
        Вот в итоге и получается, что марокканский стиль: не что иное, как – гармоничное сочетание этих двух направлений. Но главное заключается в том, что марокканский стиль это - всегда эксперимент! Столкновение живых идей и оттенков! Оформление интерьеров при определённой видимой схожести – интерпретация автора.
        - Если бы я не знал кто Вы, падре, то, наверное, решил бы, что имею дело с учёным-архитектором или заядлым искусствоведом! – произнёс Маршалл, восхищённо глядя на Бека.- Откуда вы всё это знаете?
        - Я же рассказывал Вам о своих злоключениях на Востоке.
        - О, да, чувствую, что Вы глубоко проникли в восточную культуру! Мы беседовали с отцом Рондеро в прайвет-салоне Кэтрин о его восточных путешествиях, - пояснил Маршалл  своему  коллеге.
        В это время в комнату вошёл официант в национальном арабском платье и с красной феской на голове, неся большой овальный поднос с рыбой и вином. Это был изменившийся до неузнаваемости Василий.
         - Поставь сюда, Хабиб! – расслабленно бросил в его сторону святой отец, кивнув головой на длинный инкрустированный стол.
         Мужчина, молча, поставил поднос и, поклонившись, удалился.
          - Какой странный официант? Вы не заметили, что у него разные глаза? – проводил настороженным взглядом Василия, немец.
          - О, это – местная достопримечательность! Хабиб почти не знает нашего языка, да и вообще человек неразговорчивый. А вид у него – настоящего мавра, только более светлого кожей! Он очень исполнительный и учтивый.
          - Да, да, именно такое впечатление о себе он и оставляет! – поторопился согласиться Маршалл. - А что находится в том кувшине на соседнем сундуке и почему там тазик?
          - В кувшине – лимонная вода для мытья рук. Это национальная традиция связана с культурой Востока, где, как вы понимаете, водопровод – редкое явление.
          - Удивительно! Буд-то бы мы с Вами не в Нью-Йорке середины ХХ - го века, а где-то в Африке или на Ближнем Востоке, на приёме у султана или шейха! – хохотнул Маршалл.
          - Мойте руки, господа и приступайте к еде! – предложил католик, кивая на кувшин.- А то еда остынет, а потом уж займёмся кальяном!
          Учёные дружно потянулись к столику с кувшином и тазиком, мирно переговариваясь, и готовясь к принятию пищи. А Шабров невольно наблюдал за тем, как сжимает под мышкой свой кожаный портфель Маршалл.
***
         
        - О, это он, ненавистный – Азат Каджари, второй имам Большой мечети Халеба! Я  сразу узнал его, хоть он и был в этот раз в обличии католического священника и с изменённой внешностью! – глаза мага горели ненавистью. – Он - сущий оборотень, ушёл от меня в Ираке и Персии. Убил моих людей, кстати – агентов Абвера! Но теперь настало моё время! Я за всё посчитаюсь с ним!
         - Вы сказали, что он занимает должность второго секретаря советского посольства в Вашингтоне? – задал вопрос грубого вида мужчина с глубоким шрамом на лбу. – Как Вы это узнали?
         Собеседники вели разговор на немецком языке.
         Мужчины сидели друг напротив друга на широких со спинками деревянных скамьях, за столом полупустого пивного бара, стилизованного под бюргерский замок, с характерным названием «Охотник». На стенах за их спинами безмолвно взирали на посетителей стеклянными глазами головы кабанов, рогатых оленей и волков, прикрученные к овальным деревянным подставкам. Антураж заведения выдавал давнюю страсть хозяина бара, старого Ханса Груннера – заядлого охотника.
        Предприятие представляло собой семейный бизнес, который держала супружеская пара  немецких иммигрантов, покинувших родину задолго до войны. Муж за стойкой, дочь в зале и жена за кассой – составляли весь персонал общепита. Однако это нисколько не мешало троице поддерживать в баре образцовый порядок: всегда свежее пиво, традиционное немецкое меню, чистые накрахмаленные скатерти и салфетки.
        Посетителей в баре никогда не бывало слишком много: чужих почти никого, только - «свои люди», этнические немцы, проживавшие в городе на постоянной основе. Всего человек 10-15 завсегдатаев, но, за то, посещавших бар практически ежедневно. Кто-то забегал посидеть за кружечкой пива, а кто-то и на обед. 
        На столе перед собеседниками толпилась глиняная посуда: несколько пустых и наполненных тёмным пивом высоких разрисованных старыми гербами и замками кружек с металлическими крышками.
         - Я навёл справки! Это было не сложно. Раньше я знал его как Азата Каджари, теперь же он – Виктор Шабров. Я не удивлюсь, если на самом деле, у него другие имя и фамилия!
         -  Я всё-таки думаю, что Вы обознались, уважаемый Саади! Речь идёт о должностном лице: втором секретаре дипломатической миссии! Зачем ему весь этот маскарад с переодеваниями?!- недоверчиво пожал плечами собеседник мага, бывший майор-эсесовец.
         - Вы не понимаете, Эмиль! Он – советский разведчик и снова что-то вынюхивает! Его стиль работы непредсказуем: он меняет обличие, с лёгкостью вживаясь в новую роль как, несомненно, талантливый актёр. Но, уж в этот раз, ему не удастся меня перехитрить! 
         - Но, подобному риску со стрельбой и переодеваниями обычно подвергают себя нелегалы, а он – официальный служащий посольства, дипломат с зелёным паспортом! К тому же он не в Германии, а в США – союзнице России по совместной борьбе! Зачем ему всё это?
         Это мы с Вами, дорогой Саади, - гости на чужом пиру! А ему - то  зачем рисковать?  Может быть, Вы всё-таки обознались?
         - Это исключено! Его я узнаю из тысячи! Он приехал сюда с женой – персиянкой, представительницей аристократического рода Каджари. Я помню её ещё по Персии! Женщина красива как цветок, и спутать её нельзя ни с кем!
         - А вот это уже – другое дело! Тут и надо, на мой взгляд, искать решение вопроса! Но, только не сейчас.
         А с грузовиком Вы явно поторопились и выдали себя! Теперь, если он опытный разведчик, то, проанализировав ситуацию, вполне может залечь на дно, и тогда  взять его будет непросто!
         Мужчина увидел, как изменилось лицо мага, приняв раздосадованное, злое выражение.
         - Ладно, ладно, гер Саади, мы обязательно займёмся этим вашим русским, но только после встречи с Геленом! – поспешил он заверить своего спутника. – И прошу Вас, не предпринимать пока никаких поспешных действий, чтобы не навредить нашему плану!

***

          - Ну, как вам еда, господа? Нравится?
          - Восхитительно, не правда ли? – обратился к своему спутнику Джон Маршалл. Его глаза повеселели, на лице учёного играла удовлетворённая улыбка, а сам он выглядел заметно более расслабленным и словоохотливым, чем ещё какие-то полчаса назад.
          - Прекрасно, прекрасно, - закивал головой жующий немец, - очень приятная и лёгкая пища!
        Он как раз заканчивал трапезу, время от времени поглядывая на часы.
        «Торопится, - отметил про себя, Бек, – главное, чтобы он не захватил с собою коллегу!».
        - Как Вы съездили в Вашингтон? – задал «дежурный» вопрос психоаналитик.
        - Знаете, не столько выполнил из запланированного на свой вояж,  сколько устал! – деланно принял озабоченный вид разведчик, пытаясь выйти на общий разговор с учёными.
         - О, и я тоже – смертельно устал! – признался Маршалл. И его лицо вновь приобрело отрешённо-каменный вид. – Тоже пришлось прокатиться в командировку по стране.
         - Где же Вы были? – постарался, как можно более беспечно задать свой вопрос священник.
         - Да, много где, - неопределённо ответил учёный, украдкой взглянув на своего спутника. Было заметно, что его сковывает присутствие  коллеги.
          «Возможно, не доверяют друг другу?» - мелькнула догадка.
        В комнату вновь заглянул Хабиб. Теперь в его руках было три кальяна, которые он поставил на некотором отдалении от отдыхавших гостей.
        Мужчина вышел и вернулся вновь с пакетиками пахучих специй и металлической тарелочкой, на которой горкой расположились серые шарики кальянного угля.
          Он деловито «колдовал» вокруг наргили, колбы которых отличались цветом: красным, синим и зелёным. Затем приступил к раскуриванию, и клубы ароматного белого дымка повисли у стола.
        - А что это он делает? – спросил у священника Маршалл.
        - Прежде чем предложить кальян посетителям, он должен всё подготовить, положив в колбу ту начинку, которую мы заказали, а также раскурить для нас наргили.
         - Фу, мы, что же, будем курить после него? – брезгливо поморщился немец.
         - Что Вы, Вернер, мундштуки будут непременно заменены! – возразил Бек.
         - Я надеюсь, что он не положит нам в колбы, какую ни будь «дурь»?- насторожился тот. – Почему цвет колб разный?
         - У каждого свой цвет, чтобы мы между собой не перепутали, кто какой кальян курит. Это – обычное дело.
          - Вернер, ну что Вы такое говорите? – в голосе Маршалла прозвучала укоризна. – Что подумает о нас святой отец?! Скажите, падре, а какую начинку Вы заказали?
         -  Шейх Шиша, кальян на свежем ананасе и арабских специях. Я всегда заказываю для себя именно этот наргили. Но, может быть, Вы хотите что-то другое? Выбор очень велик!
         -  Нет, нет! Мы полностью доверяем Вашему вкусу! Звучит здорово – Шейх Шиша, хоть и не понятно!
         - Вы знаете, я сожалею, но должен откланяться: мне ещё нужно сегодня поработать над докладом! – заявил, вставая со своего места Фромм. Его лицо, и без того напряжённое, выражало решимость.– Ты идёшь со мной, Джон?
        И он многозначительно взглянул на своего коллегу.
        - А как же кальян? – с явным сожалением в голосе протянул Маршалл, оборачиваясь на священника. Его глаза искали поддержки.
         - Уважаемый, Джон, послезавтра я возвращаюсь в Канаду, и наша встреча может не состояться вовсе, во всяком случае, в ближайшем обозримом будущем.
         Если у Вас есть хоть полчаса времени, то мы вполне смогли бы завершить наш приятный вечер наргили. Поверьте, Вам это должно понравиться! – немедленно пришёл ему на помощь разведчик.
          - Вернер, скажите моему водителю, чтобы отвёз Вас и тут же возвращался за мной! – принял, наконец, окончательное решение засомневавшийся было учёный. Мужчины, молча, проводили взглядом удалявшегося немца.
          - А как курить кальян?- поинтересовался Маршалл, когда они остались одни.
          В голосе учёного послышалось явное облегчение.
          «Значит, всё-таки, не доверяют друг другу!» - окончательно определился разведчик, а вслух произнёс:
        - Обычно, также как и трубку. Я Вам сейчас покажу! Здесь главное правило – не торопиться, стараясь расслабиться и найти внутреннюю гармонию. Курение фимиама – это ведь целая церемония, которая, поверьте, ничуть не меньше чайной в Японии!

***
       
        Прошло минут двадцать блаженного молчаливого созерцания сизого дымка, плывущего в неярком разноцветном свечении, в обстановке полного покоя и отрешённости. В колбе булькала вода, оставляя на языке приятный привкус ананаса и каких-то неведомых трав. А вся комната наполнилась свежими ароматами.
       - Вот так проводят свои вечерние встречи, беседуя между собой, мужчины Востока. Это блаженное времяпрепровождение называется «джалься», то есть, в переводе с арабского языка, в буквальном смысле слова, – «посиделки».
        Иногда, курение наргили заменяется жеванием ката – лёгкого наркотика, представляющего собой листья низкорослого деревца, очень напоминающего собой берёзу в миниатюрном исполнении.
        Каждый участник посиделок приносит с собой целую вязанку веток с этими листьями, которые постепенно обрывает за разговорами и посылает в рот. А потом часами жуёт зелёный пахучий комочек.
        - А кат нельзя глотать? – расслабленно, еле ворочая языком, поинтересовался  Маршалл. – Что будет, если он попадёт в желудок? 
        - Вообще-то не желательно. Хотя его частицы всё равно со слюной попадают вовнутрь и ничего страшного при этом не происходит.
        Я думаю, Вам следует немного подбавить угля! – обратился, возвысив голос к находившемуся в состоянии блаженного покоя психоаналитику, разведчик.
        Это были слова, обозначавшие начало активных действий.
        В комнате беззвучно возник Василий. Он неожиданно вплотную приблизился к учёному и пристально поглядел в его глаза.
        Бек невольно отвернулся, увидев, как хищно вспыхнуло зелёное око чародея и как округлились изумлённые глаза американца.
        - Вы полностью расслаблены, я начинаю счёт: один, два…, - монотонно властным голосом заговорил араб.- Страхи уходят, уходят сомнения, уплывает всё. Реальность гаснет. Пятнадцать, шестнадцать…
         Наконец, Василий подал условный знак рукой, не прекращая глядеть прямо в глаза испытуемому.
         Разведчик нажал на кнопку «запись» портативного магнитофона, который  извлёк, как волшебную палочку – неизвестно откуда, и немедленно приступил к беседе:
          - Джон, сын мой, мы абсолютно одни: ты и я – твой духовный наставник.
          Ты торопился ко мне на исповедь. Тебе так надо исповедоваться и облегчить свою душу! Говори, мой друг, ничего не опасаясь! Господь милостив и всё поймёт, какой бы тяжкий грех не тяготил тебя!
          - Я не знаю с чего начать, - еле слышно пролепетал зачарованный, не отрывая своего взгляда от горящего, словно зелёный луч лазера, зрачка волшебника.- Я давно не был на исповеди!
          - Расскажи,  с чего всё началось, и на кого непосредственно работаешь ты, сын мой?
          - Я боюсь говорить об этом. Они убьют меня и мою семью!
          - Кто, они? Здесь никого нет, кроме нас. Не бойся, будь откровенен, сын мой! Не забывай, что над нами незримо присутствует сам Господь!
          - Я – сотрудник Тавистокского института человеческих отношений, - монотонно забубнил учёный. - Он был создан в конце 1-й Мировой войны по приказу «Королевского института международных дел» как исследовательский центр под патронажем Георга Кентского, магистра объединённой Великой Ложи Англии, для ведения психологической войны.
        Его первый руководитель – военный специалист, Джон Рис, получил указание создать крупнейший в мире центр по «промыванию мозгов». Этот центр, впоследствии, стал основным подразделением «Британского бюро психологической войны» и активно действует поныне.
        За период между двумя мировыми войнами институтом была создана теория массового «промывания мозгов» в целях создания управляемых социальных ценностей, - Маршалл судорожно сглотнул и продолжил свою исповедь:
        - В 30-е годы Тавистокский институт человеческих отношений вошёл в контакт с учёными Франкфурской школы, которая действовала на базе учения Фрейда и реформаторского иудаизма, с целью «реформирования мира».
         - Кто такой – Вернер Фромм? – перебил его Бек.
         - Это психолог, учёный-иммигрант из Германии, представитель Франфуртской школы.
         - Над чем он работает?
         - Над проблемой психологического воздействия на личность.
         - Вы не доверяете друг другу?
         - Он - нацист, бывший сотрудник Анэнэрбе, где работал над созданием психотропного оружия, применяя его на военнопленных.
         - Каков принцип действия этого оружия?
         - Это оружие ещё носит название нейронного и его принцип – дистанционное воздействие на психику человека при помощи магнитных полей. Наш научный центр разрабатывает электромагнитную пушку.
         - Как  Фромм оказался в США?
         - В конце войны нашей разведке удалось провести операцию «Дастбин» (отстойник – Английский язык, Примечание автора) по фильтрации пленных и населения Германии с целью захвата немецких учёных, проводивших эксперименты над людьми.
         Нам, в том числе, удалось захватить и врачей концлагерей. Всего было доставлено в Штаты около двух тысяч человек во главе с «ангелом смерти» Менгеле.
         - Как, но ведь он военный преступник, палач?!- невольно вырвалось у Бека. В следующий момент он взял себя в руки:
         - А что это за эксперименты?
         - Методы зомбирования или полного подчинения личности, при которых применялись электрошок и наркотики, главным из которых является ЛСД.
         - Дальше!
         - Тавистокский центр и лично его руководитель провели огромную работу по тестированию военнослужащих британской армии и военнопленных. Именно эти наработки заставили США против их воли вступить во 2-ю Мировую войну против Германии, на стороне Англии.
          Под патронажем Тавистока, и лично его нового руководителя Курта Левина, была учреждена американская разведка УСС, которая всегда находилась под контролем Лондона.
          Курт Левин возглавил «Управление планирования стратегических бомбардировок» в годы войны. Это именно ему принадлежит разработка плана для королевских ВВС  по массированным бомбардировкам  жилых кварталов германских городов. При этом военные заводы, принадлежащие банкирам-евреям, оставались нетронутыми.
          - С какой целью проводились бомбардировки?
          - Левин и его команда экспертов вывели целевой норматив: если разрушить до 65% жилья в результате ночных бомбёжек, моральный дух населения будет непременно сломлен!
        - Какие основные направления работы Тавистокского института сегодня, в мирное время!
         - Соединённые Штаты представляют собой единый научный полигон, где проходят десятки научных экспериментов. Главная задача состоит в том, чтобы отработать методику подавления морального духа больших масс людей с помощью различных практик. Например, практики устрашения.
           - Над кем проводятся эксперименты, и что представляет собой эта практика?
           - Эксперименты засекречены, проводятся над разными категориями людей, которые попросту ничего не подозревают. При этом зачастую применяются наркотические смеси в виде аэрозолей, распыляемых в метро и на железнодорожном транспорте.
            А суть воздействия состоит в том, чтобы держать человека в состоянии тревоги и неопределённости относительно его текущего положения и будущего, применяя различные методы воздействия на личность.
            Если в течение довольно долгого промежутка времени человек будет находиться в таких условиях, то он непременно «сломается» и его воля  парализуется из-за сильных внутренних переживаний и сомнений.
            - Для чего это делается?
            - Таким образом, можно воздействовать на любую личность, стирая её компоненты и наполняя  новым содержанием. Мы ищем методику воздействия на большие массы людей или население целой страны, чтобы проводить свою политику.
            - Понятно. О какой стране идёт речь сегодня?
            - Наш следующий противник – СССР.
            - Чем конкретно занимаешься ты, сын мой?
            - Я возглавляю отдел информационной войны.
            - Какие задачи стоят перед отделом?
            - Отдел разрабатывает методы дезинформации, т.е. рассылку заведомо ложной информации для того, чтобы ввести противника в заблуждение относительно истинного положения вещей. Главное в этой работе: отсутствие всякого шаблона и выбор верного соотношения правды и лжи.
             - Что ты имеешь в виду?
             - Однажды во время 1-й Мировой войны британскому шефу армейской пропаганды генералу Чартерсу попались на глаза две фотографии. На одной из них были засняты трупы германских солдат, которых оттаскивали за линию переднего края для захоронения. А на другой фотографии: трупы лошадей по дороге на мыловаренный завод.
            Генералу пришла в голову мысль заменить подпись под первой фотографией, используя материал второго снимка.
            Подработанный заново материал с фото, под которым стояло: «немецкие трупы по дороге на мыловаренный завод», был размещён на первых страницах всех печатных СМИ Европы и Америки, вызывая общее отвращение к «поганым бошам».
         - Кто твой непосредственный начальник?
         - Профессор Эвен Камерон.
         - Кто это?
         - Известный психиатр, друг и соратник Аллена Даллеса. В 45-ом они оба ездили на Нюрнбергский процесс. Камерон – специалист по шизофрении. Тогда его интересовало исключительно психическое состояние заместителя фюрера – Рудольфа Гесса.
   
         Справка:
       
       Рудольф Гесс, с апреля 1933 года заместитель фюрера по партии, нацист «номер три». В феврале 1938 года Гесс вошёл в состав т.н. Тайного кабинета и был назначен преемником Гитлера (после Геринга). Гессу, проявившему абсолютную преданность своему фюреру, было доверено принимать решения от его имени.
          Гесс – оккультист и идеолог нацизма, учил фюрера жестикуляции, готовя к важным встречам. Именно ему, занимавшему абсолютно исключительное положение в рейхе, Гитлер диктовал текст своей книги «Майн кампф», в которую вошли многие  теоретические установки и мысли самого Гесса.
         В мае 1941 года, за месяц до войны с СССР, Гесс «неожиданно» для Гитлера совершил «самостоятельный» перелёт  за штурвалом лёгкого самолёта в Великобританию, приземлившись в Шотландии. В его планы входили переговоры  о заключении мира с Англией для ведения совместной войны против Советского Союза.
         Гитлер, получив сообщение о поступке Гесса, «пришёл в ярость» и объявил своего бывшего заместителя сумасшедшим.
        До самого Международного военного трибунала в Нюрнберге, Гесс находился под арестом в Англии. Все материалы по нему засекречены английской стороной и не раскрыты до сих пор.
            
       
          -  Что Вам известно о Гессе? – Бек вглядывался в лицо Маршалла, наблюдая за его выражением. Всё, что было связано с доверенным лицом фюрера, находившегося в берлинской тюрьме Шпандау,  представляло для Москвы повышенный интерес. Перелёт бывшего заместителя Гитлера в Англию оставался одной из загадок третьего рейха.
        - Мне известно только то, что посланник Гитлера передал Черчиллю секретное предложение фюрера, но что в нём содержалось не известно никому.
        - А зачем для этого нужно было так рисковать  самим собой, ведь были и иные каналы передачи совсекретной информации?
        - Гесс – воплощение нацистской Германии. В случае её поражения  в войне он должен был стать фюрером вновь возрождённого рейха.
        - Значит ли это, что нахождение Гесса в Великобритании фактически гарантировало ей мир с Германией в любое время?
        - Да, именно так.
        - А причём его психическое состояние, которое так интересовало твоего непосредственного начальника. Ведь война уже была окончена?
        - Гесс на процессе пытался симулировать потерю памяти. Для опытного специалиста, каковым является Камерон, это было очевидно и подтверждало лишь в очередной раз психическое здоровье бывшего заместителя фюрера.
        - Значит ли это, что на Гесса всё ещё рассчитывают?! – неожиданная догадка пришла в голову разведчика.
        - Да, именно так, - вновь повторил завороженный монотонным голосом. – Но, дело не только в этом.
        - А в чём ещё?
        - Как известно Гитлер являлся медиумом, или личностью на грани психического расстройсва. Впадая в транс, и, входя в состояние истерии, он, как бы, отдавал в такие минуты свою душу тому, кто его водил. В это время фюрер творил чудеса, воздействуя на массы: люди стонали и плакали от восторга. При этом было неважно то, что он говорил. Главное как! Но …
        - Что ты хотел сказать, сын мой?
        - Гипнотическое состояние Гитлера распространялось лишь на немцев и совсем не имело влияния на другие народы, скажем американцев или русских.
         - Так, и почему же?
         - Всё дело в архетипе подсознания немцев, т.е. в их инстинктивном поведении, основанном на модели мышления этого народа. И тот, кто должен был «включать» мозг фюрера непременно должен был быть немцем по рождению. 
        - А в Англии подозревали, что этим «кто-то» был ни кто иной, как Гесс?- догадался разведчик.
        - Да, именно так. Он обладал настолько сильным биологическим полем, что его влияние распространялось на огромные расстояния. И все годы, пока этот нацист находился в Лондоне, институт работал над разгадкой его тайны. Если бы её удалось решить, то германским фюрером можно было бы управлять!    
        - Хорошо, об этом после, а сейчас продолжим, - предложил Бек, после недолгого размышления. Всё о чём сообщил Маршалл, было весьма любопытным. - У Тавистока в Америке есть филиалы?
          - Да, около десятка.
          - Назови главные из них!
          -Исследовательский институт в Стэнфорде и Международный институт прикладных наук по поведению человека.
           -  Кто финансирует программы психологической войны?
           - Фонд Рассела.
           - О каких суммах идёт речь?
           - На нашу работу выделено два миллиона долларов.
           - А что у тебя в портфеле, сын мой? Ты ведь давно хотел «похвастаться» своими наработками и показать мне всё, что в нём находится?
            - О, да, конечно, падре,- засуетился испытуемый. - В нём наши работы по многим направлениям. Но  это – только наброски, требующие серьёзной доработки.
             Перед взором Бека предстали программы с грифом «Секретно» и «Совершенно секретно». От их чтения у разведчика буквально зашевелились волосы на голове: столь ужасающим было их содержание:
             «…Установить единый мировой порядок с единой денежной системой», «полное разрушение национального самосознания и патриотизма», «разрушение религий, в особенности христианства», «полное прекращение промышленного производства в стране N», «хаос в экономике стран», «установление контроля над личностью путём управления сознанием»…
          Последние документы заинтересовали разведчика особо. На трёх листах, под грифом «совершенно секретно», после небольшой преамбулы, был изложен проект программы «Х», где перечислялись различные уровни кодирования человека, после «стирания» его характера и черт личности.
          То, что прочитал Бек, было по-настоящему чудовищным преступлением против человечности! В программе излагались задачи по уничтожению  личности и её полному рабскому подчинению чужой воли. На одном из листков  предлагалась ориентировочная градация уровней  зомбирования человека:
           - «Альфа» - общее программирование отдельной личности и групп людей;
           - «Бета» - сексуальное рабство (программирование через насилие и подчинение);
           - «Дельта» - программирование с целью создания безжалостных убийц и бесстрашных солдат;
           - «Тэта» - расширение природных и телепатических возможностей человека  для создания суперличности;
           - «Омега» - программа самоуничтожения личности (создание обстановки непереносимых внутренних переживаний);
           - «Гамма» - переключение внимания личности, т.е. его полная дезинформация.
           «Так вот чем занимается мой друг, Джон», - со злостью подумал Бек о Маршалле.
           Память разведчика твёрдо зафиксировала увиденные документы, но его «шестое чувство» подсказывало, что наиболее важными из всех лежавших в портфеле бумаг был именно проект программы «Х».
           - Что это за проект «Х»?
           - Это  разработка специальной программы для спецслужб и военного ведомства. Программа является перспективной для ведения тайных операций за рубежом и фактически одобрена Конгрессом. На её основе будут разработаны отраслевые оперативные программы с рабочими названиями: «Артишок» и «Синяя птица».  Но об их содержании мне, пока, ничего не известно.
           - Хватит! – бросил Бек в сторону Василия, выключая магнитофон. Полученной информации было более чем достаточно для вербовки. - Выводи его из транса!
           Разведчик увидел, как погасло, став малахитово-серым, изумрудное око чародея. Василий попятился и тихо беззвучно исчез из комнаты.
            -Что это было? – бледный с испариной на лбу пролепетал ошарашенный американец.
            - Откровение или, на языке разведки, -  вербовка! – спокойно пояснил разведчик.
            - А если я позову полицию?!
            - Я вернусь на родину, а Вас, как это не печально мой друг, найдут мёртвым. Вы слишком разоткровенничались! Думаю, что в ваших интересах теперь хранить в тайне то, что произошло сегодня.
            А будете хорошим малым, размер Вашего ежемесячного жалования увеличится на 3-5 тысяч американских долларов. В зависимости от ценности информации, конечно. Согласитесь, что это совсем неплохая цена за разговоры о спасении души заблудшего сына?!
          - Кто Вы?!
          - А Вы как думаете? Я тот, кому весьма интересны Ваши земные «прегрешения»!
          - А где Ваш Хабиб? – всё ещё недоумевал Маршалл.
          - Здесь в основном я сам задаю вопросы. Приходите в себя, Джон. Я думаю, что теперь нам нужно конкретно кое о чём договориться. И прошу Вас  не делать глупостей!
        - Вы поступили бесчестно и подло! Я Вас ненавижу!
        - Ах, вот как! Вам ли говорить о чести, мой дорогой «инженер человеческих душ»? – Бек покраснел от ярости, но старался держать себя в руках, - Советский Союз расплатился за борьбу с нацизмом слишком дорогой ценой, чтобы я пускался здесь с Вами в долгие рассуждения!
        Моя страна потеряла более четверти миллиона своих граждан, более трети своего национального богатства! Сожжены и разграблены  тысячи городов и сёл! Сумма потерь исчисляется в миллиардах!
        А Вы – бывшие наши союзники по антигитлеровской коалиции, за нашей спиной вынашиваете неслыханные дотоле по своей чудовищной сути планы: хотите превратить нас – народ-победитель в послушных  вам рабов?! Лишить нас разума и права на собственную жизнь?! Не выйдет!
         Выбирайте сейчас: сотрудничество с нами без всяких условий с Вашей стороны, либо магнитофонная плёнка с вашими откровениями прямым путём отправится в ФБР! Ну!
        - Я согласен, - промямлил едва слышно бледный, как мел, Маршалл.
        - Повторите громче! – потребовал Бек.
        - Согласен, согласен!
   


Глава № 5
 
            Генерал Рейнхард Гелен только что закончил свой доклад, используя показ ряда документальных материалов и слайды из собственного архива. Для этого в зал были доставлены проектор и большой белый экран, который развернули на дальней стене, прямо за длинным столом для совещаний.
           Минутой ранее был включен свет, и теперь он и шестеро его ближайших помощников, молча, ждали реакции от американской стороны, которая была представлена на переговорах, руководителями американских спецслужб и представителями  Конгресса, курирующими разведку.
          Из всех, кто принял сегодня  участие в работе,  генерал был знаком лишь с Алленом Даллесом – бывшим представителем спецслужб США в Европе, молодым и талантливым разведчиком.
           - Как Вам удалось сохранить столько материала? – спросили у генерала, сидевшего свечой, будто на служебном совещании или на трибуне военного парада, американцы, после нескольких минут паузы, которая показалась Гелену целой вечностью.
           - Главное в разведке – предвидение. Ещё в марте 45-го, когда русские стояли у стен рейха, я и мои офицеры сделали копии со всех собранных материалов, представлявших определённую ценность, и спрятали их в надёжном месте.
           - Где?
           - На нейтральной территории, в австрийских Альпах.
           - Где сегодня находится архив? – настойчиво повторили американские переговорщики.
           - Там же. Он в абсолютной безопасности.
           - Почему Вы не привезли его сюда? – прямо спросил у Гелена Джон Гувер, бессменный глава ФБР.
           Он сидел за столом в гражданском платье, круглолицый, тщательно выбритый, с безукоризненным правым пробором на седеющей голове и был похож на добряка-парня из джаз-бэнда, какого ни будь ночного клуба, а вовсе не на шефа могущественной спецслужбы.  Из нагрудного кармана его мешковатого чёрного пиджака игриво выглядывал белый носовой платок. 
           Генерал бросил взгляд на директора ФБР. Он знал всю подноготную  «старины» Гувера, руководившего американским бюро расследований уже более сорока лет, и без запинки мог бы выложить все факты его жизни, а вот видеть директора главной американской разведки в жизни, а не на фотографии, приходилось впервые.  Через мгновение генерал ответил вполне искренне:
            - Архив остаётся там лишь до принятия Вами окончательного решения. Кроме того, весь он, в целях безопасности, разбит на части и потребуется время, чтобы его собрать.
            Гувер понимающе улыбнулся и ничего не ответил. Шеф разведки предпочитал говорить мало, сидя немного поодаль от остальных и сохраняя некий нейтралитет.
            - Что для Вас борьба с Советами сегодня, когда война для Германии проиграна? – задал вопрос незнакомец, сидящий во главе группы переговорщиков. Он не предпочёл представиться вовсе, но по всему было видно, что он – главный.
           - Я думаю, что одна война окончилась, но другая только начинается! – поглядел прямо в глаза американца Гелен и в его голосе зазвучали металлические ноты.
           - Ну, что же, нам, я думаю, всё понятно, - председательствующий оглядел сидевших за столом коллег, - Делегация удаляется для совещания!
       - Как Вы думаете, господин генерал, каким может быть их решение? – спросил один из сопровождавших Гелена людей, когда дверь за американской делегацией закрыл молодцеватый капрал американской армии в парадном кителе и белых перчатках.
        - Убеждён, что у них просто нет выбора. Мы им особенно нужны теперь, когда Россия и Америка остались один на один во всём мире!
        У американских спецслужб нет никаких агентурных сетей на Востоке. Потребуются большие деньги и слишком много времени, чтобы их обрести. Для янки купить их у нас лишь ценой нашей свободы – выгодный бизнес без лишних затрат!
         - А что мы можем им предложить кроме восточного архива? – спросил один из членов немецкой делегации.
         - В своё время глава 6-го управления  имперской безопасности, бывшей СД, Вальтер Шелленберг попытался отобрать у Абвера службу «1-Ц» - оперативное управление военной разведки.
         Бедный адмирал Канарис помешал этому, и поплатился жизнью в результате интриг. Но, агентурную сеть, возникшего спонтанно в самом конце войны сотрудничества оперативной и войсковой разведки Абвера, удалось сохранить! 
        - Вы хотите сказать…
        - Вот именно,  – прервал его генерал, понизив голос: в зал для заседаний входили члены американской делегации.
        На самом деле генерал храбрился и лукавил. Он не был до конца уверен в том, что идея использовать немецкий разведывательный потенциал будет положительно воспринята за океаном.
          Этому свидетельствовал и довольно холодный приём, который был оказан перебежчикам – их поселили в один из военных лагерей под Вашингтоном, за забором с колючей проволокой.
          «Что это значит, - размышлял генерал, - мы – просто пленники, или это всё-таки попытка всерьёз засекретить переговоры? Если – второе, то шанс есть!»
        Но, тревога росла. А впечатление от «радушия американцев» не спасало даже то обстоятельство, что для каждого немца была приготовлена отдельная, вполне приличная  комната, ведь у дверей с внутренней стороны не было ручек, а значит – они были взаперти!
        Кто-то из его офицеров мрачно окрестил здание, в котором располагалась немецкая делегация: «Трумэн-отель».
         Гелен поглядел на Аллена Даллеса, шедшего непосредственно за главой переговорщиков. Лицо разведчика расплылось в улыбке.   
          «Ну, вот и хорошо! - понял его без слов бывший генерал поверженного «тысячелетнего» рейха. – Значит, всё-таки, клюнули янки!» 
          - Не скрою, для Соединённых Штатов ваше предложение звучит весьма заманчиво, - неторопливо произнёс председательствующий, когда все участники переговоров вновь заняли свои места. – Через две недели, когда всё будет готово в Германии, Вас перебросят во Франкфурт-на-Майне, где Вы поступите в распоряжение начальника службы «Джи-2» (американская армейская разведка – Примеч. автора), генерала Зайберта. С ним Вы окончательно обсудите методы совместной работы.
        Поздравляю Вас, генерал!
        Американские официальные лица поднялись со своих мест.
        - Мне бы хотелось сразу обсудить концепцию сотрудничества, которая бы отвечала интересам обеих наших сторон, - торопливо проговорил Гелен.
         Он был несколько обескуражен той бесцеремонностью в отношении его самого и сопровождавших его лиц со стороны американских представителей на переговорах. Генерал рассчитывал на то, что они будут проходить в несколько ином ключе.
         - Соответствующие полномочия генералом Зайбертом будут получены, - последовал ответ.
         Гелен понял, что всё теперь будет зависеть только от его практической пользы новым хозяевам.
         Со временем концепцию сотрудничества, всё-таки, удалось утвердить. Но, соглашение на этот счёт носило исключительно «джентльменский» характер.


         Справка:
         
         Текст «джентльменского» соглашения о сотрудничестве между  армейской разведкой США и «Геленорг» (из книги воспоминаний генерал-лейтенанта Рейнхарда Гелена):
         
          1- Создаваемая немецкая разведывательная организация с использованием имеющегося кадрового потенциала предназначается для ведения разведки на Востоке, т.е. фактически продолжает прежнюю деятельность. В её основу кладётся заинтересованность западных государств в совместной обороне против агрессии коммунистического блока.
          2- Организация работает не на американцев, не под их командой, а совместно с разведывательной службой США.
          3- Во главе организации стоит немецкое руководство, которое получает задания от американской стороны до тех пор, пока в Германии не будет создано суверенное национальное правительство.
          4- Организация финансируется американской стороной, причём денежные средства не будут браться из расходов на содержание оккупационной армии, покрываемых немецкой стороной. За это организация обязуется передавать соответствующим американским учреждениям полученные ею разведывательные данные.
          5- Когда будет создано суверенное немецкое правительство, оно решит, продолжит ли организация свою деятельность или прекратит её. До тех пор организация будет замыкаться на соответствующее американское учреждение.
          6- Если когда-либо американские и немецкие интересы разойдутся, то организация вправе следовать линии, предложенной немецкими властями.      

***
    
         Вечер зажигал огни фонарей и уличных реклам.  Католический священник подходил к прайвет-салону. На него, молодого и стройного мужчину, обращали внимание прохожие, особенно, женщины.
         Весна в Нью-Йорке наступила стремительно: лужи от подтаявшего снега давно исчезли, а мостовые высохли настолько, что местные модницы, всё ещё надевая меховые полушубки, щеголяли в летних туфлях, как бы соревнуясь друг с другом в том, кто первым окончательно «разоблачится», встречая тепло.
         Глядя на них Шабров чувствовал грусть: во всех красивых женщинах он узнавал свою Гелшат. Как хотелось ему быть с ней, дышать одним воздухом, оберегать и любить. А он не мог попросту уделить ей элементарного внимания: повести на прогулку в парк или кинотеатр! Господи, как же он виноват перед ней!
         Накануне Бек позвонил Кэтрин, чтобы сообщить о своём «убытии в Канаду» через несколько дней. «Уехать» не попрощавшись, было бы неприлично. Но, вместо этого принял предложение хозяйки посетить салон.
         Кэтрин хотела познакомить его с активным участником атомного проекта, сыном протестантского священника, учёным-электронщиком Вилли Хиджинботтэмом – одним из руководителей движения за установление контроля над атомной энергией, получившего название «революции учёных».
         Кроме того, хозяйка салона заявила, что учёному очень хотелось бы поговорить с ним, как со священником. Возможно, речь могла пойти об исповеди, но она не была до конца  в этом уверена.
         - Молодой человек на грани психического расстройства, - сказала она по телефону, - он всё время твердит о том, что для него жизнь потеряла всяческий смысл! Я боюсь, что он может решиться на необдуманный поступок. Мне очень жаль его, я  знакома с его матерью!
         Бек был немало наслышан о протестном  движении учёных, выступавших против политизации ядерных исследований, и поэтому сразу согласился прийти. Разведчик имел сведения о том, что среди людей, примкнувших к движению, были непосредственные участники Манхэттенского проекта.
         Шабров не оставлял неоднократных попыток лично, с помощью Кэтрин,  либо её брата – коммуниста, познакомиться с «отцом атомной бомбы», Робертом Оппенгеймером, который всячески избегал любой публичности, либо новых знакомств.
         По оперативным данным, учёный продолжал оставаться в Лос-Аламосе и не поддерживал личной связи ни с кем из своих коллег,  потрясённых трагедией в Японии. Он также ни разу публично не высказывал своего мнения, в отличие от некоторых из учёных-атомщиков о том, чтобы оставить бывший ядерный центр «лисам пустыни». Но, было известно из многочисленных источников, что Оппенгеймер переживает глубокую личную трагедию.
         Несомненным было и то, что великий учёный остаётся носителем сверхсекретной информации и, прежде всего, о намерениях Соединённых Штатов в отношении своего бывшего союзника – СССР, в области применения ядерного оружия. Однако, встретиться с ним всё никак не получалось!
         Несколько дней назад Бек получил новое задание Центра: подтвердить, либо опровергнуть факт переговоров бывшего генерала рейха Гелена – шефа восточной разведки фюрера с американской стороной в Вашингтоне. А также требовалось подтвердить, либо опровергнуть  нахождение немецкого эмиссара в США.
         Москву  крайне интересовали как сами двусторонние контакты (если таковые имели место),   так и их  результаты. Тем более, после полученной от него информации по Гессу. Речь шла о тайной поддержке бывшими союзниками поверженного врага!
         Теперь разведчик планировал полностью сконцентрироваться на выполнении этой задачи, а для этого ему  следовало вернуться в Вашингтон. Здесь в Нью-Йорке получить информацию о тайных переговорах не представлялось возможным и все попытки Бека разузнать хоть что-нибудь результата не дали. Никто ничего не знал. Разведчик понимал, что если переговоры и имели место, то они были строго засекречены, и участвовал в них, лишь узкий круг лиц, допущенных к государственной тайне.
         Заботу по дальнейшей разработке Джона Маршалла он передал своим коллегам из Нью-Йоркской резидентуры. Тем более что сопротивление учёного было сломлено абсолютно: он пошёл на сотрудничество, приняв все условия советской разведки и уже начал снабжать её ценнейшей информацией в обмен на денежное вознаграждение.
         Вернуться «домой», к Гелшат и Платоше, перестать без конца мыкаться в громадном, неприветливом мегаполисе, было тайной мечтой разведчика.
         Как надоели ему затхлый, не похожий ни на что, запах сырого Нью-Йорка, нагромождение серых стен и отсутствие пространства! Как соскучился он по природе Подмосковья: чистой речной воде, голубому небу и бескрайним русским полям!
         Кроме того, и сама логика текущих событий требовала  исчезновения из возможного поля зрения американской разведки итак уже слишком задержавшегося в Штатах «канадского католического паломника». Дальнейшее его пребывание на виду  у слишком широкого круга лиц становилось опасным. Бек это чувствовал безошибочно. Не следовало недооценивать ФБР и его контрразведку!
       Война окончена, но паче ожиданий американские разведорганы не только не упразднялись, как это было прежде в условиях мира. Напротив, их роль теперь возрастала в связи с выделением их в отдельные структуры, наделяемые особыми полномочиями.  Советский разведчик уже знал о планах создания новой современной разведки в США (вскоре она станет всемирно известной под аббревиатурой ЦРУ).
         «Неужели снова война? Нет, этого нельзя допустить! Во всяком случае, он, со своей стороны сделает всё, что в его силах, чтобы не повторилось новое кровопролитие!» - обещал сам себе советский разведчик.      

***
       
         - Хорошо, что Вы согласились прийти напоследок, падре! – встретила радушной улыбкой священника хозяйка салона, но её глаза оставались грустными. – Сначала вернулась на свою родину Марго, теперь вот и Вы уезжаете! А я остаюсь совсем одна, и теперь мне не с кем будет поговорить по душам за чашечкой кофе!
         Кэтрин была как всегда предельно аккуратна: в новом вечернем платье, с сумочкой на золотой цепи и причёской, свидетельствовавшей о недавнем посещении парикмахера.
         Она печально глядела на Бека.
         - Поверьте, мне и самому не хочется никуда уезжать, ведь и я привязался к Вам! Но, дело служения Господу – превыше всего! Лишь ради одного человека, Вашего мужа, я мог бы задержаться в Штатах. Да, видно, не судьба…
        - О, как я мечтаю о Вашей встрече! – с жаром воскликнула Кэтрин. – Но,  и сама его не вижу. Он тяжело переживает то, что произошло в Японии, считая лично себя  виновным во всём. Как я хочу, чтобы Вы повстречались и поговорили с ним как священник! Вы нашли бы нужные слова? Ведь, правда?
         - Непременно, дорогая, Кэтрин! Я питаю к Вам и вашей семье самые искренние дружеские чувства! И, конечно, постарался бы помочь. Я полагаю, Ваш муж не причастен к уничтожению японского народа. Это сделали военные. И ему не следует себя укорять!
          А главное, всегда нужно уповать на милость Божию и он подскажет выход из любой, даже самой безвыходной ситуации! 
         - Вы думаете? Вы действительно так думаете? – Кэтрин с надеждой поглядела в глаза священника. - Ну, проходите, проходите, святой отец! Что же мы стоим у порога?

***
         
         Вилли Хиджинботтэм оказался долговязым худым молодым человеком. Он встал, возвышаясь над столом, чтобы поприветствовать, подошедшего вмести с Кэтрин к его столу, католического священника.
         - Познакомьтесь, господа, - предложила хозяйка салона.
          После слов, произносимых обычно в момент нового знакомства и знаков взаимного уважения, мужчины, наконец, заняли свои места друг против друга, оставшись вдвоём.
          Было около шести  часов вечера и залы недавно открывшегося клуба только начали заполняться постоянными его членами. Но, от внимания разведчика не ускользнуло, что молодой человек уже успел опорожнить две  дозы виски, о чём свидетельствовали характерные пустые стаканы, стоящие перед ним на столе, и заказать третью порцию. 
          - Мне передали, что Вы хотите пообщаться со мной, как со священником, не так ли? – спросил Бек, присаживаясь напротив молодого человека.
          - Вы знаете падре, я вовсе не горжусь, как многие мои коллеги, проделанной нами работой. Но, надеюсь, что то, что произошло над Хиросимой и Нагасаки, заставит человечество быть миролюбивым! – сразу, без всякого вступления, выпалил учёный.
        Было заметно, что он находится под действием алкоголя, который молодой человек  предпочитал употреблять без всякой закуски: на столе отсутствовали её следы.
        Бек почувствовал, что нервы его собеседника напряжены до предела. Он взглянул на нового знакомого, приметив как «гуляют» его руки, не находя места.
        «Испытывает угрызения совести?» - предположил разведчик.
        -Скажите, а сколько всего изготовлено атомных бомб?- просто, без всякого нажима и совершенно неожиданно для самого себя вдруг спросил Бек.
        -Три, - автоматически признался физик и, поняв, что выдал государственную тайну, встрепенулся, с опаской оглянувшись по сторонам, - а почему Вы спросили об этом?
        - Хотел узнать о возможно ещё одной трагедии человечества.
        - Вы думаете? О нет, ну что Вы! – нервно улыбнулся учёный. – Во-первых, третья не готова… ну, в общем, - замялся молодой человек, - Япония капитулировала и война окончена. Применять третью бомбу нет никакого смысла.
        Это был явно не день молодого учёного-атомщика, оказавшегося не в ладах со своим языком.
          - Я слышал от Кэтрин, что Вы – сын священника? – сам сменил тему разговора Бек, стараясь несколько смягчить непростую ситуацию. – Что же Вы не ищете контакта со своей семьёй?
          - Это, совсем тяжёлый для меня разговор, - огорчённо признался Вилли. – Отец до сих пор не хочет со мной общаться, считая меня причастным к японской трагедии. Я поддерживаю контакты лишь с мамой:  пишем друг другу письма. Родители живут в Техасе, в окрестностях  Далласа. Там у моего отца небольшой приход и паства.
          Знаете, во многом виноват я сам. Я повёл себя как последний дурак, когда капитулировала Япония. Мы узнали об этом, находясь в Лос-Аламосе, где, не смотря на позднее время, было устроено что-то вроде парада. Все мы здорово напились и вывалились на улицу. 
       Я был навеселе, кричал в беспамятстве, играл на аккордеоне. А потом заболел мой друг и коллега Даньян.
        В августе 45-го он экспериментировал с небольшим количеством делящегося вещества и на долю секунды попал под цепную реакцию. Была поражена всего лишь одна его рука!
        Он умер, страшно страдая через двадцать дней. Ему было только – 26 лет!
        Я многое осознал тогда. Мне и в голову не приходило прежде, что обе бомбы, сброшенные на японском архипелаге, уничтожили города и их жителей, а не  военные объекты! Пострадали гражданские люди: старики, женщины, дети! В каких мучениях они умирали! Но, всё это я понял только со временем!
         Учёный залпом допил содержимое своего третьего стакана и впал в состояние глубокого сумрачного молчания.
         Бек, стараясь не упустить ни одного слова признания, тем не менее, не пытался форсировать события, понимая, что молодому человеку нужно просто выговориться.
         Через некоторое время учёный-атомщик заговорил вновь:
         - Не сердитесь на меня, святой отец! Мне очень и очень плохо!
         - Сын мой, Вам лучше освободить душу: если есть в чём ещё покаяться – говорите, не смущаясь. Господь услышит, поймёт и простит.
          - Понимаете, как не странно это звучит, я работал над своим заданием в рамках Манхэттенского проекта, не очень представляя на самом деле масштабов того ужаса, которое может постигнуть человечество! Мне казалось, что я и мои коллеги - истинные герои. А как же! Ведь мы хотим закончить войну, мы приближаем победу над злом, угрожавшим человечеству! А оказалось, что одно зло породило другое!
        - Что Вы имеете в виду?
        - Моему коллеге,  известному учёному Сцилларду, я думаю, Вы слышали эту фамилию, а, может быть, и встречали его здесь у Кэтрин, удалось заполучить секретный законопроект Конгресса, в котором отражено желание военных подчинить дальнейшие исследования в области ядерного ядра и цепных реакций исключительно целям дальнейшего вооружения. А учёных - атомщиков поместить в условия строгой военной и государственной секретности! Если это произойдёт, мир содрогнётся от новых Хиросим!
      Вилли сделал знак рукой официанту, который немедленно возник у стола:
      - Ещё виски, двойной!
      - Я думаю, Вам не нужно пить более, мой дорогой друг! Я готов встретиться с Вами в любом месте и в любое время, и выслушать то, что Вы скажете. Но, сейчас идите домой и хорошенько выспитесь!
       - Да, да, Вы правы, падре. Благодарю Вас!
       Учёный встал, и его так шатнуло, что едва не завалило на стол: столь много было выпито им спиртного.
       Через минуту его, в состоянии близком к обмороку, выводила из клуба охрана, заранее позаботившись о такси.
        «Правда ли то, что поведал учёный в отношении количества произведённых американских атомных бомб, или это лишь – пьяная болтовня?» - размышлял, оставшись в одиночестве, Бек. Информация, полученная им от молодого человека, была исключительно важна. – «Не похоже! Уж слишком он испугался своей болтливости!»
       - Вы не обиделись на меня, падре? – подошла к задумчиво сидевшему  священнику Кэтрин.  В её голосе прозвучало извинение за случившееся с одним из постоянных членов её клуба. - Поверьте, это очень приличный молодой учёный! Он сегодня сам не свой и перебрал со спиртным… Молодому человеку трудно!
       - Всё хорошо, моя дорогая, Кэтрин. Вам не за что испытывать неловкость: все мы люди! Мне пора. Я обязательно напишу из Канады!
       Впрочем, ещё несколько дней я пробуду в Нью-Йорке. Мой телефон Вы знаете и, если я Вам понадоблюсь, звоните!

***
            
       - Если товарищ Шабров прав и у американцев в запасе всего лишь одна атомная бомба, то, я думаю, у нас есть как минимум год-полтора для создания собственной бомбы сверхразрушительной силы!
       А пока СССР в относительной безопасности. – Сталин, в глубокой задумчивости, неслышно ступал по ковру кремлёвского кабинета, держа в руке, как всегда незажжённой в таких случаях, любимую трубку.
      Коробка с папиросами «Герцеговина Флор» так и осталась нетронутой на столе у зелёной лампы.
      - Как Вы думаете, товарищ Фитин, насколько можно доверять этим сведениям?
       - Я полагаю, что донесения нашего американского представителя совершенно достоверны. Он не раз убеждал нас в том, что от него всегда приходит только проверенная информация. К тому же, он ссылается на источник из ядерного центра, американского учёного-атомщика, т.е. на непосредственного исполнителя.
       Нам удалось перепроверить данную информацию через нашего агента в США Дельмара и он её, фактически, подтвердил. Фитин имел в виду советского разведчика-нелегала Джоржа Коваля, уроженца Белоруссии, единственного советского агента, проникшего на засекреченное предприятие в качестве американского инженера.
       - Что значит «фактически?» - поинтересовался Сталин.
       - Не опроверг…Кроме того, мы имеем и косвенное подтверждение этим сведениям: одно ядерное изделие  в не боевом состоянии находится в настоящее время на острове Тиньян в Тихом океане. Нашим агентам в этом районе удалось ещё раньше выяснить этот факт. А недавно мы засекли визит на остров генерала Спаатса, командующего американскими военно-воздушными силами в этом регионе.
       Только наличием на столь непримечательном острове третьего по счёту неиспользованного атомного изделия может быть продиктован визит туда столь большого начальника!
       Наступила пауза, во время которой, глава внешней разведки украдкой взглянул в сторону сидевшего за столом наркома Лаврентия Берии. Их отношения продолжали стремительно ухудшаться, не смотря на неоднократные его попытки,  вернуть их в нормальное русло и это обстоятельство всерьёз беспокоило генерала.
       - Как идут дела у наших учёных, Лаврентий? – Сталин пристально взглянул на наркома.- Когда ими будет завершён атомный проект?
       Берия поспешно поднялся со своего места, блеснув одними стёклами в невидимой оправе:
       - Они делают всё что могут, товарищ Сталин!
       - Пригласи ко мне Курчатова и Ванникова (народный комиссар боеприпасов – Примеч. автора). И приходи вместе с ними. Нужно, чтобы они уложились в срок: год-полтора!
        Берия кивнул и вышел из кабинета. Он не решился доложить вождю об опасном технологическом сбое, который произошёл недавно в ядерном центре. Что сказать Сталину он пока не придумал.
       «Нужен прорыв, какой-то скачёк, - думал идущий по кремлёвскому коридору нарком, - иначе не успеем ни за год, ни за полтора! Вот, если бы похитить кого-то из американцев – ядерщиков и привезти сюда, – мелькнула шальная мысль, – кого-то из тех, кто непосредственно участвовал в секретных работах: Оппенгеймера, например! Фантастика? А разве не фантастика то, что мы победили фашизм, что живы вообще?!
       А что если отправить шифровку Шаброву, чем чёрт не шутит?»
               


Глава № 6
            
      - Зачем Вы притащили меня сюда, Полонски? Это же – не он!
      - Уверяю Вас шеф, это – Мюллер! Он, конечно же, несколько изменил внешность, но приглядитесь получше: та же посадка головы, рост, и осанка, хотя он и пытается сутулиться, старается не глядеть в глаза и не снимает тирольской шляпы даже в помещении! Что касается глаз, то тут, надо думать, немец применяет линзы. Но очевидна его любовь к русской водке! – Говоривший немного помедлил, ожидая реакции своего начальника, но, не дождавшись, продолжил излагать «стопудовые», как ему казалось, аргументы:
       -Трость в его руке появилась недавно - мы же не первый день за ним наблюдаем! Он здоров, не хромает и никакая палка ему не нужна. К тому же, никто о нём ничего не знает, например, откуда он появился в этих местах, - продолжал настаивать мужчина по фамилии Полонски. - Проживает в отеле один уже более месяца. При заселении представил паспорт на имя гражданина Австрии, к тому же назвал вымышленное место постоянного проживания.
       Полонски вновь поглядел на своего шефа, но тот задумчиво молчал. Казалось, что Даллес рассматривает картину, некий пейзаж или натюрморт,  а не человека. После немного затянувшейся паузы разведчик высказал последний свой аргумент в пользу того, что перед ними никто иной, как бывший шеф политической полиции рейха:
      - Мы пробили этот адрес, но это какой-то заброшенный нежилой особняк. С ним вообще всё запутано, и ничего толком установить не удалось.
      При этих словах своего агента Аллен Даллес криво усмехнулся, и мысленно возразил в ответ:
      «Было бы странным, если бы с воскресшим группенфюрером - мастером фальсификаций и интриг, всё было бы так просто и предсказуемо!»
      За столом полупустого ресторанчика альпийского высокогорного отеля двое посетителей в серых походных костюмах и горных ботинках, в которых  с трудом угадывались иностранцы, украдкой, чтобы не привлечь внимание посторонних, разглядывали нестарого ещё мужчину, одиноко сидевшего за рюмкой русской водки у дальнего окна.
       Перед ними лежало несколько фотографий: человека устрашающего вида в форме немецкого генерала СС с железным крестом и пронзительным взглядом, а также ещё три фотографии мужчины в гражданском платье, которые они с осторожностью прикрывали газетой.
       Последние фото были сделаны, по-видимому, недавно, так как в них, несомненно, угадывался человек у окна.
       Перед американцами, а это были Аллен Даллес – шеф американской разведки в Европе и его помощник и резидент спецслужб в Швейцарии и Австрии  Майкл Полонски (фамилия изменена) стояла непростая задача: сличить фотографии генерала СС с фотографиями гражданского лица и попытаться ответить на  вопрос – тот же это человек или нет. А, если тот, то…
       Внимательный наблюдатель мог бы ещё заметить на улице, недалеко от входа в отель, непринуждённо болтавшую шумную группу туристов из четырёх мужчин атлетического сложения с лыжами для катания с гор и  в спортивной одежде.
       Вряд ли могло броситься в глаза, что каким-то образом эти люди, находящиеся снаружи, имеют отношение к происходящему внутри. Но, это было именно так. Туристы-лыжники на самом деле представляли собой агентов американских спецслужб из группы захвата, которые с напряжением ждали команды к действию своего руководителя.   
       В следующий момент посетители ресторанчика поторопились спрятать свои фотографии, смахнув их со стола – им принесли заказ.
       - Господа приехали издалека? – задал дежурный вопрос улыбчивый хозяин, колоритный пожилой австриец в тёмной ворсистой шляпе с пером, выставляя на стол тарелки с ветчиной, бобами и две кружки тёмного пива.
       - Мы из Швейцарии, - ответил радушному австрийцу Полонски по- французски, также улыбнувшись.
       - Надолго к нам?
       - Это зависит от того, как будете нас принимать! – пошутил разведчик.
       - О..! Мы сделаем всё, что в наших силах! Уверен, господам понравится! – заверил хозяин отеля и развёл руками, державшими пустой поднос так, словно пытался обнять сразу обоих посетителей ресторана. – К тому же, здесь – красота и такой свежий, густой от кислорода воздух, что его можно мазать на хлеб! Уверяю Вас!
       Затем пожилой мужчина сдержанно хохотнул своей шутке, почтительно поклонился и, развернувшись, направился в сторону стойки бара.
        Весь недолгий разговор своего коллеги с простодушным австрийцем Аллен Даллес задумчиво промолчал, наблюдая за тем, как внушительного вида незнакомец пьёт третью рюмку водки.
        «А ведь и  правда, к водке неравнодушен. Впрочем, для такого верзилы три рюмки – сущие пустяки!  Ну, что же, времени нет. Придётся рисковать!» - решил про себя  Даллес, отгоняя сомнения.
        - Нам нужно оказаться в его номере раньше, чем это сделает он. – Отдал распоряжение своему коллеге шеф американского разведбюро в Европе, как только от их стола отошёл хозяин отеля. - Пошли своих людей, пусть откроют дверь и займут там свои места. Но, не явно.
        Ещё двое пусть останутся здесь для подстраховки и ведут наблюдение – чем чёрт не шутит! Если это Мюллер, то он способен на любые поступки, тем более что он может быть вооружён. Всё сделать аккуратно, тихо!
         - Понял, шеф! – с готовностью отозвался разведчик.
         Аллен Даллес проводил взглядом своих агентов, бросившихся выполнять приказание. Затем поглядел на часы, неторопливо допил пиво, украдкой ещё раз взглянув на незнакомца,  поднялся со своего  места. 

***
            
       Телефон прозвонил ранним утром, когда Бек ещё был в постели. Он автоматически взглянул на часы: 6.30 утра.
       - Я Вас слушаю!
       - Простите меня, падре,  - раздался в трубке извиняющийся голос Кэтрин. –  Я, наверное, подняла Вас с постели? Просто я боялась, что уже не застану Вас в Америке!
       - Мне давно уже следовало подниматься, дорогая Кэтрин, и я пока что в Нью- Йорке.
       - Ночью приехал мой муж. Он вернулся ненадолго, но… - голос женщины прервался, - он в ужасном состоянии: не может уснуть и без конца курит! Я прошу Вас, если Вы сможете, приезжайте сегодня же к нам домой. Лучше, ближе к шести вечера! Приедет мой брат, Джон, с женой, и мы могли бы провести вечер в тихом семейном кругу. Я так надеюсь на Вас, мой друг!
       - Я непременно буду! - пообещал Бек и на другом конце провода послышались прерывистые гудки.
        Некоторое время разведчик, не замечая зажатой в руке телефонной трубки, в глубокой задумчивости продолжал сидеть на кровати. Затем он энергично поднялся и стал торопливо одеваться.
        Накануне пришла телеграмма из Центра, которая всерьёз обескуражила Бека. В ней говорилось о том, что создание ядерного оружия в СССР вошло в завершающую фазу.
        Руководство разведки настойчиво, от раза к разу, выражало заинтересованность в организации тайного визита в СССР кого ни будь из учёных – непосредственных участников Манхэттенского проекта.
        На крайний случай предлагалось продумать возможность похищения учёного, за которым в указанные квадраты у берегов Северной Америки, Канады, либо Мексики, могла прийти советская субмарина. Москва обещала неограниченное финансовое содействие в осуществлении операции.
        Бек прекрасно понимал, что подобные требования обусловлены крайними обстоятельствами. Если Москва объявляла их – значит ситуация отчаянная.
        Прямым подтверждением тому явилась подпись под последней телефонограммой. Вместо привычного: Виктор (псевдоним шефа внешней разведки генерал-лейтенанта Фитина), стояла подпись: Павел – псевдоним самого Берия!
    
***

        - Василий, мне, возможно, потребуется скрытно переправить одного человека на территорию полуострова Галифакс (малонаселённая территория Канады). Но, нужна абсолютная гарантия, что автомобиль, в котором он будет ехать, никто не остановит и не досмотрит, слишком уж он – известная личность!
        Бек попросил Василия встретиться с ним в срочном порядке и сейчас они сидели друг напротив друга в восточном кафе. Было раннее дневное время и посетителей в залах ещё не было.
         Учитывая важность встречи с агентом, разведчик предпринял все возможные меры, для того чтобы прийти сюда  никем не замеченным.
         - Такой автомобиль существует, - невозмутимо ответил маг, - это автомобиль дона.
         - Что, самого дона?! – изумился разведчик.
         - Я думаю, что риск в деле, о котором Вы просите,  должен быть исключён вовсе? Не так ли?
         Бек в очередной раз поразился тому насколько мгновенно и точно ловит суть проблемы Василий.
         - А, он,  этот человек, согласен добровольно проделать путь в несколько сот миль? – уточнил молодой человек.
        - Мне бы хотелось в это верить.
        - А что дальше?
        - Его подберёт субмарина.
        - Кто будет его сопровождать?
        - Ты и я, но…есть и другая вероятность.
        - Какая?
        - Что этого человека придётся похитить!
        - Дон – человек дела, но для кота в мешке он свой автомобиль не даст.
        - Я не могу раскрыть суть задания. Может быть, дело решат деньги?
        - Дон далеко не беден и втёмную денег не возьмёт!
        - Пойми, это государственная тайна!
        - Ого! Настолько серьёзен вояж! 
        - На карту поставлено многое, если не всё, возможно, само существование человечества!
       - Ну, что же, тогда надо подумать, - лицо Василия стало непроницаемым.


***
       
         - Познакомься, Роберт! Это – мой друг, отец Кевин Рондеро!
         Мужчина лет сорока двух, в белой сорочке, с усталым лицом и очень живыми глазами поднялся из-за стола и протянул руку для приветствия:
          - Рад познакомиться, падре! Мне так много рассказывала о Вас жена!
          - И я очень рад знакомству и хочу выразить своё истинное восхищение Вами!
          - Ну, что Вы, для церкви и человечества, я – само исчадие ада! Но, поверьте, вряд ли кто-то из нас – учёных, мог даже предположить чем обернётся наша работа. Мы лишь хотели скорее закончить войну!
          Оппенгеймер порывисто, нервно пригладил волосы правой рукой, и Бек невольно заметил, как прокурены его пальцы и насколько бледен учёный.
          - Вам не следует загонять себя в угол: бомбы на Японию сбросили не вы, но военные и политики. К тому же – нет безвыходных положений, и многое ещё можно исправить!
          - Вы думаете?
          - Для этого я сюда и пришёл.
          - Боюсь, что исповедоваться в грехах мне уже поздно, святой отец! – грустно усмехнулся великий физик.
          - Покаяние и исповедь – и есть спасение, но существует и другой выход, - Бек пристально поглядел в глаза учёного.
        Оппенгеймер молчал, также, не отводя своего взгляда от собеседника. Воцарилась опасная пауза, во время которой разведчик почувствовал, как гулко стучит в груди его сердце.
          -  Парни, прошу Вас, садитесь за стол! – вывела  из неловкого положения Кэтрин. – Я напою Вас чаем пока не приехали Джон и Дорис. Они недавно звонили, сказав, что уже выезжают из дома. Значит, раньше чем через час их не жди! А когда приедут, то спокойно поговорить, уже не получиться!
       Собеседники расположились у круглого стола друг против друга. Кэтрин суетилась с чашками и свежей  выпечкой. Оппенгеймер чиркнул спичкой и жадно затянулся.
       - Роберт, прошу тебя, не кури хотя бы перед чаем! – попросила его жена. Она с укоризной поглядела на мужа. – Что ж, пейте чай и беседуйте, а я оставляю Вас наедине. Мы с Сарой (Кэтрин имела в виду экономку) займёмся ужином.
       Бек отчаянно прокручивал в голове возможные сценарии дальнейшего развития разговора и…не находил. Наконец, понимая, что другой возможности может просто не представиться, решил рисковать.
       - Скажите, а что известно об изысканиях русских в области создания ядерного оружия?
       - Есть разные мнения. Некоторые из моих ближайших коллег, и их немало, склонны считать, что Москва близка к созданию своей собственной атомной бомбы. Ведь ядерные исследования Россия начала раньше нас, ещё в тридцатые годы. Там замечательные учёные-ядерщики!
       Военные, во главе с нашей разведкой считают иначе.
       - Мне сообщили, что военное ведомство решило форсировать создание ядерных бомб, а Конгресс даже принял секретный законопроект по этому поводу.
       Оппенгеймер утвердительно кивнул в ответ головой, не проронив ни слова.
       - А может быть, чтобы избежать новых Хиросим следует помочь Москве  восстановить паритет сил в мире? – на одном дыхании выпалил Бек.
       Он, всё-таки, сказал это! В ушах звенело, а горло пересохло от напряжения.
       Разведчику показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Оппенгеймер заговорил вновь:
       - Мне уже предлагали что-то в этом роде мои коллеги левых убеждений. Например, мой старый учитель Нильс Бор считает, что атомным оружием не может владеть только одна страна. Это соблазн для неё поставить весь остальной мир на колени.
     - А как думаете Вы?
     - Не знаю, - пожал плечами Оппенгеймер. - Да и как Вы это себе представляете практически: сесть на самолёт и слетать в Москву?
     - Вот именно.
     - Вы шутите, падре? – вскинул удивлённые брови учёный.
     - Нисколько. Я уполномочен заявить, что Вас ждут в Москве!
     - Кто ждёт?! – изумлению физика не было конца.
     - Маршал Сталин.

***

      Щёлкнул замок входной двери и на пороге гостиничного номера показался таинственный незнакомец, за которым ещё несколько минут назад вели наблюдение американские разведчики.
      Впрочем, они уже были здесь. Аллен Даллес сидел в кресле напротив двери, а его помощник и двое агентов спецслужб, засунув руки в карманы и сжимая там  рукоятки пистолетов, застыли в готовности к любому повороту ситуации, находясь  каждый  на своём  месте.
      - Господа, вероятно, ошиблись номером, - ровным голосом, не выдававшим никакого волнения, произнёс вошедший, во взгляде которого читалось лишь удивление и… ничего больше.
      «Какое самообладание! - мысленно восхитился шеф американского европейского бюро, пристально изучая лицо вероятного шефа гестапо.- Он, или не он?! А, чёрт, теперь надо действовать!»
      В коридоре, за спиной у мужчины возникли ещё два агента разведки. Они были  в одинаковых лыжных куртках, и также держали руки в карманах.
      Мужчина, молча, покосился на них, и Даллесу показалось, что по его лицу скользнула тень кривой ухмылки. В следующий момент он вновь с невозмутимым видом, обернулся к сидевшему в его кресле непрошеному гостю.
      - Не делайте резких движений, гер Мюллер, - отчётливо произнёс Аллен Даллес, - мы хорошо знаем кто Вы!
      - Господа, вероятно, принимают меня за кого-то другого. Меня зовут…
     - Не трудитесь, Генрих, нам известны данные вашего нового паспорта.  К тому же мы не иммиграционная служба. Прошу Вас пройти и присесть. Нам надо поговорить.
     Мужчина не тронулся с места. 
     - Я уполномочен сделать Вам официальное предложение о сотрудничестве с вновь создаваемой американской разведкой в качестве специального советника  президента США, господина Трумэна. Вы приглашаетесь в Вашингтон. Естественно, Ваша личная безопасность, а также условия проживания в Соединённых Штатах и финансовая сторона вопроса гарантированы.
     Мужчина молчал и, опустив глаза, некоторое время глядел на ковёр прямо перед собой. Затем тихо произнёс, не поднимая глаз:
     - Мне нужно отлучиться в туалет.
     Наступила пауза. Наконец Аллен Даллес кивнул стоявшим за шефом гестапо агентам. Те отступили назад, освобождая проход.
     - Хорошо, но прошу Вас, без фокусов! Мои агенты находятся по всему зданию! И даже на улице, - несколько преувеличил расклад сил шеф американского разведбюро. 
     Длились минуты тягостного ожидания. В ванной журчала вода. Наконец её течь прекратилась.
     Дверь распахнулась, и в комнату твёрдой походкой вышел тот самый устрашающего вида генерал СС, будто бы чудесным образом сойдя с фотографии, только без военной формы. В нём  не осталось и намёка на прежнего тихого постояльца. На американского резидента глядели немигающие холодные глаза шефа гестапо.
     Изменения были столь разительны, что не только Даллес, но и его подчинённые застыли в немом оцепенении.
     От этого взгляда шефу американского разведбюро в Европе стало не по себе. Его будто бы вдавили в кресло, а на лбу проступила испарина. С большим напряжением воли он постарался взять себя в руки.   
      - Я согласен, но при условии, что получу письменное приглашение лично от президента Соединённых Штатов Америки! – чётко произнося каждое слово, заявил Мюллер.

***

      Двуцветный жёлто-коричневый форд с затемнёнными стёклами подъехал к самому обрыву пустынного берега. Из него вышли двое: Бек и мужчина, скрывавший лицо под чёрной маской.
      В двадцати метрах от них остановилось авто сопровождения, в котором находился Василий и его вооружённые сицилийские друзья, беспрекословно согласившиеся сопровождать их в поездке, лишь только увидели номера на коричневом форде. Лишних вопросов они задавать не стали.
      Весь путь обе машины проделали без осложнений. Маг решил проблему достаточно просто, в очередной раз, подтвердив справедливость устоявшегося постулата о соотношении простого и гениального.
      На перекрашенный служебный форд советского разведчика прикрепили один из многочисленных номерных знаков дона, который временно «позаимствовали» (за пять тысяч долларов) в чикагских мастерских сицилийской мафии. Где, кстати, и перекрасили автомобиль.  В мастерских у Василия работал приятель.
       На двух контрольно-пропускных пунктах, которые миновали машины, вначале на территории Штатов, а затем и Канады пограничный контроль поторопился поднять шлагбаум, едва завидев приближающийся эскорт. Сомнений не было – автомобиль дона был вне проверок!         
       Мужчины, молча, смотрели на кипящую внизу воду. Синева неба и океана сливалась в единое гигантское  пространство, и становилось жутко от близкого соседства  пучин. Кричали чайки, а в лучах заходящего солнца поблескивало сизое облако водяной мороси.
       - Кто Вы, падре? – спросил Оппенгеймер, не отрывая глаз от воды.
       - Моё настоящее имя – Виктор. Виктор Шабров. Я – русский.
       - Я так и подумал, - прошептал одними губами учёный.
       Вдруг, на расстоянии около мили, из моря стремительно и властно поднялся и стал расти тёмный силуэт краснозвёздной подводной лодки.
        - В добрый час, Роберт! Жду Вашего возвращения, - голос разведчика предательски зазвенел, выдавая глубокое волнение, связанное с серьёзностью момента.
        - Спасибо, Виктор, - глухо отозвался учёный, стараясь сохранить присущее ему самообладание. - Надеюсь, что принимаю верное решение!
       И мужчины, глядя друг другу в глаза, крепко пожали руки на прощание.

***
       
        Военный самолёт с единственным пассажиром на борту подрулил к административному зданию Штаба ВВС на Ленинградском проспекте в Москве, легко пробежав по посадочной полосе и рулёжным дорожкам. Всё взлётное поле и сам аэровокзал с притушенными огнями внешнего освещения были оцеплены несколькими волнами военных.
       Не дожидаясь пока остановятся винты, подали трап, и тут же к нему подъехал чёрный правительственный автомобиль. Из него вышел коренастый мужчина кавказского вида в кожаном плаще с поднятым воротником и в шляпе. На его носу поблёскивало невидимое пенсне.
       Дверь самолёта открылась.  В её проёме показались двое: мужчина лет сорока в штатском и сопровождавший его генерал КГБ. Генерал пропустил вперёд штатского, оставшись на борту.
       - Приветствую Вас, профессор, - подошёл к спустившемуся на землю мужчине кавказец. - Я – народный комиссар Берия.
       - Скажите, я увижу господина Сталина? – спросил Оппенгеймер, пожимая руку встречавшего его члена советского правительства.
       - Он ждёт Вас у меня дома.


Глава №7

        - Обещай, что ты больше не будешь надолго оставлять нас одних, уезжая в командировки! Без тебя нам очень пусто и грустно! – Гелшат глядела на мужа с нежностью, без тени укора, и Виктор прочёл в её глазах скрытую тайну, что-то новое и очень важное для них обоих.
      - Ты ничего не хочешь мне сказать, родная? – мягко, со скрытым волнением в голосе, спросил у любимой мужчина. Он знал насколько тактична и сдержана Гелшат, и чувствовал, что с нею что-то происходит.
       - Хочу, но не сейчас.
       Виктор не стал настаивать и просто легонько погладил женину руку, стараясь прочесть то, что таилось в её прекрасных глазах.
       К столику под цветастым матерчатым козырьком, где расположилась семья советского дипломата, бесшумно приблизилась официантка, неся в руках увесистый поднос с заказом, и, улыбаясь, принялась выставлять с него тарелки с едой.
       - Платоша, не трогай кошку!
       Малыш, недавно освоивший ходьбу, открывал для себя окружающий мир и за ним теперь требовался постоянный контроль. Абсолютно всё, что только можно было потрогать руками или затащить в рот перманентно трогалось и тащилось, чередуя  друг друга.
       Повышенным объектом его внимания на данный момент была местная трёхцветная кошка, лениво развалившаяся под пустовавшим соседним столиком.
       Она благосклонно принимала ласку маленького мальчика, гладившего её округлившиеся то ли от беременности, то ли от постоянного переедания бока.
        - Нужно сходить в туалет и помыть Платоше руки, - попросила супруга, - чтобы он после животного не сунул их себе в рот!
       Виктор не без труда извлёк из-под стола недовольного сына и, взяв его на руки, направился в сторону туалета – отдельного строения в дальнем углу обширной территории загородного кафе.
       Безлюдное заведение, у которого оставил свою машину Шабров после воскресной прогулки, находилось в лесистой зоне, несколько в стороне от трассы, ведущей к Вашингтону.
       К нему протянулась извилистая, укатанная щебнем дорожка, по обеим сторонам которой густо разрослись кустики буро-зелёного лесного можжевельника и культивированного шиповника, чередующие друг друга.
        Живая изгородь, отделявшая столики от асфальтированной стоянки для автотранспорта, была сплошь увита диким виноградом вперемешку с какими-то бледно-розовыми редкими цветками на тонких, словно нитка, стеблях.
         В кафе работал фонтан, и его прохладные струи приятной влажной моросью долетали до столика с каждым дуновением ветерка.
         В последние дни уходящего лета в столице установилась небывалая жара, но за городом, особенно в этом тенистом кафе, летний зной не ощущался так сильно.
          Гелшат, блаженно зажмурившись, откинулась на спинку плетёного кресла. Так приятно было беззаботно лежать, не думая ни о чём! Нет, она, конечно же, думала, не могла не думать о том, что должна сообщить любимому, когда он вернётся.
        - Мэм, Ваш супруг просит Вас помочь ему с мальчиком!
        Открыв глаза, молодая женщина, увидала у своего столика незнакомого мужчину, одетого в форму стюарда. Лицо незнакомца расплылось в вежливой улыбке. Но, что-то неприятное, даже безотчётно злое, показалось в его внешности.
        Пытаясь отделаться от дурного предчувствия, Гелшат нерешительно поднялась со своего места.
        - Пройдите сюда, пожалуйста, этот путь быстро приведёт Вас к туалету, мэм! – услужливо наклонил лысеющую голову стюард, делая жест рукой в сторону поросшей зеленью извилистой дорожки.
         Гелшат торопливо шагала по тропе, не понимая, почему ей так не понравилась внешность незнакомца. Чего было в ней больше: деланной услужливости, или настойчивой навязчивости?
         И почему, вдруг, зовёт её Виктор?
         Не успела она додумать эти тревожные мысли до конца, как откуда-то сбоку, наперерез ей, вышел одетый во всё тёмное, зловещего вида старик.
         Он опирался рукой на палку с массивным набалдашником, а на безымянном пальце его правой руки горел огромный рубин.
         Женщина сразу узнала его: это был тот самый бандит, который преследовал её мужа верхом на летящей бричке  в Тебризе! Чёрные глаза незнакомца светились открытой ненавистью.
          В ужасе, она хотела позвать на помощь, но чьи-то руки грубо схватили Гелшат сзади, зажав ей рот тряпичным кляпом, от которого шёл тяжёлый дурманящий дух.
          Через мгновенье молодая женщина лишилась чувств.

***
            
         «Не пытайся обращаться в полицию, - читал оставленную на столе записку Бек, и его сердце холодело в груди, - мне не нужна твоя женщина! Мне нужен – ты! Но, если наделаешь глупостей – она умрёт! Ты убил моих людей и нам пора расквитаться, Азат Каджари! Я жду тебя сегодня одного и без оружия в 9 вечера» …
          Далее следовал адрес на окраине города. Разведчик понял, что речь идёт о территории заброшенного рудника. Именно там должна состояться их встреча!
          «Почему же я не доверился своему предчувствию?! Почему вдруг решил, что вероятность появления мага Мухаммеда Саади аль-Кадирийя в Соединённых Штатах настолько маловероятна, что является лишь плодом моего воспалённого воображения?!
           Ведь было же время всё обдумать, принять взвешенное решение и меры для противодействия неожиданностям или хотя бы защиты от них! Не поверил себе, так нужно было слушать Василия! – укорял себя Шабров.  - Но, почему он до сих пор открыто не заявил властям, что узнал - советского разведчика? Значит, он и сам, находится здесь инкогнито, и, конечно же, под чужим именем. А «его люди» - беглые нацисты, скрывающиеся от возмездия!
        Виктор внутренне содрогнулся от одной лишь мысли о том, что его любимая находится сейчас в руках фашистских нелюдей, способных на всё ради своей цели! Сердце ныло от тревоги.
        « Надо собраться, нельзя раскисать!» - пытался взять себя в руки Шабров.   
        - Туда, туда! – с нетерпением дёргал за руку застывшего над запиской отца маленький сын. Он указывал пальчиком в сторону неторопливо удалявшейся от стола кошки, намереваясь непременно догнать животное.
        - Нет, сынок! Поехали домой и поскорее! – Бек с тревогой поглядел на часы. До встречи оставалось ещё несколько часов, но опоздать он не может!
        «Только бы скорее, вырвать любимую из лап циничных палачей!» - больше ни о чём в тот момент он думать не мог.
        Через минуту, рассчитавшись с изумлённой официанткой за еду, к которой семья даже не притронулась, и, подхватив на руки сына, разведчик заторопился к своему автомобилю. 
         Машина набирала ход. Виктор глядел на дорогу, заставляя себя не  думать ни о чём, кроме движения. И…не мог.
         «Скорее, скорее, только бы успеть!»- повторял его разгорячённый ум.
          На заднем сиденье в детском креслице что-то весело бормотал Платон.
          «Оставлю сына у соседей и скажу им, что должен вернуться в магазин за Гелшат! – размышлял разведчик. – Ни в коем случае нельзя поднимать шума, чтобы не подвергать опасности жизнь любимой! Я сам виноват во всём и сам должен найти решение! Только бы успеть!»

***

          В ожидании учёных-ядерщиков Сталин стоял у окна своего кремлёвского кабинета в глубокой задумчивости. Генсек размышлял о еврейском вопросе.
          Нет, его – очевидца  захвата России в 17-ом году, не нужно было убеждать в силе международного заговора, организаторы которого стремились с помощью Гитлера закрепить «новый мировой порядок» в виде триады, возникшей после 1-й Мировой войны: англо-американо-еврейского союза банкиров и тайных обществ.
          Только вот фюрер, которого они все вместе привели к власти, вдруг, возомнивший себя гением, вышел из-под контроля! Ведь не зря же вплоть до 1943-го года никто на Западе «не замечал» геноцида евреев? А ведь Освенцим и Дахау действовали уже в полную мощь, где пеплом от сгоревших в печах людей посыпали дорожки. А потом, вдруг, все западные СМИ хором, как по команде, завизжали о страшном злодеянии! 
          В планы триады, кроме развала России, входил и ещё один вопрос: создание еврейского государства Израиль –  древняя мечта международного сионизма на обретение евреями  государственности.
          Сталин не был против евреев. Он был против сионизма и помнил попытку создания сионистского гнезда в Крыму – стратегически важном районе России в 1925-ом году. Всё было обставлено под благовидным предлогом: объединения еврейского народа в рамках независимого государства. Но, те, кто замышлял новое наступление на Россию, поторопились и выдали себя, как только в воздухе вдруг повисло забытое историей  слово–символ: «Хазария»!
         Сколько сил было потрачено на то, чтобы отбить эту яростную атаку, которую финансировали американские банкиры-сионисты и бросился осуществлять их марионетка и второй (после Ленина) лидер еврейской революции в России – Троцкий со  своим ближайшим окружением в армии и НКВД.  Для него проект Хазарии оказался важнее всех должностей и регалий!
        Для евреев – переселенцев расчищали пространство: уничтожая коренное население Крыма: русских, украинцев, татар, с которыми никто не церемонился. Был арестован и позднее расстрелян волками Ягоды председатель ЦИК Крымской АССР, татарин по национальности, Мамед Кубаев, попытавшийся воспротивиться произволу.
        А в 1928 году уже было два Хазарских проекта. К Крымскому присоединился ещё и Приамурский. Казацкую станицу Тихонькую переименовали в Биробиджан, а амурских казаков ждала  жестокая судьба исконных жителей Крыма.
        Но, ни в Крыму, ни в Приамурье еврейские переселенцы не задержались надолго, не планируя становиться землепашцами. К февралю 1929 года уже половина евреев-переселенцев покинула Биробиджан, уехав в крупные города, где с помощью родственников и знакомых вновь занялись привычным для себя делом – торговлей и мелким бизнесом.   
         А, в тридцатые годы, после разгрома пятой колонны в России, ситуация в корне изменилась, и речь пошла о Палестине…
         Здесь, по замыслу, невидимого хазарского каганата, английские войска, которым было не привыкать к хладнокровному истреблению местных аборигенов, должны были очистить территорию Палестины для еврейских переселенцев от ненавистных арабов. Но, вопрос на местах курировали умные и достойные люди из числа британской администрации, которые сразу поняли «откуда ветер дует». После вероломного убийства сионистами сразу нескольких британских чиновников, ответственных за проект «Палестина», англичане не захотели выступать в роли послушного «чистильщика», предоставив решать дальнейшую судьбу переселенцев  Лиге Наций. И тогда, взоры международного еврейства обратились к  Берлину.
        «Был ли тайный сговор евреев с Гитлером по поводу Палестины? – задавал себе вопрос Сталин и соглашался сам с собой, - а иначе, зачем  было бы фюреру посылать в африканские пески экспедиционный корпус Роммеля, а Англии спешно снимать целую армию для защиты своих интересов в этом регионе?
          Смешно было бы полагать, что немецкий фельдмаршал, каким бы талантливым и отчаянным он не был, способен в одиночку добраться до Ирана и перерезать канал, по которому шёл в Советский Союз западный лендлиз. А как же две советские армии, дислоцированные в этом регионе?! Это не трусливые англосаксы, сдававшиеся тысячами под Тобруком, лишь только немцы добрались до этого захолустного ливийского городка на границе с Египтом.
          А вот выход Роммеля  к Палестине – эта задача была ему, пожалуй, по силам! И, если бы не «забыл» про него фюрер, не бросил на произвол судьбы без свежих частей и продовольствия, из-за грандиозного поражения немецких войск под Сталинградом, то всё у фельдмаршала могло бы получиться! Вполне могло!
          Впрочем, вопрос интересный, - продолжал далее размышлять Генсек. – Государство Израиль до сих пор так и не создано.
          Англичанам не до Палестины. А малоопытный в закулисных делах Трумэн организовал шпионский психоз с явным антисемитским уклоном, утверждая, что в американской компартии – сплошь одни евреи! Что это, если не еврейский погром в рамках государства?! Политическая ошибка руководителей США – очевидна!
        А, может быть попытаться разыграть еврейскую карту и предложить международному еврейству содействие в виде собственного плана создания государства Израиль и тем самым развалить единство триады изнутри, не дожидаясь пока американские атомные бомбы посыпятся на российские города?!
        Тем более что у Лазаря Кагановича найдётся масса кандидатов на роль верхушки из «наших»: Давид Грин, работавший с ним в Гомеле (он же - Бен-Гурион), Голда Мейерсон (Меир), дочь купца из Киева. Она же – Галина Марченко и т.д.
        Отправить туда миллион наших советских евреев, прошедших войну и захватить стратегический плацдарм в Палестине! Вот был бы сюрприз проходимцу Черчиллю! Ну, а повод поступить так с Великобританией - всегда найдётся! Достаточно вспомнить, как вёл себя в отношении бывшего союзника английский премьер, даже не дождавшись окончательной победы над поверженным врагом!»
          Сталин невольно усмехнулся, вспомнив как ветераны – переселенцы Приамурья, молодые евреи-комсомольцы, ели еврейскую мацу, присылаемую им из дома родителями вместе со свиным салом.
          «Мда…, надо подумать!» - решил Сталин, прерывая размышления о геополитике и оборачиваясь к входящему в кабинет Лаврентию Берия во главе группы учёных-ядерщиков.

***
          
         - Я – жена советского дипломата! – Синие глаза гневно глядела в лицо сидящего напротив мрачного старика. – На каком основании Вы удерживаете меня?! Кто вы и что вам нужно?!
         По обе стороны от мрачного типа стояло двое мужчин. Одного из них, человека с грубыми чертами лица и с глубоким шрамом на лбу, Гелшат видела впервые. Второй же был тем самым стюардом, появившимся перед ней в загородном кафе.
         Незнакомцы, молча, глядели на пленницу.
        - Я знаю, кто ты, женщина, - скрипучим голосом проронил старик, сидящий на стуле, - ты – наследница рода Каджаров! И, наверняка, слышала обо мне. Я – Шами Пир, властелин Востока!
        У Гелшат больно ёкнуло сердце. Конечно же, она знала о злом колдуне, «друге фюрера», с именем которого были связаны все самые громкие политические убийства и заговоры в Азии и на Ближнем Востоке за последние десятилетия. Об этом ходили слухи и пересуды в иранском обществе.
        - Ты не нужна мне, - тем временем продолжал чародей, обращаясь к своей пленнице, - я уважаю твой древний род! Мне нужен твой муж! Он сорвал мои планы в Афганистане, убил моих людей в Ираке и ушёл от меня в Иране!
         Проклятый, Азат Каджари! Он заслужил моего отмщения и теперь я посчитаюсь с ним за всё!- глаза старика засверкали огнём, а лицо исказила злобная гримаса.
        - Вам самим не поздоровится, когда он доберётся до вас! – бросила в лицо колдуну отважная молодая женщина. – Каджары, истинные властители Востока, всегда ненавидели бандитов и самозванцев, удел которых – болтаться на виселице!
        - Молчи, дерзкая девчонка, или я сам, лично, отрежу твой длинный язык! – подскочил на месте от негодования злобный маг.
        - Хороша девчонка, чёрт побери! – шепнул один из немцев своему подручному. – Гляди, какие глазищи! Я бы не смог убить её. Мало того, что она прекрасно сложена и красива, из знатного рода, да ещё и отважна, совсем не боится старика!
        - А если он прикажет её казнить?
        - Да, чёрт с ним! Саади – не шеф гестапо! Интересно, если девчонка не боится умереть, то, что же тогда представляет собой её суженый-ряженый, за которым идёт охота?!
        - Ты же слышал, что говорил о нём Кадирийя: смел и ловок, как дьявол!
        - Надо принять все меры предосторожности! Я уверен, что он скоро появится здесь. Во всяком случае, будь я на его месте, то поторопился бы ради такой женщины!
         И немцы многозначительно переглянулись.

***
      
        Бек въехал на безлюдную территорию заброшенной штольни, предварительно погасив автомобильные фары. Прямо перед ним зияли разбитыми стёклами окна громадного мрачного здания, в котором когда-то располагалась администрация рудника.
        Строение больше походило на железнодорожное депо: заросшие травой рельсы для вагонеток уходили куда-то вглубь его чёрного чрева. Через частично разрушенную крышу  можно было наблюдать луну и ранние звёзды.
         «Лучшего места для сведения счётов не придумать!» - подумал о чародее Шабров.
         Мужчина с сожалением сунул пистолет под сиденье водителя – рисковать жизнью Гелшат он не намерен. Скорее машинально, чем осознанно, разведчик ощупал карманы. Его рука неожиданно наткнулась на овальный медальон.
         «Я услышу Вас!» - с горькой улыбкой вспомнил обещание Василия Бек, и, немного помедлив, более подчиняясь чувству внутренней дисциплины, чем разуму, нажал на золотую звёздочку.
         Металлические ворота были распахнуты настежь. Правая их часть висела на одной петле и время от времени издавала скрежещущий звук, рискуя в любой момент рухнуть на землю.
         Осторожно ступая, чтобы не издавать звука, Бек вошёл в чёрное пространство и, немного попривыкнув к темноте, коротко перебежал вдоль стены вглубь помещения. В следующий момент он замер и прислушался. Где-то в отдалении послышались приглушённые голоса.
          Мужчина разглядел в темноте лежащий металлический прут и потянулся за ним, когда, вдруг раздался резкий окрик:
           - Стой, подними руки!
           Голос раздался из кромешного мрака и был с явным немецким акцентом.
           - Где моя жена? – спросил Бек выпрямляясь.
           - Обыщи его, Мартин! – вместо ответа скомандовал чей-то скрипучий немолодой голос. – Ну, вот мы и свиделись, Азат Каджари!
          Тот, кого назвали Мартином, с опаской приблизился к разведчику и быстрыми, профессиональными движениями ощупал одежду мужчины снизу доверху.
          «Знает своё дело!»- оценил профессионализм незнакомца Бек.
          - Он чист! – бросил в темноту немец.
          - Вы обещали освободить мою жену, если я приду сюда один и без оружия! – мужчина с трудом различил сидящую согбенную фигуру мага.
          - Я всегда держу своё слово, - проскрипел чародей, - вот она!  Иди, попрощайся с ней перед смертью!
          Шабров бросился к жене. Гелшат была привязана к металлической балке. Её руки и рот стягивала клейкая лента.
          - Милая, родная, как ты?! – раня пальцы и торопясь, Бек рвал на части неподдающиеся путы.
          - Любимый, они хотят убить тебя!
          - Ничего не бойся - я с тобой!
          - Вы обещали освободить её! – вновь обернулся к магу разведчик.
          - Развяжи её и пусть идёт! – равнодушно отозвался Саади.
          - Я никуда не пойду без моего мужа!
          - Хотите умереть вместе? Что ж – это дело ваше! – кивнул в сторону своих подручных колдун.
        Мужчины стали, молча, приближаться. При этом один из них, по имени Мартин, вынул пистолет, а в руках другого блеснуло лезвие ножа.
        - Стойте! – выкрикнул Бек, закрывая собою Гелшат, и выхватил из рукава рубахи медальон со звёздочкой и полумесяцем, который спрятал туда при обыске.- Если я сейчас нажму на эту звёздочку, все мы взлетим на воздух!
          Это был блеф, та последняя соломинка, за которую хватается утопающий.
          Возникло замешательство. Немцы в нерешительности повернули головы в сторону мага.
          - Откуда у тебя амулет Великого эмира Бухары? – изумлённо прохрипел Саади. – Так вот почему ты такой ловкий!
          Отдай его мне, Азат Каджари, ведь ты - не посвящённый! Эта вещь принадлежит мне, это – награда за мою верную службу у покойного эмира Абдул Ахада, которую похитили у меня много лет назад!
          - Ты врёшь, собака! Мой уважаемый отец, эмир благословенной Бухары, раб Аллаха и верный друг российских императоров, Сейид Абдул Ахад Бахадур Хан, да будет благословенно его имя, не дарил тебе своего знака!
          Ты предал его наследника, моего августейшего брата Мир Мухаммеда Алим Хана и бежал из Кермина. А потом организовал против него заговор в Афганистане!
          В светлом проёме двери показалась одинокая фигура мужчины, которая показалась Шаброву знакомой.
          - Что?! Этого не может быть! Принц Мир Ибрахим?! – вскочил со своего стула чародей. Его глаза горели страхом.
          Фигура продолжала приближаться. Разведчик с изумлением узнал в незнакомце …Василия.
          Он прошёл сквозь недоумённо расступившихся немцев и стал около пары пленников, повернувшись лицом к обмякшему колдуну.
          - Ты отпустишь этих людей немедленно или умрёшь страшной смертью, Кадирийя! Тебя настигнет проклятие династии Магныт и суровая кара Джучи - августейшего сына Чингизхана!
          - Нет, это невозможно! Бек (правитель, принц в Азии – Примеч. автора),  тебя же захватили большевики?
          - Да, и в этом повинен ты – незаконнорожденный сын моего деда и изменник! Я прошёл все круги ада, чтобы вернуться и отомстить тебе за предательство и коварство!    
          - Всем оставаться на своих местах! -  рванула гулкую тишину властная команда, поданная громким голосом. Вслед за ней последовала автоматная очередь в воздух, пули от которой звонко защёлкали по потолку и верхним металлическим балкам.
        В ангар ворвалась группа мужчин. Впереди всех в шляпе и плаще стоял  владелец восточного кафе, держа автомат на изготовке.
        Бандиты бросились врассыпную. Один из них попытался выстрелить в незнакомцев из пистолета, но в следующий момент рухнул на землю, сражённый второй, но уже прицельной очередью.
        Шабров обнял супругу, пытаясь заслонить её от пуль и осколков.
        - Всё хорошо, милая, всё хорошо! – шептал он ей. – Это наши друзья!
        - Не убивайте меня! – взмолился бандит со шрамом на лбу. Он бросился на колени перед Беком. Из его безвольно повисшей руки, которую он придерживал другой свободной рукой, сочилась кровь. – Я обладаю информацией о переговорах генерала Гелена и всё расскажу Вам! – горячо шептал он, ища своими глазами глаза Бека. - Только не убивайте! Я знаю, где в настоящий момент находится шеф гестапо Мюллер!
        В этот момент из темноты прямо на пленников вышел злой чародей Мухаммед Саади. Его лицо исказила  гримаса  глухой ненависти, а трясущаяся рука сжимала пистолет.
          - Умри, проклятый,  Азат Каджари!
          - Нет, не смей! – встал между ним и пленниками Василий.
          Раздался одиночный выстрел, за которым последовали два ответных, выпущенных по самому Саади.
          Чародей взмахнул руками, и его тело безвольно рухнуло на землю.
        Шабров подхватил оседавшего Василия под руки.
        - Что с тобой, друг мой, ты ранен?! – Виктор осторожно повернул к себе тело ослабевшего Василия,  из раны на  груди которого сочилась алая кровь.
        Шабров находился в смятении, понимая, что совсем недавно стал свидетелем ещё одной человеческой тайны, напрямую связанной с революционной трагедией своей страны.
          - Сейчас, сейчас, мы поможем Вам! – Гелшат упала перед раненым на колени и, разорвав подол своего платья на полосы, пыталась перевязать ими рану.
          - Не надо, - произнёс еле слышно Василий, - пришло моё время… Я – принц Бухарского эмирата, Сейид Мир Ибрахим! Это я нашёл тебя в Александретте, - шептал одними губами умирающий, глядя на Виктора. Его прерывистое дыхание становилось всё глуше. - Я знаю, кто ты… что ты -  благородный человек… пользовался искренним уважением у правоверных. Прошу тебя, я… ухожу, возвращаюсь к Всевышнему и моему отцу, - его голос становился всё тише. -  Предай моё тело земле по обычаю моих предков, искренних друзей России!
         Это были последние слова, которые услышал советский разведчик. Слова, ушедшего от него навсегда человека-тайны,  верного друга, спасшего не только его собственную жизнь, но и сам её смысл – горячо любимую женщину.
         Шабров находился у тела умирающего принца до конца и в глубокой скорби наблюдал за тем, как гаснет его изумрудное око, постепенно становясь тёмным и тусклым. Пока, наконец, не погасло вовсе.
         Тогда он закрыл остекленевшие, отрешённые глаза друга. Его душили слёзы, противиться которым, он был больше не в силах.
          Гелшат прижалась к супругу. Её плечи сотрясали сухие рыдания: слишком много испытаний  выпало на долю отважной женщины за последние несколько часов.
          Василия подняли на руки четверо итальянцев и понесли к выходу из ангара. Вслед за ними, тяжело ступая под конвоем, поплёлся раненый немец. 
          Пара же так и продолжала стоять на коленях, крепко прижавшись, друг к другу.
          Мужчина и женщина боялись разжать свои объятия, чтобы не потерять вновь столь драгоценное и зыбкое человеческое счастье, вернувшееся к ним сегодня так  внезапно и так трагично!


Глава № 8
         
        Имам закончил читать погребальные молитвы и полил могилу водой:
        - Все мы принадлежим Богу и возвращаемся к Нему!
        Азат и Гелшат Каджари подошли ближе и семь раз, по мусульманскому обычаю, бросили по горсти земли на плоский холм с мраморной плитой, на которой золотом горело имя умершего принца и изречение из Корана:
         «Поистине, мы принадлежим Аллаху, и к Нему мы возвращаемся!»
         Метрах в десяти от них и стоявшего рядом мусульманского священника, в конце травянистого газона, молчаливой группой расположились итальянцы, время от времени крестясь  по-католически: слева направо. Все они во главе с капо были одеты в чёрные костюмы и надраенные до блеска лакированные туфли.
          Бек невольно покосился на свою обувь измазанную глиной от свежей могилы.
          «И как только им удаётся в любой ситуации сохранять безупречную аккуратность в одежде?» - подумал о них разведчик.
         Он ещё раз с благодарностью поглядел на южан, которые ещё совсем недавно спасли его самого и Гелшат от неминуемой гибели. Семья не пожалела денег на погребение своего друга-мусульманина и сейчас отдавала ему последние почести.
          «Знал ли князь Гамонтов, резидент Императорской разведки, кто такой Василий? – размышлял Бек. – Знал, конечно! Но, почему тогда не открылся мне напоследок? Доверял, но не полностью? А, может быть, просто, тактично промолчал потому, что это была не его тайна,  полагая, что Василий, если захочет, сам всё расскажет?» - советский разведчик продолжал по привычке называть прежним именем усопшего принца.
        Мужчина нащупал в своём кармане плоский медальон.
        «Я всегда рядом с Вами!» - вспомнил он слова преданного друга, и едва сдержал, готовые было хлынуть, из его глаз непрошеные слёзы. – «Нельзя, нельзя плакать! Ведь по мусульманскому обычаю если плачут молодые мужчины, их упрекают, и только если плачут дети, или старики, то их «нежно успокаивают»! Сколько раз он сам напоминал об этом правоверным! Впрочем, он давно уже не священнослужитель!»
         Ах, как хотелось ему быть просто – обычным человеком, обладающим  правом на простые человеческие чувства!
          Имам, завершивший чтение погребальных молитв, обернулся и поглядел на мужчину.
         - Кто будет читать талкин (специальная молитва – свидетельство о том, что усопший мусульманин был истинно верующим – Примеч. автора)? – спросил у священника Бек. – Если ещё нужны деньги, то вот, возьмите!
          «Нет, ну определённо этот человек способен удивлять! – подумал в замешательстве имам. – Он – богат и не пожалел денег на  дорогой Кафан (саван покойника) и дафн (церемонию погребения), и сейчас протягивает мне новую денежную сумму!
          А когда я предложил ему нанять плакальщиц, он отверг эту совсем недорогую платную услугу, напомнив мне, мусульманскому священнику, слова Пророка Мухаммеда о том, что плач по мёртвым исламская община не приемлет! Что это - языческая привычка наравне ещё с тремя другими, которые он также озвучил, проявив при этом редкую осведомлённость, словно учёный - схоласт! Да и сказано это было на чистом арабском  - языке священного Корана!
           А теперь, будто бы имам он, а не я, напоминает о талкине – молитве редко читаемой,  обращённой к архангелам Мункаре и Накире, дабы облегчить участь умершего правоверного при их подземном допросе! Нет, он определённо, не простой правоверный! Но, тогда кто?!»
           - Я готов, только… - нерешительно забормотал всё ещё не отошедший от изумления имам.
           - Возьмите деньги! Они пригодятся на нужды вашего прихода, а мы сейчас  же отойдём от могилы, чтобы оставить Вас наедине с ангелами! – понял с полуслова имама удивительный незнакомец.
           Пара развернулась и медленно пошла к итальянцам, оставив  на месте остолбеневшего имама с открытым ртом глядеть в их удаляющиеся спины. Вряд ли в своём окружении, даже среди священства, он мог назвать хоть одного столь просвещённого мусульманина!
            Тем удивительнее было то обстоятельство, что на его вопрос о вере, заказчик лишь сообщил, что его корни находятся где-то в Иране!

***
          
           Форд неторопливо бежал по загородному шоссе, негромко посвистывая шинами по дорожному полотну. Шабровы возвращались домой.
           Опасности и страхи, тяжёлые решения и счастливое избавление от неминуемой гибели ценой жертвенного поступка преданного друга, удивительная тайна его собственной жизни и молчаливые поминки в итальянском кафе, - всё, решительно всё, уходило в прошлое.
           Было тихо и торжественно в надвигающихся сумерках и бесконечно грустно от пережитого. Мужчина и женщина молчали – их жизнь начинала новый отсчёт. Но, будущее ещё не раз напомнит им о пережитом испытании, которое не забыть никогда!
           Гелшат в узорчатой чёрной шали, покрывавшей её голову, сидела рядом, молча, глядя перед собой, в глубокой задумчивости.
           Виктор время от времени поглядывал на жену, любуясь нежным профилем любимой женщины, и его сердце понемногу  оживало, оттаивая. Сейчас он вспоминал их первую встречу в Тебризе: неожиданное появление на балконе восхитительной незнакомки в окружении юных дев.
          «Какой элегантной и юной была она тогда! Впрочем, сейчас Гелшат стала ещё прекраснее!» - думал о своём счастье Шабров, и его сердце отзывалось сладкой болью.
        - В чём ты хотела признаться мне? – вдруг вспомнил он слова супруги, прерывая долгое молчание.
        Гелшат повернула голову в сторону мужа, и он, вновь, как много лет назад, задохнулся от этого взгляда: синий водопад милых глаз хлынул на мужчину, окатив горячим волнующим теплом:
       - Я – беременна! У нас будет девочка!

***
       
        Бек не стал рисковать и привлёк к слежке за домом в пригороде Вашингтона, на который указал эсесовец, лишь двух своих коллег из столичной резидентуры. Не смотря на важность задания, нелегалов он трогать не стал.
        Москва поставила задачу – добыть неопровержимые доказательства того, что хозяин дома, более походившего на виллу, ни кто иной, как группенфюрер СС Генрих Мюллер. Но, как выполнить её, если по периметру высокой ограды выставлена круглосуточная охрана? Как проникнуть в дом? И что ожидает внутри?
        Стояла жаркая по-летнему ясная погода и Бек, в котором никак нельзя было узнать второго секретаря советского посольства, сидел в открытом кафе, неподалёку от объекта наблюдения с одним из своих коллег, который, страдая от духоты, пил уже вторую по счёту бутылку охлаждённой минеральной воды.
        Шабров, прошедший школу выживания в условиях жаркого климата Азии, хорошо знал, что в жару, чтобы остановить жажду следует выпить чашку горячего напитка: чая или кофе. Однако влить в себя ту бурду, которую предлагали в кафе, выдавая за кофе, он просто не смог. А о чае из пакетика речь не могла идти по определению. Лучше не пить ничего! 
        Шёл девятый  день слежки за домом. За всё это время высокий мужчина в лёгких парусиновых брюках и рубахе без рукавов, выходил за ограду в сопровождении четвёрки охранников, шедших подвое спереди и сзади от него на почтительном расстоянии, лишь дважды. И, всякий раз только для того, чтобы прогулять небольшую лохматую собаку, которую держал на длинном поводке.
        Незнакомец от дома не удалялся, идя строго вдоль периметра ограды.
        На сделанных фотографиях трудно было разглядеть, является ли объект наблюдения шефом гестапо – слишком уж большим было расстояние. А подойти ближе, означало бы неминуемо привлечь внимание к себе со стороны объекта наблюдения и его охраны. И то и другое было недопустимо.
        Тем не менее, Бек неоднократно, под всякими благовидными предлогами, пытался приблизиться к гулявшему с собачкой хозяину, но тщетно. Охрана была начеку.
        Бек понимал, что просто фотографии не могут принести эффективного результата: шеф гестапо, скорее всего, поработал над своей внешностью, чтобы его сходство с прежним группенфюрером СС было не так очевидно.
        «Но, что, же делать,- думал разведчик, - как проникнуть в дом?»
        Шаброву не приходилось ранее встречаться с руководителем политической полиции рейха, за что он был искренне благодарен судьбе. О способностях этого человека «раскалывать» любого, он был немало наслышан.
        Разведчик располагал только фотографиями, присланными из Центра, на которых во всей своей красе был запечатлён бывший эсесовский генерал. Фотографии же в гражданском платье, по понятным причинам, отсутствовали.
         «Почему он не покидает дом? За ним никогда не приходит машина».- Недоумевал разведчик. – «Что это значит? Генерал находится «на карантине», либо под почётным домашним арестом? Вряд ли. Скорее – работает дома!»
        Бек не знал о курьёзном случае, произошедшим с шефом гестапо в новом американском разведведомстве (ЦРУ), что и побудило его новых хозяев отказаться от работы своего советника непосредственно в «конторе».
        Однажды, сразу по приезде в Америку, Мюллер шёл по коридору Центрального Разведывательного Управления. Его взору открылась группа беседующих офицеров. Он прислушался. Речь шла о гестапо и её роли в третьем рейхе. Какой-то офицер назидательно пояснял двум другим своим собеседникам, какие, по его мнению, промахи содержались в работе фашистского политического ведомства.
        Мюллер поневоле замедлил движение: разговор агентов очень его заинтересовал, по большей части полной глупостью суждений.
        Через некоторое время бывший шеф гестапо с удивлением для себя обнаружил, что никто из участников беседы ни разу не упомянул его имени, как руководителя службы. Тогда он не выдержал, и, подойдя ближе к группе офицеров, прямо спросил у старшего по званию, кто, по его мнению, руководил политической полицией рейха?
        То, что он услышал, повергло его в шок:
        -Ну, конечно же, Генрих Гиммлер! Неужели Вы этого не знаете? А помогал ему Гейдэрих!
        - Видите ли, я слышал, что это был некто по фамилии Мюллер.., - пытался возразить бывший группенфюрер.
        - Ерунда, это был Гиммлер. Никогда не слышал ни о каком Мюллере!
        И офицер назидательно посоветовал генералу СС прочитать свою недавно опубликованную книжку, из которой тот должен был непременно уяснить для себя, кто  был кем в третьем рейхе (Тёмная сторона Америки, стр. 6).
        Мюллер в бешенстве нёсся по коридору, кляня «тупых» американцев и жалея только о том, что прошли те времена, когда бы он мог отдать распоряжение бросить напыщенного умника в карцер «для просветления мозгов».
        «Ты бы враз наложил в штаны, если бы знал, кто говорит с тобой!» - мысленно пообещал своему обидчику бывший шеф гестапо.

***
         
         Время приближалось к полудню. Из распахнутого окна на втором этаже виллы раздались звуки рояля. Кто-то играл Вагнера.
         «Всегда в одно и то же время. Завидная пунктуальность!» - подумал об игравшем на инструменте Бек. – И Вагнер и чёткое следование времени, будто незримому расписанию – всё это черты немецкие. Но, этого мало, очень мало, чтобы делать какие-то выводы!»
         Он вспомнил, как когда-то в очень большом зале их дома, как тогда ему ещё маленькому ребёнку казалось, играла на рояле его любимая Лёля. И в её репертуаре тоже были произведения Вагнера. А ещё Моцарта, Листа и Баха.
         Бабушка учила игре на инструменте и своего любимого внука. Иногда они, по просьбе гостей, усаживались к роялю вдвоём и играли в четыре руки.
         «Ах, как давно это было! Сколько лет он не прикасался к клавишам!» 
         В этот момент к решётчатой ограде у дома подъехал автомобиль-фургон с надписью: «Ремонт музыкальных инструментов» и остановился метрах в пятнадцати от ворот.  Из кабины водителя вышел мужчина в синем комбинезоне и такой же синей футболке, открыл багажник, и начал деловито копаться в нём.
         Разведчики переглянулись. Охраны поблизости не было видно. Решение созрело сразу.
         - Мы агенты ФБР! – подскочили они к водителю. – Почему остановили  машину вблизи охраняемого объекта?
         - Да, я не знал… у меня вызов, - начал оправдываться ошалевший мужчина. – Вот, смотрите!
         И он протянул заявку на выполнение работ по настройке кабинетного рояля, даже не поинтересовавшись документами офицеров – столь неожиданным было для него их появление. 
         - Пойдёмте в автомобиль и разберёмся. Здесь нет никакого рояля! Вы явно ошиблись адресом. Мы Вас проводим, - пообещал Бек, не давая мужчине опомниться.
        Все трое заняли места в фургоне. Хлопнули дверцы и автомобиль, огибая по дуге площадь перед домом, нырнул в ближайший кривой переулок.
        Через четверть часа тот же фургон с надписью «Ремонт музыкальный инструментов»  вновь появился у ограды особняка. На это раз из его кабины вышел стройный мужчина в синем комбинезоне, неся в руке ящичек с инструментами.
        Подойдя к калитке Бек (а это был он), нажал на кнопку звонка.
        После некоторой паузы что-то щёлкнуло в переговорном устройстве, и раздался неприветливый мужской голос:
        - Я вас слушаю?
        - Здравствуйте, я мастер-настройщик. У меня заказ на настройку кабинетного рояля.
        Снова раздался какой-то треск и тот же голос предложил:
        - Подождите у калитки. За вами придут.
        Прошла минута или две нервного ожидания, пока, наконец, из дома не вышел мужчина в тёмном костюме и двинулся по мощёной камнем дорожке по направлению к калитке. В руках у него была портативная рация.
        «Охрана по последнему слову техники!» - невольно отметил про себя всё замечавший разведчик.
         Когда охранник подошёл вплотную к ограде, Бек протянул ему бумагу, которую несколькими минутами раньше «реквизировал» вместе со спецодеждой у насмерть перепуганного мастера-настройщика, якобы для проверки его намерений.
        Равнодушно взглянув на бумагу, мужчина распахнул калитку и распорядился, поворачиваясь спиной к визитёру:
         - Идите за мной!
         «Хороша охрана, да не очень! - вновь, мысленно, оценил действия службы безопасности Бек. – Поворачиваться спиной к незнакомцу?! Мало ли что!»
        На второй этаж вела широкая каменная лестница с кованым ограждением и перилами из красного дерева. По углам лестницы стояли огромные, в человеческий рост,  китайские фарфоровые вазы с разноцветными драконами.
        Поднявшись по лестнице вслед за охранником, Бек очутился в роскошном прохладном зале, где преобладал белый цвет: белый мраморный пол, картины, написанные маслом и также  в белых резных рамах. Белые светильники по белым же стенам. Всё гармонично дополняло богатый интерьер залы.
         У огромного французского окна, ведущего на балкон, стоял лакированный белый рояль, к которому его и подвели.  Это был «Карл Бехштейн» – лучший из лучших среди своих сородичей.
         Шабров невольно застыл на мгновение, разглядывая роскошный инструмент. Затем он присел к нему на стоявший неподалёку стульчик, открыл полированную крышку и опустил пальцы на клавиши, изо всех сил соображая, что делать дальше.
         Послышалось бархатистое, благородное звучание. Не успел он отыграть небольшой музыкальный отрывок классического произведения, как, вдруг охранник, находившийся здесь же, подскочил как ужаленный и изменился в лице.   
         Разведчик обернулся. Прямо к нему, выйдя из боковой двери, шёл высокий мужчина с короткой причёской и тёмными глазницами вокруг глубоко посаженных холодных глаз.
         Бек сжался от напряжения - столь жёстким был взгляд незнакомца. И постарался придать своему лицу невозмутимый вид. Теперь он был почти уверен в том, что тот за кем они вели наблюдение все последние дни – бывший шеф гестапо, генерал СС Генрих Мюллер. И всё же требовалось ещё, пусть небольшое, но прямое доказательство этому. Ошибки быть не могло!
         Мужчина подошёл ближе и их взгляды встретились.
         
***
         
         В Кремле, в здании Верховного Совета, шло расширенное заседание Политбюро по поводу присуждения Государственной (Сталинской) премии деятелям культуры. С докладом выступал ближайший соратник вождя – Жданов.
         Именно ему, молодому партийному выдвиженцу «второй волны революционеров», было поручено серьёзнейшее из направлений – идеологическое, работу с населением и деятелями культуры «по всемерному подъёму патриотизма советского народа».
         Сталин краем уха слушал хорошо знакомый, согласованный с ним, текст выступления, заранее дав «добро» персонально по каждому кандидату на награждение премией,  и думал о будущем:
        «Что на самом деле мы строим? Что представляет собой советское государство? Какая теория лежит в основе его созидания? Нет не коммунистической утопии, а реального социализма?
        Ленин ничего не писал об этом. Не успел или не хотел?
        Его, политического террориста и еврея (Ленин – Бланк по матери - Примеч. автора), как и Троцкого, интересовала лишь одно – «мировая революция», а проще говоря, установление мировой гегемонии сионистов!
         Ради этого они погнали Красную Армию через Польшу в Германию в 1920-ом, где полегло более двухсот тысяч русских душ! И когда? Когда белые были ещё в Крыму!
        Они чуть было не повторили свою авантюру в 1923-ем! Этому едва удалось помешать!
        Но их обоих больше нет. Что дальше? Кто поможет мне заглянуть в будущее?
         Существовал ли ленинский план электрификации и индустриализации России? Нет, никакого плана не было! И это хорошо известно не только мне одному!
         Достроили Нижне-Свирскую ГЭС, проект которой разработал ещё при царе талантливый  инженер Никольский.  Проект Волховской ГЭС, названной в последствие «ленинской» тоже разработали ещё в 1912 году. Царское правительство приняло решение о её строительстве, но  помешала война.
          Да и «лампочка Ильича» зажглась ещё при Александре – II, задолго до наступления нового века!
          Так  что же предложил  в  созидательном плане Ленин? Ничего ровным счётом, ничего!»
          Сталин оглядел невидящим взглядом полный зал присутствовавших на заседании членов Политбюро и приглашённых, и вновь углубился в свои размышления:
         «А что же пройдоха Маркс и его богатый благодетель Энгельс, утверждавший, что государство с развитием общества отомрёт?! – Сталин криво усмехнулся. – Государство отомрёт, конечно, если наши заокеанские «друзья» добьются своего и распространят в мире анархию и хаос!
          Разве не ясно, что государство есть - способ организации жизнедеятельности народа. И, чем лучше организована жизнь в  государстве, тем лучше живёт общество. Так зачем же отказываться от механизма организации жизни людей?!
          Другое дело – экономические законы. Какие из них действуют при социализме? Кто может их сформулировать? У Маркса всё ясно с капитализмом и полная чушь о коммунизме! Ничего конкретного! Одна глупость!
           И всё же официально нельзя отбрасывать теорию немца, чтобы не отпугнуть людей, - решил генсек, глядя на своих «соратников» по партии, - но,  её следует подработать! Так, чтобы в этом был смысл. Без новой идеологии мы обречены на гибель!
           Но, есть ли у меня время на эту работу? Разве не главное сейчас восстановить разрушенное жестокой войной народное хозяйство, решить продовольственную проблему и установить паритет сил с Соединёнными Штатами, создав ядерное оружие?
           Да, никто и не отказывается от первостепенных задач. Но, без идеологии  - нет будущего! Но, в чём она, как её сформулировать?!
           Люди, люди! Нужны новые, умелые, проверенные в деле кадры, любящие Родину и готовые ради неё на всё!
           Сталин, вдруг, вспомнил Михаила Кошкина, совсем ещё мальчишку, создавшего свой знаменитый танк «Т»-34, одолевший в войне пресловутые немецкие «Тигры».
          Паренёк из глухой ярославской деревни, где не было никаких дорог, а лишь непролазная грязь, самородок, ставший генеральным конструктором уже в 36 лет! Он в одиночку сумел разглядеть преимущество гусеничного танка над колёсным и победил в своей войне ещё до её начала, добившись в июле 40-го года серийного выпуска своей машины. И…скончался уже через пару месяцев, едва дожив до 42-ух лет!
           А ведь с ним не соглашались маститые специалисты-конструкторы, военные теоретики и маршалы! И, если бы я не вмешался тогда…»
           Вождь неприязненно поглядел на Ворошилова. Тот почувствовал на себе тяжёлый взгляд хозяина и поёжился, боясь поглядеть в его сторону, уставившись перед собой.
           «А он не испугался и победил! Да…кадры решают всё! Кадры… Такие, как, например, - Виктор Шабров!» - вдруг вспомнил своего спецпредставителя в Соединённых Штатах вождь.
           Он достал из кармана френча записную книжку и сделал в ней пометку: Берия - Абакумов - Шабров. Подчеркнул запись и снова повторил про себя известный марксистский постулат:
          «Кадры решают всё! Нужно всерьёз заняться воспитанием молодёжи, новых поколений, развивая «русскую идею!
           Все народы что-то хотят: евреи – Израиль, татары – Крым и Кавказ! Только русские, победившие в страшной войне ценой грандиозных, невиданных в мире потерь, не хотят и не требуют ничего!
           Но, лишь этот народ и его грядущие поколения будут способны повести за собой все остальные народы СССР на решение сложнейших задач экономического строительства! В первую очередь для сохранения государства необходимо решить вопрос демографии славянских народов. Сколько мужского поколения русских, белорусов, украинцев полегло в войне! Сколько не досчитались мы новых жизней! »
          - Нужно объявить беспощадную борьбу космополитизму в искусстве, поднять на должный уровень советскую драматургию, особенно в искусстве кино, не бояться выдвигать молодых, – читал доклад Жданов.
          «Добрался до кинематографа», - понял генсек и поискал взглядом сидевшего в зале министра кинематографии И.Г.Большакова. В следующий момент он прервал докладчика, и обратился к министру:
        - Товарищ Большаков, Вы видели фильм «Тарас Шевченко»? В нём главную роль сыграл Сергей Бондарчук.
        - Да, видел, товарищ Сталин! – вскочил со своего кресла напрягшийся министр.
        - Вам понравилась игра актёра?
        - Да, товарищ Сталин!
        - А какое звание имеет Бондарчук?
        - Никакого, …ему чуть более тридцати лет…
        - А что товарищи, может быть, присвоить ему звание народного артиста СССР? Как вы думаете? – обратился Генсек к присутствующим.
         Зал одобрительно загудел, и в следующий момент раздались дружные аплодисменты.
         «Кадры решают всё!» - ещё раз мысленно повторил Сталин.

***
       
         - Здравствуйте! – первым поздоровался Бек, стараясь глядеть не в глаза  группенфюрера СС, а на его переносицу.
         - Вы - поляк? – поинтересовался хозяин виллы.
         - Нет. Я родился в Канаде. Вы задали этот вопрос потому, что я играл Шопена?- догадался разведчик.
         - Да, его фантазию-экспромт.
         - Вы – музыкант? – в свою очередь задал вопрос Бек, отдавая должное осведомлённости шефа политической полиции рейха.
         - Не совсем. Но, я люблю музицировать.
         Наступила пауза, после которой Мюллер сообщил, буравя пронзительным взглядом глаза мастера-настройщика:
         - У меня есть ещё один кабинетный рояль. Старый добрый «Зайлер». Я играю только на нём.
         А этот, - и он кивнул в сторону белого красавца, – раритетная вещь, ещё конца прошлого века. Мне он достался в Европе по случаю. И я не знаю, когда его настраивали в последний раз. Что Вы скажите о его звучании?
         «Я, кажется, догадываюсь по какому случаю, он Вам достался!» - стал приходить в себя Бек. А вслух ответил:
          - Я ещё не тестировал его полностью. Но, мне кажется, что когда говорят -  «роял», имеют в виду именно такие музыкальные инструменты. Ведь в переводе с английского это слово означает – «королевский».
          - Вот как? Любопытно. И, что же?
          - Мне сложно делать выводы, но настоящие мастера-настройщики в таких случаях исходят из того, что инструменты «вечные», к каковым, несомненно, относится «Карл Бехштейн», нужно меньше трогать, чтобы не повредить своим невежеством. Настолько качественно они сделаны.
         Думаю, что, скорее всего, дело не дойдёт даже до регулировки и кончится просто обслуживанием.
         - Мне импонирует ваш подход! Что ж, тогда я спокоен за судьбу своего инструмента. Не буду Вам мешать. А мы, пожалуй, пойдём на прогулку. Как Вы считаете, Зак? – взглянул на своего охранника удовлетворённый группенфюрер.
         - Я немедленно отдам распоряжения! – отреагировал тот, глядя в удаляющуюся спину своего шефа, и умчался вниз по лестнице вслед за своим хозяином, ведя бесконечные переговоры по рации.
         Бек раскрыл механизм рояля и, делая вид, что начал работать с ним, прислушался. Он был абсолютно один в огромной зале!
         Или…нет. И это только ловушка и за ним кто-то невидимый пристально наблюдает!
          Разведчик понимал, что через какое-то время начальник охраны вернётся, и подобный случай уже может больше не представиться.
          «Надо рискнуть!»
          Не чувствуя под собою ног, он вихрем подлетел к боковой двери, откуда ещё минуту назад выходил группенфюрер СС и, распахнув её, замер на пороге...
         Перед ним была столовая, заставленная прекрасной инкрустированной мебелью. На роскошном фарфоровом сервизе за стеклом, на вазах и блюдах красовались двуглавые орлы Российского Императорского Дома!
         «Вот оно, то недостающее звено в цепи доказательств! Грабёж такого уровня мог позволить себе только очень влиятельный человек и им, без сомнения был, ни кто иной, как шеф гестапо Генрих Мюллер!»
         Уже собираясь покинуть помещение, Шабров, автоматически, более из любопытства, чем для дела открыл дверь в соседнюю комнату и …застыл от ужаса, чуть не закричав. Со стены на него смотрели два демона: Гитлер и генерал в чёрной форме СС. Их портреты, выполненные маслом, висели рядом. Больше никаких сомнений не оставалось: хозяин виллы был никем иным как шефом гестапо.   
         В этот момент послышались шаги на лестнице. 
         Через мгновенье Бек уже вновь склонился над механизмом рояля, держа в дрожащей от возбуждения руке настроечный рояльный ключ. Сердце готово было вырваться из груди. Но, дело было сделано! 
   
***

        - Скажите, товарищ Абакумов, какую оценку Вы можете дать работе вашего подчинённого, товарища Шаброва, в Америке? –  Сталин поднял со своего места министра НКГБ.
        Его, а также Калинина, Молотова и Берию вождь попросил зайти к себе в кабинет. Было заметно, как они нерешительно пропуская друг друга, топтались у дверей кабинета Сталина, не зная, зачем приглашены первым лицом государства.
        - На мой взгляд, он - один из лучших наших разведчиков за рубежом, - последовал ответ министра.
        - А ты как думаешь, Лаврентий? – обратился генсек к молчавшему наркому и улыбнулся. – Он же почти твой крестник?
        - Товарищ Шабров зарекомендовал себя только с самой положительной стороны, товарищ Сталин! – поторопился подняться нарком. – Им добыта ценнейшая  информация! А его вклад в создание ядерного оружия…
         -  Знаю, знаю, - перебил Сталин, понимая, что имеет в виду Берия. – Я предлагаю присвоить полковнику, товарищу Шаброву, звание героя Советского Союза! Вы не возражаете, товарищи?
          - «Он – подполковник, - хотел было поправить вождя  Абакумов, но передумал: полковник, так полковник!»
          Участники дружно согласились с предложением Генсека.
           - Товарищ Абакумов, а как Вы планируете в дальнейшем использовать товарища Шаброва?
           Может отправить его в Аргентину на помощь нашему послу, товарищу Сергееву? Я думаю, что человек с его опытом загранработы мог бы оказать нашему полпреду большую помощь в строительстве отношений с этой очень важной для нас страной на американском континенте!
          А заодно пусть отдохнёт немного – он этого заслужил!

***
             
         - Позвольте от всей души поздравить Вас с присвоением высокого звания героя Советского Союза  и выразить сожаление, что Вам предписано покинуть нас!  Вы ведь, наверное, уже получили сообщение по своим каналам о переводе в Аргентину? – поинтересовался Громыко, лишь на мгновенье, взглянув в глаза 2-го секретаря посольства.
         Он пригласил в свой рабочий кабинет Виктора Шаброва одного, учитывая особый род его деятельности. И теперь встреча дипломатов более напоминала  их первое знакомство.
          «Полагаю, что Вы не очень переживаете по этому поводу, - подумал Шабров, но в ответ лишь поблагодарил посла. - Странная манера никогда не глядеть в глаза человеку!» - вновь с упрёком в адрес главного дипломата подумал разведчик.
         - Когда  планируете отъезд? – поинтересовался Громыко.
         - В следующий вторник, Андрей Андреевич.
         - Ну, что ж, благодарю Вас за службу! – протянул руку для прощания посол, вставая со своего кресла.

***
         
          Бек навсегда покидал Соединённые Штаты. Он понимал, что новое его назначение – благодарность Центра за его работу.
          Дальнейшая «забота» о шефе гестапо, по приказу Центра, ложилась на нелегальную резидентуру в США.
          А его ждала сказочная по красоте, дружественная СССР страна, во главе с её «сильным человеком», его коллегой, военным разведчиком, полковником и президентом - Пероном и его милой женой и ангелом-хранителем, любимицей всего народа Аргентины – Эвой Перон.
          Но, не всё было так просто. Именно эту страну задолго до войны в Европе Гитлер стремился превратить в плацдарм для своего наступления на весь американский континент. Германская разведка опережала здесь совместные усилия англо-американских спецслужб. Удалённость Аргентины от основных  европейских театров боевых действий лишь помогала планам фюрера. 
          А после крушения третьего рейха именно в Аргентине под чужими фамилиями и с изменённой внешностью укрылись от справедливого возмездия бывшие нацистские преступники, заранее подготовив для себя «тихие гавани» в стране, которая лишь понаслышке знала о величайшей битве добра со злом  20-го века. Многие из беглецов прибыли сюда со своими семьями и награбленным за войну состоянием.
         Раскрыть их и передать правосудию – стало одним из ответственейших поручений Москвы своему заслуженному разведчику.
         Но, впоследствии, жизнь скорректировала планы Центра. Вновь созданная американская разведка развернула в Латинской Америке широкомасштабную операцию в рамках нового направления шпионажа – медицинского. Сотни и тысячи людей в Венесуэле и Боливии, будут заражены сифилисом и другими опасными заболеваниями. Работы велись безжалостными преступниками ЦРУ от медицины, которые начали свои опыты над  заключёнными, а затем перенесли их и на само население латиноамериканских стран.
         Следовало помочь вскрыть эти злодеяния и помешать геноциду народов Латинской Америки.
         Из аргентинской поездки Шабровым предстояло вернуться на Родину, но до этого дня нужно было ещё добраться! Пройдут долгие три года напряжённой работы, жизни, и счастья рождения дочери, которую назовут в память незабвенной бабушки – Лёлей.


Эпилог
               
        Шёл 1974-й  год. Шабров загнал свою Волгу – Газ 21 в гараж и закрыл двери на ключ.
          Полковник вернулся из академии, где присутствовал на выпускном экзамене будущих офицеров – разведчиков. Он остался доволен молодым пополнением:  такие ребята не подведут!
          Май был на исходе. В уже прогретом полуденном воздухе плыла дальняя музыка, и витал пьянящий запах сирени, в котором утопал весь московский двор.
          Виктор Платонович хорошо знал соседа-фронтовика, прошагавшего в пехоте дорогами войны всю Европу и страстно любившего сирень.
          У ветерана не было ни дачи, ни машины. И, поэтому, объектом его стараний стал  двор, где царствовали выращенные его добрыми руками махровые ветки. От этой взаимной любви растения и человека всё окрестное пространство превратилось в остров цветущей свежести. 
          Полковник зажмурился от нестерпимого удовольствия дышать сиреневым ароматом в маленьком оазисе огромного, всё время куда-то безумно спешащего города. Он замер на мгновение и смежил глаза от блаженства.
         И, вдруг, посреди солнечной благодати, ему померещился душный запах алоэ и эвкалипта, будто бы, он где-то далеко от России! И снова риск и натянуты нервы, и пульсирует в висках от напряжения горячая кровь...
          Старый разведчик автоматически сунул руку в карман и нащупал в нём плоский медальон, который, казалось, вдруг ожил и подал тревожный сигнал.
          В следующий момент он сломя голову бросился бежать к своему подъезду и, задыхаясь и торопясь, начал отсчитывать этажи просторной Сталинской постройки: первый, второй, третий, четвёртый…
          Вот, наконец,  и звонок!
          Дверь отворилась. На пороге стояла его любовь. Она смотрела на мужа и в её прекрасных глазах застыла тревога:
          -Что стряслось?!
          -Ничего, ханум, ничего, - беря себя в руки и переводя дыхание, улыбнулся Шабров, невольно повторив те же слова, которые сказал своей любимой много лет назад при их первой встрече, - просто я так соскучился по Вам, моя милая шахиня, что чуть не сошёл с ума!
          - Уважаемый Хаджи Азат, Вы известный льстец! Однако растрогать Нас просто! И ваш любимый кофе скоро будет готов! 
         
         
               
Москва, август, 2014г.